– Вот так, Дмитрий Василич! Слышал?"Смерть коммунистам!" Нас с тобой они при случае они щадить не станут… А ты говоришь "народ"…Вязов сидел, насупившись, опустив на колени большие сильные руки. Взгляд – в пустоту, а в голове – невеселые мысли. Ответил, не глядя на Крюкова:– Ты, Виктор, это… Ты этого раздолбая в расчет не бери… Парень немного перебрал и чушь несет… А вот если мы с тобой палить начнем – точно пол Москвы кровью зальем… Потом даже внуки не отмоются…Затем, помолчав ещё, добавил:– Поэтому не обессудь… В общем… Танков я не дам…
А народ перед Белым домом и не думал расходиться. Площадь сверкала, переливалась в ночи тревожными огоньками – люди грелись около костров, протягивая к холодному огню закоченевшие руки.Игорь уселся на вывороченный бордюр – после выпитой водки слегка покачивало… Рядом сидел мрачный Илья, – он так и не смог дозвониться жене в общежитие, все телефонные автоматы оказались забиты под завязку. Сняв промокшие кроссовки, он вытянул ноги к пламени. От его влажных носков потянуло паром. Игорь сказал – "Чего мучаешься? Иди домой…", но Илья лишь ощетинился:– Ага! Щас все брошу и побегу!При этом он сердито покосился на Игоря – "за труса меня что ли держишь?" Вытащив из кармана недопитую бутылку, он отхлебнул и поставил ее на асфальт.Со стороны потянуло едким дымком – неподалеку зачадил мусорный бак с белой надписью на темном боку "Для партбилетов" – туда добровольные защитники Белого дома бросали свои красные книжицы. Неожиданно кто-то обратился к Игорю – "Игорь, вы не споете?" Игорь оглянулся – рядом стояла небольшая группка ребят, человек пять, – и один из них протягивал ему гитару-шестиструнку… Игорь хотел вначале отказаться, но потом вдруг почувствовал – не может… И не потому, что испытывал какое-то странное чувство единения с этими ребятами, – главное все же было в другом… Он вдруг понял: его песня – это сейчас главное его оружие, а выступление здесь – как парад перед боем. Посмотрев на протянутый инструмент, он нерешительно взял его в руки, провел по струнам, затем подкрутил, настраивая, колок…Выступление его продолжалось почти час. Почти час, стоя на баррикаде, Игорь пел свои песни. Хмель от водки, вначале круживший голову, прошел – выступление на влажном, промозглом воздухе быстро растворило алкоголь и голова опять стала ясной. Голос обрел нужную силу, а гитара сама попадала в нужную тональность. Несмотря на скудость сопровождения, Игорь чувствовал, что это одно из лучших его выступлений… Когда через час, обессиленный, но довольный, он спустился с баррикады сбоку послышался знакомый голос:– Елы-палы! Наконец-то… Нашлись…Это Аркадий, – появился так же неожиданно, как и исчез. Вместе с ним сквозь толпу протискивался невысокий, лысеющий мужчина, в светлой летней куртке. На него Игорь поначалу не обратил внимания. Подойдя, Аркадий сказал приподнято:– Знакомьтесь… Наш спонсор – Сосновский Борис Моисеевич!Спонсор вежливо мотнул плешивой головой и протянул Игорю руку. Ладонь у него оказалась маленькая, пухлая, с мягкой кожей, а взгляд, напротив – был быстрым и цепким. (Илью, слабо покачивающегося рядом, он проигнорировал.)– Кстати… – в голосе у Аркадия появились горделивые нотки. – Борис Моисеевич не только меценат и бизнесмен! Машины с продовольствием здесь – тоже его заслуга…Сосновский, казалось, несколько смутился от столь лестного представления.– Ладно, Аркадий! Это не для рекламы… – в сторону Резмана был брошен благодарный взгляд, но потом спонсор снова повернулся к Игорю. – Давно хотел с вами познакомиться, Игорь, но за делами, знаете ли, всё никак… Стыдно признаться – до сегодняшнего дня я ни на одном вашем концерте не был… Бизнес – это такая коварная трясина, засасывает всего, без остатка… Но, честно говоря рад, очень рад…Игорь устало прислонился к навесу, – его начало клонить в сон. Выдавил через силу:– Спасибо, за продукты… Пришлись очень кстати…– А… Пустое! – небрежно отмахнулся спонсор. – Просто каждый из нас делает свое дело… Из меня бы, например, никогда бы не получился ни певец, ни композитор… Поэтому я и занимаюсь бизнесом… В меру своих возможностей… Сами видите – время такое, только успевай поворачиваться…. Но торжественно обещаю: закончится путч, обязательно побываю на вашем концерте! А сейчас, сейчас, извините – надо идти, – он развел руками.Таликов устало кивнул. Рядом со спонсором тут же засуетился Аркадий. Сказал:– Мужики, и я тоже отойду… – а потом нетерпеливой скороговоркой. – Борис Моисеевич… Есть одна гениальная идея… Буквально одна минута – расскажу прямо по дороге!Спонсор докучливо поморщился, но Аркадий заулыбался столь обезоруживающе, что, казалось, отказать невозможно. Они стали продираться вглубь толпы. Илья, уцепившись рукой за навес, посмотрел вслед спонсору презрительно:– Жлоб! "Обещаю побывать на вашем концерте"! – противно прогнусавил он, а потом с каким-то яростным клекотом выкрикнул. – Ну, где эти ублюдки коммунистические? Долго мы их здесь дожидаться будем?Неуверенно качнувшись (хорошо, что держался за стойку навеса), он принялся озираться по сторонам, как будто путчисты могли спрятаться где-то в кустах неподалеку. И хотя его вопрос не был ни к кому обращен конкретно, на него оживился белобрысый парень, с которым Игорь и Илья тащили днем скамейку к баррикаде. Сочно сплюнув на асфальт, он процедил сквозь зубы:– Где, где? У центре на улицах стоят… Я пока сюда шел, бачив як они по Садовому шли… Они там кругами ходют… Приказу ждут… Суки…Его слова подействовали на Илью, как красная тряпка на быка.– Кругами ходят? –воскликнул он злобно. – А они что? Хозяева в этом городе?Тут со стороны вдруг послышался чей-то хриповатый голос:– Эй, философ…Чего шумишь?Илья оглянулся – неподалеку на своей поблескивающей хромом "Ямахе" сидел бородатый байкер, – курил, затягиваясь длинной скрюченной "Беломориной". (Изогнутая папироса смотрелась у него почти, как трубка в зубах капитана Флинта.)– Чего шумлю?.. – едко сощурился Илья. – А айда к Садовому – покажем этим ублюдкам, кто в Москве хозяин! У меня для них специально гостинец припасен, – и он похлопал по бутылке, точащей из-за пояса. Байкер флегматично пососал кривую "Беломорину", выпустил вверх облако сизого дыма и перегнал папиросину в другой угол рта. Вместо него ответил белобрысый парень – протянул размеренно и неторопливо:– Да, не-е… Того не треба… Вон колода… – кивнул на приваленное к баррикаде бревно. – Як меж колес вставить, так никуда тот танк не денется…Бородатый байкер задетый тем, что вперед него влезли в разговор, в раздражении бросил окурок на асфальт.– Ей, хохол… Ты поостынь-ка чуть-чуть… Твое слово пятое… – он оглянулся на своих рокеров и просипел прокурено. – Эй, ребята… А ну, давай-ка – хватай бревно…Таликов, до сих пор сонно привалившийся к навесу, обеспокоено встрепенулся (сонливость, как рукой сняло, – почувствовал, что затевается что-то неладное). Поймав Илью за плечо, он выдохнул с тревогой, – "Илюха, ты чего удумал?" Брови сами собой угрюмо сошлись на переносице, а губы сложились в твердую складку. Но Илья лишь сердито отдернул руку и ожег его строптивым взглядом. Спросил с желчью в голосе:– Старик, ты что – моя мама? – а потом крикнул насмешливо в сторону рокеров. – Ну что – идете или зассали?
В это время группа из четырех БМП наматывала круги по ночному Садовому кольцу – согласно приказу взвод боевых машин патрулировал улицы Москвы. Первым в группе шел БМП с номером 536. Лейтенант, командир взвода, подъезжая к Калининскому, увидел в окошко перископа, что на мосту стоит толпа демонстрантов, а по серому бетону во весь пролет крупными буквами написано – "NO PASSARAN!" Лейтенанту стоило бы насторожиться, но он только удивился – в прошлый раз, когда тут проезжали, здесь никого не было, а прошло-то не более часа. От толпы, стоящей на мосту, доносится какой-то неясный гул. Казалось, словно, море монотонно накатывает волны на берег.– Ту-Ту! Ту-Ту-Ту! Ту-Ту! Ту-Ту-Ту! – доносилось с моста.Когда машины почти вплотную приблизились к мосту стало ясно, что это не гул, а толпа что-то громко скандирует. Вскоре стало понятно, что люди, стоящие на мосту, выкрикивают один и тот же лозунг:– Фа-шизм – не прой-дет! Фа-шизм не про-йдет!Лейтенанта передернуло.– Пидорасты! Давай вперед! – приказал он механику-водителю и боевая машина отважно нырнула в тоннель под проспектом. Но стоило машинам только въехать под мост, как толпа рядом с тоннелем заволновалась, зашевелилась.– Не давайте им уйти! Перегораживай выезд! – раздались вдруг возгласы. – Троллейбусы подкатывай! Троллейбусы!Последний, замыкающий БМП, почувствовав ловушку, начал резко сдавать назад, передавая по рации:– Назад, мужики! Назад! Это засада!Но было уже поздно. Как только первый БМП выехал из тоннеля, лейтенант увидел, что путь впереди перегорожен троллейбусами. Позади, с другого конца уже тоже подкатывали троллейбусы, отрезая им путь к отступлению. Сверху по металлу машин гулко застучали камни. Всё! Ловушка захлопнулась – четыре боевых машины заметались в каменной мышеловке. А толпа сверху продолжала громко скандировать.– Фа-шизм не прой-дет! Фа-шизм не прой-дет!Лейтенант побледнел. Кому-кому, а ему-то не стоило объяснять, что сверху БМП беззащитен.– Тарань троллейбусы! – отчаянно крикнул он.Механик-водитель вдавил до отказа рычаг фрикциона и БМП, хищно лязгнув гусеницами, рванулся вперед. На полном ходу он врезался острым козырьком волноотражателя в голубой бок троллейбуса. На асфальт со звоном посыпались осколки вылетевших окон. Троллейбус качнулся, отъехал назад и остановился. Железные траки упершегося в него БМП в бессильной ярости заелозили по асфальту. Не удалось! БМП попятился назад.– Ага! – победно донеслось сверху. – Ребята, давай бревно! Бревно давай!И на асфальт тоннеля полетел свежеспиленный обрубок. Он глухо брякнул о мостовую и покатился по асфальту. Тут же тоннель спрыгнули двое – белобрысый в спортивном костюме и долговязый с волосами собранными в хвост на затылке. Следом спрыгнул третий, – парень в серой парусиной куртке и клетчатой ковбойке. Парни проворно подхватили бревно и бросились к стальной машине, целясь ей торцем в бок.– Миж колис уставляй! Миж колис! – закричал белобрысый, державший бревно ближе всего к торцу. Нападавшие, на бегу опустили бревно пониже, и оно воткнулось, как раз между скатов… Но тут произошло неожиданное! Стальная машина подраненным зверем резко крутанулась на месте и впечатала своей четырнадцатитонной массой двоих из нападавших в стену тоннеля. Третий, худой длинноногий парень, успел отскочить и тем спас себе жизнь. Всё это произошло в одно мгновение – никто даже ничего не понял… Остановившийся у стены БМП, не зная, что случилось непоправимое, вздрогнул, выплюнул из-под заклинившей гусеницы искореженный ствол и потащился под мост… Рядом со стеной осталось лежать два смятых тела.Толпа оцепенела. В недоумении люди принялись рассматривать красные подтеки на светлом кафеле стены и два темных силуэта, застывших на асфальте.– А! – вдруг раздался истошный вопль из толпы. – Сволочи! Что же вы сделали гады! Это же люди!И этот крик был такой пронзительный и страшный, что заглушил даже звук работающих двигателей. Лейтенант, почувствовав неладное, откинул люк и высунулся из башни. Оглянувшись, он увидел у стены искореженные тела. Несколько мгновений он тупо смотрел на неподвижные силуэты, а затем провел ладонью по глазам, стараясь отогнать наваждение.– Бля! – только и выдохнул он.– Ах ты, сука! – вдруг услышал он рядом с собой звенящий от ненависти голос. – Я ж тебя сейчас спалю за это… Гнида! Гад!Это длинноволосый парень – последний из нападавших, стоял перед БМП и, вытащив из кармана зажигалку, судорожно чиркал ею, пытаясь поджечь фитиль у бутылки. Зажигалка в его руке упорно не хотела зажигаться. Лейтенант несколько секунд ошалело смотрел на его манипуляции, а затем дрожащими руками принялся выдергивать из кобуры пистолет. Наконец, это ему удалось, – он передернул затвор и заорал отчаянным голосом:– Стоять! Не двигаться! Стоять!– Ах ты, сволочь! Стоять? Сейчас ты у меня получишь "стоять"! – парень с очумелой яростью продолжал вращать колесико зажигалки.– Не двигаться! – снова закричал лейтенант. Подняв пистолет, он выстрелил вверх.Парень, как подкошенный упал – его словно перешибли кувалдой. Бутылка выпала у него из рук и разбилась. Лейтенант оторопело посмотрел на лежащего на асфальте парня и заметил, что у него над левой бровью пульсирует черная дырочка, из которой на асфальт стекает темная кровь. Это было так дико и так неправдоподобно, что лейтенант растерянно прошептал:– Кто стрелял? Кто стрелял, я спрашиваю?И тут до него дошло, что это его пуля срикошетила от потолка тоннеля и попала парню в голову. От этой догадки у лейтенанта судорожно задергалось лицо… Но он же не хотел, черт возьми… Не хотел! Это случайно! И вдруг он почувствовал, как его с яростно жалят десятки устремленных на него глаз, – он понял, что ещё мгновение и на него обрушится град из камней. Не дожидаясь развязки, лейтенант стремительно нырнул в башню и захлопнул за собой люк. БМП, развернувшись, снова ринулся на таран троллейбусов. В машину со всех сторон полетели камни и бутылки с горючей смесью. Две бутылки разбились о крашенный металл и языки пламени заплясали у БМП позади плоской башни. Но, когда уже стало казаться, что пламя цепко охватило спину машины своими огненными щупальцами позади вдруг сработали встроенные огнетушители. Зашипев, они изрыгнули из своего нутра пузырчатую пену и пламя ещё некоторое время подергалось и затухло… А БМП на полной скорости продолжал двигаться вперед – казалось, спасение было уже совсем близко, но как только башня поравнялась с верхом бордюра, стоящий у края тоннеля рыжий байкер, перегнулся через бетонный бруствер и опрокинул на металлическую спину БМП блестящий котелок с бензином. Чиркнув зажигалкой, он бросил её на броню и мстительно прохрипел:– На, падла! Получи!БМП вспыхнул и превратился в пылающий факел, – на сей раз его огнетушители были пусты. Врезавшись в покореженный троллейбус он остановился, створки его люков раскрылись и из его нутра горохом посыпались десантники. Затравленно озираясь по сторонам, держа автоматы наизготовку они испуганно сгрудились около лейтенанта, который вылез из горящей машины последним.– Убийцы! – вдруг резанул промозглый воздух чей-то пронзительный голос из толпы.– Убийцы! Убийцы! – тут же подхватила толпа и в солдат полетели камни.– Не подходить! Буду стрелять! – истерично закричал лейтенант. Он поднял пистолет над головой и сделал несколько выстрелов в воздух. За ним начали беспорядочно стрелять в воздух десантники…– Не подходить! – как заведенный продолжать выкрикивал лейтенант. – Не подходить!– Убийцы! – скандировала толпа. –Убийцы!– Не подходить!Тут камень попал лейтенанту в лицо, – он качнулся и, схватившись за лоб рукой, рухнул на колени. Меж пальцев у него выступила красная юшка. Десантники подхватили упавшего офицера, и стали загораживать его своими телами от летящих в них камней. Какой-то темноволосый десантник в сержантских погонах истошно заорал:–Убью, гады! Убью!И начал обильно поливать вверх из автомата. Еще бы мгновение и всё это переросло бы в бессмысленную кровавую бойню, но тут над толпой повис чей-то усиленный мегафоном голос:– Остановитесь! Не трогайте их! Пусть они уходят! Нам не надо больше жертв! Пусть они уходят! Не трогайте их!Это подполковник с мегафоном в руке, прорвался сквозь толпу, встал около пылающего БМП и изо всех сил принялся кричать в мегафон, пытаясь остановить разбушевавшихся людей. Град из камней прекратился. Десантники начали пятится к тоннелю и унося с собой потерявшего сознание лейтенанта.– Всем отойти от БМП! – снова закричал срывающимся голосом подполковник. – Отойти от БМП! Сейчас может взорваться боезапас!Толпа, наконец, поняла и отхлынула назад. Оставшиеся под мостом машины пехоты, вобрав в свои бронированные чрева десантников из сожженной машины, рванулись вперед и прорубили заграждение из троллейбусов.– Не мешайте им! Пусть они уходят! – раздавался над тоннелем осипший голос подполковника. Он хрипел, пока БМП не скрылись за поворотом.
Игорь стоял и тупо смотрел на мертвого товарища, раскинувшегося на темном, сыром асфальте. Илья лежал, разбросав руки, и смотрел в ночное небо своими равнодушными карими глазами. Вокруг его головы словно нимб стала образовываться маленькая темная лужица. Она набухала, становилась всё больше и больше, а затем прорвалась тонким алым ручейком и побежала вниз по спуску тоннеля.– Кореш? – услышал Игорь рядом с собой чей-то хрипловатый голос. Игорь оторвал тяжелый взгляд от бледного лица Ильи и увидел, что к нему подошел бородатый байкер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
А народ перед Белым домом и не думал расходиться. Площадь сверкала, переливалась в ночи тревожными огоньками – люди грелись около костров, протягивая к холодному огню закоченевшие руки.Игорь уселся на вывороченный бордюр – после выпитой водки слегка покачивало… Рядом сидел мрачный Илья, – он так и не смог дозвониться жене в общежитие, все телефонные автоматы оказались забиты под завязку. Сняв промокшие кроссовки, он вытянул ноги к пламени. От его влажных носков потянуло паром. Игорь сказал – "Чего мучаешься? Иди домой…", но Илья лишь ощетинился:– Ага! Щас все брошу и побегу!При этом он сердито покосился на Игоря – "за труса меня что ли держишь?" Вытащив из кармана недопитую бутылку, он отхлебнул и поставил ее на асфальт.Со стороны потянуло едким дымком – неподалеку зачадил мусорный бак с белой надписью на темном боку "Для партбилетов" – туда добровольные защитники Белого дома бросали свои красные книжицы. Неожиданно кто-то обратился к Игорю – "Игорь, вы не споете?" Игорь оглянулся – рядом стояла небольшая группка ребят, человек пять, – и один из них протягивал ему гитару-шестиструнку… Игорь хотел вначале отказаться, но потом вдруг почувствовал – не может… И не потому, что испытывал какое-то странное чувство единения с этими ребятами, – главное все же было в другом… Он вдруг понял: его песня – это сейчас главное его оружие, а выступление здесь – как парад перед боем. Посмотрев на протянутый инструмент, он нерешительно взял его в руки, провел по струнам, затем подкрутил, настраивая, колок…Выступление его продолжалось почти час. Почти час, стоя на баррикаде, Игорь пел свои песни. Хмель от водки, вначале круживший голову, прошел – выступление на влажном, промозглом воздухе быстро растворило алкоголь и голова опять стала ясной. Голос обрел нужную силу, а гитара сама попадала в нужную тональность. Несмотря на скудость сопровождения, Игорь чувствовал, что это одно из лучших его выступлений… Когда через час, обессиленный, но довольный, он спустился с баррикады сбоку послышался знакомый голос:– Елы-палы! Наконец-то… Нашлись…Это Аркадий, – появился так же неожиданно, как и исчез. Вместе с ним сквозь толпу протискивался невысокий, лысеющий мужчина, в светлой летней куртке. На него Игорь поначалу не обратил внимания. Подойдя, Аркадий сказал приподнято:– Знакомьтесь… Наш спонсор – Сосновский Борис Моисеевич!Спонсор вежливо мотнул плешивой головой и протянул Игорю руку. Ладонь у него оказалась маленькая, пухлая, с мягкой кожей, а взгляд, напротив – был быстрым и цепким. (Илью, слабо покачивающегося рядом, он проигнорировал.)– Кстати… – в голосе у Аркадия появились горделивые нотки. – Борис Моисеевич не только меценат и бизнесмен! Машины с продовольствием здесь – тоже его заслуга…Сосновский, казалось, несколько смутился от столь лестного представления.– Ладно, Аркадий! Это не для рекламы… – в сторону Резмана был брошен благодарный взгляд, но потом спонсор снова повернулся к Игорю. – Давно хотел с вами познакомиться, Игорь, но за делами, знаете ли, всё никак… Стыдно признаться – до сегодняшнего дня я ни на одном вашем концерте не был… Бизнес – это такая коварная трясина, засасывает всего, без остатка… Но, честно говоря рад, очень рад…Игорь устало прислонился к навесу, – его начало клонить в сон. Выдавил через силу:– Спасибо, за продукты… Пришлись очень кстати…– А… Пустое! – небрежно отмахнулся спонсор. – Просто каждый из нас делает свое дело… Из меня бы, например, никогда бы не получился ни певец, ни композитор… Поэтому я и занимаюсь бизнесом… В меру своих возможностей… Сами видите – время такое, только успевай поворачиваться…. Но торжественно обещаю: закончится путч, обязательно побываю на вашем концерте! А сейчас, сейчас, извините – надо идти, – он развел руками.Таликов устало кивнул. Рядом со спонсором тут же засуетился Аркадий. Сказал:– Мужики, и я тоже отойду… – а потом нетерпеливой скороговоркой. – Борис Моисеевич… Есть одна гениальная идея… Буквально одна минута – расскажу прямо по дороге!Спонсор докучливо поморщился, но Аркадий заулыбался столь обезоруживающе, что, казалось, отказать невозможно. Они стали продираться вглубь толпы. Илья, уцепившись рукой за навес, посмотрел вслед спонсору презрительно:– Жлоб! "Обещаю побывать на вашем концерте"! – противно прогнусавил он, а потом с каким-то яростным клекотом выкрикнул. – Ну, где эти ублюдки коммунистические? Долго мы их здесь дожидаться будем?Неуверенно качнувшись (хорошо, что держался за стойку навеса), он принялся озираться по сторонам, как будто путчисты могли спрятаться где-то в кустах неподалеку. И хотя его вопрос не был ни к кому обращен конкретно, на него оживился белобрысый парень, с которым Игорь и Илья тащили днем скамейку к баррикаде. Сочно сплюнув на асфальт, он процедил сквозь зубы:– Где, где? У центре на улицах стоят… Я пока сюда шел, бачив як они по Садовому шли… Они там кругами ходют… Приказу ждут… Суки…Его слова подействовали на Илью, как красная тряпка на быка.– Кругами ходят? –воскликнул он злобно. – А они что? Хозяева в этом городе?Тут со стороны вдруг послышался чей-то хриповатый голос:– Эй, философ…Чего шумишь?Илья оглянулся – неподалеку на своей поблескивающей хромом "Ямахе" сидел бородатый байкер, – курил, затягиваясь длинной скрюченной "Беломориной". (Изогнутая папироса смотрелась у него почти, как трубка в зубах капитана Флинта.)– Чего шумлю?.. – едко сощурился Илья. – А айда к Садовому – покажем этим ублюдкам, кто в Москве хозяин! У меня для них специально гостинец припасен, – и он похлопал по бутылке, точащей из-за пояса. Байкер флегматично пососал кривую "Беломорину", выпустил вверх облако сизого дыма и перегнал папиросину в другой угол рта. Вместо него ответил белобрысый парень – протянул размеренно и неторопливо:– Да, не-е… Того не треба… Вон колода… – кивнул на приваленное к баррикаде бревно. – Як меж колес вставить, так никуда тот танк не денется…Бородатый байкер задетый тем, что вперед него влезли в разговор, в раздражении бросил окурок на асфальт.– Ей, хохол… Ты поостынь-ка чуть-чуть… Твое слово пятое… – он оглянулся на своих рокеров и просипел прокурено. – Эй, ребята… А ну, давай-ка – хватай бревно…Таликов, до сих пор сонно привалившийся к навесу, обеспокоено встрепенулся (сонливость, как рукой сняло, – почувствовал, что затевается что-то неладное). Поймав Илью за плечо, он выдохнул с тревогой, – "Илюха, ты чего удумал?" Брови сами собой угрюмо сошлись на переносице, а губы сложились в твердую складку. Но Илья лишь сердито отдернул руку и ожег его строптивым взглядом. Спросил с желчью в голосе:– Старик, ты что – моя мама? – а потом крикнул насмешливо в сторону рокеров. – Ну что – идете или зассали?
В это время группа из четырех БМП наматывала круги по ночному Садовому кольцу – согласно приказу взвод боевых машин патрулировал улицы Москвы. Первым в группе шел БМП с номером 536. Лейтенант, командир взвода, подъезжая к Калининскому, увидел в окошко перископа, что на мосту стоит толпа демонстрантов, а по серому бетону во весь пролет крупными буквами написано – "NO PASSARAN!" Лейтенанту стоило бы насторожиться, но он только удивился – в прошлый раз, когда тут проезжали, здесь никого не было, а прошло-то не более часа. От толпы, стоящей на мосту, доносится какой-то неясный гул. Казалось, словно, море монотонно накатывает волны на берег.– Ту-Ту! Ту-Ту-Ту! Ту-Ту! Ту-Ту-Ту! – доносилось с моста.Когда машины почти вплотную приблизились к мосту стало ясно, что это не гул, а толпа что-то громко скандирует. Вскоре стало понятно, что люди, стоящие на мосту, выкрикивают один и тот же лозунг:– Фа-шизм – не прой-дет! Фа-шизм не про-йдет!Лейтенанта передернуло.– Пидорасты! Давай вперед! – приказал он механику-водителю и боевая машина отважно нырнула в тоннель под проспектом. Но стоило машинам только въехать под мост, как толпа рядом с тоннелем заволновалась, зашевелилась.– Не давайте им уйти! Перегораживай выезд! – раздались вдруг возгласы. – Троллейбусы подкатывай! Троллейбусы!Последний, замыкающий БМП, почувствовав ловушку, начал резко сдавать назад, передавая по рации:– Назад, мужики! Назад! Это засада!Но было уже поздно. Как только первый БМП выехал из тоннеля, лейтенант увидел, что путь впереди перегорожен троллейбусами. Позади, с другого конца уже тоже подкатывали троллейбусы, отрезая им путь к отступлению. Сверху по металлу машин гулко застучали камни. Всё! Ловушка захлопнулась – четыре боевых машины заметались в каменной мышеловке. А толпа сверху продолжала громко скандировать.– Фа-шизм не прой-дет! Фа-шизм не прой-дет!Лейтенант побледнел. Кому-кому, а ему-то не стоило объяснять, что сверху БМП беззащитен.– Тарань троллейбусы! – отчаянно крикнул он.Механик-водитель вдавил до отказа рычаг фрикциона и БМП, хищно лязгнув гусеницами, рванулся вперед. На полном ходу он врезался острым козырьком волноотражателя в голубой бок троллейбуса. На асфальт со звоном посыпались осколки вылетевших окон. Троллейбус качнулся, отъехал назад и остановился. Железные траки упершегося в него БМП в бессильной ярости заелозили по асфальту. Не удалось! БМП попятился назад.– Ага! – победно донеслось сверху. – Ребята, давай бревно! Бревно давай!И на асфальт тоннеля полетел свежеспиленный обрубок. Он глухо брякнул о мостовую и покатился по асфальту. Тут же тоннель спрыгнули двое – белобрысый в спортивном костюме и долговязый с волосами собранными в хвост на затылке. Следом спрыгнул третий, – парень в серой парусиной куртке и клетчатой ковбойке. Парни проворно подхватили бревно и бросились к стальной машине, целясь ей торцем в бок.– Миж колис уставляй! Миж колис! – закричал белобрысый, державший бревно ближе всего к торцу. Нападавшие, на бегу опустили бревно пониже, и оно воткнулось, как раз между скатов… Но тут произошло неожиданное! Стальная машина подраненным зверем резко крутанулась на месте и впечатала своей четырнадцатитонной массой двоих из нападавших в стену тоннеля. Третий, худой длинноногий парень, успел отскочить и тем спас себе жизнь. Всё это произошло в одно мгновение – никто даже ничего не понял… Остановившийся у стены БМП, не зная, что случилось непоправимое, вздрогнул, выплюнул из-под заклинившей гусеницы искореженный ствол и потащился под мост… Рядом со стеной осталось лежать два смятых тела.Толпа оцепенела. В недоумении люди принялись рассматривать красные подтеки на светлом кафеле стены и два темных силуэта, застывших на асфальте.– А! – вдруг раздался истошный вопль из толпы. – Сволочи! Что же вы сделали гады! Это же люди!И этот крик был такой пронзительный и страшный, что заглушил даже звук работающих двигателей. Лейтенант, почувствовав неладное, откинул люк и высунулся из башни. Оглянувшись, он увидел у стены искореженные тела. Несколько мгновений он тупо смотрел на неподвижные силуэты, а затем провел ладонью по глазам, стараясь отогнать наваждение.– Бля! – только и выдохнул он.– Ах ты, сука! – вдруг услышал он рядом с собой звенящий от ненависти голос. – Я ж тебя сейчас спалю за это… Гнида! Гад!Это длинноволосый парень – последний из нападавших, стоял перед БМП и, вытащив из кармана зажигалку, судорожно чиркал ею, пытаясь поджечь фитиль у бутылки. Зажигалка в его руке упорно не хотела зажигаться. Лейтенант несколько секунд ошалело смотрел на его манипуляции, а затем дрожащими руками принялся выдергивать из кобуры пистолет. Наконец, это ему удалось, – он передернул затвор и заорал отчаянным голосом:– Стоять! Не двигаться! Стоять!– Ах ты, сволочь! Стоять? Сейчас ты у меня получишь "стоять"! – парень с очумелой яростью продолжал вращать колесико зажигалки.– Не двигаться! – снова закричал лейтенант. Подняв пистолет, он выстрелил вверх.Парень, как подкошенный упал – его словно перешибли кувалдой. Бутылка выпала у него из рук и разбилась. Лейтенант оторопело посмотрел на лежащего на асфальте парня и заметил, что у него над левой бровью пульсирует черная дырочка, из которой на асфальт стекает темная кровь. Это было так дико и так неправдоподобно, что лейтенант растерянно прошептал:– Кто стрелял? Кто стрелял, я спрашиваю?И тут до него дошло, что это его пуля срикошетила от потолка тоннеля и попала парню в голову. От этой догадки у лейтенанта судорожно задергалось лицо… Но он же не хотел, черт возьми… Не хотел! Это случайно! И вдруг он почувствовал, как его с яростно жалят десятки устремленных на него глаз, – он понял, что ещё мгновение и на него обрушится град из камней. Не дожидаясь развязки, лейтенант стремительно нырнул в башню и захлопнул за собой люк. БМП, развернувшись, снова ринулся на таран троллейбусов. В машину со всех сторон полетели камни и бутылки с горючей смесью. Две бутылки разбились о крашенный металл и языки пламени заплясали у БМП позади плоской башни. Но, когда уже стало казаться, что пламя цепко охватило спину машины своими огненными щупальцами позади вдруг сработали встроенные огнетушители. Зашипев, они изрыгнули из своего нутра пузырчатую пену и пламя ещё некоторое время подергалось и затухло… А БМП на полной скорости продолжал двигаться вперед – казалось, спасение было уже совсем близко, но как только башня поравнялась с верхом бордюра, стоящий у края тоннеля рыжий байкер, перегнулся через бетонный бруствер и опрокинул на металлическую спину БМП блестящий котелок с бензином. Чиркнув зажигалкой, он бросил её на броню и мстительно прохрипел:– На, падла! Получи!БМП вспыхнул и превратился в пылающий факел, – на сей раз его огнетушители были пусты. Врезавшись в покореженный троллейбус он остановился, створки его люков раскрылись и из его нутра горохом посыпались десантники. Затравленно озираясь по сторонам, держа автоматы наизготовку они испуганно сгрудились около лейтенанта, который вылез из горящей машины последним.– Убийцы! – вдруг резанул промозглый воздух чей-то пронзительный голос из толпы.– Убийцы! Убийцы! – тут же подхватила толпа и в солдат полетели камни.– Не подходить! Буду стрелять! – истерично закричал лейтенант. Он поднял пистолет над головой и сделал несколько выстрелов в воздух. За ним начали беспорядочно стрелять в воздух десантники…– Не подходить! – как заведенный продолжать выкрикивал лейтенант. – Не подходить!– Убийцы! – скандировала толпа. –Убийцы!– Не подходить!Тут камень попал лейтенанту в лицо, – он качнулся и, схватившись за лоб рукой, рухнул на колени. Меж пальцев у него выступила красная юшка. Десантники подхватили упавшего офицера, и стали загораживать его своими телами от летящих в них камней. Какой-то темноволосый десантник в сержантских погонах истошно заорал:–Убью, гады! Убью!И начал обильно поливать вверх из автомата. Еще бы мгновение и всё это переросло бы в бессмысленную кровавую бойню, но тут над толпой повис чей-то усиленный мегафоном голос:– Остановитесь! Не трогайте их! Пусть они уходят! Нам не надо больше жертв! Пусть они уходят! Не трогайте их!Это подполковник с мегафоном в руке, прорвался сквозь толпу, встал около пылающего БМП и изо всех сил принялся кричать в мегафон, пытаясь остановить разбушевавшихся людей. Град из камней прекратился. Десантники начали пятится к тоннелю и унося с собой потерявшего сознание лейтенанта.– Всем отойти от БМП! – снова закричал срывающимся голосом подполковник. – Отойти от БМП! Сейчас может взорваться боезапас!Толпа, наконец, поняла и отхлынула назад. Оставшиеся под мостом машины пехоты, вобрав в свои бронированные чрева десантников из сожженной машины, рванулись вперед и прорубили заграждение из троллейбусов.– Не мешайте им! Пусть они уходят! – раздавался над тоннелем осипший голос подполковника. Он хрипел, пока БМП не скрылись за поворотом.
Игорь стоял и тупо смотрел на мертвого товарища, раскинувшегося на темном, сыром асфальте. Илья лежал, разбросав руки, и смотрел в ночное небо своими равнодушными карими глазами. Вокруг его головы словно нимб стала образовываться маленькая темная лужица. Она набухала, становилась всё больше и больше, а затем прорвалась тонким алым ручейком и побежала вниз по спуску тоннеля.– Кореш? – услышал Игорь рядом с собой чей-то хрипловатый голос. Игорь оторвал тяжелый взгляд от бледного лица Ильи и увидел, что к нему подошел бородатый байкер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62