– Да… Друг…– сказал он.Ему сейчас вдруг вспомнилось, как они с Ильей таскали скамейку к баррикаде, как вместе аппетитно жевали пиццу, как Илья счастливо улыбался, бравируя своей отчаянной отвагой, рассказывая о митинге на Манежной площади. Наверное, если бы Игорь смог бы его удержать, Илья был бы сейчас жив… Если бы смог…– Господи… Еще одного еврея убили… – вдруг произнес рядом чей-то тихий, дребезжащий голос.Игорь обернулся. К ним незаметно приблизился старик в черной шляпе, – тот самый, который угощал Илью чаем, а потом ещё спорил с ним на счет Вольтера. Рыжий байкер недовольно поморщился и буркнул из под поникших усов:– Отец, здесь погибли не только евреи…Старик грустно покачал головой.– Да, да… Молодой человек, – я все понимаю… Но ведь евреи в сущности маленькая нация… Нас по всему миру меньше тридцати миллионов… Только почему, скажите мне, почему, среди трех погибших один – обязательно еврей?И в его голосе было столько пронзительной боли, что байкер ничего ему не ответил. Старик смахнул катившуюся по дряблой щеке слезу и, словно спохватившись, добавил:– Хотя, о чем я говорю… Вы конечно правы, молодой человек… Конечное правы… Жалко всех… И русских, и евреев… А главное, как это объяснить их матерям… Как им объяснить, что их сына больше нет…Сгорбившись и постарев сразу, словно потерял здесь своего сына, он побрел прочь от злополучного тоннеля. Игорь взглянул ему вслед, и увидел, как около горящего БМП суетятся подполковник и несколько человек, пытаясь накинуть на горящую машину широкий полог брезента. БМП отчаянно коптил и черный дым траурным крепом поднимался в темное московское небо.
Когда вдалеке ухнула пара выстрелов, Кожухов поспешил через широкий холл Белого дома.– Откуда стрельба? – спросил он встревожено у застывших у входа охранников.– Кажется где-то на Калининском… – ответил невысокий парень в защитном бронежилете, надетом поверх милицейской формы. Стоя у стеклянных дверей, он пристально вглядывался в темноту. На улице было тихо. Возбужденная многоголосица перед Белым домом смолкла и стало слышно, как беспокойно шуршат листвой деревья в парке неподалеку. А потом со стороны Калининского начали явственно доносится короткие автоматные очереди. Эхо их протяжным отзвуком долетало до площади и гулко отдавалось в стоящих рядом зданиях.– Похоже, там бой идет, – произнес ломким голоском охранник и машинально поправил болтающийся у него на плече автомат. Вдали несколько автоматов одновременно отбивали такт неровными очередями. Кожухов повернулся к начальнику смены и резким, не терпящим возражений голосом, приказал:– Освобождайте выезд из гаража… Будем эвакуировать президента! Скажите водителю, пусть готовится…Круто развернувшись, он заспешил в подземный бункер.Оказавшись в подземелье, торопливым шагом он пересек подземный коридор, светлую столовую и без стука вошел в президентский кабинет. Бельцин сидел за столом, уронив голову на руки – забылся в коротком, тревожном сне. Кожухов принялся тормошить его за плечо:– Владимир Николаевич… Владимир Николаевич! Надо ехать!Бельцин слабо приподнял голову, мотнул ею, стараясь сбросить остатки сна, и спросил:– Что?– На улице – стрельба… Вам здесь оставаться нельзя… Пойдемте…Подхватив Бельцина под руку, Кожухов повлек его к выходу. Бельцин, ещё сонный, рассеянно повиновался. Добравшись до лифтовой шахты, они вошли в хромированный лифт, который поднял их в подземный гараж дома Правительства. В тускло освещенной бетонной коробке автостоянки уже басовито урчал двигатель президентской "Чайки", – за рулем сидел водитель.– Открывайте ворота! – громко приказал охранникам Кожухов, а сам распахнул перед Бельциным дверь лимузина. Бельцин нагнулся, приготовившись садится, но в последний момент вдруг замер, вцепившись в дверцу автомобиля:– Подождите… А куда вы меня везете? – спросил он недоуменно.Кожухов поспешно ответил:– У нас сейчас один путь, Владимир Николаевич… В американское посольство…Согнувшись около двери, он всем своим нетерпеливым видом показывал, что о другом уже думать нечего, но Бельцин вдруг распрямился и сказал упрямо:– Мы никуда не едем!– Владимир Николаевич… – в отчаянии взмолился Кожухов. – На улице вовсю уже идет бой… Секунды дороги…– Повторяю! Мы никуда не едем! – с суровой непреклонностью отчеканил Бельцин. Сон с него окончательно слетел и он грозно смотрел на Кожухова. – Узнайте, что сейчас происходит на улице и мне доложите!Он развернулся и направился обратно к лифту. Кожухов, весь пунцовый от злости, шваркнул дверцей автомобиля так, что водитель удивленно высунулся из машины:– Что делать, Александр Васильевич?– Оставайтесь здесь… – бросил ему на ходу Кожухов и заспешил по лестнице на первый этаж. Поднявшись в холл первого этажа, он увидел, как от стеклянных дверей ему навстречу спешит Чугай. Вид у него был довольный, улыбающийся, как будто не было только что стрельбы на улице. Кожухов в недоумении остановился.– Борисыч, ты чего такой счастливый? – спросил он.– Всё, Васильевич! – Чугай на ходу победно помотал над головой собранной в кулак пятерней. – Все! Считай, путч закончился… Я прессконференцию собираю!Он попытался обогнуть товарища, но Кожухов преградил ему дорогу и цепко ухватил за рукав:– Да подожди ты! Как закончился?Чугай нетерпеливо замер.– Ты что, ещё не знаешь? Только что была предпринята попытка штурмовать Белый дом со стороны Садового кольца! Ребята-демонстранты задержали машины пехоты – перегородили им дорогу троллейбусами в тоннеле под Арбатским мостом… Несколько БМП сожгли, остальные убрались восвояси… Правда… – Чугай состроил скорбное лицо. – Трое ребят погибло… Собой можно сказать, нас, Василич, заслонили! Так вот!Кожухов озадачено сдвинул брови.– Подожди-ка… Арбатский мост? Это ж, вроде, далеко отсюда…– Неважно! – Чугай досадливо махнул рукой и быстро убрал траур с лица. – Главное, что этих КЧСов больше никто поддерживать не будет! Жизни этих парней на их совести – это факт, а значит поддерживать их теперь – быть пособниками убийц… Понял? Так, что осталось эту информацию толкнуть в средства массовой информации и завтра мы этих "Чуков" и "Геков" будем арестовывать! Вот так вот! Кстати… Вот и тот, кто нам нужен! Сергей! – Чугай заметил корреспондента радиостанции "Свобода", спешащего к лифтам, и помахал ему рукой. – Сергей! Идите сюда!Когда чернявый репортер подошел, Чугай обернулся к Кожухову и сказал торопливо:– Извини, Василич… Видишь, какая кутерьма закрутилась… Я пошел готовить пресс-конференцию, а ты доложи пока Владимиру Николаевичу…
Вязов сидел у себя в кабинете на Знаменке. В большом кабинете царил полумрак. Настольная лампа отбрасывала яркий круг света на широкий стол. Перед Вязовым в высоком серебряном подстаканнике стыл горячий чай с лимоном, но не весел был старый маршал, совсем не весел – мрачные мысли роились у него в голове. Все пошло не так как запланировали… Все шло неправильно, наперекосяк. С Крюковым они расстались плохо, натянуто… Напоследок Председатель КГБ попенял ему:– Знаешь, Дмитрий Василич, принцип: достал пистолет – стреляй, а коли будешь им вертеть без дела, так тебя же в землю и закопают? Так вот я тебе так скажу – мы свой пистолет, считай, давно уже достали…Вязов пробурчал угрюмо:– Ладно, Виктор… Не дави… Мое решение окончательное…Крюков смерил его презрительным взглядом – ну-ну, мол, и, не подав на прощанье руки, уехал. Правда, было ещё кое-что, что не сказал Крюкову старый маршал. А не сказал он о том, что войска стянутые к столице, вместо того, чтобы выдвигаться к местам своего намеченного расположения, упорно топтались на месте, а те, что уже вошли в столицу терялись, и связи с ними не было…. Подразделения полков и дивизий смешались, управление было частично потеряно и где кто находится подчас понять было невозможно… Происходило что-то невероятное – словно, кто-то невидимый, но всесильный упорно сопротивлялся тому, чтобы привести ситуацию в соответствие со здравым смыслом. Вязов, вначале устраивающий разносы своим подчиненным, сурово требовавший от них навести порядок, так ничего не добившись, в конце концов, понял… Просто никто не хотел воевать… Никто! Ни солдат, ни офицер, ни генерал… Никто не понимал, зачем их сюда пригнали, никто не видел здесь врага, но каждый знал, что раз оружие расчехлено, значит оно должно стрелять… Поэтому каждый старался увильнуть, улизнуть или сделать так, чтобы не брать на себя ответственность…Неожиданно на столе перед министром обороны ожил телефон. Вязов взял трубку. Из трубки донесся голос дежурного офицера:– Товарищ маршал… Срочное донесение о происшествиях в Москве…– Слушаю! – сердито буркнул Вязов.– Около часа ночи в районе Калининского проспекта подверглись нападению несколько боевых машин пехоты, патрулирующих город. Был сожжен один БМП, при этом несколько военнослужащих получили ранения и ожоги. Один офицер, находящийся в тяжелом состоянии, доставлен в госпиталь Бурденко. Со стороны нападавших есть погибшие…– Что значит есть погибшие? Кто? Сколько?– Гражданские лица… Трое… По непроверенным данным…– Это все?– Нет, товарищ маршал… Только, что радиостанция "Свобода" передала, что военными при помощи танков была предпринята попытка захватить здание Верховного Совета России… От имени российского руководства с комментариями выступил Тимур Чугай… Сказал, что это последняя попытка реакции на штыках утвердить тоталитарный режим… По итогам сложившейся обстановки в столице в Белом доме сейчас будет собрана пресс-конференция…Вязов в сердцах матюгнулся и гулко трахнул широкой ладонью по краю стола. Чайная ложечка в стакане испуганно подпрыгнула и чай расплескался на стол. Вязов угрюмо спросил:– Этот Чугай – сын писателя Бориса Чугая, что ли?– Так точно… Сейчас он в советниках у Бельцина…– Соедините меня с ним… – и ещё через несколько секунд. – Товарищ Чугай? Маршал Вязов говорит… Министр обороны… Ответственно заявляю… Никакого штурма не было! И я хочу, чтобы вы отметили это на вашей пресс-конференции… И перестаньте нагнетать истерию…Из трубки послышался невозмутимый голос Чугая:– Не волнуйтесь, товарищ Вязов… Мы разберемся…– Вы уже, я вижу, разобрались, раз даете искаженную информацию! – раздраженно бросил старый маршал в трубку. – Я хочу, чтоб вы знали – у меня совершенно точные данные! Нападению подверглись не гражданские лица, а военный патруль, который совершал плановый объезд в районе Садового кольца… Опровергнуть это невозможно! Достаточно посмотреть на карту… Во время нападения был сожжена боевая машина и несколько военнослужащих получили тяжелые увечья… Это факты!– Дмитрий Васильевич, – снова раздалось спокойное в трубке. – Неужели вы думаете, что в это кто-нибудь поверит? Прежде всего погибли мирные люди… Не трудно догадаться, что это продолжение безответственной политики Центра… Если бы я даже захотел, я не смогу теперь остановить те процессы, которые начнутся…– Я повторяю! – упрямо перебил собеседника Вязов. – Произошла трагическая случайность!– Извините, Дмитрий Васильевич, – голос в трубке зазвучал почти с сочувствием. – Думаю, что теперь будет очень трудно объяснить, что произошел просто несчастный случай… Мне кажется, сейчас у Союзного руководства остается единственный путь – это как можно быстрее вывести все войска из Москвы… – голос Чугая на секунду замолк, но тут же продолжил с воодушевлением. – Дмитрий Васильевич, а может вам самому приехать сюда на пресс-конференцию? Приедете и все объясните?Вязов ничего не ответил и со всей силы грохнул трубку на рычаг. Гневно поджав губы, он подумал с ненавистью: "Гаденыш! Знал бы твой папочка, как ты борешься с Советской властью – придушил бы!" А затем он осторожно откинулся на спинку кресла, принялся массировать ладонью тупо занывшую поясницу – опять напомнила о себе старая рана. Когда боль немного отпустила, Вязов посмотрел из-под лохматых бровей электронные на часы – яркие цифры над дверью светили в полумраке тревожным кроваво-красным светом. "Ну и ночка!" – угрюмо подумал старый маршал и набрал номер Крюкова.– Виктор!… Ты уже в курсе, что произошло? – сказал он.– В курсе, – глухо отозвался Крюков.– Слушай… Пока не поздно надо лететь в Крым и договариваться… Похоже, уже не себя надо спасать, а государство…Крюков громко засопел в трубку, но потом сказал:– Хорошо…– Ты это… Плешакова своего подключи… – Вязов машинально придвинул к себе стакан и принялся помешивать серебряной ложечкой чай в стакане. – Линаева, думаю, брать не надо, он пьян наверняка… Испортит всё… Я пока с Тугго свяжусь…– Ладно, – снова коротко ответил Крюков и аккуратно опустил трубку на аппарат. Он не стал говорить Вязову о том, что Плешаков ещё утром забронировал себе билет до Симферополя, – не стал говорить, потому что теперь это было неважно. Совсем не важно…
Министр внутренних дел услышав о предложении Вязова лететь в Крым долго и мучительно помолчал, а затем осипшим голосом произнес:– Слабаки мы с тобой оказались, Дмитрий Василич!– Ты чего это, Борис? – удивился Вязов.– Пойду попрощаюсь с семьей, – произнес негромко Тугго. – Все! Прощай!Смысл сказанного не сразу дошел до старого маршала, а когда дошел, он отчаянно крикнул:– Эй! Борис! Не дури! – но из телефона уже доносились короткие гудки отбоя.Старый маршал несколько секунд оторопело смотрел на монотонно бибикающую трубку, а затем рывком поднялся из-за стола. Отшвырнув кресло в сторону, он обхватил голову руками и замотал ею, как будто в мозг его впились тысячи пиявок. Потом он подошел к сейфу и достал оттуда табельный пистолет, – покрутив его в руке, передернул затвор, увидел, как мелькнул медным боком входящий в ствол патрон. Постоял, подумал, зашвырнул пистолет обратно и подошел к телефону.– Пусть мне приготовят самолет в Крым! – сказал он дежурному, а потом строго добавил. – И приказ на вывод войск из Москвы подготовьте…
Когда, Вязов вышел из кабинета и направился к служебному автомобилю, который ждал его во внутреннем дворе, адъютант по привычке встал, вытянулся, но как только Вязов захлопнул за собой дверь, сел и задумчиво опустил голову. Через несколько секунд он набрал номер Белого дома.– Соедините меня, пожалуйста, с Тимуром Борисовичем Чугаем, – произнес негромко. – Тимур Борисович? Это вас снова из министерства обороны беспокоят… У меня есть для вас два важных сообщения… Первое – в ближайшее время, войска будут выведены из Москвы. И второе… Члены КЧС собираются лететь в Крым… Кто говорит? Адъютант маршала Вязова…
Первой о выводе войск из столицы и вылете самолета с членами КЧС в Крым сообщила радиостанция "Свобода"…Но Михайлов об этом ещё ничего не знал. Он сидел у постели жены и держал в руках её холодные, тонкие пальцы… У Нины Максимовны врачи констатировали микроинсульт, и теперь Михайлов старался постоянно находиться возле жены. Несмотря на то, что сразу же после приступа Нине Максимовне были сделаны все необходимые процедуры, правая сторона её онемела, и теперь слушалась нехотя, с трудом, словно бы находилась под местным наркозом.Входная дверь спальни негромко хлопнула и в комнату вошел сын Сергей. Он подошел к кровати матери и спросил с тревогой:– Как ты, мамуль?Нина Максимовна попробовала улыбнуться, но из-за того, что лицо было наполовину перекошено судорогой, улыбка получилась какая-то жалкая, кривая, больше похожая на гримасу.– Ничего, Сережа, – ответила она слабым голосом. – Обойдется…Сергей глубоко вздохнул и глянул на отца. Тот сидел неестественно прямой, держал в ладонях руку Нины Максимовны и неотрывно смотрел в ей в лицо, как будто стараясь отдать ей часть своих сил. Сергей наклонился к уху отца и зашептал:– Папа… Я подключил аккумулятор видеокамеры к приемнику… Только что сообщили… Ночью был штурм Белого дома, но у них ничего не вышло… Войска уже выводятся из столицы… А главное… Главное, что самолет с путчистами уже летит сюда! Понимаешь? Поняли, что проиграли и теперь летят торговаться…Михайлов выслушал сына почти равнодушно. Потом вскинул на него серые, грустные глаза и горько усмехнулся – все получалось именно так, как он и планировал… Только с небольшой поправкой – Бельцин, судя по всему, жив и здоров, а вот его жена…– О чем вы там шепчетесь? – слабым голосом спросила Нина Максимовна, приподнимая голову с подушки. Михайлов осторожно погладил ее ладонь:– Все хорошо, Нина… Все хорошо… Скоро наше заточение закончится… Сергей говорит, что войска уже выводятся из Москвы…Нина Максимовна растерянно полыхнула своими большими выразительными глазами поочередно то на сына, то на мужа, пытаясь понять, что это – ложь, или же всё-таки правда, а потом вдруг у неё мелко-мелко затряслась нижняя губа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Когда вдалеке ухнула пара выстрелов, Кожухов поспешил через широкий холл Белого дома.– Откуда стрельба? – спросил он встревожено у застывших у входа охранников.– Кажется где-то на Калининском… – ответил невысокий парень в защитном бронежилете, надетом поверх милицейской формы. Стоя у стеклянных дверей, он пристально вглядывался в темноту. На улице было тихо. Возбужденная многоголосица перед Белым домом смолкла и стало слышно, как беспокойно шуршат листвой деревья в парке неподалеку. А потом со стороны Калининского начали явственно доносится короткие автоматные очереди. Эхо их протяжным отзвуком долетало до площади и гулко отдавалось в стоящих рядом зданиях.– Похоже, там бой идет, – произнес ломким голоском охранник и машинально поправил болтающийся у него на плече автомат. Вдали несколько автоматов одновременно отбивали такт неровными очередями. Кожухов повернулся к начальнику смены и резким, не терпящим возражений голосом, приказал:– Освобождайте выезд из гаража… Будем эвакуировать президента! Скажите водителю, пусть готовится…Круто развернувшись, он заспешил в подземный бункер.Оказавшись в подземелье, торопливым шагом он пересек подземный коридор, светлую столовую и без стука вошел в президентский кабинет. Бельцин сидел за столом, уронив голову на руки – забылся в коротком, тревожном сне. Кожухов принялся тормошить его за плечо:– Владимир Николаевич… Владимир Николаевич! Надо ехать!Бельцин слабо приподнял голову, мотнул ею, стараясь сбросить остатки сна, и спросил:– Что?– На улице – стрельба… Вам здесь оставаться нельзя… Пойдемте…Подхватив Бельцина под руку, Кожухов повлек его к выходу. Бельцин, ещё сонный, рассеянно повиновался. Добравшись до лифтовой шахты, они вошли в хромированный лифт, который поднял их в подземный гараж дома Правительства. В тускло освещенной бетонной коробке автостоянки уже басовито урчал двигатель президентской "Чайки", – за рулем сидел водитель.– Открывайте ворота! – громко приказал охранникам Кожухов, а сам распахнул перед Бельциным дверь лимузина. Бельцин нагнулся, приготовившись садится, но в последний момент вдруг замер, вцепившись в дверцу автомобиля:– Подождите… А куда вы меня везете? – спросил он недоуменно.Кожухов поспешно ответил:– У нас сейчас один путь, Владимир Николаевич… В американское посольство…Согнувшись около двери, он всем своим нетерпеливым видом показывал, что о другом уже думать нечего, но Бельцин вдруг распрямился и сказал упрямо:– Мы никуда не едем!– Владимир Николаевич… – в отчаянии взмолился Кожухов. – На улице вовсю уже идет бой… Секунды дороги…– Повторяю! Мы никуда не едем! – с суровой непреклонностью отчеканил Бельцин. Сон с него окончательно слетел и он грозно смотрел на Кожухова. – Узнайте, что сейчас происходит на улице и мне доложите!Он развернулся и направился обратно к лифту. Кожухов, весь пунцовый от злости, шваркнул дверцей автомобиля так, что водитель удивленно высунулся из машины:– Что делать, Александр Васильевич?– Оставайтесь здесь… – бросил ему на ходу Кожухов и заспешил по лестнице на первый этаж. Поднявшись в холл первого этажа, он увидел, как от стеклянных дверей ему навстречу спешит Чугай. Вид у него был довольный, улыбающийся, как будто не было только что стрельбы на улице. Кожухов в недоумении остановился.– Борисыч, ты чего такой счастливый? – спросил он.– Всё, Васильевич! – Чугай на ходу победно помотал над головой собранной в кулак пятерней. – Все! Считай, путч закончился… Я прессконференцию собираю!Он попытался обогнуть товарища, но Кожухов преградил ему дорогу и цепко ухватил за рукав:– Да подожди ты! Как закончился?Чугай нетерпеливо замер.– Ты что, ещё не знаешь? Только что была предпринята попытка штурмовать Белый дом со стороны Садового кольца! Ребята-демонстранты задержали машины пехоты – перегородили им дорогу троллейбусами в тоннеле под Арбатским мостом… Несколько БМП сожгли, остальные убрались восвояси… Правда… – Чугай состроил скорбное лицо. – Трое ребят погибло… Собой можно сказать, нас, Василич, заслонили! Так вот!Кожухов озадачено сдвинул брови.– Подожди-ка… Арбатский мост? Это ж, вроде, далеко отсюда…– Неважно! – Чугай досадливо махнул рукой и быстро убрал траур с лица. – Главное, что этих КЧСов больше никто поддерживать не будет! Жизни этих парней на их совести – это факт, а значит поддерживать их теперь – быть пособниками убийц… Понял? Так, что осталось эту информацию толкнуть в средства массовой информации и завтра мы этих "Чуков" и "Геков" будем арестовывать! Вот так вот! Кстати… Вот и тот, кто нам нужен! Сергей! – Чугай заметил корреспондента радиостанции "Свобода", спешащего к лифтам, и помахал ему рукой. – Сергей! Идите сюда!Когда чернявый репортер подошел, Чугай обернулся к Кожухову и сказал торопливо:– Извини, Василич… Видишь, какая кутерьма закрутилась… Я пошел готовить пресс-конференцию, а ты доложи пока Владимиру Николаевичу…
Вязов сидел у себя в кабинете на Знаменке. В большом кабинете царил полумрак. Настольная лампа отбрасывала яркий круг света на широкий стол. Перед Вязовым в высоком серебряном подстаканнике стыл горячий чай с лимоном, но не весел был старый маршал, совсем не весел – мрачные мысли роились у него в голове. Все пошло не так как запланировали… Все шло неправильно, наперекосяк. С Крюковым они расстались плохо, натянуто… Напоследок Председатель КГБ попенял ему:– Знаешь, Дмитрий Василич, принцип: достал пистолет – стреляй, а коли будешь им вертеть без дела, так тебя же в землю и закопают? Так вот я тебе так скажу – мы свой пистолет, считай, давно уже достали…Вязов пробурчал угрюмо:– Ладно, Виктор… Не дави… Мое решение окончательное…Крюков смерил его презрительным взглядом – ну-ну, мол, и, не подав на прощанье руки, уехал. Правда, было ещё кое-что, что не сказал Крюкову старый маршал. А не сказал он о том, что войска стянутые к столице, вместо того, чтобы выдвигаться к местам своего намеченного расположения, упорно топтались на месте, а те, что уже вошли в столицу терялись, и связи с ними не было…. Подразделения полков и дивизий смешались, управление было частично потеряно и где кто находится подчас понять было невозможно… Происходило что-то невероятное – словно, кто-то невидимый, но всесильный упорно сопротивлялся тому, чтобы привести ситуацию в соответствие со здравым смыслом. Вязов, вначале устраивающий разносы своим подчиненным, сурово требовавший от них навести порядок, так ничего не добившись, в конце концов, понял… Просто никто не хотел воевать… Никто! Ни солдат, ни офицер, ни генерал… Никто не понимал, зачем их сюда пригнали, никто не видел здесь врага, но каждый знал, что раз оружие расчехлено, значит оно должно стрелять… Поэтому каждый старался увильнуть, улизнуть или сделать так, чтобы не брать на себя ответственность…Неожиданно на столе перед министром обороны ожил телефон. Вязов взял трубку. Из трубки донесся голос дежурного офицера:– Товарищ маршал… Срочное донесение о происшествиях в Москве…– Слушаю! – сердито буркнул Вязов.– Около часа ночи в районе Калининского проспекта подверглись нападению несколько боевых машин пехоты, патрулирующих город. Был сожжен один БМП, при этом несколько военнослужащих получили ранения и ожоги. Один офицер, находящийся в тяжелом состоянии, доставлен в госпиталь Бурденко. Со стороны нападавших есть погибшие…– Что значит есть погибшие? Кто? Сколько?– Гражданские лица… Трое… По непроверенным данным…– Это все?– Нет, товарищ маршал… Только, что радиостанция "Свобода" передала, что военными при помощи танков была предпринята попытка захватить здание Верховного Совета России… От имени российского руководства с комментариями выступил Тимур Чугай… Сказал, что это последняя попытка реакции на штыках утвердить тоталитарный режим… По итогам сложившейся обстановки в столице в Белом доме сейчас будет собрана пресс-конференция…Вязов в сердцах матюгнулся и гулко трахнул широкой ладонью по краю стола. Чайная ложечка в стакане испуганно подпрыгнула и чай расплескался на стол. Вязов угрюмо спросил:– Этот Чугай – сын писателя Бориса Чугая, что ли?– Так точно… Сейчас он в советниках у Бельцина…– Соедините меня с ним… – и ещё через несколько секунд. – Товарищ Чугай? Маршал Вязов говорит… Министр обороны… Ответственно заявляю… Никакого штурма не было! И я хочу, чтобы вы отметили это на вашей пресс-конференции… И перестаньте нагнетать истерию…Из трубки послышался невозмутимый голос Чугая:– Не волнуйтесь, товарищ Вязов… Мы разберемся…– Вы уже, я вижу, разобрались, раз даете искаженную информацию! – раздраженно бросил старый маршал в трубку. – Я хочу, чтоб вы знали – у меня совершенно точные данные! Нападению подверглись не гражданские лица, а военный патруль, который совершал плановый объезд в районе Садового кольца… Опровергнуть это невозможно! Достаточно посмотреть на карту… Во время нападения был сожжена боевая машина и несколько военнослужащих получили тяжелые увечья… Это факты!– Дмитрий Васильевич, – снова раздалось спокойное в трубке. – Неужели вы думаете, что в это кто-нибудь поверит? Прежде всего погибли мирные люди… Не трудно догадаться, что это продолжение безответственной политики Центра… Если бы я даже захотел, я не смогу теперь остановить те процессы, которые начнутся…– Я повторяю! – упрямо перебил собеседника Вязов. – Произошла трагическая случайность!– Извините, Дмитрий Васильевич, – голос в трубке зазвучал почти с сочувствием. – Думаю, что теперь будет очень трудно объяснить, что произошел просто несчастный случай… Мне кажется, сейчас у Союзного руководства остается единственный путь – это как можно быстрее вывести все войска из Москвы… – голос Чугая на секунду замолк, но тут же продолжил с воодушевлением. – Дмитрий Васильевич, а может вам самому приехать сюда на пресс-конференцию? Приедете и все объясните?Вязов ничего не ответил и со всей силы грохнул трубку на рычаг. Гневно поджав губы, он подумал с ненавистью: "Гаденыш! Знал бы твой папочка, как ты борешься с Советской властью – придушил бы!" А затем он осторожно откинулся на спинку кресла, принялся массировать ладонью тупо занывшую поясницу – опять напомнила о себе старая рана. Когда боль немного отпустила, Вязов посмотрел из-под лохматых бровей электронные на часы – яркие цифры над дверью светили в полумраке тревожным кроваво-красным светом. "Ну и ночка!" – угрюмо подумал старый маршал и набрал номер Крюкова.– Виктор!… Ты уже в курсе, что произошло? – сказал он.– В курсе, – глухо отозвался Крюков.– Слушай… Пока не поздно надо лететь в Крым и договариваться… Похоже, уже не себя надо спасать, а государство…Крюков громко засопел в трубку, но потом сказал:– Хорошо…– Ты это… Плешакова своего подключи… – Вязов машинально придвинул к себе стакан и принялся помешивать серебряной ложечкой чай в стакане. – Линаева, думаю, брать не надо, он пьян наверняка… Испортит всё… Я пока с Тугго свяжусь…– Ладно, – снова коротко ответил Крюков и аккуратно опустил трубку на аппарат. Он не стал говорить Вязову о том, что Плешаков ещё утром забронировал себе билет до Симферополя, – не стал говорить, потому что теперь это было неважно. Совсем не важно…
Министр внутренних дел услышав о предложении Вязова лететь в Крым долго и мучительно помолчал, а затем осипшим голосом произнес:– Слабаки мы с тобой оказались, Дмитрий Василич!– Ты чего это, Борис? – удивился Вязов.– Пойду попрощаюсь с семьей, – произнес негромко Тугго. – Все! Прощай!Смысл сказанного не сразу дошел до старого маршала, а когда дошел, он отчаянно крикнул:– Эй! Борис! Не дури! – но из телефона уже доносились короткие гудки отбоя.Старый маршал несколько секунд оторопело смотрел на монотонно бибикающую трубку, а затем рывком поднялся из-за стола. Отшвырнув кресло в сторону, он обхватил голову руками и замотал ею, как будто в мозг его впились тысячи пиявок. Потом он подошел к сейфу и достал оттуда табельный пистолет, – покрутив его в руке, передернул затвор, увидел, как мелькнул медным боком входящий в ствол патрон. Постоял, подумал, зашвырнул пистолет обратно и подошел к телефону.– Пусть мне приготовят самолет в Крым! – сказал он дежурному, а потом строго добавил. – И приказ на вывод войск из Москвы подготовьте…
Когда, Вязов вышел из кабинета и направился к служебному автомобилю, который ждал его во внутреннем дворе, адъютант по привычке встал, вытянулся, но как только Вязов захлопнул за собой дверь, сел и задумчиво опустил голову. Через несколько секунд он набрал номер Белого дома.– Соедините меня, пожалуйста, с Тимуром Борисовичем Чугаем, – произнес негромко. – Тимур Борисович? Это вас снова из министерства обороны беспокоят… У меня есть для вас два важных сообщения… Первое – в ближайшее время, войска будут выведены из Москвы. И второе… Члены КЧС собираются лететь в Крым… Кто говорит? Адъютант маршала Вязова…
Первой о выводе войск из столицы и вылете самолета с членами КЧС в Крым сообщила радиостанция "Свобода"…Но Михайлов об этом ещё ничего не знал. Он сидел у постели жены и держал в руках её холодные, тонкие пальцы… У Нины Максимовны врачи констатировали микроинсульт, и теперь Михайлов старался постоянно находиться возле жены. Несмотря на то, что сразу же после приступа Нине Максимовне были сделаны все необходимые процедуры, правая сторона её онемела, и теперь слушалась нехотя, с трудом, словно бы находилась под местным наркозом.Входная дверь спальни негромко хлопнула и в комнату вошел сын Сергей. Он подошел к кровати матери и спросил с тревогой:– Как ты, мамуль?Нина Максимовна попробовала улыбнуться, но из-за того, что лицо было наполовину перекошено судорогой, улыбка получилась какая-то жалкая, кривая, больше похожая на гримасу.– Ничего, Сережа, – ответила она слабым голосом. – Обойдется…Сергей глубоко вздохнул и глянул на отца. Тот сидел неестественно прямой, держал в ладонях руку Нины Максимовны и неотрывно смотрел в ей в лицо, как будто стараясь отдать ей часть своих сил. Сергей наклонился к уху отца и зашептал:– Папа… Я подключил аккумулятор видеокамеры к приемнику… Только что сообщили… Ночью был штурм Белого дома, но у них ничего не вышло… Войска уже выводятся из столицы… А главное… Главное, что самолет с путчистами уже летит сюда! Понимаешь? Поняли, что проиграли и теперь летят торговаться…Михайлов выслушал сына почти равнодушно. Потом вскинул на него серые, грустные глаза и горько усмехнулся – все получалось именно так, как он и планировал… Только с небольшой поправкой – Бельцин, судя по всему, жив и здоров, а вот его жена…– О чем вы там шепчетесь? – слабым голосом спросила Нина Максимовна, приподнимая голову с подушки. Михайлов осторожно погладил ее ладонь:– Все хорошо, Нина… Все хорошо… Скоро наше заточение закончится… Сергей говорит, что войска уже выводятся из Москвы…Нина Максимовна растерянно полыхнула своими большими выразительными глазами поочередно то на сына, то на мужа, пытаясь понять, что это – ложь, или же всё-таки правда, а потом вдруг у неё мелко-мелко затряслась нижняя губа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62