– У вас прекрасная дочь, – объявила она. – Спасибо, что присматривали за ней.Мы с миссис Дезмонд не обмолвились ни словом. Я обняла ее, а она обняла меня, и мы расстались. Больше мы не виделись. Она написала мне, когда переехала в Брисбан. У меня не было сомнений, что она будет жива и здорова, когда я найду время и деньги, чтобы поехать к ней в гости.Когда я прибыла домой, было уже темно. Мне позволили проспать два дня подряд, а затем родители устроили мне настоящий допрос.– Как ты могла? – сквозь слезы произнесла мама, меряя шагами комнату с маленьким Тором на руках, пока я усаживала Рейфа к себе на колени. – Как ты могла подвергнуть себя такой опасности? Как ты могла допустить, чтобы тебя обвиняли в совершении неблаговидных поступков? Почему ты не доверилась нам, Ронни? Где мы допустили ошибку? Это касается даже не Скотта Эрли, это касается твоего воспитания! Как ты могла врать нам без зазрения совести? И не смей говорить, что недомолвка – это еще не ложь, ты знаешь, что в данном случае это не так. Ты поступила вопреки тому, чему мы тебя учили, вопреки нашей вере.– Мама, – тихо вымолвила я, – я поступила в соответствии с тем, что считала важным. Я не говорю, что была права. Но я знала, что обязана докопаться до истины сама, Я верила в то, что делала.– Но теперь ты страдаешь из-за этого! – воскликнула она. – Ты снова привлекла к нам внимание. Я не имею в виду, что тогда, четыре года назад, мы стали предметом внимания прессы из-за тебя. Я хотела сказать, что мы снова в центре скандала.– Подожди, – остановил ее папа. – Подожди секунду, Кресси. Мы движемся на слишком большой скорости. Я думаю, что Ронни в полной мере осознает, что она поступила опрометчиво. Самое главное сейчас – состояние ее души, а не то, что напишет некий писака. В конце концов, статья в газете забудется через неделю, стоит только какой-то кинозвезде в очередной раз выйти замуж или какому-нибудь политику обмануть свою жену. Мама посмотрела на него, а затем на меня.– Ты прав. Я не хотела сказать, что ты в чем-то виновата. Люди иногда думают, что ошибки нельзя простить. Порой мы бываем слишком наивными, а потом сожалеем об этом. Когда ты в стрессовом состоянии, все кажется перевернутым, вывернутым наизнанку. Если ты хоть на минуту можешь допустить, что твоя мать хотела, чтобы ты ощутила себя виноватой в смерти Беки и Рути, тогда все мои усилия напрасны. И твой отец прав, Ронни. Совершенно не стоит волноваться из-за того, что скажут другие люди.Я сказала:– Мама, я тебя очень люблю и знаю, что ты любишь меня, но я уже не тот ребенок, каким была раньше.– Но все те письма, которые ты посылала нам... О том доме, в котором жила, о своих друзьях, об учебе. Ты работала у них, и все это время обдумывала, как забрать ребенка?– Она не обдумывала этого всерьез, – возразил отец. – Ты же знаешь свою дочь. Она действует, если принимает твердое решение. Она намеревалась содеять зло, но благодаря вмешательству Отца Небесного совершила благое дело. Она оказалась в нужном месте в нужное время, и не нам судить о причинах того, как все сложилось. В конце концов, она искупила перед Келли то зло, которое ей причинила.– Прошу тебя, мама. Ты можешь укорять меня целую вечность, – вымолвила я. – И я буду слушать тебя. Но ты не сможешь наказать меня больше, чем я сама готова себя наказать.В последующие дни я принимала друзей. Они смотрели на меня так, словно хотели что-то сказать, но, не находя слов, молчали. Как и предсказывал папа, в «Национальных новостях» целую неделю обсуждалось то, что произошло в нашей семье, но статьи были неубедительными, потому что состояли сплошь из догадок. Цитировали моих друзей из Калифорнии. Они недоумевали, но в один голос твердили, что я была умной студенткой, преданной и доброй. Вначале моя семья держалась в стороне от всех этих событий. Мне хотелось поговорить с дядей Пирсом наедине. Я рассказала ему о том, как в ту ужасную ночь в номере мотеля меня посетило озарение, как слова нашего пророка убедили меня в правильности моего пути. Он слушал молча, соединив ладони и постукивая подушечками пальцев.– Ронни, я знаю, что бываю строг, даже суров. Но я люблю тебя не только как Божье дитя, но и как дочь моего брата. Я не склонен к открытому выражению чувств – это правда. Тут я больше похож на нашего отца, чем на мать. Я не смогу найти лучших слов, чем те, что ты услышала из уст Отца Небесного. Мы учимся друг у друга, Ронни, разве не так? Подсолнух зимой прибит к земле, но весной его стебель наполняется соками. Он поворачивается в сторону солнца и вырастает.Однажды вечером я открыла компьютер и написала Клэр. Конечно, мы были уже довольно взрослыми, и живое общение могло бы показаться детской забавой, но мне было приятно думать, что у меня есть близкая подруга, которая всегда откликнется на зов о помощи. «Привет!»«Хочешь встретиться?» «Не могу дождаться», – написала я.Я услышала, как хлопнула дверь, и уже через минуту Клэр стояла на пороге и я обнимала ее. Я держала ее долго в объятиях, вдыхая знакомый лавандовый запах, наслаждаясь ее теплом.– Что произошло с твоими волосами?Как же здорово, что она решила провести дома зимние каникулы!Мы сели в моей комнате, и я поведала ей обо всем. Я рассказала ей и о своих сомнениях, и о страхах, которые терзали мою душу, и о том, как мне открылась истина.– Я не стану говорить, что предупреждала тебя, – начала Клэр.– Но мы все равно придем к этому.Я не могла поверить в то, что она сидит передо мной. Меня Не было дома три месяца, но за это время все так изменилось. Прошлое словно было отчерчено черной линией.– Нет, думаю, что нет, – сказала Клэр. – Я вижу, что ты сама рее осознаешь. Ты была в ужасе?Она обняла меня и задрожала. Клэр выглядела такой повзрослевшей. Мне было интересно, произвожу ли и я такое же впечатление. Ей ничего не пришлось бы спрашивать, потому что в те дни, по выражению моего папы, хорошо работала «устная радиосвязь».– Нет, – призналась я. – Немного пугалась, как тогда, когда впервые увидела Скотта Эрли. Конечно, у меня был жуткий шок, когда он пытался покончить с собой. Но беседа в полиции не испугала меня.– А как твоя работа на «скорой помощи»?– Это отнимает все силы. Но я люблю свою работу. Я собираюсь поступить в колледж в Сейнт-Джордже, чтобы закончить образование. Уверена, что из меня получится хороший врач. Я смогу быстро принимать решения: какие лекарства нужны в том или ином случае, прописывать ли болеутоляющее, делать ли переливание крови...– Похоже, то, что произошло, не сбило тебя с толку, – удивленно произнесла Клэр.– Думаю, оно только укрепило меня в желании стать врачом. Я помогала Келли!– Но ты чуть не убила...– Клэр, нет. Я не делала ничего подобного!Потом я всерьез задумалась над тем, не будут ли отныне люди воспринимать меня как потенциального преступника. У меня тут же начала раскалываться голова.– Мне не надо было уезжать. Не стоило было отправляться туда. – Я подумала немного, постучав по изголовью кровати, а потом добавила: – Но я хочу сказать тебе, что только теперь Скотт Эрли поймет, как тяжело остаться в одиночестве, как тяжело быть брошенным на произвол судьбы.Я не стала признаваться ей в том, что меня начал мучить новый кошмарный сон. Я видела Скотта Эрли с полиэтиленовым пакетом на голове и его синюшное лицо, слышала, как открывается дверь, и этот звук напоминал мне стук двери сарая в тот злосчастный день много лет назад. Мне оставалось только надеяться, что этот кошмар со временем рассеется. Я спрятала лицо в ладонях.– Я рада видеть тебя, Клэр, но это не значит, что я чувствую себя довольной и счастливой.– Но я хочу, чтобы ты была довольна и счастлива. Ты ведь не станешь на меня обижаться только за то, что я спросила тебя о сокровенном. Так что же, это было правильно или нет?– Может быть, и да и нет?– Не знаю.– Я тоже не знаю, что ответить. Я рада, что с ним все в порядке, честно. Я рада, что со мной все в порядке. Я рада быть дома.– Об этом я молилась все время, – призналась Клэр.– Давай поговорим о чем-то другом, Клэр. Хоть немного, но я хочу побыть собой. Я не могу вспоминать весь этот кошмар заново.И мы забыли на время о драме. Клэр рассказала о том, что встречается с Дэвидом Праттом. Они даже обнимались.– Не знаю, что будет, когда я уеду, – произнесла она.– Если это серьезно, то у ваших отношений есть будущее. Как было с моими родителями.– Но время сейчас другое, Ронни. Он может встречаться с кем угодно.– Ты тоже можешь встречаться с кем угодно.– Тебе нравился какой-нибудь парень? Я подумала о Кевине.– Мне нравился один парень, но как брат, – сказала я. – Я бы не смогла встречаться с ним, но я ходила на свидания с другим парнем. Он уже совершил миссионерскую поездку.– Он тебе нравился?– Конечно, но не так сильно, как... Ты понимаешь меня? Клэр кивнула.В те выходные я отправилась в храм, и наша община снова приняла меня. Мне исполнилось семнадцать лет, и у меня было такое впечатление, что я и не уезжала никуда (лишь иногда напоминал мне о прошлом чей-то искоса брошенный взгляд). Сестра Баркен прислала мне открытку. На ней был изображен человек, стоящий на голове. Еще она прислала мне мохеровый шарф моего любимого голубого цвета и приписала: «Выше нос, Ронни. Может, кто-то не поймет тебя, но все равно в тебя верят. И мы верим в тебя».Однажды вечером без предупреждения к нам в дом пришли Сассинелли. Серена и ее родители обняли меня, а Мико сжал мне плечо.– Мы пришли, чтобы поздравить тебя с днем рождения, Ронни, – сказала миссис Сассинелли.Она вручила мне маленькую коробочку. В ней лежали золотые серьги с огромными жемчужинами.– Католики тоже читают Библию, – продолжала она. – Святой Матфей сказал о жемчужине как о символе бесценного дара, который можно встретить даже во враждебном мире. Я знаю, что это согласуется и с вашим учением. Я высказалась сложнее, чем хотела, но я знаю, что этот подарок очень украсит тебя. Когда мы увидели серьги, то решили, что они для тебя.– Спасибо вам, – сказала я. – Они напоминают мне о море. А вы подарили мне целый океан.– Что ты сделала со своими волосами? – спросил Мико.– Я не хотела быть похожей на девчонку из соседнего дома. Он пожал плечами:– Тебе это удалось.– Я возвращаюсь к своему цвету. Это было глупо. Я так любила свои волосы. Зато у детей, больных раком, будут парики из волос, которые не придется накручивать.Серена готова была расплакаться, а Мико взглянул на носки своих туфель. Мои родители обменялись с Сассинелли рукопожатиями и поблагодарили их.Я боялась возвращения страшных снов, и это удерживало меня на ногах почти всю ночь. Я придумывала себе разные дела, готовила подарки (деревянные рамки для фотографий, шкатулки, которые я покупала в дорогих магазинах). Я привезла их домой и украшала ракушками, которые собрала еще в Калифорнии. Потом я начала разрисовывать их звездами и полумесяцами. Мне приходилось выходить в сарай за клеем. Пробираясь к нему в темноте, я не могла не бросить взгляд на то самое место, которое было отведено для игры в прятки. Окна в сарае были новыми, а краска свежей. Ничего не напоминало о том страшном времени. Старые доски заменили новыми. Все мамины принадлежности были расставлены по полочкам, а под ними хранились запасы на зиму. Здесь же стоял новый диванчик. Но из окна мне все еще было видно место, где раньше стоял стол для пикников. Когда мое сердце начинало учащенно биться, я быстро хватала клей, веревку и мамину коробку с принадлежностями для рукоделия, после чего спасалась бегством.Было четыре утра, когда в мое окно кто-то бросил камень. Я выглянула, ожидая увидеть Клэр. Но меня ждал Мико, он был в старой кожаной куртке. Я натянула свою джинсовую куртку и вышла, как была, в пижамных брюках.– Что ты делаешь? – спросил он.– Готовлю подарки на Рождество. Шью. Что ты хотел?– Я хотел спросить, как мог такой умный человек, как ты, совершить такую глупость?– Не знаю, – честно ответила я. – Я уже сказала раз и готова повторять снова и снова. Это была опасная и ненужная затея. Но тогда я верила в то, что поступаю правильно. Не все поддается объяснению в этой жизни.– Значит, ты веришь, что существует еще и другая?– Абсолютно точно. И это было одной из причин моего решения. Я знаю, что увижу своих сестер. Я должна быть ответственной. Именно поэтому мормоны женятся в храме. Они дают обет верности на всю жизнь. Они всегда вместе, как мои родители. Я знаю, что и я дам такой обет, когда выйду замуж.– Ронни, черт побери, – произнес он. – Ты совершила безумие. Ты просто напугала меня. И ни разу не позвонила.– Думаю, что тебе было не до меня.– Не знаю, как сказать, – вымолвил Мико. – Ты для меня как младшая сестра. Всегда рядом. Вот мы играем под кольцом. Вот ты стреляешь из ружья. Вот ты едешь верхом. Я постоянно вспоминал о тебе. Услышав об этой истории, я чуть не грохнулся в обморок. Я все время думал: как она могла так поступить?– Да, могла, потому что я ко всему отношусь очень серьезно.– Я тоже отношусь к жизни серьезно, Ронни. Не стоит считать меня легкомысленным. Наверное, ты думаешь, что я просто сынок богатых родителей, который только и делает, что переезжает из одного особняка в другой. Но это не так. Я серьезно отношусь к выбору профессии, поэтому знаю, что наступит день, когда я буду спасать жизни людей.– Я могу похвалиться тем, что уже спасла, – сказала я.– Вы очень заносчивая, мисс, – проговорил он.– Если даже я и не считаю тебя серьезным, то какая разница? Я всего лишь девочка, которая убирала в доме твоих родителей, девочка, над которой ты смеялся со своими друзьями. Ты и заметил меня только потому, что я стала героиней драмы, попавшей на полосы газет. Я просто девчонка из соседнего дома, которую ты видел сотни раз, но рассмотрел лишь однажды.– Я прекрасно тебя понимаю.– Я тебя тоже понимаю.– Но, Ронни, ты не совсем права. Сейчас я стою перед тобой и вижу тебя.Он притянул меня к себе и поцеловал. Не так, как много лет назад. Его страстное движение напомнило мне о Кевине и Шире.– Не здесь, – прошептала я, оглядываясь, не включен ли свет в спальне моих родителей.Держась за руки, мы сбежали вниз к ручью.– Я еще никогда не был в раздевалке для девочек, – заметил Мико.– Здесь восхитительно, – ответила я, заводя его внутрь. Как я и предполагала, дети измазали стены раздевалки грязью. Все выглядело так же, как в годы моего детства.– Здесь очень темно, и пол, наверное, в грязи.Однако оказалось, что пол сухой. На нем лежали пластиковые коврики. Вот что значит смена поколений, решила я. Мы нашли нашу крепость из ивовых веток и легли на землю. Мико крепко держал меня в своих объятиях. Он целовал меня и гладил мне живот, а я потянулась рукой в вырез его рубашки. Мне казалось, что мы первые люди на земле. Мое тело отзывалось на его прикосновения. Это была любовь.– Ронни, ты же мормонка! – воскликнул Мико, присаживаясь.– И?– Я не могу! Ты же мормонка. Ты веришь, что ангел прилетел к мальчику с больными ногами и вложил в его уста новую книгу Библии.– А ты веришь, что ангел прилетел к девочке, чтобы сообщить ей о том, что она выносит в своем лоне сына Бога.– Я никогда и не думал, что девственница может иметь ребенка.– Вот именно.– Я никогда не верил, что Иисус может явиться в Нью-Йорк, как Эрик Клэптон после гастрольного тура. Так ведь некоторые из вас это представляют себе?– А я никогда не верила, что священник может превратить хлеб в Тело Христово.– Ронни, будь благоразумна, – уцепился за мои слова Мико. – Что может заставить людей верить в то, что маленький Джозеф Смит так много думал о небесах, что однажды отправился в лес и увидел там апостолов! Шутка ли?!– А как же святая Бернарда, бедная французская девочка, которая увидела Святую Деву...– Но никто не стал исповедовать новую религию только потому, что у бедняжки были галлюцинации.– Но они верили в то, что обычная вода из источника Бернарды может исцелять людей, больных церебральным параличом, раком и лейкемией...– Рак и лейкемия – это одно и то же.– Джозеф Смит не совершенен. Но он говорил, что все хорошее в других религиях послужит новой религии мормонов. Вообще, почему мы с тобой спорим на религиозные темы? Это так глупо.– Где такое написано?– Что?– Что мормоны должны взять все хорошее из других религий?– Не знаю. Ты помнишь всю службу в католическом храме наизусть?– Нет, – ответил он. – Я не бываю в церкви, кроме как на праздники. Я помню только, что родители ходили со мной на первое причастие.– Тогда какое это все имеет значение? Даже если Джозеф Смит был со странностями, благодаря нему основана религия, которая удержала многих людей от выпивки, курения, наркотиков.– Я не хотел оскорбить твои чувства, – проговорил Мико после долгого молчания. – Все религии отличаются безумием. Ваша более безумная, чем остальные, только и всего. Но когда я размышляю о ней, то понимаю, что она несет много светлого. Я знал, что мало сходить на исповедь, если ты согрешил. Нужно загладить свою вину хорошим поступком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28