Однако лично я свободно воспринимаю трупы физические, но не могу, видя труп, не думать о его судьбе, когда он еще был человеком. Я мысленно возмущалась: «Подумать только, мы жрём пирожки, а для кого-то наступил конец света»!
В ту неделю недостатка в трупах не было, и наш учитель небрежно бросил: «Ну все, пошли висельники!» Оказывается, в этом тоже есть система.
Наступает какой-то период и «клиентами» патанатомической лаборатории становятся в основном вешающиеся.
О причинах, побудивших разных людей к этому, можно было только догадываться.
Одна женщина, например, имела одну грудь, другая была ампутирована много лет назад. Когда мы вскрыли грудную клетку, то все легкие были поражены метастазами рака.
Возможно, она каким-то образом узнала об этом и решила повеситься, не дожидаясь мучительной смерти.
Как – будто повеситься легче !
Хотя может быть она повесилась совсем по другой причине и совсем не знала, что зря поспешила, так как ей в любом случае уже были отсчитаны дни.
К нам доставили труп мужчины, вероятно, он утром позавтракал, попрощался с женой и отправился на работу. Не исключено, что она попросила его по пути домой купить хлеба, но ему не суждено было вернуться домой……
Он шел по тротуару, как до него и после него шли тысячи. Но именно в тот момент, когда проходил он, с крыши сорвалась решетка и, упав, размозжила ему голову.
Не дойдя до работы, он поступил на стол, где мы практиковались вскрывать трупы.
Для меня это была тяжелая неделя. Я не очень много научилась патологической анатомии, но приняла для себя одно решение. Я надеюсь, что судьба позволит мне сдержать его.
Меня убивала мысль, что смерть для нас стала обыденной. Кто-то принимал страшное решение прервать свою жизнь.
Что испытывал он или она в этот миг?
Кого он оставлял, какая беда довела его до такого отчаяния, чтобы головой в петлю и самому затянуть её, дернувшись всей силой или выбив стул ногой?
А мы спокойно пишем в протоколе, пожирая пирожки: «На трупе белые поношенные трусики, на правой груди родимое пятно величиной с горошинку»
Господи! Избавь меня от такого, – сказала я себе.
Никогда! Никогда, что бы ни случилось, я не уйду, пока не придёт мой час.
При самых трагических ситуациях, при самых больших крушениях, всегда остаётся одна возможность: оставить всё и начать сначала.
Даже если узнаёшь, что дни сочтены, то всегда есть что-то такое, что не успел за всю жизнь, чему можно посвятить оставшиеся дни.
И помоги мне Боже, не нарушить этого решения и не пошли мне таких испытаний, способных вызвать желание смерти!
Но неделя практики в патологической лаборатории была значительно позже, сейчас же речь идёт о счастливой неделе в Костроме, по окончании которой, моё желание поступить в институт превратилось в великую мечту.
Я поняла, что если поступлю в институт, то не только буду вместе с Виталием, это значит, что я уеду из ставших вдруг душными Черновиц и перестану быть барышней с главной жизненной целью, ограниченной рамками замужества.
У меня будет другая жизнь и другие цели.
Я твердила себе, что должна выучить всё, что можно выучить!
Мне предстояло научиться решать задачи по физике и химии.
Я, окончившая только семь классов, должна одолеть за несколько месяцев то, что изучается в 8-9-10 классах, продолжая работать в психбольнице, и не помешаться самой.
После работы надо было бороться с усталостью и сном, решать задачи, много учить, писать сочинения и самой их проверять.
Но было и нечто приятное. Письма!……
Поэма о любви в письмах. Господи! С каким нетерпением бегала я каждый день на почту и с каким наслаждением писала ему!
Меня больше не интересовали танцы и не волновали случайные домогатели.
Со мной была моя любовь.
Я должна была поступить в институт!
Мы решили, что я буду поступать в Ленинграде, куда он тоже переведётся в случае моей удачи.
Но всё мероприятие, в условиях Советского Союза, было до идиотизма смелое и практически невыполнимое.
Еврейка с семью классами образования, несколькими рублями в кармане, взяв очередной отпуск в психбольнице, едет поступать в столичный вуз!
Как говорится в одном анекдоте – уделаться можно! Но, как утверждает народная мудрость – риск благородное дело.
Мы разработали в письмах следующий вариант:
Он прибывает в Ленинград на день раньше меня, получает от меня на главпочтамте телеграмму с указанием времени прибытия, встречает меня, мы подаём мои документы в институт и я, как абитуриент, получаю общежитие. Он поселяется в комнате ребят, (нелегально) помогает мне готовиться к экзаменам по физике и химии.
Я успешно сдаю все экзамены и ОК!!" Дуня в Европе".
Всё было не так.
У меня был билет на 30-е число. Не обратив внимания, что месяц имеет 31 день, я дала телеграмму, что прибуду первого.
Но он, парень с головой, (был тогда) сделал скидку на женскую логику, на мою влюблённость и импульсивность и решил приехать на день раньше и встречать меня два дня подряд.
Когда я, сияющая свалилась с подножки вагона ему на шею, то крайне удивилась, услышав от него первый вопрос: «Какое сегодня число?»
Недовольная, что вместо объятий и поцелуев меня отвлекают посторонними вопросами, я небрежно ответила: «Первое июля!»
Если бы он не был тогда столь дальновидным, мы могли бы разминуться в Ленинграде и неизвестно как повернулись бы события.
Но если бы он был таким же дальновидным последующие 30 лет, то мы бы отмечали сегодня эту круглую дату вместе, как говорят, в кругу семьи.
Однако мы встречаем её не в одном городе, не в одном доме, и даже не в одном государстве, а кроме всего, мы больше не одна семья.
Но тогда он был и дальновидным и влюблённым, и поэтому мы смогли встретиться, даже спутав дату встречи.
Убедившись в этом, мы приступили, наконец, к объятиям, поцелуям и ликованию.
Дальнейшие события ещё больше уклонялись от предполагаемого идеального варианта.
Неясно было где мы будем ночевать. Вопрос о гостинице даже не возникал.
Не обременённые ни багажом, ни деньгами, мы прямо направились в Первый Медицинский.
Я лихо устремилась в приёмную комиссию, а он остался ждать меня в скверике.
После тщательного изучения документов, меня направили прямиком на медицинскую комиссию, где велели раздеться, не оставив даже трусиков, после чего написали своё заключение, ознакомившись с которым в приёмной комиссии, мне вернули мои бумажки и сказали, что я им не подхожу.
Я стояла как столбняком поражённая, и незаметно было, что я собираюсь уходить.
Поэтому мне простым доступным языком дали исчерпывающие разъяснения, что они готовят участковых врачей, для которых важнее всего ноги, чтобы топать по этажам, делая в день по 20-25 визитов к больным на дому.
Голова, конечно, тоже неплохое приложение к ногам, но не столь важное.
Но так как у меня мол с ножками ой-ой, то извините, до свидания, их ждут другие абитуриенты, поэтому просьба не задерживаться.
Когда я появилась в скверике, то первый раз в жизни со мной случилась истерика.
Я столько готовилась, я столько страдала, я так много ждала, я была готова ко многому, но что всё кончится ещё до того как начнётся!?
Это было выше моих сил и выше моего понимания.
Я билась в истерике у него в руках и причитала: «Оставь меня, брось меня, я гадкий утёнок, я никому не нужна, я не хочу жить!!!»
А он нежно гладил меня, обнимал и говорил такие слова, которые я помнила потом все тридцать лет.
Из благодарности, что он пережил вместе со мной этот момент и говорил эти слова я готова была многое ему простить и терпела то, что мне пришлось терпеть тридцать лет.
Он говорил: «Ты самая красивая и самая умная, ты лучше всех. Я тебя люблю и женюсь на тебе независимо от того поступишь ты в институт или нет. Но ты все равно поступишь и мы все равно будем вместе!»
В связи с этими волшебными словами, истерика кончилась довольно быстро и благополучно.
Каждая женщина перенесёт любую беду, был бы только рядом мужчина, готовый уверять, что любит её!
Кроме того, лучший исход непогоды – это гроза.
Она как очищение, после которого снова ярко светит солнце.
Мне бережно вытерли носовым платком слёзы и нос, мы пожевали, захваченные из дома бутерброды и с новыми силами и надеждами направились в Ленинградский Педиатрический.
Оттуда меня отправили по той же причине, после чего я погрузилась в тихое отчаяние.
Дальше мы поплелись во Второй Медицинский Санитарно-Гигиенический институт имени Мечникова.
Виталий развлекал меня деланными бодрыми шуточками, оттягивая время, т.к. это был последний из медицинских институтов в Ленинграде, и больше надеяться было не на что.
В приемную комиссию он зашёл вместе со мной, но меня снова первым делом отправили к медикам. Ему оставалось только ждать у дверей решения нашей судьбы.
Представ перед коллегами в белых халатах, я почувствовала холодный острый скальпель у горла и затравленно ожидала, когда он плавно меня доконает.
Было хорошим предзнаменованием, что на этот раз мне, как залог удачи оставили трусики и не заставили приседать.
Слегка послушали моё громыхающее сердечко, которое каким-то чудом не плюхнулось им на стол и проверили зрение.
Как я уже отмечала раньше, санитарные врачи в Советском Союзе ходили с объёмистыми сумками, проверяли чужую работу и писали протоколы.
Для этого нужно железное сердце, которое никогда не дрогнет, и хорошее зрение.
Меня признали годной!
Но я хотела быть врачом. Я перевелась позже на лечебный факультет и таки делала по 20-25 визитов к больным своими несчастными ножками.
Но в тот момент я ошалела от счастья и как ненормальная выскочила в дверь, прямо к нему в объятия.
Таким трудным оказался путь уже на первом этапе.
Что же будет дальше?
Дальше всё пошло – покатилось…
Я получила общежитие, он нелегально поселился с ребятами и пытался помогать мне готовиться к экзаменам.
Но, Бог мой! Белые ночи в Ленинграде! Любовь после разлуки…
Открытие секса, которым, открыв его, мы занимались во всех укромных уголках Ленинградских парков, рискуя угодить в полицию за нарушение советских нравов, заклеймивших секс, как проявление буржуазной идеологии, чуждой высоконравственному советскому обществу.
Я поняла, что любовь и секс несовместимы с экзаменами и попросила его уехать в Киев, чтобы я могла отключить эмоции и включить мозги.
Тогда, если я справлюсь с этой задачей и сдам экзамены, он вернётся, чтобы перевестись из Костромы в Ленинград и мы, наконец, будем навеки вместе.
Если же я не поступлю, то он приедет, чтобы утешить меня и отправить назад работать в психбольницу, готовиться к следующей попытке и писать ему письма.
Таким образом, он уехал в Киев к родителям, а я осталась решать свою судьбу.
В критические периоды жизни хочется быть наедине с собой.
Когда приходит тяжёлая болезнь или смерть, нужны только сиделки и врачи.
Во время подготовки к экзаменам не нужен никто!
Условия у абитуриентов были неважные.
Не было даже специальной комнаты, где можно было заниматься.
Я учила по ночам в гладилке. Пила кофе, дремала и снова учила.
Я уже писала, как получила пять баллов за сочинение по русскому языку и пять баллов за иностранный язык.
Но для меня существовали ещё две преграды – это задачи по химии и физике.
Я выучила за несколько месяцев учебники, которые в школе проходили в течении трёх лет.
Но не смогла за такой короткий период обрести навыки в решении задач, потому что для этого требуется время и определённая тренировка.
Экзамен по химии прошёл нормально и я получила своих четыре балла.
Осталась физика. Я всю ночь до тошноты решала эти дурацкие задачи, чтобы, придя на экзамен и взяв трясущимися руками билет, убедиться, что готова всё ответить по билету, …….кроме задачи!
Господи! Что же будет, неужели весь этот марафон коту под хвост и опять шпулять уколы психам в ягодицы! (Прости меня, Господи!)
Я с ужасом смотрела на молодого еврея, принимавшего у меня экзамен.
– Ну, что? – бодреньким голосом спросил он.
– Нормально, – кисло промямлила я, и вдруг, отчаявшись, начала нагло и подробно отвечать всё, что я знала, решив так ему надоесть, чтобы до задачи дело не дошло.
Но не прошло. Юморист – еврей быстро разгадал мои «маленькие хитрости» и велел переходить к задаче.
С идиотски – скорбным выражением на лице я тупо водила карандашом по чистому листу бумаги.
– Да, всё правильно, молодец – забавлялся мой дорогой сородич, лучший из всех экзаменаторов мира и, как бы размышляя, диктовал мне решение задачи, которое я смышлено фиксировала на казённой бумаге, подлежащей хранению.
Хитро улыбаясь, он выставил мне в экзаменационный лист четвёрку.
(« за красивые глаза» – надеялась я, ликуя и прыгая от небывалого счастья, свалившегося на меня.)
Очень надеюсь, что БОГ вознаградил его за такое божественное вмешательство в мою судьбу!
Я, конечно, не уверена, что он был еврей, но он был такой родной и понимающий, что я посчитала его евреем. Подумать только! Это был последний экзамен. И в руках этого человека была наша судьба.
Благодаря стечению стольких обстоятельств и моей беспримерной зубрёжке в ординаторской психбольницы и в гладильной комнате студенческого общежития на Каменном Острове в Ленинграде, в Киев полетела телеграмма: «ПОСТУПИЛА!!!!!!»
Он моментально примчался, и мы приступили к решению второй части программы.
Нам предстояло проделать тур по советским техническим вузам для его перевода из Костромского в Ленинградский институт.
Это оказалось почти невозможным, т.к. в его документах чётко и разборчиво, как клеймо, красовалось: – еврей беспартийный.
А внешность чего стоила!
Такой экземпляр едва ли был кому-то нужен.
Все отставные вояки, заведовавшие отделами кадров, шарахались и, как будто боясь испачкаться возвращали бумаги, не читая дальше пятой графы.
Наша любовь снова зависла на волоске. Ей грозила платоническая форма на расстоянии Кострома-Ленинград!
Но нам ещё раз повезло.
В одном институте мы попали не в отдел кадров, а непосредственно к ректору – обладателю тяжёлой челюсти с непоколебимыми очертаниями.
Он бегло взглянул на столбик отличных оценок в документах и мрачно зачислил их обладателя на соответствующий курс.
СОН ДВЕНАДЦАТЫЙ.
– Что делать, ГОСПОДИ, если даже близкие оставят в трудный час!?
– Крысы, бегущие с корабля, не меняют ситуацию…
Спасай корабль!
Забудь о крысах!

СВЕРШИЛОСЬ!!!!
Я больше не барышня из провинциального городка, измученная мечтами о женихе.
Я студентка мединститута легендарного Ленинграда, а жених вот он рядом – красивый, высокий, умный! И он меня любит.
Не чудо ли это? Я готова была молиться на него.
Даже то, что я выучила за несколько месяцев трёхлетнюю программу и сдала экзамены, казалось мне его заслугой.
Мечтайте, девушки! Иногда сбывается…если идти прямо, не сворачивать в кусты и… ваять мечту своими нежными и сильными ручками. БОГ обязательно поможет!
Но на восторги и философские изыскания не было времени, надо было ваять, не покладая рук.
Нам не дали общежития. В который раз возникла вечная жилищная проблема.
Мы были наивны и недогадливы, иначе мы бы сняли одну комнату на двоих и жили бы вместе, экономя деньги и приумножая радости.
Средства у нас были мизерные.
Его родители были достаточно обеспечены, но, якобы из воспитательных соображений, держали единственного сыночка «в чёрном теле», т.е. 20 рублей в месяц и единственный серый костюм на будни и праздники.
Моя мама предпочла бы непедагогично побаловать меня, пожертвовав воспитательными приёмами, но работа в психбольничной прачечной давала возможность кое-как существовать вдвоём с моей младшей сестрой Броней, которую я когда-то в детстве нянчила, и не являлась достаточной, чтобы урывать что-то для меня.
Мне следовало равняться на Ломоносова и других великих русских учёных, вынужденных самим пробивать себе дорогу к свету познания.
В поисках дешёвого жилья мы заехали на электричке в посёлок Всеволожск, в пригороде Ленинграда.
Мы поселились через несколько домов друг от друга и прожили во Всеволожске нашу первую медовую зиму.
Хозяин Виталия Соломон не уступал по уму своему далёкому предку.
Говорить с ним о политике было сплошное удовольствие, тем более, что не требовало дополнительной оплаты.
Я поселилась в дружной русской семье, где было двое детей и муж с женой. Супруги жили в мире и согласии.
П о вечерам они ставили к ужину на стол бутылочку самогонки, картошку с селёдочкой, или пельмени. За мирной беседой и аппетитной закуской бутылочка незаметно пустела, но её никогда второй раз не доливали, а сидя за столом долго и красиво пели песни.
Комната, которую они сдавали, была небольшая, но удобная, с отдельным входом.
Чтобы было дешевле, мы её снимали вместе с другой студенткой Людой.
К сожалению, моя «сожительница» была не самых лучших правил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31