– Она сказала, что встретила вчера одного из похитителей, и надо же какая случайность – именно здесь. Это был старик, славный такой старик.
– Очевидно, похитители еще контролируют меня.
– Ну конечно, в нашем деле мы все постоянно проверяем друг друга. Мне известно, что вчера вы воспользовались машиной старика. Для личной беседы, для подведения итога операции?
– А почему бы не для того, чтобы поймать этого старика и передать его вам?
– Возможно, Уэйн и поверил бы. Но я не верю.
Все так же держа руку с пистолетом в кармане, Меддокс велел Юреку идти к машине, открыл дверцу и достал наручники.
– Знаете, что мне постоянно не давало покоя. Почему со всеми, кто принимал участие в убийстве Хагена, расправились, а вас, главного исполнителя, не тронули? – Он велел Юреку повернуться лицом к машине. – И ответ у меня только один, мистер граф. Вы не просто главный исполнитель, вы номер один, руководитель операции! Иначе вы давно были бы мертвы.
Он мельком взглянул на грузовик, въезжавший в этот момент на площадь. Грузовик, за рулем которого сидел Контатти, проехал метрах в двадцати от машины Меддокса. Контатти высунул руку с пистолетом с глушителем в окно кабины. Юрек увидел это, увидел, что Контатти целится в него, а не в Меддокса. Раздался глухой выстрел. Глаза Юрека закатились, лицо исказилось от боли, он схватился за грудь и рухнул на землю.
Потрясенный стремительностью происходящего, Меддокс несколько секунд не мог прийти в себя от неожиданности. Наконец, взглянув на грузовик, сворачивавший на соседнюю улочку, на безжизненное тело Юрека, он выхватил пистолет и хотел было выстрелить по кабине, но было уже поздно – грузовик свернул за угол. Вне себя от злости, Меддокс быстро сел в свою машину и помчался за грузовиком.
Площадь была пуста. Юрек лежал на брусчатке без малейших признаков жизни. Меддокс на всей скорости мчался за грузовиком и уже почти нагнал его, как вдруг тот остановился на повороте, преградив дорогу, и Меддоксу не оставалось ничего другого, как затормозить. Столкновение было неизбежно, но прошло без серьезных последствий.
Контатти стремительно выскочил из кабины, распахнул дверцу машины и вытащил оглушенного и слегка контуженного Меддокса.
– А ну пошли, и ни слова!
Он упер пистолет в спину парня и заставил того идти.
В соседних зданиях выглянули в окна встревоженные столкновением люди:
– Что случилось? Нужна помощь?
– Нет, ничего! Он пьян! – просто объяснил Контатти.
Когда подошли к грузовику, Контатти заставил Меддокса подняться в кабину на водительское место и сел рядом, взглянув на спавшего водителя.
– Хорошо, что мой друг не проснулся. – И с улыбкой повернулся к Меддоксу. – Ну веди. Права есть?
Меддокс, еще не придя в себя, посмотрел на пистолет Контатти и тронул с места. Грузовик медленно набирал скорость.
Лицо Юрека не было усталым и измученным, как прежде, напротив, выглядело ясным и спокойным. Казалось, он спит. Из гостиницы выбежала Магдалена и бросилась к нему, поспешили и портье с официантом. Магдалена опустилась рядом с мужем и тихо произнесла:
– Юрек… Боже милостивый, Юрек!
Он и в самом деле спал и теперь с трудом открыл глаза.
– Это вы, Магдалена? Что случилось?
Магдалена обмерла. С трудом придя в себя, она медленно поднялась, и ее тревога тут же сменилась гневом.
– Вы опять пьяны?
– Да, Магдалена, – ответил Юрек, безмятежно глядя на жену. Он сделал невероятное усилие и сумел подняться. Отряхнул одежду и направился в гостиницу, приветливо помахав мужчинам.
Разгневанная, но успокоившаяся, Магдалена прошла за ним в вестибюль.
Грузовик поднимался в гору. Солнце стояло высоко, воздух был прохладным. Пыльная дорога все время петляла, нередко проходя у самого края глубокой пропасти.
Меддокс более или менее пришел в себя и вел машину, поглядывая время от времени на Контатти, дремавшего с пистолетом в руках.
Потрясенный стремительностью происходящего, Меддокс несколько секунд не мог прийти в себя от неожиданности. Наконец, взглянув на грузовик, сворачивавший на соседнюю улочку, на безжизненное тело Юрека, он выхватил пистолет и хотел было выстрелить по кабине, но было уже поздно – грузовик свернул за угол. Вне себя от злости, Меддокс быстро сел в свою машину и помчался за грузовиком.
Площадь была пуста. Юрек лежал на брусчатке без малейших признаков жизни. Меддокс на всей скорости мчался за грузовиком и уже почти нагнал его, как вдруг тот остановился на повороте, преградив дорогу, и Меддоксу не оставалось ничего другого, как затормозить. Столкновение было неизбежно, но прошло без серьезных последствий.
Контатти стремительно выскочил из кабины, распахнул дверцу машины и вытащил оглушенного и слегка контуженного Меддокса.
– А ну пошли, и ни слова!
Он упер пистолет в спину парня и заставил того идти.
В соседних зданиях выглянули в окна встревоженные столкновением люди:
– Что случилось? Нужна помощь?
– Нет, ничего! Он пьян! – просто объяснил Контатти.
Когда подошли к грузовику, Контатти заставил Меддокса подняться в кабину на водительское место и сел рядом, взглянув на спавшего водителя.
– Хорошо, что мой друг не проснулся. – И с улыбкой повернулся к Меддоксу. – Ну веди. Права есть?
Меддокс, еще не придя в себя, посмотрел на пистолет Контатти и тронул с места. Грузовик медленно набирал скорость.
Лицо Юрека не было усталым и измученным, как прежде, напротив, выглядело ясным и спокойным. Казалось, он спит. Из гостиницы выбежала Магдалена и бросилась к нему, поспешили и портье с официантом. Магдалена опустилась рядом с мужем и тихо произнесла:
– Юрек… Боже милостивый, Юрек!
Он и в самом деле спал и теперь с трудом открыл глаза.
– Это вы, Магдалена? Что случилось?
Магдалена обмерла. С трудом придя в себя, она медленно поднялась, и ее тревога тут же сменилась гневом.
– Вы опять пьяны?
– Да, Магдалена, – ответил Юрек, безмятежно глядя на жену. Он сделал невероятное усилие и сумел подняться. Отряхнул одежду и направился в гостиницу, приветливо помахав мужчинам.
Разгневанная, но успокоившаяся, Магдалена прошла за ним в вестибюль.
Грузовик поднимался в гору. Солнце стояло высоко, воздух был прохладным. Пыльная дорога все время петляла, нередко проходя у самого края глубокой пропасти.
Меддокс более или менее пришел в себя и вел машину, поглядывая время от времени на Контатти, дремавшего с пистолетом в руках.
– Могу ли я… – смиренно поинтересовался Меддокс спустя какое-то время, – могу ли я поразмышлять вслух?
Контатти слегка встряхнулся и открыл глаза.
– Давай. По крайней мере, не усну.
– Я во всем ошибся. Рудинский тут ни при чем. Но почему ты убил его?
– Убил… Какое страшное слово… Я не убивал его.
– Как? – удивился Меддокс, не веря своим ушам.
– Это небольшой трюк, старый как мир. Иногда показывают в кино. Плохо, что не бываешь в кино, дорогой мой. – Он помолчал и ангельским тоном пояснил: – Я только выстрелил в воздух… Рудинский мой друг, и мы мгновенно поняли, что надо делать. Он оказался в беде, увидел меня с пистолетом и притворился мертвым. Просто, тебе не кажется?
– Но… – пробормотал Меддокс, бледнея от ужаса, – не проще ли было выстрелить в меня?
– Чтобы оставить труп, бросить убитого сотрудника ЦРУ на площади городка, где останавливался Рудинский? – Контатти с упреком посмотрел на него. – Это было бы большой глупостью, разве не так?
Меддокс невольно кивнул в знак согласия.
– И чему только вас учат в вашем Управлении? – посмеялся Контатти. – Разве тебе не объясняли, что, когда преследуешь машину, нужно помнить об «эффекте стены»? Тогда ты мог бы избежать столкновения с моим грузовиком. Мы со стариком большие специалисты в этом деле. – Он усмехнулся. – Но и это тоже можно увидеть в кино.
Грузовик вышел на крутой, почти под прямым углом, поворот и проехал по самому краю дороги. Острые скалы обрыва уходили далеко вниз.
– Остановись. Приехали.
Меддокс с ужасом посмотрел на него и покрылся холодным потом.
– Не бойся. Ну тормози!
Грузовик остановился, подняв тучу пыли.
Контатти улыбнулся Меддоксу:
– Можешь гордиться собой. Ты молод, только начинаешь карьеру, но все же сумел понять то, что твои шефы… теперь уже никогда не узнают. – Он открыл дверь и выпрыгнул из кабины, держа Меддокса под прицелом. Тот тоже выбрался на дорогу. Контатти стал разминать ноги.
– Видишь ли, ты не представляешь для нас никакой опасности, потому что не знаешь, кто мы такие, откуда взялись…
– Но я знаю, какова истинная роль Рудинского. Это поляк, а поляки ужасные националисты.
– Верно. Но ты не подумал, что нам, возможно, нужно было заставить вас поверить, будто мы поляки? Ты симпатичный малый. Хотел бы работать на нас?
Меддокс растерялся. Но в глазах зажглась искра надежды.
– Я не знаю, кто вы такие.
– Какое это имеет значение? Люди.
– Это… интересное предложение.
– Разве кто-нибудь отказался бы от такого, лишь бы спасти свою шкуру.
Меддокс едва заметно кивнул. Контатти покачал головой:
– К сожалению, у меня есть только один способ убедиться, что ты не станешь вести двойную игру.
– Какой?
– Вот такой, – сказал Контатти и спустил курок.
Сраженный насмерть, Меддокс упал лицом вниз. Контатти наклонился, достал его документы, потом подтолкнул тело к краю обрыва и сбросил.
Труп полетел в пропасть, подскочил несколько раз на скалистых выступах и распластался на глубине ста метров.
Контатти посмотрел вниз, лицо его было печально.
– Прощай, коллега. – И провел рукой по щеке – он не брился уже два дня. У него был совершенно непрезентабельный вид.
К вечеру машина Юрека пересекла границу на перевале Бреннер. Казалось, это едут какие-то северные туристы, замечательная семья: Юрек, Магдалена, Ева, Станислав, маленькая Соня.
Пока таможенник проверял багаж, сотрудник полиции наклонился к водительскому месту, попросил у Юрека документы о выдворении и возвратил паспорта.
– Пожелания доброго пути вам шлет капитан Коссини, – сказал он и отдал честь.
Юрек жестом выразил благодарность. Таможенник посторонился, и машина тронулась с места в сторону австрийской границы.
В Вене, у пандуса старинного дворца в стиле барокко, слуги, следуя указаниям Магдалены, выгружали багаж из машины Юрека. Ева и Соня с любопытством осматривались, разглядывая красивую ограду, соседние здания и улицу с оживленным движением.
Юрек разговаривал с хозяином дома, старым князем Комаровским, встретившим его у входа в особняк с подобающим гостеприимством.
– Вена – спокойный город, граф. Я рад, что вы решили перебраться сюда. – Князь приложил руку к груди. – Можете рассчитывать на мою дружбу и на некоторое влияние, какое у меня еще есть.
– Я надеюсь только, что смогу отблагодарить вас за ваше великодушие, князь Комаровский.
– Нас осталось так мало, – печально произнес князь, – мы задавлены толпой и чернью. Среди людей нашего класса взаимопомощь – наипервейшая обязанность.
– Сейчас я должен немедленно отправиться в Мюнхен, чтобы обсудить одно предложение о работе. Поэтому воспользуюсь вашей исключительной любезностью и оставлю вам своих близких – жену и детей.
– Почту за честь и радость! – Князь внимательно посмотрел на Юрека. – Я снова предложу ваше имя нашему Комитету антикоммунистической деятельности. У нас есть одно дело, весьма достойное нас, настоящих поляков.
Юрек улыбнулся:
– Интересное предложение, князь. Поговорим о нем после моего возвращения, дня через два или три.
Понедельник, 20 ноября
Хмурое варшавское небо предвещало сильный снегопад.
У входа в огромное серое здание, где располагалось министерство, стояли часовые. Они выпрямились по стойке смирно и отдали честь Юреку Рудинскому, который в форме старшего офицера польского военно-морского флота уверенно вошел в здание.
Поднявшись по лестнице, он прошел по длинному коридору мимо множества дверей с различными табличками и цифрами. На всех этажах находились контрольные посты. Юрек протянул дежурному свое удостоверение, и тот указал на дверь в конце коридора.
Юрек вошел в кабинет, обставленный скучной канцелярской мебелью и большими картотечными стеллажами. За письменным столом сидел человек лет шестидесяти, тучный и лысый, в форме генерала. Он встретил Юрека без особой радости, пожалуй, даже строго.
– С приездом, старший офицер, – произнес он, указывая на стул возле письменного стола. – Присаживайтесь. У вас усталый вид. Много трудились?
– Обычная административная работа, генерал, – ответил Юрек, опускаясь на стул. – Только в последние дни немного страдал от бессонницы.
Генерал улыбнулся:
– Что ж, надо лечиться. Знаю один надежный способ. Нужно найти время поспать и постараться по возможности, чтобы вас не выдворяли из страны пребывания.
– Это была чистая случайность, – ответил Юрек с некоторым смущением. – Иногда, знаете, случается, что и не везет…
– Зато ваше невезение компенсировалось другой, поистине удачнейшей случайностью – смертью Хагена.
– Действительно невероятное совпадение. Поблагодарим англичан, работающих и на нас.
– Англичан? – с иронией переспросил генерал. – А вы что, разве снова служите у них, как во время войны?
– Вы делаете очень забавные предположения, генерал.
Генерал поднялся, прошел к картотеке и достал какую-то папку.
– Нет, я никогда ничего не предполагаю. Я всего лишь читаю донесения.
Юрек не мог скрыть удивления:
– Вы получили донесение о деле Хагена? Генерал несколько раз постучал папкой по столу. В его голосе зазвучало сильное раздражение.
– Я утверждаю, что неподчинение – это тяжелейшее преступление! Я утверждаю, что вы лишили себя следующего звания – контр-адмирала. Более того, вас ожидают в военном трибунале, старший офицер Рудинский!
– Это большой риск для нас обоих, – ответил Юрек, тоже вставая. – Чем больше протоколов, тем больше народу будет знать о них. А чем больше народу будет знать, тем больше подвергались опасности вы.
– Опасности?! – вскипел генерал. – Да это мало сказано – опасности! Я считаю себя просто конченым человеком! А вы вообще уже покойник!
Он швырнул папку на стол, прошел к окну и посмотрел наружу.
– Это вопрос нескольких недель, самое большее, месяцев. – Казалось, он неожиданно вновь обрел спокойствие. Глаза его сверкнули. – Но в ожидании лучше было бы не тратить время впустую. Отправляю вас временно на место Шабе в Восточный Берлин.
– Хорошо, – усмехнулся Юрек. – А… Контатти?
Генерал хитро улыбнулся:
– Его оставлю в Москве. Пусть будет под рукой у КГБ. Раскроют, так, по крайней мере, агония будет недолгой.
– Трогательная забота, – заметил Юрек и указал на папку. – Что касается Шабе, то его, надо думать, вы отправили на пенсию со всеми почестями, какие и полагаются… автору этого донесения, которое не должно было поступать к вам.
– Вы недооцениваете Шабе. У него была блестящая мысль, не знаю только, в какой мере вы учли ее в своем плане, старший офицер. – Сложив руки за спиной, генерал прошел по комнате. – Он беспристрастно убрал Уэйна и Суханова, объединив в трауре их начальство, инстинктивно не доверяющее друг другу. Теперь они вместе льют слезы и, наверное, больше не станут воевать.
– Понимаю. – Юрек иронически улыбнулся и покачал головой. – Ах эти англичане! До чего дошли – убивают людей в собственных посольствах. Так что теперь все подозрения падают на них.
– Благодаря старому Шабе подозрения падают на всех. И ни на кого.
– Если позволите, генерал, я бы посоветовал окончательно отправить Шабе на отдых. Он слишком часто появлялся в Риме и его окрестностях. Кое-какие высокие чины ЦРУ уже хорошо знают его в лицо. Для него было бы лучше исчезнуть.
– Почему бы вам самому не сказать ему об этом, старший офицер? Думаю, он еще здесь, в Варшаве.
Юрек не возражал, отдал честь и покинул кабинет.
На восточной окраине Варшавы, где нет фабрик, город неожиданно превращается в деревню. Здесь стоят, утопая в снегу, небольшие домики. Как и вся польская столица, они тоже были разрушены во время войны и точно так же были восстановлены в прежнем виде.
Жители тут были не совсем обычные – наполовину селяне, наполовину горожане, поскольку соединяли в работе и быту особенности и тех и других.
Юрек быстро нашел домик, который искал, – домик, где жил племянник Шабе. Оттуда доносились музыка и веселые, оживленные голоса и смех. Юрек собирался позвонить в дверь, но по давней и прочной привычке решил сначала заглянуть в окно.
Он увидел нарядную гостиную и много веселых людей. У камина в окружении детей сидел в домашних тапочках Шабе и улыбался. Но сейчас его улыбка не была, как прежде, страшной, зловещей, полной сарказма. Теперь, казалось, он превратился в безобидного дедушку – спокойного и умиротворенного. Своих детей у Шабе не было, да он и не был никогда женат, зато имелось много племянников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Очевидно, похитители еще контролируют меня.
– Ну конечно, в нашем деле мы все постоянно проверяем друг друга. Мне известно, что вчера вы воспользовались машиной старика. Для личной беседы, для подведения итога операции?
– А почему бы не для того, чтобы поймать этого старика и передать его вам?
– Возможно, Уэйн и поверил бы. Но я не верю.
Все так же держа руку с пистолетом в кармане, Меддокс велел Юреку идти к машине, открыл дверцу и достал наручники.
– Знаете, что мне постоянно не давало покоя. Почему со всеми, кто принимал участие в убийстве Хагена, расправились, а вас, главного исполнителя, не тронули? – Он велел Юреку повернуться лицом к машине. – И ответ у меня только один, мистер граф. Вы не просто главный исполнитель, вы номер один, руководитель операции! Иначе вы давно были бы мертвы.
Он мельком взглянул на грузовик, въезжавший в этот момент на площадь. Грузовик, за рулем которого сидел Контатти, проехал метрах в двадцати от машины Меддокса. Контатти высунул руку с пистолетом с глушителем в окно кабины. Юрек увидел это, увидел, что Контатти целится в него, а не в Меддокса. Раздался глухой выстрел. Глаза Юрека закатились, лицо исказилось от боли, он схватился за грудь и рухнул на землю.
Потрясенный стремительностью происходящего, Меддокс несколько секунд не мог прийти в себя от неожиданности. Наконец, взглянув на грузовик, сворачивавший на соседнюю улочку, на безжизненное тело Юрека, он выхватил пистолет и хотел было выстрелить по кабине, но было уже поздно – грузовик свернул за угол. Вне себя от злости, Меддокс быстро сел в свою машину и помчался за грузовиком.
Площадь была пуста. Юрек лежал на брусчатке без малейших признаков жизни. Меддокс на всей скорости мчался за грузовиком и уже почти нагнал его, как вдруг тот остановился на повороте, преградив дорогу, и Меддоксу не оставалось ничего другого, как затормозить. Столкновение было неизбежно, но прошло без серьезных последствий.
Контатти стремительно выскочил из кабины, распахнул дверцу машины и вытащил оглушенного и слегка контуженного Меддокса.
– А ну пошли, и ни слова!
Он упер пистолет в спину парня и заставил того идти.
В соседних зданиях выглянули в окна встревоженные столкновением люди:
– Что случилось? Нужна помощь?
– Нет, ничего! Он пьян! – просто объяснил Контатти.
Когда подошли к грузовику, Контатти заставил Меддокса подняться в кабину на водительское место и сел рядом, взглянув на спавшего водителя.
– Хорошо, что мой друг не проснулся. – И с улыбкой повернулся к Меддоксу. – Ну веди. Права есть?
Меддокс, еще не придя в себя, посмотрел на пистолет Контатти и тронул с места. Грузовик медленно набирал скорость.
Лицо Юрека не было усталым и измученным, как прежде, напротив, выглядело ясным и спокойным. Казалось, он спит. Из гостиницы выбежала Магдалена и бросилась к нему, поспешили и портье с официантом. Магдалена опустилась рядом с мужем и тихо произнесла:
– Юрек… Боже милостивый, Юрек!
Он и в самом деле спал и теперь с трудом открыл глаза.
– Это вы, Магдалена? Что случилось?
Магдалена обмерла. С трудом придя в себя, она медленно поднялась, и ее тревога тут же сменилась гневом.
– Вы опять пьяны?
– Да, Магдалена, – ответил Юрек, безмятежно глядя на жену. Он сделал невероятное усилие и сумел подняться. Отряхнул одежду и направился в гостиницу, приветливо помахав мужчинам.
Разгневанная, но успокоившаяся, Магдалена прошла за ним в вестибюль.
Грузовик поднимался в гору. Солнце стояло высоко, воздух был прохладным. Пыльная дорога все время петляла, нередко проходя у самого края глубокой пропасти.
Меддокс более или менее пришел в себя и вел машину, поглядывая время от времени на Контатти, дремавшего с пистолетом в руках.
Потрясенный стремительностью происходящего, Меддокс несколько секунд не мог прийти в себя от неожиданности. Наконец, взглянув на грузовик, сворачивавший на соседнюю улочку, на безжизненное тело Юрека, он выхватил пистолет и хотел было выстрелить по кабине, но было уже поздно – грузовик свернул за угол. Вне себя от злости, Меддокс быстро сел в свою машину и помчался за грузовиком.
Площадь была пуста. Юрек лежал на брусчатке без малейших признаков жизни. Меддокс на всей скорости мчался за грузовиком и уже почти нагнал его, как вдруг тот остановился на повороте, преградив дорогу, и Меддоксу не оставалось ничего другого, как затормозить. Столкновение было неизбежно, но прошло без серьезных последствий.
Контатти стремительно выскочил из кабины, распахнул дверцу машины и вытащил оглушенного и слегка контуженного Меддокса.
– А ну пошли, и ни слова!
Он упер пистолет в спину парня и заставил того идти.
В соседних зданиях выглянули в окна встревоженные столкновением люди:
– Что случилось? Нужна помощь?
– Нет, ничего! Он пьян! – просто объяснил Контатти.
Когда подошли к грузовику, Контатти заставил Меддокса подняться в кабину на водительское место и сел рядом, взглянув на спавшего водителя.
– Хорошо, что мой друг не проснулся. – И с улыбкой повернулся к Меддоксу. – Ну веди. Права есть?
Меддокс, еще не придя в себя, посмотрел на пистолет Контатти и тронул с места. Грузовик медленно набирал скорость.
Лицо Юрека не было усталым и измученным, как прежде, напротив, выглядело ясным и спокойным. Казалось, он спит. Из гостиницы выбежала Магдалена и бросилась к нему, поспешили и портье с официантом. Магдалена опустилась рядом с мужем и тихо произнесла:
– Юрек… Боже милостивый, Юрек!
Он и в самом деле спал и теперь с трудом открыл глаза.
– Это вы, Магдалена? Что случилось?
Магдалена обмерла. С трудом придя в себя, она медленно поднялась, и ее тревога тут же сменилась гневом.
– Вы опять пьяны?
– Да, Магдалена, – ответил Юрек, безмятежно глядя на жену. Он сделал невероятное усилие и сумел подняться. Отряхнул одежду и направился в гостиницу, приветливо помахав мужчинам.
Разгневанная, но успокоившаяся, Магдалена прошла за ним в вестибюль.
Грузовик поднимался в гору. Солнце стояло высоко, воздух был прохладным. Пыльная дорога все время петляла, нередко проходя у самого края глубокой пропасти.
Меддокс более или менее пришел в себя и вел машину, поглядывая время от времени на Контатти, дремавшего с пистолетом в руках.
– Могу ли я… – смиренно поинтересовался Меддокс спустя какое-то время, – могу ли я поразмышлять вслух?
Контатти слегка встряхнулся и открыл глаза.
– Давай. По крайней мере, не усну.
– Я во всем ошибся. Рудинский тут ни при чем. Но почему ты убил его?
– Убил… Какое страшное слово… Я не убивал его.
– Как? – удивился Меддокс, не веря своим ушам.
– Это небольшой трюк, старый как мир. Иногда показывают в кино. Плохо, что не бываешь в кино, дорогой мой. – Он помолчал и ангельским тоном пояснил: – Я только выстрелил в воздух… Рудинский мой друг, и мы мгновенно поняли, что надо делать. Он оказался в беде, увидел меня с пистолетом и притворился мертвым. Просто, тебе не кажется?
– Но… – пробормотал Меддокс, бледнея от ужаса, – не проще ли было выстрелить в меня?
– Чтобы оставить труп, бросить убитого сотрудника ЦРУ на площади городка, где останавливался Рудинский? – Контатти с упреком посмотрел на него. – Это было бы большой глупостью, разве не так?
Меддокс невольно кивнул в знак согласия.
– И чему только вас учат в вашем Управлении? – посмеялся Контатти. – Разве тебе не объясняли, что, когда преследуешь машину, нужно помнить об «эффекте стены»? Тогда ты мог бы избежать столкновения с моим грузовиком. Мы со стариком большие специалисты в этом деле. – Он усмехнулся. – Но и это тоже можно увидеть в кино.
Грузовик вышел на крутой, почти под прямым углом, поворот и проехал по самому краю дороги. Острые скалы обрыва уходили далеко вниз.
– Остановись. Приехали.
Меддокс с ужасом посмотрел на него и покрылся холодным потом.
– Не бойся. Ну тормози!
Грузовик остановился, подняв тучу пыли.
Контатти улыбнулся Меддоксу:
– Можешь гордиться собой. Ты молод, только начинаешь карьеру, но все же сумел понять то, что твои шефы… теперь уже никогда не узнают. – Он открыл дверь и выпрыгнул из кабины, держа Меддокса под прицелом. Тот тоже выбрался на дорогу. Контатти стал разминать ноги.
– Видишь ли, ты не представляешь для нас никакой опасности, потому что не знаешь, кто мы такие, откуда взялись…
– Но я знаю, какова истинная роль Рудинского. Это поляк, а поляки ужасные националисты.
– Верно. Но ты не подумал, что нам, возможно, нужно было заставить вас поверить, будто мы поляки? Ты симпатичный малый. Хотел бы работать на нас?
Меддокс растерялся. Но в глазах зажглась искра надежды.
– Я не знаю, кто вы такие.
– Какое это имеет значение? Люди.
– Это… интересное предложение.
– Разве кто-нибудь отказался бы от такого, лишь бы спасти свою шкуру.
Меддокс едва заметно кивнул. Контатти покачал головой:
– К сожалению, у меня есть только один способ убедиться, что ты не станешь вести двойную игру.
– Какой?
– Вот такой, – сказал Контатти и спустил курок.
Сраженный насмерть, Меддокс упал лицом вниз. Контатти наклонился, достал его документы, потом подтолкнул тело к краю обрыва и сбросил.
Труп полетел в пропасть, подскочил несколько раз на скалистых выступах и распластался на глубине ста метров.
Контатти посмотрел вниз, лицо его было печально.
– Прощай, коллега. – И провел рукой по щеке – он не брился уже два дня. У него был совершенно непрезентабельный вид.
К вечеру машина Юрека пересекла границу на перевале Бреннер. Казалось, это едут какие-то северные туристы, замечательная семья: Юрек, Магдалена, Ева, Станислав, маленькая Соня.
Пока таможенник проверял багаж, сотрудник полиции наклонился к водительскому месту, попросил у Юрека документы о выдворении и возвратил паспорта.
– Пожелания доброго пути вам шлет капитан Коссини, – сказал он и отдал честь.
Юрек жестом выразил благодарность. Таможенник посторонился, и машина тронулась с места в сторону австрийской границы.
В Вене, у пандуса старинного дворца в стиле барокко, слуги, следуя указаниям Магдалены, выгружали багаж из машины Юрека. Ева и Соня с любопытством осматривались, разглядывая красивую ограду, соседние здания и улицу с оживленным движением.
Юрек разговаривал с хозяином дома, старым князем Комаровским, встретившим его у входа в особняк с подобающим гостеприимством.
– Вена – спокойный город, граф. Я рад, что вы решили перебраться сюда. – Князь приложил руку к груди. – Можете рассчитывать на мою дружбу и на некоторое влияние, какое у меня еще есть.
– Я надеюсь только, что смогу отблагодарить вас за ваше великодушие, князь Комаровский.
– Нас осталось так мало, – печально произнес князь, – мы задавлены толпой и чернью. Среди людей нашего класса взаимопомощь – наипервейшая обязанность.
– Сейчас я должен немедленно отправиться в Мюнхен, чтобы обсудить одно предложение о работе. Поэтому воспользуюсь вашей исключительной любезностью и оставлю вам своих близких – жену и детей.
– Почту за честь и радость! – Князь внимательно посмотрел на Юрека. – Я снова предложу ваше имя нашему Комитету антикоммунистической деятельности. У нас есть одно дело, весьма достойное нас, настоящих поляков.
Юрек улыбнулся:
– Интересное предложение, князь. Поговорим о нем после моего возвращения, дня через два или три.
Понедельник, 20 ноября
Хмурое варшавское небо предвещало сильный снегопад.
У входа в огромное серое здание, где располагалось министерство, стояли часовые. Они выпрямились по стойке смирно и отдали честь Юреку Рудинскому, который в форме старшего офицера польского военно-морского флота уверенно вошел в здание.
Поднявшись по лестнице, он прошел по длинному коридору мимо множества дверей с различными табличками и цифрами. На всех этажах находились контрольные посты. Юрек протянул дежурному свое удостоверение, и тот указал на дверь в конце коридора.
Юрек вошел в кабинет, обставленный скучной канцелярской мебелью и большими картотечными стеллажами. За письменным столом сидел человек лет шестидесяти, тучный и лысый, в форме генерала. Он встретил Юрека без особой радости, пожалуй, даже строго.
– С приездом, старший офицер, – произнес он, указывая на стул возле письменного стола. – Присаживайтесь. У вас усталый вид. Много трудились?
– Обычная административная работа, генерал, – ответил Юрек, опускаясь на стул. – Только в последние дни немного страдал от бессонницы.
Генерал улыбнулся:
– Что ж, надо лечиться. Знаю один надежный способ. Нужно найти время поспать и постараться по возможности, чтобы вас не выдворяли из страны пребывания.
– Это была чистая случайность, – ответил Юрек с некоторым смущением. – Иногда, знаете, случается, что и не везет…
– Зато ваше невезение компенсировалось другой, поистине удачнейшей случайностью – смертью Хагена.
– Действительно невероятное совпадение. Поблагодарим англичан, работающих и на нас.
– Англичан? – с иронией переспросил генерал. – А вы что, разве снова служите у них, как во время войны?
– Вы делаете очень забавные предположения, генерал.
Генерал поднялся, прошел к картотеке и достал какую-то папку.
– Нет, я никогда ничего не предполагаю. Я всего лишь читаю донесения.
Юрек не мог скрыть удивления:
– Вы получили донесение о деле Хагена? Генерал несколько раз постучал папкой по столу. В его голосе зазвучало сильное раздражение.
– Я утверждаю, что неподчинение – это тяжелейшее преступление! Я утверждаю, что вы лишили себя следующего звания – контр-адмирала. Более того, вас ожидают в военном трибунале, старший офицер Рудинский!
– Это большой риск для нас обоих, – ответил Юрек, тоже вставая. – Чем больше протоколов, тем больше народу будет знать о них. А чем больше народу будет знать, тем больше подвергались опасности вы.
– Опасности?! – вскипел генерал. – Да это мало сказано – опасности! Я считаю себя просто конченым человеком! А вы вообще уже покойник!
Он швырнул папку на стол, прошел к окну и посмотрел наружу.
– Это вопрос нескольких недель, самое большее, месяцев. – Казалось, он неожиданно вновь обрел спокойствие. Глаза его сверкнули. – Но в ожидании лучше было бы не тратить время впустую. Отправляю вас временно на место Шабе в Восточный Берлин.
– Хорошо, – усмехнулся Юрек. – А… Контатти?
Генерал хитро улыбнулся:
– Его оставлю в Москве. Пусть будет под рукой у КГБ. Раскроют, так, по крайней мере, агония будет недолгой.
– Трогательная забота, – заметил Юрек и указал на папку. – Что касается Шабе, то его, надо думать, вы отправили на пенсию со всеми почестями, какие и полагаются… автору этого донесения, которое не должно было поступать к вам.
– Вы недооцениваете Шабе. У него была блестящая мысль, не знаю только, в какой мере вы учли ее в своем плане, старший офицер. – Сложив руки за спиной, генерал прошел по комнате. – Он беспристрастно убрал Уэйна и Суханова, объединив в трауре их начальство, инстинктивно не доверяющее друг другу. Теперь они вместе льют слезы и, наверное, больше не станут воевать.
– Понимаю. – Юрек иронически улыбнулся и покачал головой. – Ах эти англичане! До чего дошли – убивают людей в собственных посольствах. Так что теперь все подозрения падают на них.
– Благодаря старому Шабе подозрения падают на всех. И ни на кого.
– Если позволите, генерал, я бы посоветовал окончательно отправить Шабе на отдых. Он слишком часто появлялся в Риме и его окрестностях. Кое-какие высокие чины ЦРУ уже хорошо знают его в лицо. Для него было бы лучше исчезнуть.
– Почему бы вам самому не сказать ему об этом, старший офицер? Думаю, он еще здесь, в Варшаве.
Юрек не возражал, отдал честь и покинул кабинет.
На восточной окраине Варшавы, где нет фабрик, город неожиданно превращается в деревню. Здесь стоят, утопая в снегу, небольшие домики. Как и вся польская столица, они тоже были разрушены во время войны и точно так же были восстановлены в прежнем виде.
Жители тут были не совсем обычные – наполовину селяне, наполовину горожане, поскольку соединяли в работе и быту особенности и тех и других.
Юрек быстро нашел домик, который искал, – домик, где жил племянник Шабе. Оттуда доносились музыка и веселые, оживленные голоса и смех. Юрек собирался позвонить в дверь, но по давней и прочной привычке решил сначала заглянуть в окно.
Он увидел нарядную гостиную и много веселых людей. У камина в окружении детей сидел в домашних тапочках Шабе и улыбался. Но сейчас его улыбка не была, как прежде, страшной, зловещей, полной сарказма. Теперь, казалось, он превратился в безобидного дедушку – спокойного и умиротворенного. Своих детей у Шабе не было, да он и не был никогда женат, зато имелось много племянников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27