Правда, мне никогда еще не доводилось ударить женщину, но вы можете стать первым исключением.
К этому времени они поднялись до первой лестничной площадки, освещенной косыми лучами солнца, падавшими в узкие оконные щели. Здесь, поддавшись секундному искушению. Клер внезапно выбросила назад ногу, обутую в кожаную туфлю, и изо всей силы лягнула шедшего позади сэра Томаса.
В тот же миг она словно припечаталась спиной к стене, и в тишине раздался негромкий, но ужасно рассерженный голос:
— Попробуйте проделать такую штуку еще раз, миледи, и вы неделю не сможете сидеть.
Клер напрягла свою память, пытаясь вспомнить самое страшное ругательство, которое ей только доводилось слышать за годы, проведенные в стенах монастыря, и выпалила наконец:
— Ну, ты, помесь ослицы с верблюдом!
Сэр Томас замер, и Клер подумала было, что сейчас-то он ударит ее по-настоящему, но тот вдруг откинулся назад и издал горлом какой-то странный звук. Можно было бы подумать, что сэр Томас рассмеялся, если, конечно, допустить, что этот печальный рыцарь вообще умеет смеяться. Он внезапно отпустил Клер и сказал ей:
— Возвращайтесь наверх, миледи, и никогда больше не пытайтесь ударить меня.
Она почувствовала, что рукав платья намок в том месте, где его держала рука сэра Томаса. Клер опустила глаза и увидела расплывшееся по ткани темное пятно. Кровь?
— Ты ранил меня! — ахнула Клер. Сэр Томас тяжело вздохнул и ответил:
— Нет, миледи. В этом виноваты ваши белоснежные зубки. Скажите, вы не страдаете бешенством?
Тут даже острая на язык Клер лишилась дара речи. Никогда еще с ней не говорили таким тоном. Она хотела было влепить сэру Томасу пощечину, но у нее почему-то не поднялась рука, поэтому Клер проделала это мысленно, только и всего.
— Свинья, — с выражением произнесла она, повернулась к сэру Томасу спиной и стала величественно подниматься по ступенькам. К сожалению, у нее разболелась нога, которой она лягнула сэра Томаса, и поэтому подниматься Клер пришлось, слегка прихрамывая.
Она и не оглядываясь знала, что рыцарь продолжает стоять внизу и наблюдает за тем, как она ковыляет по лестнице. Спустя некоторое время до ушей Клер донеслось его негромкое:
— Сучка.
Своего брата Клер отыскала в его комнате. Он сидел в кресле в полном одиночестве и сжимал в руке куриную ножку. Губы его лоснились. Нельзя сказать, что Ричард сильно обрадовался, увидев Клер, зато она была очень довольна отсутствием рядом с братом придворного мага.
— Брат, на меня напали! — бросилась с места в карьер Клер.
Ричард сонно покосился на нее, внимательно повертел в руке куриную ногу и вяло поинтересовался:
— Кто именно?
— Этот… этот мерзавец, которого ты приставил наблюдать за мной! — выпалила она. — Он обращался со мной ужасно!
— Томас? Он может, — согласно кивнул головой Ричард. — Я всегда ценил его за то, что он умеет любому скрутить шею голыми руками. А если ты удивляешься, что он применил силу к женщине, то мне кажется, его совсем не интересует, что там у тебя под юбками.
Он еще раз с сожалением посмотрел на обглоданную кость и швырнул ее в угол. В тот же миг из-под стола выскочили два огромных пса и ринулись за добычей. Один из них оказался быстрее и проворнее, раздался короткий хруст, а затем снова все стихло.
— Но он посмел коснуться меня, — упрямо твердила покрасневшая от стыда Клер. — Он чуть не ударил меня.
— Я дал ему на это право. Интересно узнать, за что?
— Я просто хотела посмотреть на свою лошадь…
— У тебя больше нет лошади.
— Как это — нет? — упавшим голосом переспросила Клер. — Не понимаю ваших слов, брат мой. Я имела в виду свою арабскую кобылку, ту самую, на которой я…
— Запомни хорошенько: все здесь принадлежит мне и только мне, включая эту твою проклятую кобылу. К тому же она слишком велика для того, чтобы на ней ездила леди. Скорее она подошла бы для меня. Если же ты так любишь ездить верхом, я, так и быть, подберу для тебя какую-нибудь подходящую лошадь. Я подумаю над этим.
Клер с отчаянием посмотрела на Ричарда и сказала упавшим голосом:
— Но она моя.
— Ты начинаешь утомлять меня. Клер, — сердито пробурчал Ричард и отвернулся. — Учись у своей старшей сестры. Иди и послушай, что она тебе скажет. Тогда, быть может, поймешь, сколько ошибок ты сумела наделать за одно утро. А лошадь принадлежит мне, и ты сама тоже принадлежишь мне, и я властен распоряжаться и твоей душой, и твоим телом, — скука сменилась на лице Ричарда оживлением, и он закончил, окинув Клер горящим взглядом:
— Тебе все понятно?
Клер остолбенела. В монастыре она твердо усвоила, что кровосмешение — смертный грех, и теперь, столкнувшись с откровенным и отвратительным намеком брата, просто растерялась. Наконец ей удалось взять себя в руки, и она пробормотала, поворачиваясь к двери:
— Я все поняла, милорд.
— И не станешь больше беспокоить понапрасну бедного Томаса? — догнал ее голос Ричарда. — Ведь у него и так полно неприятностей с его женой-потаскухой.
— У него есть жена? — удивилась Клер и обернулась, стоя уже возле самой двери. Почему-то узнать о том, что у этого дикаря есть жена, было ей неприятно.
— Да, и прехорошенькая. Ее зовут Гвинет. Пожалуй, не уступит тебе красотой. Когда Томас женился на ней, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Не думаю, правда, что он по-прежнему считает себя таким. — Ричард поднялся с кресла, сделал несколько шагов и, подойдя вплотную к Клер, взял ее за подбородок своими грубыми жирными пальцами. Похотливая улыбка коснулась его губ, прежде чем он продолжил:
—
Томас будет отличным охранником для тебя, Клер. Он ненавидит женщин всеми фибрами своей души, и особенно — хорошеньких женщин. Так что пожалей бедного рогоносца и не беспокой его понапрасну.
Клер чувствовала, как ее переполняет ненависть к брату. Жаль, что она так и не научилась у Элис прятать свои чувства: наверняка все они написаны сейчас у нее на лице.
Клер не ошиблась. Ричард внимательно присмотрелся к ней и спросил:
— Ты что, ненавидишь меня? Напрасно, кошечка моя, напрасно. Если все дело в этой проклятой лошади, так и быть: я отдам ее твоему будущему мужу. Как свадебный подарок. А там уж сама выясняй с ним, кто из вас будет на ней ездить, — он хрипло хохотнул и убрал свою руку от лица Клер. Посмотрел куда-то над ее плечом и продолжил:
— Грендель, ты не уведешь отсюда эту зануду, мою сестрицу? Я не желаю больше выслушивать ее вздор. Знаешь, теперь я понимаю, что ты сделал правильный выбор. Клер, конечно, красивее, но иметь дело с ней так утомительно… Уведи ее.
Она не заметила появления лорда Саймона Наваррского. Интересно, как долго он имел возможность следить за их разговором?
— Окажите мне честь, леди Клер, — заговорил волшебник своим звучным голосом, — и я отведу вас к вашей сестре.
— Я и сама прекрасно найду дорогу, — сердито ответила Клер, быстро подхватила свои юбки и бросилась прочь.
Она убегала, а за спиной у нее еще долго раздавался замогильный хохот черного мага.
Глава 5
Бездельничать Элис не умела и не любила, но сегодня большую часть утра ей пришлось провести в спальне, отведенной для них с Клер. Младшая сестра куда-то исчезла, и Элис довольно долго пролежала в одиночестве, занавесив окно плотной занавеской. Наконец голова у нее перестала болеть, и вскоре Элис окончательно пришла в себя. Более того, она чувствовала себя просто превосходно. Она была полностью предоставлена самой себе и могла делать все, что захочется. Живя в монастыре, Элис изучала травы, и сестра Агнесса научила ее делать из них целебные настои и отвары. Конечно, получилось не сразу, но спустя какое-то время Элис удалось если не исцелить нескольких своих пациентов, то, по крайней мере, облегчить их страдания.
Утром она видела в замке служанку с обваренной кипятком рукой. Кожа у нее покраснела, вздулась, а местами и вовсе потрескалась. В таких случаях сестра Агнесса всегда рекомендовала прикладывать к ране паутину. Отлично! Уж чего-чего, а паутины в Соммерседж-Кип было хоть отбавляй. Вероятно сейчас, когда хозяйка замка, леди Хедвига, была в отъезде, слуги окончательно разленились и своей единственной заботой считали приготовление еды в огромных количествах.
«Может быть, мне самой заняться наведением здесь порядка? — подумала Элис, но тут же возразила самой себе. — Нет. Ричарду вряд ли понравится, если в отсутствие леди Хедвиги я начну носиться по всему замку и понукать слуг».
Она уселась в кресло с иголкой и ниткой, но так и не взялась за шитье: ее мысли были заняты чародеем, который вскоре должен был стать ее мужем. Пройдет совсем немного времени, и настанет день, которого Элис ожидает с таким ужасом: день их свадьбы. Порой ей даже хотелось, чтобы этот день наступил поскорее: ведь, как известно, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Сейчас, по правилам, жених должен был ухаживать за своей невестой, но кто и когда видел мага, приносящего цветы и дарящего сонеты? Нет, Элис не могла представить своего жениха ни влюбленным воркующим голубком, ни, кстати говоря, воином в латах и с мечом на боку. Но еще труднее ей было представить саму себя в одной постели с этим чародеем…
Элис резко вскочила с места, уронив с колен бесполезное шитье. Сейчас ей хотелось как можно скорее перестать об этом думать. Нет, конечно, она знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются вдвоем в одной постели, и понимала, что то же самое рано или поздно случится с нею самой, но… Но она не могла представить, что она станет делать, оказавшись под одним одеялом с существом, обладающим сверхъестественной силой.
Элис решила, что лучшим способом заставить себя забыть о предстоящей свадьбе станет прогулка за травами. Можно будет составить целебный эликсир для той несчастной служанки с обваренной рукой. Наверное, в замке найдется и еще кто-нибудь, кому нужна подобного рода помощь. Иными словами, Элис отчаянно потянуло на люди.
Она вышла из спальни и принялась спускаться по ступеням. Чуть ниже, на лестничной площадке, ей встретилась Клер — разгневанная, с пылающими щеками. Волосы младшей сестры были растрепаны, а глаза метали молнии, и все-таки, отметила про себя Элис, даже сейчас Клер была прекрасна.
— Где ты пропадала? — спросила сестру Элис.
— На меня напали! — сердито ответила Клер. — Это становится просто невыносимо, Элис! Он отобрал у меня арабскую кобылку, и он же приставил какого-то неотесанного мужлана следить за мной. И за тобой тоже, между прочим. Так что мне пришлось выдержать настоящую битву. Пусть я ее проиграла, но он еще горько пожалеет об этом! Я сумею ему отомстить!
— Успокойся, милая моя, успокойся, — сказала Элис, протягивая руку навстречу Клер, — и расскажи наконец толком: что это за мужлан такой, которого приставили к тебе в сторожа? И кто отобрал у тебя лошадь? Что же касается мести, то не губи свою бессмертную душу этим грехом, прости все и забудь о мелких неприятностях.
— Это не мелкие неприятности, — крикнула Клер, — это Ричард! Он забрал себе мою лошадь и утверждает, что она принадлежит ему!
— По сути дела, он прав, Клер. Мы полностью зависим от Ричарда, и он может распоряжаться и нашим имуществом, и нашей судьбой.
— Я не отдам ему свою арабку, Элис, — сказала Клер. Гнев ее начинал утихать, погас огонь в глазах, побледнели щеки. — Этой разлуки я не вынесу.
— Успокойся. Ричард — упрямец и спорщик. Чем дольше ты будешь спорить с ним, тем сильнее он будет сопротивляться. Притворись покорной, и Ричард оставит тебя в покое, потому что ты станешь ему неинтересна.
— Ты так хорошо знаешь его. А мне казалось, что ты в последний раз виделась с Ричардом, когда была еще совсем малышкой.
— Так оно и есть. Но составить мнение о Ричарде нетрудно по слухам, которые доходили до монастыря. Еще бы, сам Честный Ричард, владыка замка и его окрестностей, не считая других поместий, разбросанных по всей Англии. Он привык повелевать. Привык к тому, что его слово — закон, за неисполнение которого наказанием может быть только смерть. Одним словом, с братом все ясно. А кто этот неотесанный мужлан? Надеюсь, не мой будущий муж?
Клер заметно смутилась.
— Вовсе нет, — сказала она. — Лорд Саймон всегда казался мне таким приятным, и… и…
— Лгать грешно, — заметила Элис. Клер замолчала и потупилась. Тогда Элис обняла ее за плечи и спокойно сказала:
— Поднимись наверх и переоденься. У тебя весь рукав испачкан. Во что это ты вляпалась? — она протянула руку и коснулась влажного пятна цвета ржавчины на платье Клер.
— Дикарь. Варвар, — пробурчала Клер. — Рядом с ним твой Грендель выглядит просто ангелом.
— Если я правильно поняла, речь идет о человеке, которого Ричард решил сделать твоим мужем, — предположила Элис и с удивлением заметила, что Клер смутилась.
— Нет, — поспешно ответила младшая сестра. — Он уже женат на какой-то бедной женщине, так что хотя бы от этого я, слава богу, избавлена. Ричард приказал ему не спускать с нас глаз. Ну и злобный же он человек, доложу тебе! Буду молиться о том, чтобы он не прирезал нас с тобой прямо в постели во время сна, — с такого, как он, станется!
— Ты преувеличиваешь.
— Я? Нисколько! — запальчиво возразила Клер. — Впрочем, подожди немного, и сама увидишь. А имя у этого ночного кошмара — сэр Томас де Реймер, вот как.
— Придержи свой язычок, Клер, — покачала головой Элис, — и перестань болтать зря. Если хочешь, я заварю тебе успокоительный сбор из трав.
— Нет, только не это! — поспешно откликнулась Клер. — Мне просто нужно немного побыть одной, и я мигом успокоюсь. Всего несколько минут тишины и покоя, умоляю!
— Да, это должно тебе помочь, — кивнула головой Элис. — А я, если наткнусь где-нибудь на этого сэра Томаса, выскажу ему все, что о нем думаю. Задам ему легкую трепку.
— Можешь попытаться, конечно, — задумчиво сказала Клер и, ничего больше не добавив, продолжила свой путь наверх.
Элис посмотрела ей вслед и улыбнулась. Конечно, Клер очень вспыльчива, но и отходчива тоже. Разве можно на нее сердиться? А что касается этого сэра Томаса, то ему нужно повежливее вести себя с сестрой. И пусть постарается впредь не гневить ее. Рассерженная Клер может кому угодно превратить жизнь в сущий ад, а уж человеку женатому и ненавидящему женщин — особенно.
Служанку, которая обожгла руку, Элис обнаружила сидящей возле угла пекарни. Из раскрытой двери вкусно пахло свежим хлебом, и, вдохнув этот запах, Элис впервые за все это время вдруг почувствовала себя дома. Служанки поначалу встретили ее появление настороженно, но Элис обладала врожденным талантом быстро сходиться с людьми, и вскоре лед недоверия был сломан. Через несколько минут Морвенна — так звали обварившуюся служанку — рассказала Элис буквально обо всем: и о том, что пробовала смазывать ожог воском, и прикладывала различные травы, но безуспешно. В детстве мать говорила ей что-то о конском навозе, но Морвенна не знала, как его употреблять при ожогах: то ли съедать, то ли прикладывать к ране. А что скажет по этому поводу леди Элис?
Леди Элис задумалась. Сказать по правде, она никогда не была сторонницей лечения конским навозом, но почему бы, собственно говоря, не попробовать? Хуже-то от этого не будет! И вылечить Морвенну нужно как можно быстрее: Ричард не станет держать при своем дворе служанку-калеку.
— А кто вас обычно лечит? — спросила Элис. — Может быть, брат Джером? Среди монахов часто встречаются целители. Если так, то нужно бы и с ним посоветоваться.
Но Морвенна только покачала головой:
— Брат Джером не занимается ничем земным, только молится.
— Тогда, может быть, цирюльник…
— Цирюльник не станет лечить слуг, миледи.
— Так кто же?
Слуги, сидевшие на скамье возле раскрытой двери пекарни, молчали. Наконец кто-то из мужчин неохотно ответил:
— Грендель. Правда, не каждый позволит ему прикоснуться к себе. Многие предпочитают умереть. Уж лучше потерять жизнь, чем свою бессмертную душу, так они считают. Ведь этот колдун, он что? Он только взглянет, и у тебя уже душа в пятки ушла, и ты весь у него во власти. А уж если он наложит на тебя свои руки — пиши пропало. Гореть твоей душе в аду всю вечность. — И он быстро перекрестился грязными пальцами.
— Его зовут лорд Саймон, — негромко поправила Элис.
Ее не слишком удивило то, что слуги боятся Саймона. Ведь даже до монастыря доходили слухи о невероятной силе придворного колдуна Ричарда и о том ужасе, который он внушает окружающим. Судя по рассказам, не было такого человека, который мог без страха взглянуть ему в лицо.
— Нет, Грендель — самое подходящее имя для него, вот что я скажу, — вздохнула Морвенна. — И уж ему-то я до себя дотронуться не разрешу. Нет, решено: либо конский навоз, либо ничего.
— А какой навоз: сухой или свежий? — уточнила Элис.
— Разумеется, свежий, миледи. От сухого много ли проку? Вы согласитесь набрать его для меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
К этому времени они поднялись до первой лестничной площадки, освещенной косыми лучами солнца, падавшими в узкие оконные щели. Здесь, поддавшись секундному искушению. Клер внезапно выбросила назад ногу, обутую в кожаную туфлю, и изо всей силы лягнула шедшего позади сэра Томаса.
В тот же миг она словно припечаталась спиной к стене, и в тишине раздался негромкий, но ужасно рассерженный голос:
— Попробуйте проделать такую штуку еще раз, миледи, и вы неделю не сможете сидеть.
Клер напрягла свою память, пытаясь вспомнить самое страшное ругательство, которое ей только доводилось слышать за годы, проведенные в стенах монастыря, и выпалила наконец:
— Ну, ты, помесь ослицы с верблюдом!
Сэр Томас замер, и Клер подумала было, что сейчас-то он ударит ее по-настоящему, но тот вдруг откинулся назад и издал горлом какой-то странный звук. Можно было бы подумать, что сэр Томас рассмеялся, если, конечно, допустить, что этот печальный рыцарь вообще умеет смеяться. Он внезапно отпустил Клер и сказал ей:
— Возвращайтесь наверх, миледи, и никогда больше не пытайтесь ударить меня.
Она почувствовала, что рукав платья намок в том месте, где его держала рука сэра Томаса. Клер опустила глаза и увидела расплывшееся по ткани темное пятно. Кровь?
— Ты ранил меня! — ахнула Клер. Сэр Томас тяжело вздохнул и ответил:
— Нет, миледи. В этом виноваты ваши белоснежные зубки. Скажите, вы не страдаете бешенством?
Тут даже острая на язык Клер лишилась дара речи. Никогда еще с ней не говорили таким тоном. Она хотела было влепить сэру Томасу пощечину, но у нее почему-то не поднялась рука, поэтому Клер проделала это мысленно, только и всего.
— Свинья, — с выражением произнесла она, повернулась к сэру Томасу спиной и стала величественно подниматься по ступенькам. К сожалению, у нее разболелась нога, которой она лягнула сэра Томаса, и поэтому подниматься Клер пришлось, слегка прихрамывая.
Она и не оглядываясь знала, что рыцарь продолжает стоять внизу и наблюдает за тем, как она ковыляет по лестнице. Спустя некоторое время до ушей Клер донеслось его негромкое:
— Сучка.
Своего брата Клер отыскала в его комнате. Он сидел в кресле в полном одиночестве и сжимал в руке куриную ножку. Губы его лоснились. Нельзя сказать, что Ричард сильно обрадовался, увидев Клер, зато она была очень довольна отсутствием рядом с братом придворного мага.
— Брат, на меня напали! — бросилась с места в карьер Клер.
Ричард сонно покосился на нее, внимательно повертел в руке куриную ногу и вяло поинтересовался:
— Кто именно?
— Этот… этот мерзавец, которого ты приставил наблюдать за мной! — выпалила она. — Он обращался со мной ужасно!
— Томас? Он может, — согласно кивнул головой Ричард. — Я всегда ценил его за то, что он умеет любому скрутить шею голыми руками. А если ты удивляешься, что он применил силу к женщине, то мне кажется, его совсем не интересует, что там у тебя под юбками.
Он еще раз с сожалением посмотрел на обглоданную кость и швырнул ее в угол. В тот же миг из-под стола выскочили два огромных пса и ринулись за добычей. Один из них оказался быстрее и проворнее, раздался короткий хруст, а затем снова все стихло.
— Но он посмел коснуться меня, — упрямо твердила покрасневшая от стыда Клер. — Он чуть не ударил меня.
— Я дал ему на это право. Интересно узнать, за что?
— Я просто хотела посмотреть на свою лошадь…
— У тебя больше нет лошади.
— Как это — нет? — упавшим голосом переспросила Клер. — Не понимаю ваших слов, брат мой. Я имела в виду свою арабскую кобылку, ту самую, на которой я…
— Запомни хорошенько: все здесь принадлежит мне и только мне, включая эту твою проклятую кобылу. К тому же она слишком велика для того, чтобы на ней ездила леди. Скорее она подошла бы для меня. Если же ты так любишь ездить верхом, я, так и быть, подберу для тебя какую-нибудь подходящую лошадь. Я подумаю над этим.
Клер с отчаянием посмотрела на Ричарда и сказала упавшим голосом:
— Но она моя.
— Ты начинаешь утомлять меня. Клер, — сердито пробурчал Ричард и отвернулся. — Учись у своей старшей сестры. Иди и послушай, что она тебе скажет. Тогда, быть может, поймешь, сколько ошибок ты сумела наделать за одно утро. А лошадь принадлежит мне, и ты сама тоже принадлежишь мне, и я властен распоряжаться и твоей душой, и твоим телом, — скука сменилась на лице Ричарда оживлением, и он закончил, окинув Клер горящим взглядом:
— Тебе все понятно?
Клер остолбенела. В монастыре она твердо усвоила, что кровосмешение — смертный грех, и теперь, столкнувшись с откровенным и отвратительным намеком брата, просто растерялась. Наконец ей удалось взять себя в руки, и она пробормотала, поворачиваясь к двери:
— Я все поняла, милорд.
— И не станешь больше беспокоить понапрасну бедного Томаса? — догнал ее голос Ричарда. — Ведь у него и так полно неприятностей с его женой-потаскухой.
— У него есть жена? — удивилась Клер и обернулась, стоя уже возле самой двери. Почему-то узнать о том, что у этого дикаря есть жена, было ей неприятно.
— Да, и прехорошенькая. Ее зовут Гвинет. Пожалуй, не уступит тебе красотой. Когда Томас женился на ней, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Не думаю, правда, что он по-прежнему считает себя таким. — Ричард поднялся с кресла, сделал несколько шагов и, подойдя вплотную к Клер, взял ее за подбородок своими грубыми жирными пальцами. Похотливая улыбка коснулась его губ, прежде чем он продолжил:
—
Томас будет отличным охранником для тебя, Клер. Он ненавидит женщин всеми фибрами своей души, и особенно — хорошеньких женщин. Так что пожалей бедного рогоносца и не беспокой его понапрасну.
Клер чувствовала, как ее переполняет ненависть к брату. Жаль, что она так и не научилась у Элис прятать свои чувства: наверняка все они написаны сейчас у нее на лице.
Клер не ошиблась. Ричард внимательно присмотрелся к ней и спросил:
— Ты что, ненавидишь меня? Напрасно, кошечка моя, напрасно. Если все дело в этой проклятой лошади, так и быть: я отдам ее твоему будущему мужу. Как свадебный подарок. А там уж сама выясняй с ним, кто из вас будет на ней ездить, — он хрипло хохотнул и убрал свою руку от лица Клер. Посмотрел куда-то над ее плечом и продолжил:
— Грендель, ты не уведешь отсюда эту зануду, мою сестрицу? Я не желаю больше выслушивать ее вздор. Знаешь, теперь я понимаю, что ты сделал правильный выбор. Клер, конечно, красивее, но иметь дело с ней так утомительно… Уведи ее.
Она не заметила появления лорда Саймона Наваррского. Интересно, как долго он имел возможность следить за их разговором?
— Окажите мне честь, леди Клер, — заговорил волшебник своим звучным голосом, — и я отведу вас к вашей сестре.
— Я и сама прекрасно найду дорогу, — сердито ответила Клер, быстро подхватила свои юбки и бросилась прочь.
Она убегала, а за спиной у нее еще долго раздавался замогильный хохот черного мага.
Глава 5
Бездельничать Элис не умела и не любила, но сегодня большую часть утра ей пришлось провести в спальне, отведенной для них с Клер. Младшая сестра куда-то исчезла, и Элис довольно долго пролежала в одиночестве, занавесив окно плотной занавеской. Наконец голова у нее перестала болеть, и вскоре Элис окончательно пришла в себя. Более того, она чувствовала себя просто превосходно. Она была полностью предоставлена самой себе и могла делать все, что захочется. Живя в монастыре, Элис изучала травы, и сестра Агнесса научила ее делать из них целебные настои и отвары. Конечно, получилось не сразу, но спустя какое-то время Элис удалось если не исцелить нескольких своих пациентов, то, по крайней мере, облегчить их страдания.
Утром она видела в замке служанку с обваренной кипятком рукой. Кожа у нее покраснела, вздулась, а местами и вовсе потрескалась. В таких случаях сестра Агнесса всегда рекомендовала прикладывать к ране паутину. Отлично! Уж чего-чего, а паутины в Соммерседж-Кип было хоть отбавляй. Вероятно сейчас, когда хозяйка замка, леди Хедвига, была в отъезде, слуги окончательно разленились и своей единственной заботой считали приготовление еды в огромных количествах.
«Может быть, мне самой заняться наведением здесь порядка? — подумала Элис, но тут же возразила самой себе. — Нет. Ричарду вряд ли понравится, если в отсутствие леди Хедвиги я начну носиться по всему замку и понукать слуг».
Она уселась в кресло с иголкой и ниткой, но так и не взялась за шитье: ее мысли были заняты чародеем, который вскоре должен был стать ее мужем. Пройдет совсем немного времени, и настанет день, которого Элис ожидает с таким ужасом: день их свадьбы. Порой ей даже хотелось, чтобы этот день наступил поскорее: ведь, как известно, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Сейчас, по правилам, жених должен был ухаживать за своей невестой, но кто и когда видел мага, приносящего цветы и дарящего сонеты? Нет, Элис не могла представить своего жениха ни влюбленным воркующим голубком, ни, кстати говоря, воином в латах и с мечом на боку. Но еще труднее ей было представить саму себя в одной постели с этим чародеем…
Элис резко вскочила с места, уронив с колен бесполезное шитье. Сейчас ей хотелось как можно скорее перестать об этом думать. Нет, конечно, она знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются вдвоем в одной постели, и понимала, что то же самое рано или поздно случится с нею самой, но… Но она не могла представить, что она станет делать, оказавшись под одним одеялом с существом, обладающим сверхъестественной силой.
Элис решила, что лучшим способом заставить себя забыть о предстоящей свадьбе станет прогулка за травами. Можно будет составить целебный эликсир для той несчастной служанки с обваренной рукой. Наверное, в замке найдется и еще кто-нибудь, кому нужна подобного рода помощь. Иными словами, Элис отчаянно потянуло на люди.
Она вышла из спальни и принялась спускаться по ступеням. Чуть ниже, на лестничной площадке, ей встретилась Клер — разгневанная, с пылающими щеками. Волосы младшей сестры были растрепаны, а глаза метали молнии, и все-таки, отметила про себя Элис, даже сейчас Клер была прекрасна.
— Где ты пропадала? — спросила сестру Элис.
— На меня напали! — сердито ответила Клер. — Это становится просто невыносимо, Элис! Он отобрал у меня арабскую кобылку, и он же приставил какого-то неотесанного мужлана следить за мной. И за тобой тоже, между прочим. Так что мне пришлось выдержать настоящую битву. Пусть я ее проиграла, но он еще горько пожалеет об этом! Я сумею ему отомстить!
— Успокойся, милая моя, успокойся, — сказала Элис, протягивая руку навстречу Клер, — и расскажи наконец толком: что это за мужлан такой, которого приставили к тебе в сторожа? И кто отобрал у тебя лошадь? Что же касается мести, то не губи свою бессмертную душу этим грехом, прости все и забудь о мелких неприятностях.
— Это не мелкие неприятности, — крикнула Клер, — это Ричард! Он забрал себе мою лошадь и утверждает, что она принадлежит ему!
— По сути дела, он прав, Клер. Мы полностью зависим от Ричарда, и он может распоряжаться и нашим имуществом, и нашей судьбой.
— Я не отдам ему свою арабку, Элис, — сказала Клер. Гнев ее начинал утихать, погас огонь в глазах, побледнели щеки. — Этой разлуки я не вынесу.
— Успокойся. Ричард — упрямец и спорщик. Чем дольше ты будешь спорить с ним, тем сильнее он будет сопротивляться. Притворись покорной, и Ричард оставит тебя в покое, потому что ты станешь ему неинтересна.
— Ты так хорошо знаешь его. А мне казалось, что ты в последний раз виделась с Ричардом, когда была еще совсем малышкой.
— Так оно и есть. Но составить мнение о Ричарде нетрудно по слухам, которые доходили до монастыря. Еще бы, сам Честный Ричард, владыка замка и его окрестностей, не считая других поместий, разбросанных по всей Англии. Он привык повелевать. Привык к тому, что его слово — закон, за неисполнение которого наказанием может быть только смерть. Одним словом, с братом все ясно. А кто этот неотесанный мужлан? Надеюсь, не мой будущий муж?
Клер заметно смутилась.
— Вовсе нет, — сказала она. — Лорд Саймон всегда казался мне таким приятным, и… и…
— Лгать грешно, — заметила Элис. Клер замолчала и потупилась. Тогда Элис обняла ее за плечи и спокойно сказала:
— Поднимись наверх и переоденься. У тебя весь рукав испачкан. Во что это ты вляпалась? — она протянула руку и коснулась влажного пятна цвета ржавчины на платье Клер.
— Дикарь. Варвар, — пробурчала Клер. — Рядом с ним твой Грендель выглядит просто ангелом.
— Если я правильно поняла, речь идет о человеке, которого Ричард решил сделать твоим мужем, — предположила Элис и с удивлением заметила, что Клер смутилась.
— Нет, — поспешно ответила младшая сестра. — Он уже женат на какой-то бедной женщине, так что хотя бы от этого я, слава богу, избавлена. Ричард приказал ему не спускать с нас глаз. Ну и злобный же он человек, доложу тебе! Буду молиться о том, чтобы он не прирезал нас с тобой прямо в постели во время сна, — с такого, как он, станется!
— Ты преувеличиваешь.
— Я? Нисколько! — запальчиво возразила Клер. — Впрочем, подожди немного, и сама увидишь. А имя у этого ночного кошмара — сэр Томас де Реймер, вот как.
— Придержи свой язычок, Клер, — покачала головой Элис, — и перестань болтать зря. Если хочешь, я заварю тебе успокоительный сбор из трав.
— Нет, только не это! — поспешно откликнулась Клер. — Мне просто нужно немного побыть одной, и я мигом успокоюсь. Всего несколько минут тишины и покоя, умоляю!
— Да, это должно тебе помочь, — кивнула головой Элис. — А я, если наткнусь где-нибудь на этого сэра Томаса, выскажу ему все, что о нем думаю. Задам ему легкую трепку.
— Можешь попытаться, конечно, — задумчиво сказала Клер и, ничего больше не добавив, продолжила свой путь наверх.
Элис посмотрела ей вслед и улыбнулась. Конечно, Клер очень вспыльчива, но и отходчива тоже. Разве можно на нее сердиться? А что касается этого сэра Томаса, то ему нужно повежливее вести себя с сестрой. И пусть постарается впредь не гневить ее. Рассерженная Клер может кому угодно превратить жизнь в сущий ад, а уж человеку женатому и ненавидящему женщин — особенно.
Служанку, которая обожгла руку, Элис обнаружила сидящей возле угла пекарни. Из раскрытой двери вкусно пахло свежим хлебом, и, вдохнув этот запах, Элис впервые за все это время вдруг почувствовала себя дома. Служанки поначалу встретили ее появление настороженно, но Элис обладала врожденным талантом быстро сходиться с людьми, и вскоре лед недоверия был сломан. Через несколько минут Морвенна — так звали обварившуюся служанку — рассказала Элис буквально обо всем: и о том, что пробовала смазывать ожог воском, и прикладывала различные травы, но безуспешно. В детстве мать говорила ей что-то о конском навозе, но Морвенна не знала, как его употреблять при ожогах: то ли съедать, то ли прикладывать к ране. А что скажет по этому поводу леди Элис?
Леди Элис задумалась. Сказать по правде, она никогда не была сторонницей лечения конским навозом, но почему бы, собственно говоря, не попробовать? Хуже-то от этого не будет! И вылечить Морвенну нужно как можно быстрее: Ричард не станет держать при своем дворе служанку-калеку.
— А кто вас обычно лечит? — спросила Элис. — Может быть, брат Джером? Среди монахов часто встречаются целители. Если так, то нужно бы и с ним посоветоваться.
Но Морвенна только покачала головой:
— Брат Джером не занимается ничем земным, только молится.
— Тогда, может быть, цирюльник…
— Цирюльник не станет лечить слуг, миледи.
— Так кто же?
Слуги, сидевшие на скамье возле раскрытой двери пекарни, молчали. Наконец кто-то из мужчин неохотно ответил:
— Грендель. Правда, не каждый позволит ему прикоснуться к себе. Многие предпочитают умереть. Уж лучше потерять жизнь, чем свою бессмертную душу, так они считают. Ведь этот колдун, он что? Он только взглянет, и у тебя уже душа в пятки ушла, и ты весь у него во власти. А уж если он наложит на тебя свои руки — пиши пропало. Гореть твоей душе в аду всю вечность. — И он быстро перекрестился грязными пальцами.
— Его зовут лорд Саймон, — негромко поправила Элис.
Ее не слишком удивило то, что слуги боятся Саймона. Ведь даже до монастыря доходили слухи о невероятной силе придворного колдуна Ричарда и о том ужасе, который он внушает окружающим. Судя по рассказам, не было такого человека, который мог без страха взглянуть ему в лицо.
— Нет, Грендель — самое подходящее имя для него, вот что я скажу, — вздохнула Морвенна. — И уж ему-то я до себя дотронуться не разрешу. Нет, решено: либо конский навоз, либо ничего.
— А какой навоз: сухой или свежий? — уточнила Элис.
— Разумеется, свежий, миледи. От сухого много ли проку? Вы согласитесь набрать его для меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33