— Вот что у нас есть, сэр. Какую цену вы предполагали заплатить?— Не думал об этом, — сказал моряк. — Мне нужен красивый браслет.Продавец взял один из браслетов.— Вот этот стоит сорок гиней, а тот — шестьдесят пять. По-моему, оба очень хороши.— А вон тот?Молодой человек взял третий браслет.— Этот самый дорогой, сэр. Прекрасная вещь. — Он взглянул на крохотный ярлычок. — Двести двадцать пять гиней.Браслет так и сиял на черном бархате. Дуайт взял его и стал разглядывать. Продавец сказал правду, вещица очаровательная. В шкатулке жены нет ничего подобного. Браслет ей наверняка понравится.— Это английская работа или австралийская? — спросил он.Молодой человек покачал головой.— Нет, это из Парижа, от Картье. А к нам попало из имения одной дамы в Тураке. Сами видите, вещь совсем новая. Обычно нам приходится немного поправить застежку, а здесь даже это не понадобилось. Браслет в отличном состоянии.Дуайту представилось, в какой восторг придет Шейрон.— Я его беру, — сказал он. — Уплатить придется чеком. За браслетом зайду завтра или послезавтра.Он выписал чек и взял расписку. Шагнул было к двери, но обернулся.— Один вопрос, — сказал он. — Вы случайно не знаете, где можно купить в подарок маленькой девочке «Пого», «кузнечик»? Похоже, сейчас их в городе найти нелегко.— К сожалению, не знаю, сэр. Надо вам обойти все магазины игрушек.Магазины уже закрывались, сегодня вечером больше ничего не сделаешь. Дуайт взял сверток с удочкой и отправился в Уильямстаун, перешел с корабля на «Скорпион» и положил сверток за койку, здесь покупка почти незаметна. А через день съездил за браслетом и, возвратясь на лодку, запер его в обшитый сталью ящик, где хранились секретные документы.В тот день некая миссис Фрейзер принесла к ювелиру серебряный кувшинчик для сливок: надо было припаять отломанную ручку. А позже ей повстречалась на улице Мойра Дэвидсон, которую миссис Фрейзер знавала еще девочкой. Миссис Фрейзер остановила ее и осведомилась о здоровье матери. Потом сказала:— Милочка, если я не ошибаюсь, ты знакома с этим американцем, с капитаном Тауэрсом?— Да, мы хорошо знакомы. В субботу и воскресенье он у нас гостил.— Как по-твоему, он сумасшедший? Не знаю, может быть, все американцы сумасшедшие?Мойра улыбнулась.— Мы все теперь сумасшедшие, он не хуже других. А что он натворил?— Спрашивал в магазине Симмондса такую ходулю на пружине, «Пого».Мойра насторожилась.— «Кузнечик»?— Да где, милочка, подумай только — у Симмондса! Как будто там торгуют игрушками! Понимаешь, он зашел туда и за бешеные деньги купил великолепный браслет. Это часом не для тебя?— Первый раз слышу. Совсем на него не похоже.— Ну, от мужчин чего угодно можно ждать. Вдруг он в один прекрасный день поднесет тебе такой приятный сюрприз.— А при чем тут игрушки?— Да вот, купил он браслет, а потом спрашивает мистера Томпсона — знаешь, такой блондин, очень милый молодой человек, — не скажете ли, спрашивает, где можно купить «кузнечик». Хочу, говорит, подарить одной девочке.— Ну и что тут такого? — спокойно спросила мисс Дэвидсон. — Для маленькой девочки очень подходящий подарок.— Да, конечно. Только странно командиру подводной лодки покупать такую игрушку. Да еще спрашивать ее в ювелирном магазине.— Наверно, он ухаживает за какой-нибудь богатой вдовой, а у вдовы есть дочка. Браслет для матери, а игрушка для дочки. Что тут такого?— Да ничего, — сказала миссис Фрейзер. — Только мы-то все думали, он ухаживает за тобой.— Сильно ошибаетесь, — невозмутимо заявила Мойра. — Это я за ним ухаживаю. — И отвернулась. — Мне надо бежать. Так приятно было вас видеть. Я передам маме от вас привет.И она пошла своей дорогой, но про «кузнечик» забыть не могла. Она даже спрашивала про них в этот день в магазинах, но понапрасну. Если Дуайту непременно нужна эта игрушка, не так-то просто будет ее раздобыть.Конечно, сейчас у каждого свой пунктик: Питер и Мэри Холмс помещались на саде, отец на совершенствовании фермы, Джон Осборн на гоночной машине, сэр Дуглас Фрауд на портвейне, а теперь вот и Дуайт Тауэрс — на палке с пружинными подножками. А она сама, похоже, на Дуайте Тауэрсе. Все эти чудачества граничат с безумием, такое уж настало время.Хочется помочь Дуайту, еще как хочется, но надо быть очень, очень осторожной. Возвратясь домой, Мойра вечером отыскала в чулане свой старый «кузнечик», тщательно стерла с него пыль. Искусный мастер мог бы пройтись по деревянной рукоятке наждачной бумагой, заново покрыть лаком, и тогда он, пожалуй, выглядел бы как новый, хотя сейчас от сырости на дереве темнеют пятна. Но в металлические части въелась ржавчина, и в одном месте подножка проржавела насквозь, Хоть десять раз тут закрашивай, видно будет, что вещь не новая, а Мойра еще слишком хорошо помнит свое детство: игрушка, которая уже кому-то служила… даже думать об этом было противно. Нет, это не выход.Во вторник вечером они, как условились прежде, собрались в кино. За ужином Мойра спросила, как подвигаются работы на лодке.— Недурно, — сказал Дуайт. — Нам дают еще один электролизный аппарат для восстановления кислорода, он будет работать параллельно с нашим. Пожалуй, уже завтра к вечеру с этим закончат, и тогда в четверг мы проведем испытания. Думаю, в конце недели отправимся.— Это очень нужный аппарат?Дуайт улыбнулся.— Нам придется немало времени пробыть под водой. Неохота мне остаться без кислорода, тогда либо всплывай там, где воздух радиоактивен, либо задохнись на дне.— Значит, этот аппарат вроде как запасной?Дуайт кивнул.— Нам повезло. Аппарат отыскался на флотском складе во Фримэнтле.В тот вечер он был рассеян. Оставался, как всегда, милым и внимательным, но Мойра чувствовала — мысли его далеко. За ужином она не раз пыталась его растормошить; но безуспешно. И в кино тоже: Дуайт, как положено, старался показать, будто получает от фильма удовольствие и рад доставить удовольствие спутнице, но все это было точно актерская игра без живой искорки. Это и понятно, уговаривала себя Мойра, ведь у него впереди такое плаванье…После фильма они пошли по опустелым улицам к вокзалу. У полутемного входа, под аркадой, где можно было спокойно поговорить, Мойра остановилась.— Одну минуту, Дуайт. Мне надо вас кое о чем спросить.— Давайте, — мягко сказал он, — я слушаю.— Вас что-то тревожит, правда?— Не то чтобы тревожит, но, боюсь, сегодня вам со мной было скучновато.— Это из-за похода «Скорпиона»?— Ну что вы, дружок. Я же говорил, это вовсе не опасно. У меня другая забота.— «Кузнечик», да?В полутьме Дуайт изумленно уставился на нее.— Вот те на, откуда вы знаете?Мойра тихонько засмеялась:— У меня своя разведка. А что вы достали для сына?— Удочку. — Он помолчал, потом прибавил: — Наверно, вы думаете, что я рехнулся.Мойра покачала головой.— Нет, не думаю. А «кузнечик» вы достали?— Нет. Видно, их совсем нет в продаже.— Знаю.Постояли, помолчали.— Я отыскала свой, — вновь заговорила Мойра. — Можете хоть сейчас взять. Но он ужасно старый и металлические части совсем заржавели. Прыгать все равно можно, но едва ли это хороший подарок.Дуайт кивнул.— Да, я тогда заметил. Видно, придется поставить на этом крест, детка. Если сумею вырваться до отплытия, еще похожу по магазинам, поищу что-нибудь другое.— А я уверена, что достать «кузнечик» можно. Наверно, их делают здесь же, в Мельбурне. Во всяком случае, в Австралии. Только вот успеть бы вовремя.— Бросьте, — сказал Дуайт. — Дурацкая была затея. Да это и не важно.— Нет, важно. Для меня важно, — возразила Мойра. Подняла голову, посмотрела ему в глаза. — К вашему возвращению я его раздобуду. Непременно, даже если надо будет заказать мастеру. Я понимаю, он будет не совсем такой, как вам хочется. Но, может быть, и пригодится?— Вы очень добры, — глухо сказал Дуайт. — Я скажу дочке, что вы захватили «кузнечик» с собой.— Могу и захватить, — сказала Мойра. — Так или иначе, когда мы с вами опять встретимся, эта штука у меня будет.— Возможно, вам придется нести ее очень, очень далеко.— Не беспокойтесь, Дуайт. Когда мы опять встретимся, она у меня будет.В темноте под аркой он обнял ее и поцеловал.— Спасибо за обещание, — мягко сказал он. — И за все остальное тоже. Шейрон не рассердится, что я вас поцеловал. Мы оба вам благодарны. 6 Спустя двадцать пять дней «Скорпион» приближался к первой цели своего маршрута. Уже десять дней, начиная с тридцатого градуса от экватора, лодка не поднималась-на поверхность. Сперва она подошла к острову Сан-Николае, поодаль от Лос-Анджелеса, и, опасаясь неразведанных минных полей, обогнула город на почтительном расстоянии. Обошла остров Санта-Роза с внешней стороны; приблизилась к берегу западнее Санта-Барбары; отсюда двинулась к северу на перископной глубине, держась в двух милях от берега. Осторожно завернули в залив Монтерей, осмотрели рыбацкую гавань, но не увидела ла берегу ни признака жизни и почти ничего не выяснили. Уровень радиации везде оказался одинаково высок, и из осторожности решили не всплывать, выставляли только перископ.Не доходя пяти миль до Золотых ворот, осмотрели Сан-Франциско. Только и узнали, что мост рухнул. Похоже, опрокинулся его южный устой. Те дома вокруг Парка Золотых ворот, что видны были с моря, изрядно пострадали от взрыва и пожара, похоже, ни в одном нельзя было бы жить. Нигде ни признака жизни, и уровень такой, что навряд ли в этих местах мог выжить хоть один человек.«Скорпион» пробыл здесь несколько часов: фотографировали через перископ, насколько возможно, вели наблюдения. Снова повернули к югу, дошли до Залива Полумесяца, подошли на полмили к берегу и, ненадолго всплывая, окликали через громкоговоритель — не отзовется ли кто. Здания как будто не слишком пострадали, но на берегу по-прежнему ни признака жизни. «Скорпион» пробыл здесь до сумерек, а потом двинулся на север вдоль берега, держась от него мили за три-четыре.С тех пор как подводники пересекли экватор, стало правилом за время каждой вахты один раз всплывать, возможно выше поднимать антенну и ловить радиопередачу со стороны Сиэтла. Однажды, на пятом градусе северной широты, и вправду удалось ее поймать — бессвязные, бессмысленные сигналы продолжались-минут сорок, потом оборвались. С тех пор их больше не слышали. И вот вечером, когда «Скорпион» всплыл вблизи Форта-Брагга, при бурном море и сильном встречном северо-западном ветре, едва включив пеленгатор, они вновь услышали сигналы. На этот раз удалось точно засечь направление.Дуайт наклонился над картой, на которой штурман, лейтенант Сандерстром, прокладывал курс.— Санта-Мария, — сказал он. — Похоже, вы были правы.Они постояли, прислушиваясь — к несущейся из динамика бессмысленной тарабарщине.— Это случайные сигналы, — сказал наконец лейтенант. — Такое никто не станет выстукивать, даже если ничего не смыслит в радио. Просто где-то что-то случайно включилось.— Похоже, что так, — Дуайт еще постоял, прислушиваясь. — Но там есть энергия. А где энергия, там и люди.— Не обязательно, — возразил лейтенант.— Гидроэлектростанция? Это я понимаю, — сказал Дуайт. — Но, черт побери, не могут же турбины два года работать безо всякого присмотра.— Представьте, могут. Есть турбины превосходные, очень надежные.Дуайт буркнул что-то невнятное и опять наклонился над картой.— На рассвете я хочу поравняться с мысом Флаттери. Продолжаем идти, как сейчас, около полудня определимся и тогда отрегулируем скорость. Если с виду бухта в порядке, зайдем туда на перископной глубине, чтобы можно было, окажись на дне какая-нибудь помеха, продуть цистерны и увернуться. Может быть, сумеем подойти к Санта-Марии вплотную. А может, и не сумеем. Если подойдем, вы готовы высадиться на берег?— Ну конечно, — был ответ. — Я совсем не прочь на время выбраться из нашей коробки.Дуайт улыбнулся. Они шли с погружением уже одиннадцать дней, и хотя на здоровье пока никто не жаловался, у всех понемножку разыгрывались нервы.— Ладно, только бы не сглазить, будем надеяться, что нам повезет.— А знаете, — сказал Сандерстром, — если не пройдем через пролив, пожалуй, я сумею добраться до станции посуху. — Он потянул к себе другую карту. — Если мы войдем в Грейс-Харбор, я могу выйти на берег у Хокуиама или Абердина. Вот эта дорога ведет прямиком к Бремертону и Санта-Марии.— Но это сотни миль.— Уж наверно я найду и машину и горючее.Капитан покачал головой. Двести миль в легком защитном костюме, когда и машина, и горючее, и вся местность вокруг радиоактивны… невозможная штука.— Запас воздуха у вас только на два часа, — сказал он. — Понятно, вы можете захватить добавочные баллоны. Но все равно это невозможно. Так или иначе мы вас потеряем. Да и не так уж это важно — высадиться.«Скорпион» опять погрузился и пошел дальше прежним курсом. Когда через четыре часа всплыли, загадочный передатчик молчал.Весь следующий день лодка по-прежнему шла на север на перископной глубине. Теперь капитана всерьез беспокоило настроение команды. В тесноте, безвылазно в стальной коробке людям становилось невтерпеж; радиопередачи, которые могли бы их развлечь, давно уже не доходят, пластинки, сто раз прокрученные по бортовому радио, опостылели. Чтобы встряхнуть подчиненных, подбросить пищу для ума и тему для разговоров, Тауэрс открыл всем желающим доступ к перископу, хотя смотреть было, в сущности, не на что. Но эти скалистые, ничем не примечательные берега — их родина, и один вид какого-нибудь кафе и замершего рядом «бьюика» радовал истосковавшиеся души и развязывал языки.В полночь, следуя обычному распорядку, «Скорпион» всплыл подле устья реки Колумбия. Вахту у капитан-лейтенанта Фаррела принимал лейтенант Бенсон. Фаррел как раз поднял перископ и, прильнув к окулярам, настраивал его на круговой обзор. И вдруг резко обернулся к Бенсону.— Ну-ка, позовите командира. На берегу огни, от тридцати до сорока градусов справа по носу.Не прошло и двух минут, как все столпились у перископа, один за-другим смотрели и сверялись с картой — Тауэрс, Бенсон и Фаррел, к ним присоединились Питер Холмс и Джон Осборн. Капитан со старшим помощником склонились над картой.— Огни в штате Вашингтон, — сказал Дуайт. — Примерно там, где Лонг-Бич и Илуэйко. По другую сторону устья, в Орегоне, ни огонька.— Гидроэлектростанция, — произнес за плечом командира Сандерстром.— Думаю, да. Если есть свет, работает электростанция, это многое объясняет. — Дуайт обернулся к физику. — Мистер Осборн, какова снаружи радиация?— Тридцать в красном секторе, сэр.Капитан кивнул. Слишком высока, чтобы можно было выжить, но не убивает мгновенно; за последние пять-шесть дней уровень почти не менялся. Тауэрс подошел к перископу, долго стоял, всматриваясь. Нет у него ни малейшего желания ночью подводить лодку ближе к берегу.— Ладно, — сказал он наконец. — Идем дальше прежним курсом. Отметьте, мистер Бенсон.Он вернулся к себе и лег. Завтра будет тяжкий и тревожный день, надо хоть немного поспать. Но он тут же поднялся, в уединении крохотной каюты с завешенной дверью отпер сейф, где хранились секретные документы, и достал браслет; при электрическом свете драгоценность так и засверкала. Шейрон эта вещица понравится. Дуайт осторожно вложил браслет в нагрудный карман кителя. Потом снова вытянулся на койке, положил ладонь на сверток с удочкой и уснул.В четыре утра, перед самым рассветом, снова всплыли чуть севернее Грейс-Харбор. На берегу не видно ни огонька, но ведь в здешних местах нет городов, и дорог почти нет, так что это еще ничего не доказывает. Опустились на перископную глубину, пошли дальше. Когда два часа спустя Дуайт вышел в рубку, в перископ видно было, что день настал ясный, солнечный, и все, кто свободен был от вахты, по очереди приходили поглядеть на пустынный берег. Дуайт пошел завтракать, потом стоял над штурманским столиком, курил, изучал уже хорошо изученную карту минных полей и наизусть знакомый вход в пролив Хуан де Фука.В семь сорок пять старший помощник доложил, что на траверсе показался мыс Флаттери. Тауэрс погасил недокуренную сигарету.— Ладно, — сказал он. — Входите в пролив, Фаррел. Курс ноль семьдесят пять. Скорость пятнадцать узлов.Впервые за три недели гул моторов стал глуше; относительное затишье в стальной коробке показалось гнетущим. Все утро проливом, врезающимся между Соединенными Штатами и Канадой, «Скорпион» двигался на юго-восток, подводники опять и опять определялись при помощи перископа, наносили маршрут на карту, не раз и не два меняли курс. На берегу почти незаметно было перемен, лишь в одном месте на острове Ванкувер, близ реки Джордан, немалое пространство на южных склонах горы Валентайн опустошили, судя по всему, взрыв и пожар. Как прикинули на «Скорпионе», пострадала площадь не меньше чем семь миль на пять; поверхность, похоже, осталась ровная, но нигде ни пятнышка зелени.— Видимо, взрыв был в воздухе, — сказал Тауэрс, отходя от перископа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30