Надо думать, странно было вот так возвратиться в родные места, но в отчете про это не говорится. Наверно, большинству офицеров и рядовых до дома было рукой подать. Но, конечно, ничего они не могли сделать. Просто постояли там немного и пошли дальше, как полагалось по приказу. В отчете капитан упоминает, они отслужили на лодке что-то вроде заупокойной службы. Наверно, было очень тяжко.А розовый теплый закат по-прежнему озарял мир красотой.— Как они только решились туда войти, — тихо промолвила Мойра.— Я тоже сперва удивлялся. Пожалуй, сам я прошел бы мимо. Хотя… право, не знаю. Теперь вот думаю — да, конечно, им надо было туда зайти. Ведь только для нью-йоркской гавани у них была новейшая карта минных полей… нет, для Делавэрской бухты тоже. Вот только в эти два порта им не опасно было войти. Они точно знали, где там минные поля, как же не воспользоваться таким преимуществом.Мойра кивнула.— И там был ваш дом?— Не в самом Новом Лондоне, — тихо ответил Дуайт. — База находится по другую сторону Темзы, на восточном берегу. А мой дом дальше, примерно в пятнадцати милях от устья реки. Там небольшой городок, называется Уэст Мистик.— Не говорите об этом, если вам не хочется, — попросила Мойра.Он вскинул на нее глаза.— Я не прочь об этом говорить, по крайнем мере с некоторыми людьми. Только не хотелось бы вам наскучить. — Он мягко улыбнулся. — Или расплакаться при виде малого ребенка.Мойра невольно покраснела.— Когда вы позволили мне переодеться в вашей каюте, я видела фотографии. На них ваша семья?Он кивнул.— Это моя жена и наши детишки, — сказал он не без гордости. — Жену зовут Шейрон. Дуайт уже учится в начальной школе, а Элен пойдет в школу осенью. Сейчас она ходит в детский садик, это на нашей улице, совсем рядом.Мойра уже знала, что жена и дети для него — живая достоверная действительность, несравнимо достоверней и подлинней, чем полураспад вещества, начавшийся на другом краю земли и навязанный ему после войны. В то, что северное полушарие стало безлюдной пустыней, ему так же не верится, как и ей, Мойре. Как и она, он не видел причиненных войной разрушений; думая о жене, детях, о доме, он только и может их себе представить такими, с какими расстался. Ему не хватает воображения, и в Австралии это служит ему надежной опорой, отсюда его спокойствие и довольство.Она знала, что ступает на зыбкую, опаснейшую почву. Хотелось быть доброй с ним, и надо ж было что-то сказать. И она робко спросила:— А кем Дуайт хочет стать, когда вырастет?— Я хотел бы, чтобы он поступил в Академию, — был ответ. — В Морскую Академию. Пошел бы во флот, как я. Самая подходящая жизнь для мальчика, ничего лучше я не знаю. Вот сумеет ли он получить офицерское звание, другой вопрос. Он пока не очень силен в математике, но судить еще рано. Да, я буду рад, если он пойдет в Академию. По-моему, он и сам этого хочет.— Он любит море?Тауэрс кивнул.— Мы живем на самом берегу. И сын все лето не вылезает из воды, плавает, управляет подвесным мотором. — Он чуть помолчал. — Они загорают прямо дочерна. Похоже, все детишки одинаковы. По-моему, хоть мы столько же времени проводим на солнце, к ним загар пристает больше.— Дети и тут все очень загорелые, — заметила Мойра. — А вы еще не учили его ходить под парусом?— Пока нет. Когда в ближайший отпуск поеду домой, куплю парусную лодку.Он поднялся с перил, на которых они сидели, и постоял минуту, глядя на пылающий закат.— Думаю, это будет в сентябре, — сказал он негромко. — У нас в Мистике поздновато в эту пору выходить под парусом.Мойра промолчала, непонятно, что тут скажешь. Дуайт обернулся к ней.— Наверно, вы думаете, что я спятил, — не сразу выговорил он. — Но так я это понимаю и, похоже, не сумею думать по-другому. Во всяком случае, я не плачу при виде маленьких детей.Мойра встала и пошла с ним по причалу.— Я вовсе не думаю, что вы спятили, — сказала она.В молчании они пошли к берегу. 4 На другое утро, в воскресенье, все в доме Холмсов поднялись бодрые, в отличном настроении, не то что неделю назад, когда капитана Тауэрса принимали здесь впервые. Накануне легли довольно рано, не как в тот раз, когда всех взбудоражила шумная вечеринка. За завтраком Мэри спросила гостя, не хочет ли он пойти в церковь, ей все казалось — чем меньше времени он будет в доме, тем меньше опасность, что Дженнифер заразится корью.— Я рад бы пойти, если только это не помешает вашим планам, — ответил Тауэрс.— Ничуть не помешает, — сказала Мэри. — Делайте все, что хотите. Я думаю, не выпить ли нам сегодня чаю в клубе, но, может быть, вам приятней заняться чем-нибудь, еще.Он покачал, головой.— С удовольствием опять бы поплавал. Но сегодня вечером, хотя бы после ужина, я должен вернуться на «Скорпион».— А вам нельзя остаться до завтрашнего утра?Зная, как она беспокоится из-за кори, он покачал головой:— Мне надо быть на месте сегодня вечером.Сразу после завтрака он вышел в сад покурить, пускай Мэри поменьше тревожится. Мойра помогла хозяйке вымыть посуду, а потом вышла и увидела его, он сидел в шезлонге, глядел на залив. Она села рядом.— Вы и правда собираетесь в церковь? — спросила она.— Правда.— Можно, я пойду с вами?Он повернулся к ней, посмотрел удивленно.— Ну разумеется. А вы постоянно ходите в церковь?Мойра улыбнулась.— Даже не раз в сто лет, — призналась она. — Может, и напрасно. Если б ходила, возможно, пила бы поменьше.Тауэрс призадумался.— Может быть, и так, — сказал он неуверенно. — Не знаю, насколько одно с другим связано.— А вам правда не приятней пойти одному?— Нет, отчего же. Я совсем не против вашего общества.И они пошли, а в это время Питер Холмс разворачивал в саду шланг: пока солнце не слишком жаркое, надо полить цветы. Немного погодя из дому вышла Мэри.— Где Мойра? — спросила она.— Пошла с капитаном в церковь.— Мойра — в церковь?Муж широко улыбнулся.— Хочешь верь, хочешь не верь, но она пошла не куда-нибудь, а в церковь.Мэри постояла, помолчала.— Надеюсь, все сойдет благополучно, — сказала она наконец.— А почему бы нет? Он парень стоящий, и Мойра тоже не так плоха, когда узнаешь ее поближе. Может, они даже поженятся.Мэри покачала головой.— Как-то странно это. Надеюсь, все сойдет благополучно, — повторила она.— В общем, не наше это дело, — заметил Питер. — По теперешним временам, престранного и непонятного творится больше чем достаточно.И он продолжал поливку, а Мэри принялась бродить взад-вперед по саду. Потом сказала:— Я вот все думаю, Питер. Как по-твоему, нельзя ли спилить эти два дерева?Он подошел, посмотрел.— Надо будет спросить хозяина участка. А чем они тебе мешают?— У нас слишком мало места для овощей, — сказала Мэри. — А в лавках они теперь ужасно дорогие. Если бы спилить эти деревья и вырубить часть мимозы, мы бы разбили огород, вот отсюда и досюда. Если выращивать овощи самим, мы бы наверняка сэкономили почти фунт в неделю. И потом, это даже развлечение.Питер подошел и повнимательней оглядел деревья.— Я вполне мог бы их спилить, и получился бы неплохой запас дров, — сказал он. — Конечно, они будут слишком сырые, этой зимой гореть не станут. Придется на год отложить. Одна закавыка — выкорчевать пни. Это, знаешь, работенка непростая.— Их ведь только два, — убеждала Мэри. — И я могу помочь, буду отщипывать по кусочку, пока ты в рейсе. Если б нам этой зимой от них избавиться и перекопать землю, весной я бы все засадила, и на лето у нас будут свои овощи… и горох, и фасоль. И кабачки. Я сделаю кабачковую икру.— Прекрасная мысль. — Питер окинул оба дерева сверху донизу оценивающим взглядом. — Они не такие уж большие. А без них лучше будет той сосне.— И еще я хочу вон там посадить цветковый эвкалипт. Летом будет так красиво.— Он зацветет только лет через пять, — сказал Питер.— Ну и пусть. Цветущий эвкалипт на фоне синего моря — такая красота. И нам будет видно его из окна спальни.Питеру представилось огромное дерево, блистающее алыми цветами под блистающим солнцем, на фоне темно-синего неба.— Да, все просто ахнут, когда оно зацветет, — сказал он. — А где ты хочешь его посадить? Здесь?— Чуть в стороне, вот здесь. Когда оно вырастет большое, мы поставим в его тени скамейку вместо этого остролиста. — И Мэри прибавила: — Пока тебя не было, я заглянула в питомник Уилсона. У него есть очень славные маленькие саженцы цветкового эвкалипта, и всего по десять долларов шесть центов штука. Как ты думаешь, можно нам уже осенью посадить одно деревце?— Они очень нежные, — сказал Питер. — По-моему, лучше посадить два совсем рядышком, тогда если одно и захиреет, другое приживется. И года через два хилое уберем.— Беда в том, что хилые никто не убирает, — заметила Мэри.Они продолжали увлеченно строить планы для своего сада на десять лет вперед, и утро пролетело незаметно. За этим занятием и застали их, возвратясь из церкви, Мойра с Дуайтом и призваны были в советники — как лучше разбить огород? Потом чета Холмс ушла в дом — муж за выпивкой, жена — накрывать стол к обеду.Мойра посмотрела на американца.— Кто тут рехнулся? Они или я? — сказала она вполголоса.— Почему вы так говорите?— Да ведь через полгода здесь их уже не будет. И меня не будет. И вас. Ни к чему им будут через год никакие огороды.Несколько минут Дуайт молчал, смотрел на синеву моря, на плавный изгиб берега.— Ну и что? — сказал он наконец. — Может быть, они в это не верят. А может быть, думают, что можно взять все это с собой, куда-то, где они окажутся потом, не знаю. — Он опять помолчал. — Главное, им нравится строить планы, рисовать себе свой будущий сад. И смотрите не отравите им эту радость, не вздумайте говорить, что они рехнулись.— Не стану. — Теперь умолкла она, докончила не сразу: — Никто из нас по-настоящему не верит, что это случится. С кем, с кем, но не с нами. Так или иначе, на этом все рехнулись.— Вы совершенно правы! — горячо подтвердил Дуайт.Конец разговору положило появление спиртного, а затем и обед. После обеда, одержимая страхом перед корью, Мэри спровадила мужчин в сад и принялась с помощью Мойры мыть посуду. Питер и Дуайт, сидя в шезлонгах, пили кофе, и Питер спросил:— Вы ничего не слыхали насчет нового задания, сэр?Американец испытующе посмотрел на него.— Ни слова. А вы?— Ничего определенного. На том совещании с главным консультантом по научной части было кое-что, и меня это насторожило.— А что именно было сказано?— Вроде «Скорпион» хотят снабдить какой-то особенной радиоустановкой направленного действия. Вы ничего такого не слыхали?Дуайт покачал головой.— Как будто у нас нет радио.— Эта штука должна с очень высокой точностью брать пеленг. Может быть, когда мы идем с погружением ниже перископа. Тогда ведь нельзя точно взять пеленг?— С нашей теперешней аппаратурой нельзя. А для чего нам дают новую?— Не знаю. В повестке совещания ничего про это не было. Просто один из ученых сболтнул лишнее.— Хотят, чтобы мы проследили какие-то радиосигналы?— Право слово, не знаю, сэр. Нас спросили, нельзя ли детектор радиации перенести на передний перископ, а на заднем установить эту новую штуковину. И Джон Осборн сказал, он считает, наверняка можно, только ему надо обговорить это с вами.— Правильно. На передний перископ можно перенести. Я подумал было, что им нужны оба.— Навряд ли, сэр. По-моему, они хотят новую машинку пристроить на задний перископ, на место детектора радиации.Американец пристально разглядывал дымок своей сигареты. Потом произнес коротко:— Сиэтл.— Как вы сказали, сэр?— Сиэтл. Откуда-то со стороны Сиэтла доходили радиосигналы. Вы не знаете, они и сейчас еще доходят?Питер недоуменно покачал головой.— Никогда про это не слыхал. По-вашему, кто-то там еще работает на радиостанции?Капитан пожал плечами.— Возможно. Но этот человек не умеет обращаться с передатчиком. Иногда доходят сразу несколько сигналов, иногда можно ясно разобрать одно слово. А чаще всего просто каша, невнятица, такое мог бы выстукивать играющий ребенок.— И передача идет непрерывно?Дуайт покачал головой.— Не думаю. Сигналы выходят в эфир когда как, от случая к случаю. Я знаю, что их ловят всегда на одной и той же волне. По крайней мере, так было до Рождества. С тех пор я об этом больше не Слышал.— Но ведь это значит, что там кто-то остался жив, — сказал офицер связи.— Все может быть, хотя… радиопередача требует энергии, а значит, надо пустить в ход мотор. И мощный мотор, раз энергии хватает для передачи чуть ли не вокруг света. Но… не знаю, не знаю. Если уж кто-то способен такое соорудить и пустить в ход… неужели он не знает азбуки Морзе. Пусть бы передавал всего два слова в минуту, но глядя в справочник, наверняка бы разобрался.— И по-вашему, туда мы и пойдем?— Возможно. Когда мы в октябре возвращались из похода, от нас, среди прочего, хотели получить сведения о Сиэтле. Спрашивали обо всем, что только нам известно о радиостанциях Соединенных Штатов.— И вы могли что-нибудь сообщить?Дуайт покачал головой.— Только о передачах с военных кораблей. Очень мало вестей о воздушном флоте и армии. По сути, молчат гражданские радиостанции. На западном побережье радио как не бывало.Во второй половине дня, оставив Мэри с малышкой дома, они пошли на пляж и искупались.Потом все трое лежали на теплом песке, и Мойра спросила:— Дуайт, а где сейчас «Меч-рыба»? Идет сюда?— Этого я не слышал, — ответил Тауэрс. — В последний раз мне говорили, что она в Монтевидео.— Она может объявиться здесь в любую минуту, — вставил Питер Холмс. — Радиус действия у нее достаточный.Американец кивнул.— Да, верно. Возможно, в один прекрасный день ее пошлют сюда с почтой или с пассажирами. К примеру, с дипломатами.— А где это Монтевидео? — спросила Мойра. — Полагается знать, но я не знаю.— В Уругвае, на восточной стороне Южной Америки, — пояснил Дуайт. — Если смотреть по карте — в нижнем конце Уругвая.— А мне казалось, вы говорили, что «Меч-рыба» в Рио-де-Жанейро. Это разве не Бразилия?Он кивнул.— То было во время ее рейса в Северную Атлантику. Тогда она базировалась в Рио. А потом они спустились южнее, в Уругвай.— Из-за радиации?— Угу.— Я не знал, что уже и туда докатилось, — сказал Питер. — Хотя вполне возможно. По, радио ничего не сообщали. Это ведь у самого тропика Козерога, верно?— Да, — подтвердил Дуайт. — Как Рокхемптон.— А до Рокхемптона уже докатилось? — спросила Мойра.— Этого я не слыхал, — сказал Питер. — Сегодня утром по радио сообщили, что докатилось до Солсбери, в Южной Родезии. По-моему, это немного севернее.— По-моему тоже, — подтвердил капитан. — Солсбери находится в глубине материка, возможно, отсюда и разница. Ведь все остальные места, о которых мы говорили, — на побережье.— А вот Элис-Спрингс почти на самом тропике?— Кажется, да. Не знаю. Но, конечно, тоже в глубине материка.— Значит, по берегу все это движется быстрей, чем по суше?Дуайт покачал головой.— Не знаю. Не думаю, чтобы уже нашлись какие-то доказательства — быстрей распространяется радиация на суше или медленнее.Питер засмеялся.— К тому времени, когда докатится до нас, ученые это узнают. И смогут нацарапать свои выводы на стекле.Мойра подняла брови:— Нацарапать на стекле?— А ты разве эту шуточку не слыхала?Она покачала головой.— Джон Осборн рассказал мне вчера, — пояснил Питер. — Кое-кто из ученых усердно записывает для истории, что с нами стряслось. Они вырезают записи на стеклянных брусках. Выцарапывают на стекле, потом как-то там приваривают сверху второй такой брусок, и запись оказывается в середке.Дуайт приподнялся на локте, с любопытством повернулся к Питеру.— В первый раз слышу. А что они станут делать с этими брусками?— Уложат на вершине горы Костюшко. Это самый высокий пик во всей Австралии. Если Земля когда-нибудь опять станет обитаемой, новые жители наверняка рано или поздно туда поднимутся. Пик очень высокий, но не недоступен.— Вот это да! И они всерьез этим занимаются?— Так говорит Джон. Они там на вершине устроили бетонное хранилище. Вроде как в египетских пирамидах.— А длинные, эти записи? — спросила Мойра.— Не знаю. Едва ли тут много напишешь. Правда, они берут еще и страницы из книг. Вмуровывают их между пластинами толстого стекла.— Но ведь те, кто будет после нас… — начала Мойра. — Они не сумеют прочитать нашу писанину. Вдруг это будут… животные.— Да уж наверно им придется нелегко. Учиться читать с самого начала. Кот на картинке и рядом по буквам: К-О-Т, и прочее в этом духе. Джон говорит, записи пока примерно до этого и довели. — Он помолчал. — Наверно, это тоже полезно, — задумчиво докончил он. — Чтоб ученые мужи не нашли себе занятия похуже.— Картинка с кошкой тем, новым, не поможет, — заметила Мойра. — Ведь никаких кошек не останется. Они не будут знать, что такое кошка.— Пожалуй, лучше нарисовать рыбу, — сказал Дуайт. — Р-Ы-Б-А. Или, допустим, чайка.— Чем дальше, тем длинней и трудней слово. — Мойра обернулась к Питеру, спросила с любопытством: — А какие книги они сохраняют? Про то, как делать кобальтовую бомбу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30