Есть десятки и сотни профессий, где такой стереотип мышления - благо. Но только не в работе с людьми. Мотивы человеческих поступков при всей их кажущейся определенности не поддаются строгой классификации. Они, как папиллярные узоры на пальце, неповторимы. Долгий срок работы в уголовном розыске привел подполковника Корнилова к мысли о том, что при расследовании преступления, особенно сложного, всякая попытка искать аналогии в уже раскрытых делах может завести в тупик. В работе уголовного розыска, считал он, самое страшное дело - утерять новизну восприятия. Поэтому, когда на следующий день на совещании в отделе майор Белянчиков начал вспоминать не слишком давнюю историю спекулянтов старинными иконами, перессорившихся из-за награбленных ценностей и пытавшихся убить своего же товарища, Игорь Васильевич остановил его:
- Юрий Евгеньевич, пустая затея насаживать новое дело на старую колодку. - Он недовольно побарабанил по столу длинными пальцами. Запутаемся. Давайте танцевать от печки.
- У нас и печки-то нету, товарищ подполковник, - сказал Белянчиков. Пустое место, ноль.
- Лучше строить на пустом месте, чем потом разрушать старое! Подполковник сказал это с нажимом, и все, принимавшие участие в оперативном совещании, поняли, что словесная разминка закончилась.
- Лебедев, - обратился Корнилов к молодому блондину. - За последние два дня не было никаких заявлений об исчезновении людей?
- Нет, товарищ подполковник. Даже дети не терялись.
- Тогда ноль действительно абсолютный. Давайте распределим обязанности. - Игорь Васильевич развернул сложенный вчетверо лист бумаги, разгладил его. - Я осмотрел ключи, найденные у погибшего. Скорее всего это ключи от его квартиры. Один очень сложный. Не уверен, но думаю, что ключ и замок, который им открывается, делал очень хороший мастер. В магазине такие не продаются. Ты, Володя, займешься ключами, - кивнул Корнилов Лебедеву. - На всякий случай проверь и в торговой сети. А потом постарайся найти умельцев, которые способны создать такие замки. Зайди, кстати, к Ерофееву, он большой специалист по замкам.
Ерофеев работал в их управлении и слыл знатоком по части взломов.
- Бугаев займется автомобилем. Машина, наверное, краденая. Может быть, в розыске. Номера, я думаю, перебиты. Пускай в НТО проведут срочную экспертизу.
- Да, попался нам субъект - ничего своего, все чужое. Как в том анекдоте...
- В каком еще анекдоте, Сеня? - почти ласково спросил подполковник.
- Про старушку, которая вставную челюсть в стакан опустила, после того как протез ноги сняла, - весело сказал Бугаев.
- В следующий раз за такие анекдоты буду ставить на дежурство в выходные. А по машине чтобы завтра к вечеру была полная ясность. Понял?
- Так точно, товарищ подполковник.
- Юрий Евгеньевич, тебе придется пойти к вдове Николая Михайловича Рожкина. С нею уже много раз беседовали. Не очень-то удобно опять ее дергать... - Корнилов поморщился. - Но выхода нет. В прокуратуре, кстати, недовольны тем, как расследуется это дело. И наши коллеги из Петроградского района не слишком расторопно действуют...
- Понятно, - кивнул Белянчиков. И спросил: - А не стоило бы кому-то из нас в Орлино съездить? У этого человека могли сообщники из деревенских быть: откуда он про иконы узнал?
- Местный участковый инспектор тоже так считает, - сказал Корнилов. Он у меня вчера вечером был. Хорошее впечатление мужик производит. Жаль, что лет уже немало - я бы взял его в управление. Такой с виду увалень, а цепкий. Сорок лет - старший лейтенант. До капитана, конечно, дослужится. Подполковник покачал головой. - Трудная у них служба, у деревенских инспекторов.
- И у городских нелегкая, - тихо сказал Бугаев и хитро глянул на Корнилова, но тот никак не отреагировал на его реплику.
- Участковый инспектор подозревает, не работал ли погибший в совхозе на уборке. Среди тех, кого шефы в помощь присылают... Не обязательно в этом году. Мог и в прошлом работать. Заприметил иконы. До поры до времени не мог выбраться.
- Тоже вариант, - согласился Белянчиков.
- Шефы у совхоза постоянные - "Красный треугольник" и институт Гипрохим. Ты, Юрий Евгеньевич, поручи райотделу заняться. А в совхоз пока повременим ездить. Пускай там инспектор Мухин поработает. Да и некого пока туда послать. - Сказав так, Корнилов подумал о том, что неплохо было бы и самому съездить в Орлино. В прошлом году, разматывая историю гибели старшего помощника с теплохода "Иван Сусанин", он побывал в этом красивом селе на берегу озера.
Всякий раз, когда представлялась возможность, подполковник выезжал на место преступления сам - ощущение реальной обстановки давало ему возможность более свободно строить свои гипотезы.
- Какие еще вопросы, сомнения, предложения? Нет? - Игорь Васильевич оглядел собравшихся. - Ну тогда ножками, товарищи. Ножками!
3
В те редкие дни, когда Юрий Евгеньевич Белянчиков не задерживался на работе, жена и сын ужинать без него не садились. У них даже сложился настоящий ритуал для таких случаев. Ирина Степановна накрывала ужин не на кухне, где они обычно ели на скорую руку, а в большой комнате, служившей им и гостиной, и спальней, и столовой. За едой почти не разговаривали. Вечерние беседы начинались за чаем. Костя Белянчиков докладывал отцу все свои школьные новости. Он учился в восьмом классе. Тут же, на импровизированном семейном совете, решались всевозможные спорные вопросы. Такие, например, как стоит ли обижаться на своего товарища Нахапетова, который поехал в Павловск, куда они давно собирались поехать вместе, не с Костей, а с двумя девчонками из их класса. Или сделать вид, что ничего не произошло? Права ли историчка Варвара Сергеевна, рассказавшая на уроке, что слова "И ты, Брут?" были сказаны Цезарем, когда он увидел Брута среди заговорщиков, напавших на него. А он, Костя, читал у Светония, что Цезарь воскликнул: "И ты, мой мальчик?" Потому что Брут якобы был его сыном.
Дело в таких спорах обычно завершалось тем, что отец с сыном зарывались в книги, а мать уходила на кухню мыть посуду. Потом Юрий Евгеньевич играл с Костей в шахматы. Костя был очень самолюбив и азартен, не любил проигрывать, а отец считал, что поддаваться сыну, даже в игре, нельзя. Это может нежелательно сказаться на его характере, приучит Костю к легким победам. Дело иногда кончалось слезами, и Ирина Степановна выговаривала мужу, что он мог бы и поддаться. Подумаешь, игра, а ребенок теперь разнервничался и будет плохо спать. Но Костя быстро отходил, возвращался из своей комнаты как ни в чем не бы вало и спрашивал отца:
- Пап, а все-таки я тебя здорово прижал двумя конями. Если бы не зевнул ладью, то выиграл.
Юрий Евгеньевич соглашался, и все заканчивалось миром. Костя шел спать, а Белянчиков выпивал еще чашку чаю и выслушивал теперь все новости из конструкторского бюро, в котором работала Ирина Степановна. Потом он ложился на диван, читал "За рубе жом" или "Наш современник". Иногда просматривал "Следственную практику". Но к этому журналу он относился с профессиональной пристрастностью, считал, что сложные дела расследуются там слишком гладко, замалчиваются неудачи и промахи, а все следователи выглядят тонкими психологами и прозорливцами. Если назавтра на службе не намечалось каких-то серьезных дел, в одиннадцать Белянчиков ложился спать. Когда же такие события намечались, Юрий Евгеньевич удалялся на кухню, служившую ему одновременно кабинетом, и часто просиживал там за полночь. Он устраивался за кухонным столом, разворачивал толстую ученическую тетрадь за девяносто шесть копеек и детально продумывал каждый свой шаг, каждую фразу. И это повторялось всегда - готовился ли он к серьезной операции по поимке преступника, или просто собирался встретиться со свидетелями, опросить потерпевших. Во-первых, Юрий Евгеньевич был педант, а во-вторых, он являл собой тот редкий экземпляр человека, который не только хорошо знает свои недостатки, но и по мере возможностей старается компенсировать их своими достоинствами. Среди недостатков Белянчиков числил за собой неспособность к мгновенной импровизации, качеству для сыщика немаловажному. Не то чтобы он совсем не мог действовать быстро при изменении ситуации. Просто каждый раз, когда срывался заранее намеченный план, ему стоило больших трудов перестраиваться и принимать новое, обязательно правильное, решение. Позже он находил единственно верный ход, но это было позже, а обстановка чаще всего требовала моментальных решений.
Сидя на кухне, Юрий Евгеньевич заносил в свою тетрадку вопросы, которые следовало задать свидетелю, продумывал их последовательность. Даже намечал для себя, как он будет их задавать: вскользь, как бы между прочим, или не скрывая от собеседника свою заинтересованность. Корнилов, хорошо знавший про клеенчатую тетрадь Юрия Евгеньевича, не раз пытался уговорить его рассказать молодым работникам о своем методе работы. Но Белянчиков был неумолим.
- Ты что, хочешь, чтобы надо мной потешались? Вот, дескать, видали вы самоуверенного долдона из угрозыска? Нет, пусть Семен Бугаев опытом делится, он мужик хваткий, он и без всяких тетрадей распишет все как надо.
За педантизм и въедливость кое-кто в управлении считал Белянчикова службистом. Но Юрий Евгеньевич меньше всего думал о продвижении по службе. Таким уж он был скроен - дисциплинированным, четким аккуратистом, врагом всяких недомолвок. Иначе он работать не мог. Служи он в бухгалтерии, на стройке или еще в каком другом месте - он везде отдавал бы работе всего себя.
В этот вечер, несмотря на то что поручение, которое ему предстояло утром выполнить, было совсем простое, Белянчиков тоже удалился на кухню, прихватив свою тетрадку.
Все, конечно, просто, если вдова Николая Михайло вича Рожкина не опознает человека на фотографии, ду мал Белянчиков. А если опознает? Тут возникнет масса нюансов. Случайный ли это знакомый? Приятель? У вдовы тоже возникнут вопросы. Почему показывают фотографию мертвеца, какое он имеет отношение к ней? Все это нербходимо предусмотреть заранее, а потому сиди, Юра, сиди и думай. Но принятое им в конце концов решение было очень просто. Без обиняков показать фото.
...Еще вечером Белянчиков позвонил Рожкиной и условился о встрече. Рожкина работала во вторую смену, с утра была свободна, и майор поехал к ней домой в Озерки. Жила Рожкина в большом панельном доме, недавно построенном среди деревянных особнячков. Вокруг стоял сосновый лес, невдалеке поблескивало озеро, и было слышно, как где-то рядом проносятся электрички.
Наталья Викторовна оказалась молодой еще женщиной, с простым, не то чтобы красивым, но очень милым русским лицом. Темно-каштановые волосы были расчесаны на прямой пробор и закрывали уши. Белянчикову показалось, что Рожкина чем-то похожа на одну известную балерину.
Усадив Юрия Евгеньевича на диван в небольшой, очень светлой и чистенькой комнате, она спросила, не хочет ли он кофе.
- Спасибо, Наталья Викторовна, - сказал майор. - Я ведь на минутку.
Рожкина села напротив и закурила сигарету. Потом, спохватившись, пододвинула Юрию Евгеньевичу пачку "Столичных" и пепельницу.
Белянчиков поблагодарил ее кивком. Он не курил.
- Нашли? - спросила Рожкина. Майор чувствовал, как она волнуется.
- Нет, Наталья Викторовна. Не нашли. Не все у нас получается так, как хотелось бы... - Он вытащил из кармана несколько фотографий, среди которых было фото мужчины, найденного в Орлинской церкви, и положил перед Рожкиной.
- С этими людьми вам никогда не приходилось встречаться?
Медленно перебирая карточки, она внимательно вглядывалась в лица. Долго рассматривала фото неизвестного из Орлинской церкви. Наконец, догадавшись, спросила:
- Он мертвый?
Белянчиков неопределенно пожал плечами. Рожкина положила фотографии на столик, сделала глубокую затяжку и мотнула головой.
- Нет, никого из них я не знаю. В первый раз вижу и, судя по всему, в последний. - Она посмотрела на фото мертвого еще раз. Потом взяла в руки и чуть повернула к свету. - Нет, нет...
Больше майору Белянчикову делать у Рожкиной было нечего. Но он не мог просто встать и уйти. Ведь перед ним сидела женщина, у которой недавно убили мужа, а убийца до сих пор не найден.
"А может быть, и мертв", - подумал Юрий Евгеньевич, пряча фотографии. Но сказать пока об этом вдове нельзя. Если бы Белянчиков курил, то можно было бы, закурив сигарету, молча посидеть несколько минут, обменяться парой ничего не значащих фраз и откланяться.
- Вы меня извините за то, что я побеспокоил вас, Наталья Викторовна, - сказал майор. - Побеспокоил, а ничего нового не сообщил.
Рожкина кивнула.
- Этот человек имеет отношение к убийству? - спросила она.
И Юрий Евгеньевич понял, что Наталья Викторовна имеет в виду мертвого мужчину. Женским своим чутьем выделила его фото из всех остальных.
- Трудно сказать. Мы думали, кто-то из знакомых Николая Михайловича. Кстати, у него не было друзей среди коллекционеров старинных икон?
- Наверное, были. Он ведь занимался историей России... Даже наверняка были. Как-то Коля мне рассказывал про большую коллекцию, - она покачала головой. - Кажется, он называл фамилию Замчевского.
- Это кто?
Рожкина пожала плечами.
- Не знаю. Наверное, кто-то из его знакомых.
- У вас нет телефона, адреса? Может быть, остались в бумагах мужа?
Наталья Викторовна вздохнула.
- Нет, не остались. Единственное, что пропало в тот день, - так это Колина записная книжка.
- Пропала записная книжка? - удивился Белянчиков. Он читал материалы по делу, и там ничего не было сказано об этой пропаже. Наоборот, одной из особенностей убийства Рожкина как раз и являлся тот факт, что ничего не пропало. Ни деньги, ни часы, ни документы...
- А вы говорили об этом следователю?
- Нет. Я обратила внимание на пропажу много позже. Когда понадобилось разыскать телефон одного Колиного приятеля. Николай рассказывал мне незадолго до смерти, что наткнулся на следы старинной коллекции документов и книг, а какой - не сказал. Я думала, что об этом знает Флорентий Никифорович... А записную книжку могли обронить и в "скорой", и в больнице. Мало ли, что могло случиться. Пришлось звонить на Колину службу, узнавать телефон там.
- Ну и что же ответил вам Флорентий Никифорович? - спросил Белянчиков. Он не любил безответных вопросов, даже в том случае, когда они никакого отношения к делу не имели.
- Флорентий Никифорович ничего об этом не слышал.
- Он не коллекционирует старинные иконы?
- Нет.
- Назовите, пожалуйста, его фамилию.
- Лосев Флорентий Никифорович - известный ученый, специалист по фольклору. Коля очень любил его. - Рожкина замолчала и рассеянным взглядом обвела стеллажи с книгами. "Кому теперь нужны эти ученые записки? - с горечью подумала она. - Даже к букинистам не отнесешь... А Коля был жив, и книги жили".
- Наталья Викторовна, вам так и не удалось выяснить, что за коллекцию обнаружил Николай Михайлович?
Рожкина развела руками.
- Он не сказал об этом никому. Так странно... Коля был очень общительным человеком. Может быть, не был уверен, что все удастся? Вы знаете... - Женщина как-то болезненно сморщилась, словно вспомнила что-то неприятное. - Коля последние дни ходил очень расстроенный.
Белянчиков вдруг почувствовал острое сожаление оттого, что муж этой приятной и, судя по глазам, доброй и умной женщины погиб как раз в тот момент, когда обнаружил что-то интересное. Какую-то коллекцию книг и документов. Это обстоятельство волей-неволей давало определенный ход мыслям. И Белянчиков спросил:
- Это документы времен войны?
- Не знаю, - с сомнением ответила Рожкина. Она помолчала, вспоминая, при каких обстоятельствах рассказывал ей муж о находке. Потом покачала головой. - Нет, нет, к войне они относиться не могут. Коля сказал: "Мать, кажется, я наткнулся на что-то новое. Наш старик разинет варежку". Наталья Викторовна грустно улыбнулась. - Коля любил шутку, острое слово. На самом-то деле он уважал институтское начальство.
- Но почему вы решили... - начал Белянчиков.
- Понимаете, Коля имел в виду академика Яцимирского. А он занимается Петровской эпохой...
"Ну и что? - подумал Юрий Евгеньевич. - Одно другому не мешает. Яцимирский занимается стариной, а Рожкин мог найти документы, проливающие свет на чью-то деятельность в годы войны. И мог предположить, что академик разинет рот от удивления, узнав что-нибудь неприятное о своих сотрудниках". Но вслух сказал:
- Почему же вы не сказали об этом следователю?
- Это все так далеко...
- Но ведь, наверное, надо продолжить поиски? Пусть возьмутся коллеги.
- А что искать? - тихо спросила Рожкина. - Он не оставил никаких записей. Никакого намека.
- А где он мог наткнуться на документы? - спросил Белянчиков. Он плохо представлял себе характер работы покойного.
- Трудно даже предположить. Коля занимался архивами в самом институте, бывал в рукописном отделе Публички.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16