– Именно, – угрюмо кивнул Адам. – Мне не оставили ни малейшего повода для сомнения в том, как низко я стою на шкале твоих оценок, и самое главное, что все это было совершенной истиной. Я и в самом деле много дров наломал и обзавелся репутацией, которой не позавидуешь. Меня и в самом деле нельзя было назвать однолюбом. Но, оглядываясь назад, я могу сказать, что в отношении тебя речь с самого начала шла о чем-то большем. Думаю, я всегда был в полушаге от любви к тебе, просто не понимал этого.
– Да ладно тебе, Адам! – не сдержалась Дженис. – Тебя не было в Гринфилде столько лет! Мы с тобой почти и не виделись… Ты… Ты просил Оливию выйти за тебя замуж.
– Знаю! – Адам мягко сжал в руке ее пальцы. – И все же дай мне возможность до конца объясниться. Все эти годы ты оставалась для меня запретной территорией – на тебя впору было вешать таблички «Руками не трогать» и «Не прикасаться»! Я с головой ушел в работу и, казалось, сумел от всего этого отрешиться. Я вовсю разыгрывал из себя самостоятельного и свободного мужчину. Вот тогда-то я и познакомился с Оливией. – Он еще раз вздохнул, погрузившись в воспоминания. – Да, я хотел жениться на Оливии, это правда. Но я никогда не любил ее по-настоящему. У нас все шло как по маслу, и она казалась мне подходящей парой, но с того момента, когда Оливия ответила на мое предложение согласием, мне вдруг стало неуютно и тревожно, сам не знаю почему; тогда я все списал на усталость. Но потом Оливия бросила меня, и я решил вернуться в Гринфилд – зализывать раны. Уже по дороге сюда я думал лишь об одном – о том, что здесь живешь ты. Мне захотелось побыть с тобой, поговорить, и я гнал машину как проклятый. Но как только я добрался до Гринфилда, от моей уверенности не осталось и следа. Поэтому я остановился в придорожном кафе и выпил – для храбрости.
– Ты напился из-за меня? – с веселым изумлением спросила Дженис. Ей показалось невероятным, чтобы Адам – уверенный в себе, несгибаемый Адам Лоусон – мог до такой степени бояться встречи с ней.
– Напротив, я рассчитывал тем самым отвлечься от мыслей о тебе. После всего, что произошло между нами в прошлом, я не был уверен, что ты захочешь общаться со мной. Я боялся, что ты захлопнешь дверь перед самым моим носом. Но превозмочь себя мне не удалось, и, как только я увидел тебя, мне сразу же стало легче. Вдруг все перестало иметь значение, осталось одно – умиротворение.
– Но ты раздражался на каждый мой шаг!
– Я? – Адам расплылся в улыбке. – Я наслаждался твоим обществом и все яснее осознавал, что наш разрыв с Оливией – счастье. Господь не позволил мне жениться на нелюбимой. Когда ты призналась, что твой принцип «Все или ничего», я вдруг понял, какими жалкими и беспомощными были мотивы, по которым я собирался жениться на Оливии. Но с таким подходом все оказывалось куда более сложным.
– Сложным? – спросила Дженис, нахмурившись.
– Чем больше я смотрел на тебя, тем больше ты мне нравилась. Мне захотелось остаться с тобой, и я… я желал тебя, Джен.
– Но ты был решительно настроен на то, чтобы уйти, – тут же возразила она, и Адам кивнул в ответ.
– Разумеется! Я знал, что произойдет, если я останусь, и оказался прав, хотя, разумеется, не предполагал, сколь драматичным все это окажется. Но я ни секунды ни о чем не пожалел впоследствии. Лаская тебя той ночью, я убедился в том, о чем догадывался всегда, – ты единственная из женщин, которую я по-настоящему желаю, а все, что было у меня с другими, – лекарство от скуки в ожидании момента, пока ты станешь взрослой. Я проснулся утром, полный решимости сказать тебе…
– И нашел эту ужасную записку! – содрогнулась Дженис. – Адам, я просто пыталась…
– Знаю, знаю, – мягко остановил ее он. – Точнее, теперь знаю. А тогда я был вне себя от досады и злости. К тому же я испугался, поняв, что тебе ничего этого не нужно. Тем не менее я решил попытаться поговорить с тобой, поэтому и пришел в школу. Я не искал никакого Пола, я хотел поговорить с тобой, Джен.
И вместо этого он услышал из ее уст свою собственную убийственную характеристику с обвинениями в непостоянстве по отношению к женщинам!
– Мне показалось, что я для тебя – очередная подруга на одну ночь, Адам.
– Нет, никогда! Вернувшись домой после стычки с тобой, я остыл и поклялся во что бы то ни стало добиться тебя… Как вдруг этот чертов конфликт с контрактом – я звонил тебе из Штатов каждую ночь, сердце мое!
– Знаю! – Ни тени сомнения не прозвучало в ее голосе. – Просто я отключала телефон.
– Я вернулся сразу, как только смог. Когда же я обнаружил, что ты беременна, я подумал, что это настоящий подарок судьбы, дающей мне возможность заставить тебя выйти за меня замуж.
– Но почему ты просто не сказал?
– А ты мне поверила бы? Вспомни, ты сама говорила подруге, что я не могу быть верен женщине более месяца. К тому же ты, видимо, считала, что я провел с тобой ночь назло Оливии. Как бы я смог убедить тебя, что именно ты – женщина, которую я по-настоящему люблю? И потом, ты с такой явной неохотой пошла за меня замуж и даже после свадьбы не называла наш брак иначе как фикцией, уверяя, что, если бы не ребенок, ты не приняла бы мое предложение…
– Я полагала, что тебя интересует лишь ребенок, но не я.
– Какая ты все же дурочка, Джен!
Адам жадно коснулся ее губ, и его жаркий поцелуй враз разогнал все сомнения и страхи, столько времени терзавшие Дженис.
– Элис – подарок, чудесный, волшебный, невероятный подарок судьбы, но больше всего в жизни я мечтал о красивой, чуткой, страстной женщине, матери моего ребенка и моей жене, единственной в мире женщине, которую я люблю. Ты мне веришь?
Как она могла сомневаться в чем-то, глядя в эти глаза, целуя эти губы, касаясь этих рук?
– Конечно, верю, – прошептала она. – В конце концов, ты мне так много дал…
– Еще и не начинал, – возразил Адам. – Но ты мне напомнила кое о чем.
Он, перегнувшись, достал из кармана белый конверт и протянул его ей.
– Я собирался вручить его тебе чуть позже, перед началом ужина, – сказал он. – Чтобы ты все это увидела, а потом я мог бы тебе сказать то, что чувствую и о чем думаю. Но неожиданный приезд Оливии все спутал…
Дженис, нахмурившись, вскрыла конверт. К ее удивлению, в нем оказалась лишь фотография высокого темноволосого мужчины лет сорока. Судя по подписи, она была сделана достаточно давно.
– Кто это? – начала она, но глаза мужчины с фотографии остановили ее. – Адам!
– Его фамилия – Нортон, – тихо сказал Адам. – Уиллис Нортон.
– Уиллис! – потрясенно вскрикнула Дженис. – Неужели это…
Она осеклась, все еще не в силах высказать вслух то, что снова могло оказаться неправдой, но Адам кивнул в ответ.
– Это твой отец, Дженис. Твой истинный отец, а не очередной мошенник с улицы, вознамерившийся нагреть руки на твоем богатстве.
– Но откуда?..
– После нашего разговора с тобой в ту первую ночь я поклялся, что найду его во что бы то ни стало. Я нанял частного детектива, и он все это время занимался поисками.
Адам сделал это! Понимая, что значит для нее – знать, кто ее отец, он предпринял попытку избавить ее от вечного наваждения – чувства безродности и одиночества.
– Кто он?
Лицо Адама стало серьезным.
– К сожалению, его уже нет в живых. К тому, что случилось между ним и твоей матерью, вполне применимо слово «любовь», отсюда и ее ожесточение после того, как все кончилось. Уиллис Нортон был довольно состоятельным человеком. Именно у него Стефани работала перед тем, как перебраться в Гринфилд. К сожалению, он был женат. Он влюбился в Стефани, она в него, и он собирался уйти от жены и вместе с твоей матерью создать новую семью. Она переехала сюда, он должен был приехать немного позже, но, погиб в автомобильной аварии. Он так и не узнал, что она ждет ребенка, в противном случае наверняка заранее позаботился бы о том, чтобы поддержать твою мать материально.
– А она уверовала, что он просто-напросто бросил ее!..
Адам лишь кивнул в ответ.
– Я говорил с его вдовой. Она призналась, что он собирался разводиться, и, когда твоя мать попыталась узнать, что произошло, она послала ей письмо с утверждением, что ее муж переменил свои намерения. Она теперь об этом очень сожалеет и сказала мне, что, будь ее воля, она сейчас поступила бы иначе. Она-то и дала мне его фотографию.
– Я могу ее понять, – пробормотала Дженис. – Мне хотелось бы только, чтобы мама об этом знала. Думаю, она никогда не переставала любить его.
– Как и ее дочь, она жила по принципу «или все, или ничего», – заметил Адам. – Но теперь, по крайней мере, ты можешь мысленно вписать имя отца в свое свидетельство о рождении.
– Да, конечно… Боже, Адам, ты не представляешь, как много это для меня значит, хотя, честно говоря, сейчас это мучит меня в меньшей степени. Теперь, когда я убедилась, что ты любишь меня, я знаю свое место: оно здесь, с тобой, с нашей дочерью и…
Воспоминание о прошлых сомнениях болезненно пронзили ее, и она подняла глаза на его любящее лицо.
– Ты, наверное, сомневался в нашем будущем, когда говорил, что не хочешь второго ребенка?
– Боже, Джен! – Голос Адама звучал хрипло и взволнованно. – Тебе так много пришлось выдержать той ночью, а я ничем не мог помочь… Я лишь смотрел… Я помню, через что пришлось пройти моей матери, и тогда…
– Тсс! – Дженис прижала к его губам палец, призывая к молчанию. – У нас обязательно будут и другие дети. Я обязательно рожу тебе сына, похожего на тебя, милый. И ты не просто смотрел тогда – ты был там ради меня и со мной, каждую минуту, каждую секунду, и в конце концов, именно ты первым сообщил мне, что у нас родилась дочь. Ты не мог бы сделать для меня ничего большего – исключая, конечно, сегодняшний день, когда признался наконец, что любишь меня.
– Ну, это еще только начало, – заверил ее Адам. – Теперь до конца жизни мне предстоит каждый день доказывать тебе свою любовь, а тебе – доказывать мне, потому что мне тоже нужна твоя любовь как воздух, ведь ты – та женщина, которую я искал всю свою жизнь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16