прежде же славяне никогда не дерзали подходить к стенам или спускаться на равнину (для открытого боя), так как эти варвары никогда прежде даже не пробовали проходить по земле римлян. Даже через реку Истр, по-видимому, за все время они перешли только один раз, как я выше об этом рассказывал.
Эти славяне, победители Асбада, опустошив подряд нею страну вплоть до моря, взяли также приступом и приморский город, по имени Топер, хотя в нем стоял военный гарнизон. Город этот был первым на фракийском побережье и от Византии отстоял на двенадцать дней пути. Взяли же они его следующим образом. Большая часть врагов спряталась перед укреплением в труднопроходимых местах, а немногие, появившись около ворот, которые обращены на восток, беспокоили римлян, бывших на стене. Римские воины, находившиеся в гарнизоне, вообразив, что врагов не больше, чем те, которых они видят, взявшись за оружие, тотчас же вышли против них все. Варвары стали отступать, делая вид, что испуганные их нападением, они обратились в бегство; римляне же, увлеченные преследованием; оказались далеко впереди укреплений. Тогда поднялись находившиеся в засаде и, оказавшись ,в тылу у преследующих, отрезали им возможность возвратиться назад в город. Да и те, которые делали вид, что отступают, повернувшись лицом к римлянам, поставили six между двух огней. Варвары всех их уничтожили и тогда бросились к стенам. Городские жители, лишенные поддержки воинов, были в полной беспомощности, но все же стали отражать, насколько [322] они могли в данный момент, нападающих. Прежде всею они лили на штурмующих кипящее масло и смолу и всем народом кидали в них камни; но они, правда, не очень долго отражали Грозящую им опасность. Варвары, пустив в них тучу стрел, принудили их покинуть стены и, приставив к укреплениям лестницы, силой взяли город. До пятнадцати тысяч мужчин они тотчас же убили и ценности разграбили, детей же и женщин обратили в рабство. Вначале они не щадили ни возраста, ни пола, оба эти отряда с того самого момента, как ворвались в область римлян, убивали всех, не разбирая лет, так что вся земля Иллирии и Фракии была покрыта непогребенными телами. Они убивали попадавшихся им навстречу не мечами и не копьями или какими-нибудь обычными способами, но, вбив крепко в землю колья и сделав их возможно острыми, они с великой силой насаживали на них этих несчастных, делая так, что острие этого кола входило между ягодицами, а затем под давлением тела проникало во внутренности человека. Вот как они считали нужным обращаться с ними. Иногда эти варвары, вбив глубоко в землю четыре толстых кола, привязывали к ним руки и ноги пленных и затем непрерывно били их палками по голове, убивая их таким образом, как собак или как змей или других каких-либо диких животных. Остальных же вместе с быками или мелким скотом, который они не могли гнать в отеческие пределы, они запирали в помещениях и сжигали без всякого сожаления. Так сначала славяне уничтожали всех встречающихся им жителей. Теперь же они и варвары из другого отряда, как бы упившись морем крови, стали некоторых из попадавшихся им брать в плен, и поэтому все уходили домой, уводя с собой бесчисленные десятки тысяч пленных.
39 . Позднее готы напали на укрепление в Регии, осажденные же, очень решительно защищаясь, отразили их наступление, причем Торимут всегда проявлял против них подвиги, достойные его доблести. Зная, что у осажденных не хватает продовольствия, Тотила часть войска оставил здесь для того, [323] чтобы сторожить их, чтобы неприятели ничего не могли в дальнейшем получать из продовольствия и чтобы вследствие недостатка в предметах первой необходимости они сдались бы сами и сдали крепость. Сам же с остальным войском переправившись в Сицилию напал на стены Мессены. Командовал находящимися здесь римлянами Домнециол, племянник Бузы. Он встретил варваров под укреплениями стен, вступил с ними в бой и оказался не хуже их. Но вновь войдя в город, он заботясь об его охране, сидел там и не предпринимал ничего. Так как готам никто не препятствовал, они опустошили почти всю Сицилию. Осажденные же в Регии римляне, которыми командовали Торимут и Гимерий, как я говорил выше, так как у них совершенно не осталось продовольствия, договорившись с врагами, сдались сами и сдали крепость.
Когда об этом услыхал император, он собрал многочисленный флот, и посадив на него большое количество пехоты из регулярного войска, поставил над ним начальником Либерия и велел ему возможно быстрее плыть в Сицилию и всеми силами стараться спасти для римлян остров. Но когда он назначил Либерия начальником этого флота, он тотчас опять стал раздумывать. Либерии был человеком уже в очень преклонных годах и совершено неопытным в военном деле. Отпустив Артабану все его вины и все обвинения против него и назначив его начальником всех фракийских войск, он тотчас же послал его в Сицилию, дав небольшое войско и поручив принять от Либерия отправленный вместе с ним флот, а Либерия отозвал в Византию. Своего племянника Германа он назначил полномочным вождем для того, чтобы вести войну против Тотилы и готов. Войско ему он дал небольшое, но денег дал значительную сумму и поручил ему собрать возможно более крупные силы во Фракии и Иллирии и со всей поспешностью двигаться в Италию. Он приказал вместе с ним двинуться в Италию и эрулу Филемуту со своими отрядами, и Иоанну, бывшему зятем Германа и племянником Виталиана [324] (назначенный начальником иллирийских войск, он имел там свое пребывание).
Тогда Германа охватило великое честолюбие, он захотел увенчать себя победой над готами, чтобы за ним в будущем осталась слава, что для Римской империи он сохранил Ливию и Италию. Когда в прежнее время Стоза стал узурпатором власти в Ливии и очень сильно упрочил за собой власть над нею, то Герман, посланный императором, победив сверх ожидания в открытом бою восставших, прекратил этот незаконный захват власти и вновь возвратил Ливию под владычество римлян, как мной рассказано в прежних книгах (IV [II], гл. 16). И теперь, когда дела в Италии пришли в такое критическое положение, как я только что рассказал, он хотел приобрести себе и здесь великую славу за то, что покорив Италию, он вернул ее под власть императора. Прежде всего (так как у него давно уже умерла жена по имени Пассара) он взял себе е законные жены Матазунту, дочь Амалазунты и внучку Теодориха, так как Витигис уже умер. Он надеялся, что если вместе с ним при войске будет она в качестве его жены, то готы естественно постыдятся поднять оружие против нее в память владычества Теодориха и Аталариха. Затем, тратя большие деньги, полученные от императора и не щадя никаких личных средств, он неожиданно для всех собрал в самое короткое время большое войско из очень воинственных людей. Дело в том, что римляне, как люди опытные в военном деле, покинув без внимания многих начальников, у которых они были их личными копьеносцами и щитоносцами, последовали за Германом как из самой Византии, так и из Фракии и Иллирии. Большую энергию в этой вербовке проявляли сыновья Германа, Юстин и Юстиниан, которых, уходя на войну, он взял с собой. С разрешения императора он набрал себе некоторые отряды и из регулярной конницы, находившейся во Фракии. Также многие из варваров, которые жили около реки Истра, привлеченные славой имени Германа, явились сюда и, получив крупные суммы денег, соединились с римским войском. Стекались [325] сюда и другие варвары, собираясь со всех концов земли. И король лангобардов, имея готовыми тысячу тяжело вооруженных воинов, обещал немедленно их прислать.
Когда слухи об этом, даже превосходя действительность, стали достигать Италии (а в человеческих делах всегда так бывает, что молва, чем дальше, тем больше растет), готы отчасти испугались, отчасти почувствовали себя в безвыходном положении, если им придется воевать с потомками Теодориха. И римские воины, которые принуждены были против воли быть в рядах готов, отправив к Герману посла велели ему дать знать, что как только они увидят, что он явился в Италию и что его войско стало там лагерем, они без промедления всеми средствами постараются соединиться с ними. Ободренные всем этим, воины императора в Равенне, а также и в других городах, которые еще удалось их удержать в своей власти, воспрянули надеждами, почувствовали новую силу и решили со всей тщательностью охранять эти места для императора Также к те, которые раньше с Вером или с другими вождями, вступая с Брагами в открытый бой, были побеждены при столкновении с неприятелями и бежали и теперь поодиночке скитались, кто где мог, когда они услыхали, что этим путем идет Герман, собрались все в Истрии и, поджидая его войска, не предпринимали ничего. В это время, так как наступал срок, условленный между ним и Диогеном относительно Центумцелл, Тотила послал к нему и велел согласно договору сдать город. Но Диоген ему ответил, что он уже не уполномочен это сделать, так как он слыхал, что полномочным военачальником в этой войне назначен Герман и что он ее своим войском находятся недалеко; что касается заложников, то он желает получить обратно своих, возвратив тех, которых он получил от готов Отпустив тех, которые были ему присланы, он усиленно наблюдал за охраной города, с нетерпением ожидая Германа с его войском. Вот в каком положении были здесь дела. Окончилась зима, и с ней кончился и пятнадцатый год (549-550 ) войны, которую описал Прокопий, [326]
40 . Пока Герман собирал свое войско в Сардике, городе Иллирии, и приводил его в порядок, заготовляя усиленно все, что нужно было для войны, огромная толпа славян, какой никогда раньше не бывало, явилась на римскую территорию Перейдя реку Истр, они подошли к городу Наису. Когда немногие из них, отделившись от войска стали блуждать в одиночку по этим местам, некоторые из римлян захватили их и связав, стали допытываться, чего ради это войско перешло через Истр и что они собирались сделать. Славяне твердо заявили, что явились сюда, чтобы осадить и взять Фессалонику и города вокруг нее. Когда об этом услыхал император, он пришел в большое беспокойство и тотчас приказал Герману отложить поход на Италию и защищать Фессалонику и другие города и отразить, насколько он сможет, нашествие славян. Из-за этого Герман задержался. Славяне же, узнав точно от пленных, что Герман находится в Сардине, почувствовали страх. Среди этих варваров Герман пользовался большой известностью по следующей причине. Когда Юстиниан, дядя Германа, вступил на престол, анты, ближайшие соседи славян, перейдя Истр, с большим войском вторглись в пределы римлян, Незадолго перед тем император назначил Германа начальником войск всей Фракии. Герман вступил в бой с войском неприятелей и нанеся им сильное поражение, почти всех их перебил. За это дело Герман получил великую славу среди всех, а особенно среди этих варваров. Боясь его, как я сказал, и полагая, что он ведет с собою весьма значительную силу, как посланный императором против Тотилы и готов, они тотчас прервали свой поход на Фессалонику и не дерзали больше спускаться на равнину, но повернув назад и пройдя по горам через всю Иллирию, оказались в Далмации. Избавившись от этой заботы, Герман велел всему войску готовиться, чтобы через два дня начать поход на Италию. Но какая-то злая судьба поразив его внезапной болезнью, заставила его окончить свой жизненный путь. Так внезапно умер Герман, человек исключительной храбрости и энергии, во время войны прекрасный [327] и искусный военачальник, все делавший самостоятельно, хороший организатор, во время мира и при счастливых обстоятельствах умевший очень твердо охранять законы и порядок государственной жизни; он был самый справедливый судья, ссужавший всем нуждающимся большие суммы и за них не бравший никогда никаких процентов, во дворце и при народе наиболее строгий и гордо державшийся, дома же радушный, приятный в обращении, откровенный и приветливый. Насколько у него было сил, он не позволял, чтобы во дворце происходили какие-либо правонарушения против установленных порядков; он никогда не принимал участия в заговорах византийских партий и не имел с ними общения, хотя многие из власть имущих доходили до такой глупости. Но будет об этом.
Император был очень огорчен произошедшим несчастием Он приказал Иоанну, племяннику Виталиана и зятю Германа, вместе с Юстинианом, вторым сыном Германа, вести это войско в Италию. Они пошли по направлению к Далмации, чтобы перезимовать в Салоне, так как им показалось невозможным в такое время года пройти вокруг залива и явиться в Италию. Переправиться же морем, не имея кораблей, для них было невозможно. Что же касается Либерия, который еще не знал, что император передумал относительно командования флотом, то он пристал к Сиракузам, осажденным врагами. Прорвавшись через ряды стоявших тут варваров, он вошел в гавань и со всем флотом оказался внутри укреплений. Немного позже прибыл к Кефалении Артабан и, когда он узнал, что флот и войско с Либерием уже отплыли отсюда и направились к Сицилии, тотчас поднял паруса и сам переплыл здесь так называемое Адриатическое море. Когда он был близ Калабрии, поднялся страшный ураган, ветер был очень силен и дул им в лицо; все корабли были раскиданы, так что можно было думать, что многие из них занесены в Калабрию и оказались во власти врагов. Но оказалось не так: гонимые страшной силой ветра, они повернули назад в открытое море и, терпя сильные бедствия, вновь оказались в Пелопоннесе. Из других [328] — кому как посчастливилось: одни погибли, другие спаслись. У одного корабля, на котором плыл сам Артабан, сломалась в открытом море при волнении мачта: корабль попал в опасное положение, но несясь по золе сильного ветра и следуя за течением, он пристал к острову Мелите. Так совершенно неожиданно удалось Артабану выйти невредимым из этого опасного положения.
У Либерия не было достаточно сил, чтобы сделать вылазку против осаждающих или сразиться с ними в открытом бою. Да и продовольственных запасся у осажденных па долгое время было недостаточно, так как осажденных было много. Поэтому он со своим флотом отплыл оттуда и пе замеченный врагами удалился в Панорм. Тотила же и готы ограбили почти все местности Сицилии, увели огромное количество коней и других животных и увезли с острова хлеб, все другие плоды и все ценности (а их было много); нагрузив все это на суда, внезапно покинули остров и вернулись в Италию. Сделали они это по следующему поводу. Был некий римлянин, по имени Спин, родом из Сполеция, которого не так давно Тотила сделал своим квестором (казначеем). Он жил в городе Катане, который был не укреплен. Как-то случилось, что он был взят в плен врагами. Стараясь спасти его, Тотила предлагал вместо нею римлянам одну из знатных женщин, бывшую у него в плену. Но римляне ни в коем случае не считали справедливым сменять человека, носящего звание квестора, на какую-то женщину. Тогда этот человек, испугавшись, как бы враги его не убили, обещал римлянам, что он тотчас убедит Тотилу удалиться из Сицилии, и со всем войском готов переправиться в Италию. Римляне, на основании этого обещания связав его всякими клятвами, отдали готам, получив за него женщину, Явившись к Тотиле, он стал говорить ему, что готы, ограбив почти всю Сицилию, вопреки своим интересам из-за каких-то маленьких крепостей все еще теряют здесь время. Он утверждал, что не так давно, когда он был у врагов, он слыхал, что Герман, племянник императора, окончил свои дни, что Иоанн, [329] его зять, и Юстиниан, второй из его сыновей, со всем собранным Германом войском находятся уже в Далмации и, тотчас снарядившись, прямо отправятся оттуда в Лигурию с тем, чтобы сделать набег, забрать в рабство жен и детей готов и награбить, все ценности: «Лучше было бы, — говорил он; — нам самим встречным ударом пойти против них и в безопасности вместе с нашими близкими провести зиму. Если мы их убедим, то с наступлением весны нам можно будет опять без рея кого страха двинуться против Сицилии, не думая уже ни о каких врагах». Тотила был убежден этими доводами Он оставил гарнизоны в четырех крепостях, а сам со всем остальным войском, забрав с собою всю добычу, переправился к Италию. Таковы-то были дела здесь,
Иоанн с императорским войском, прибыв в Далмацию, решил провести зиму в Салонах, чтобы с окончанием зимы двинуться прямо в Равенну В это время славяне, которые перед тем оказались в пределах владений императора, как я только что рассказывал, и другие, немного позднее перешедшие через Истр и соединившиеся с прежними, получили полную возможность беспрепятственно вторгаться в пределы империи Многие подозревали, что Тотила, подкупив этих варваров крупными денежными суммами, направил их на римлян с тем, чтобы императору было невозможно хорошо организовать войну против готов, будучи связанным борьбой с этими варварами,.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Эти славяне, победители Асбада, опустошив подряд нею страну вплоть до моря, взяли также приступом и приморский город, по имени Топер, хотя в нем стоял военный гарнизон. Город этот был первым на фракийском побережье и от Византии отстоял на двенадцать дней пути. Взяли же они его следующим образом. Большая часть врагов спряталась перед укреплением в труднопроходимых местах, а немногие, появившись около ворот, которые обращены на восток, беспокоили римлян, бывших на стене. Римские воины, находившиеся в гарнизоне, вообразив, что врагов не больше, чем те, которых они видят, взявшись за оружие, тотчас же вышли против них все. Варвары стали отступать, делая вид, что испуганные их нападением, они обратились в бегство; римляне же, увлеченные преследованием; оказались далеко впереди укреплений. Тогда поднялись находившиеся в засаде и, оказавшись ,в тылу у преследующих, отрезали им возможность возвратиться назад в город. Да и те, которые делали вид, что отступают, повернувшись лицом к римлянам, поставили six между двух огней. Варвары всех их уничтожили и тогда бросились к стенам. Городские жители, лишенные поддержки воинов, были в полной беспомощности, но все же стали отражать, насколько [322] они могли в данный момент, нападающих. Прежде всею они лили на штурмующих кипящее масло и смолу и всем народом кидали в них камни; но они, правда, не очень долго отражали Грозящую им опасность. Варвары, пустив в них тучу стрел, принудили их покинуть стены и, приставив к укреплениям лестницы, силой взяли город. До пятнадцати тысяч мужчин они тотчас же убили и ценности разграбили, детей же и женщин обратили в рабство. Вначале они не щадили ни возраста, ни пола, оба эти отряда с того самого момента, как ворвались в область римлян, убивали всех, не разбирая лет, так что вся земля Иллирии и Фракии была покрыта непогребенными телами. Они убивали попадавшихся им навстречу не мечами и не копьями или какими-нибудь обычными способами, но, вбив крепко в землю колья и сделав их возможно острыми, они с великой силой насаживали на них этих несчастных, делая так, что острие этого кола входило между ягодицами, а затем под давлением тела проникало во внутренности человека. Вот как они считали нужным обращаться с ними. Иногда эти варвары, вбив глубоко в землю четыре толстых кола, привязывали к ним руки и ноги пленных и затем непрерывно били их палками по голове, убивая их таким образом, как собак или как змей или других каких-либо диких животных. Остальных же вместе с быками или мелким скотом, который они не могли гнать в отеческие пределы, они запирали в помещениях и сжигали без всякого сожаления. Так сначала славяне уничтожали всех встречающихся им жителей. Теперь же они и варвары из другого отряда, как бы упившись морем крови, стали некоторых из попадавшихся им брать в плен, и поэтому все уходили домой, уводя с собой бесчисленные десятки тысяч пленных.
39 . Позднее готы напали на укрепление в Регии, осажденные же, очень решительно защищаясь, отразили их наступление, причем Торимут всегда проявлял против них подвиги, достойные его доблести. Зная, что у осажденных не хватает продовольствия, Тотила часть войска оставил здесь для того, [323] чтобы сторожить их, чтобы неприятели ничего не могли в дальнейшем получать из продовольствия и чтобы вследствие недостатка в предметах первой необходимости они сдались бы сами и сдали крепость. Сам же с остальным войском переправившись в Сицилию напал на стены Мессены. Командовал находящимися здесь римлянами Домнециол, племянник Бузы. Он встретил варваров под укреплениями стен, вступил с ними в бой и оказался не хуже их. Но вновь войдя в город, он заботясь об его охране, сидел там и не предпринимал ничего. Так как готам никто не препятствовал, они опустошили почти всю Сицилию. Осажденные же в Регии римляне, которыми командовали Торимут и Гимерий, как я говорил выше, так как у них совершенно не осталось продовольствия, договорившись с врагами, сдались сами и сдали крепость.
Когда об этом услыхал император, он собрал многочисленный флот, и посадив на него большое количество пехоты из регулярного войска, поставил над ним начальником Либерия и велел ему возможно быстрее плыть в Сицилию и всеми силами стараться спасти для римлян остров. Но когда он назначил Либерия начальником этого флота, он тотчас опять стал раздумывать. Либерии был человеком уже в очень преклонных годах и совершено неопытным в военном деле. Отпустив Артабану все его вины и все обвинения против него и назначив его начальником всех фракийских войск, он тотчас же послал его в Сицилию, дав небольшое войско и поручив принять от Либерия отправленный вместе с ним флот, а Либерия отозвал в Византию. Своего племянника Германа он назначил полномочным вождем для того, чтобы вести войну против Тотилы и готов. Войско ему он дал небольшое, но денег дал значительную сумму и поручил ему собрать возможно более крупные силы во Фракии и Иллирии и со всей поспешностью двигаться в Италию. Он приказал вместе с ним двинуться в Италию и эрулу Филемуту со своими отрядами, и Иоанну, бывшему зятем Германа и племянником Виталиана [324] (назначенный начальником иллирийских войск, он имел там свое пребывание).
Тогда Германа охватило великое честолюбие, он захотел увенчать себя победой над готами, чтобы за ним в будущем осталась слава, что для Римской империи он сохранил Ливию и Италию. Когда в прежнее время Стоза стал узурпатором власти в Ливии и очень сильно упрочил за собой власть над нею, то Герман, посланный императором, победив сверх ожидания в открытом бою восставших, прекратил этот незаконный захват власти и вновь возвратил Ливию под владычество римлян, как мной рассказано в прежних книгах (IV [II], гл. 16). И теперь, когда дела в Италии пришли в такое критическое положение, как я только что рассказал, он хотел приобрести себе и здесь великую славу за то, что покорив Италию, он вернул ее под власть императора. Прежде всего (так как у него давно уже умерла жена по имени Пассара) он взял себе е законные жены Матазунту, дочь Амалазунты и внучку Теодориха, так как Витигис уже умер. Он надеялся, что если вместе с ним при войске будет она в качестве его жены, то готы естественно постыдятся поднять оружие против нее в память владычества Теодориха и Аталариха. Затем, тратя большие деньги, полученные от императора и не щадя никаких личных средств, он неожиданно для всех собрал в самое короткое время большое войско из очень воинственных людей. Дело в том, что римляне, как люди опытные в военном деле, покинув без внимания многих начальников, у которых они были их личными копьеносцами и щитоносцами, последовали за Германом как из самой Византии, так и из Фракии и Иллирии. Большую энергию в этой вербовке проявляли сыновья Германа, Юстин и Юстиниан, которых, уходя на войну, он взял с собой. С разрешения императора он набрал себе некоторые отряды и из регулярной конницы, находившейся во Фракии. Также многие из варваров, которые жили около реки Истра, привлеченные славой имени Германа, явились сюда и, получив крупные суммы денег, соединились с римским войском. Стекались [325] сюда и другие варвары, собираясь со всех концов земли. И король лангобардов, имея готовыми тысячу тяжело вооруженных воинов, обещал немедленно их прислать.
Когда слухи об этом, даже превосходя действительность, стали достигать Италии (а в человеческих делах всегда так бывает, что молва, чем дальше, тем больше растет), готы отчасти испугались, отчасти почувствовали себя в безвыходном положении, если им придется воевать с потомками Теодориха. И римские воины, которые принуждены были против воли быть в рядах готов, отправив к Герману посла велели ему дать знать, что как только они увидят, что он явился в Италию и что его войско стало там лагерем, они без промедления всеми средствами постараются соединиться с ними. Ободренные всем этим, воины императора в Равенне, а также и в других городах, которые еще удалось их удержать в своей власти, воспрянули надеждами, почувствовали новую силу и решили со всей тщательностью охранять эти места для императора Также к те, которые раньше с Вером или с другими вождями, вступая с Брагами в открытый бой, были побеждены при столкновении с неприятелями и бежали и теперь поодиночке скитались, кто где мог, когда они услыхали, что этим путем идет Герман, собрались все в Истрии и, поджидая его войска, не предпринимали ничего. В это время, так как наступал срок, условленный между ним и Диогеном относительно Центумцелл, Тотила послал к нему и велел согласно договору сдать город. Но Диоген ему ответил, что он уже не уполномочен это сделать, так как он слыхал, что полномочным военачальником в этой войне назначен Герман и что он ее своим войском находятся недалеко; что касается заложников, то он желает получить обратно своих, возвратив тех, которых он получил от готов Отпустив тех, которые были ему присланы, он усиленно наблюдал за охраной города, с нетерпением ожидая Германа с его войском. Вот в каком положении были здесь дела. Окончилась зима, и с ней кончился и пятнадцатый год (549-550 ) войны, которую описал Прокопий, [326]
40 . Пока Герман собирал свое войско в Сардике, городе Иллирии, и приводил его в порядок, заготовляя усиленно все, что нужно было для войны, огромная толпа славян, какой никогда раньше не бывало, явилась на римскую территорию Перейдя реку Истр, они подошли к городу Наису. Когда немногие из них, отделившись от войска стали блуждать в одиночку по этим местам, некоторые из римлян захватили их и связав, стали допытываться, чего ради это войско перешло через Истр и что они собирались сделать. Славяне твердо заявили, что явились сюда, чтобы осадить и взять Фессалонику и города вокруг нее. Когда об этом услыхал император, он пришел в большое беспокойство и тотчас приказал Герману отложить поход на Италию и защищать Фессалонику и другие города и отразить, насколько он сможет, нашествие славян. Из-за этого Герман задержался. Славяне же, узнав точно от пленных, что Герман находится в Сардине, почувствовали страх. Среди этих варваров Герман пользовался большой известностью по следующей причине. Когда Юстиниан, дядя Германа, вступил на престол, анты, ближайшие соседи славян, перейдя Истр, с большим войском вторглись в пределы римлян, Незадолго перед тем император назначил Германа начальником войск всей Фракии. Герман вступил в бой с войском неприятелей и нанеся им сильное поражение, почти всех их перебил. За это дело Герман получил великую славу среди всех, а особенно среди этих варваров. Боясь его, как я сказал, и полагая, что он ведет с собою весьма значительную силу, как посланный императором против Тотилы и готов, они тотчас прервали свой поход на Фессалонику и не дерзали больше спускаться на равнину, но повернув назад и пройдя по горам через всю Иллирию, оказались в Далмации. Избавившись от этой заботы, Герман велел всему войску готовиться, чтобы через два дня начать поход на Италию. Но какая-то злая судьба поразив его внезапной болезнью, заставила его окончить свой жизненный путь. Так внезапно умер Герман, человек исключительной храбрости и энергии, во время войны прекрасный [327] и искусный военачальник, все делавший самостоятельно, хороший организатор, во время мира и при счастливых обстоятельствах умевший очень твердо охранять законы и порядок государственной жизни; он был самый справедливый судья, ссужавший всем нуждающимся большие суммы и за них не бравший никогда никаких процентов, во дворце и при народе наиболее строгий и гордо державшийся, дома же радушный, приятный в обращении, откровенный и приветливый. Насколько у него было сил, он не позволял, чтобы во дворце происходили какие-либо правонарушения против установленных порядков; он никогда не принимал участия в заговорах византийских партий и не имел с ними общения, хотя многие из власть имущих доходили до такой глупости. Но будет об этом.
Император был очень огорчен произошедшим несчастием Он приказал Иоанну, племяннику Виталиана и зятю Германа, вместе с Юстинианом, вторым сыном Германа, вести это войско в Италию. Они пошли по направлению к Далмации, чтобы перезимовать в Салоне, так как им показалось невозможным в такое время года пройти вокруг залива и явиться в Италию. Переправиться же морем, не имея кораблей, для них было невозможно. Что же касается Либерия, который еще не знал, что император передумал относительно командования флотом, то он пристал к Сиракузам, осажденным врагами. Прорвавшись через ряды стоявших тут варваров, он вошел в гавань и со всем флотом оказался внутри укреплений. Немного позже прибыл к Кефалении Артабан и, когда он узнал, что флот и войско с Либерием уже отплыли отсюда и направились к Сицилии, тотчас поднял паруса и сам переплыл здесь так называемое Адриатическое море. Когда он был близ Калабрии, поднялся страшный ураган, ветер был очень силен и дул им в лицо; все корабли были раскиданы, так что можно было думать, что многие из них занесены в Калабрию и оказались во власти врагов. Но оказалось не так: гонимые страшной силой ветра, они повернули назад в открытое море и, терпя сильные бедствия, вновь оказались в Пелопоннесе. Из других [328] — кому как посчастливилось: одни погибли, другие спаслись. У одного корабля, на котором плыл сам Артабан, сломалась в открытом море при волнении мачта: корабль попал в опасное положение, но несясь по золе сильного ветра и следуя за течением, он пристал к острову Мелите. Так совершенно неожиданно удалось Артабану выйти невредимым из этого опасного положения.
У Либерия не было достаточно сил, чтобы сделать вылазку против осаждающих или сразиться с ними в открытом бою. Да и продовольственных запасся у осажденных па долгое время было недостаточно, так как осажденных было много. Поэтому он со своим флотом отплыл оттуда и пе замеченный врагами удалился в Панорм. Тотила же и готы ограбили почти все местности Сицилии, увели огромное количество коней и других животных и увезли с острова хлеб, все другие плоды и все ценности (а их было много); нагрузив все это на суда, внезапно покинули остров и вернулись в Италию. Сделали они это по следующему поводу. Был некий римлянин, по имени Спин, родом из Сполеция, которого не так давно Тотила сделал своим квестором (казначеем). Он жил в городе Катане, который был не укреплен. Как-то случилось, что он был взят в плен врагами. Стараясь спасти его, Тотила предлагал вместо нею римлянам одну из знатных женщин, бывшую у него в плену. Но римляне ни в коем случае не считали справедливым сменять человека, носящего звание квестора, на какую-то женщину. Тогда этот человек, испугавшись, как бы враги его не убили, обещал римлянам, что он тотчас убедит Тотилу удалиться из Сицилии, и со всем войском готов переправиться в Италию. Римляне, на основании этого обещания связав его всякими клятвами, отдали готам, получив за него женщину, Явившись к Тотиле, он стал говорить ему, что готы, ограбив почти всю Сицилию, вопреки своим интересам из-за каких-то маленьких крепостей все еще теряют здесь время. Он утверждал, что не так давно, когда он был у врагов, он слыхал, что Герман, племянник императора, окончил свои дни, что Иоанн, [329] его зять, и Юстиниан, второй из его сыновей, со всем собранным Германом войском находятся уже в Далмации и, тотчас снарядившись, прямо отправятся оттуда в Лигурию с тем, чтобы сделать набег, забрать в рабство жен и детей готов и награбить, все ценности: «Лучше было бы, — говорил он; — нам самим встречным ударом пойти против них и в безопасности вместе с нашими близкими провести зиму. Если мы их убедим, то с наступлением весны нам можно будет опять без рея кого страха двинуться против Сицилии, не думая уже ни о каких врагах». Тотила был убежден этими доводами Он оставил гарнизоны в четырех крепостях, а сам со всем остальным войском, забрав с собою всю добычу, переправился к Италию. Таковы-то были дела здесь,
Иоанн с императорским войском, прибыв в Далмацию, решил провести зиму в Салонах, чтобы с окончанием зимы двинуться прямо в Равенну В это время славяне, которые перед тем оказались в пределах владений императора, как я только что рассказывал, и другие, немного позднее перешедшие через Истр и соединившиеся с прежними, получили полную возможность беспрепятственно вторгаться в пределы империи Многие подозревали, что Тотила, подкупив этих варваров крупными денежными суммами, направил их на римлян с тем, чтобы императору было невозможно хорошо организовать войну против готов, будучи связанным борьбой с этими варварами,.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72