Этот Гилакий не говорил по-гречески, не знал никакого другого языка — ни латинского, ни готского — а умел говорить только по-армянски. Несколько готов, встретившись с ним, стали спрашивать, кто он такой? Они не хотели убивать каждого попадающегося им на пути, боясь, как бы в такой ночной схватке, что и естественно, им не пришлось бы губить друг друга. Он ничего другого им ответить не мог, кроме того, что он военачальник Гилакий. Он смог запомнить название высокой должности, которую он получил от императора, вследствие частого ее повторения. Поняв из этого, что он является врагом, варвары взяли его в плен живым, но немного позднее убили его (По-гречески буквально стоит: «вывели в расход».) . Иоанн же и Аруф [288] со всем своим войском бежали без оглядки и, таким образом достигли Дриунта (Гидрунта). Готы, разграбив римский лагерь, удалились.
27 . Таково было положение дел в Италии. Император Юстиниан решил послать другое войско против готов и Тотилы, побуждаемый к этому письмами Велизария: в них Велизарий постоянно настаивал на этом, указывая на необходимость сделать это. Прежде всего он послал Пакурия, сына Перания, и Сергия, племянника Соломона, с небольшим отрядом. Прибыв в Италию, они сейчас же соединились с другим войском. Затем он посылает Вера с тремястами эрулов и Варазу, родом армянина, с восемьюстами армянами; затем он велел идти в Италию Валериану, начальнику войск в Армении, сняв его оттуда с бывшими при нем копьеносцами и щитоносцами, численностью более тысячи человек. Вер первым пристал к Дриунту (Гидрунту) и, оставив там корабли, не захотел оставаться там, где был лагерь Иоанна, но с теми всадниками, которые были у него, двинулся вперед. Это был человек легкомысленный, постоянно страдающий запоями, и поэтому проявлявший всегда в пьяном виде необдуманную храбрость. Он подошел со своими войсками близко к Брундузию и, став лагерем, остановился там Узнав об этом Тотила сказал: «что-нибудь одно из двух: или Вер располагает большими силами, или охвачен большим безумием. Двинемся же сейчас возможно скорее на него, чтобы или испытать и разузнать его силы, или дать ему почувствовать результат его безумия», С этими словами Тотила, взяв большое войско, двинулся против него Эрулы, увидя приближавшихся уже неприятелей, бежали, в находящийся поблизости лес. Враги, окружив их, убили из них более двухсот человек: они собирались захватить и самого Вера и оставшихся римских воинов, скрывавшихся в зарослях аканта, но по воле какой-то судьбы им, сверх ожидания, удалось спастись. Дело в том, что неожиданно к этому берегу пристали корабли, на которых плыл Вараза со своими армянам;. Когда это увидал Тотила, то предполагая, что прибыло [289] войско врагов большее, чем оно было на самом деле, снялся с места и тотчас же удалился отсюда; уцелевшие же войска Вера радостно бегом бросились к кораблям. Вараза решил не плыть уже дальше, но пристал с ними у Тарента, куда немного позже прибыл и Иоанн, сын Виталиана, со всем своим войском. Так устроились здесь все.
Велизарию император написал, что он посылает ему большое войско, с которым ему нужно соединиться в Калабрии и вместе идти на врагов. И Валериан, уже подойдя очень близко к берегам Ионийского залива, полагал, то данный момент является неблагоприятным для переправы. Так как время было около зимнего солнцеповорота, то заготовить продовольствие для воинов и корм для лошадей он не считал возможным. Послав Иоанну триста человек из тех, кто шел с ним, он определенно обещал, что перезимовав тут, он с наступлением весны явится и сам Что касается Велизария; то, получив письма императора, он отобрал себе девятьсот человек, славящихся храбростью, семьсот всадников к двести пехотинцев, всех остальных оставил охранять эту область, поставив над ними начальником Конона: сам же тотчас отплыл в Сицилию. Оттуда он вышел в открытое море, намереваясь пристать к Тарентинской гавани, имея слева местечко, так называемое Сцилей: это название ему дано потому, что как говорят поэты, тут родился Сцилла; но это название дано не потому, что тут обитало звероподобное женское существо, но потому, что в этом проливе и прежде к в мое время водилось много «скилаков» (дельфинов), которых и теперь еще называют «морскими собаками». Название предметов вначале всегда дается по сходству, молва же, перенося их другим людям, создает вследствие неведения истинного смысла другие, неправильные представления. И в дальнейшем время становится могучим творцом таких сказаний, а свидетелями тех событий, которые никогда не происходили, берет себе поэтов, в силу, конечно, права свободною творчества в их искусстве. Так издревле местные жители называли один из мысов острова [290] Керкиры, который обращен к востоку, «Кинос-Кефале» («собачья голова»), а другие на этом основании пожелали создать легенду, в которой были люди с собачьими головами. Еще и у писидов иные называют некоторые племена «ликокранитами» («волчьими головами») не потому, чтобы они имели волчьи головы, но потому, что гора, находящаяся у них, называется «Ликокрана» («Голова волка»). Но пусть все это каждый представляет себе, как ему хочется, пусть соответственно с этим он и рассказывает. Я возвращаюсь к тому, от чего я отошел в этом экскурсе.
28 . Велизарий всячески спешил идти прямо в Тарент. Морской берег в этих местах имеет вид серпа луны; там, где берег уходит вглубь, море глубоко вдается в материк, как в какой-либо большой залив. Все расстояние по этому берегу равняется тысяче стадий. С той и с другой стороны, у того места, где воды моря вливаются в этот залив, лежат два города: один, обращенный к западу — Кретон, другой — к востоку Тарент. По середине береговой линии лежит город Фурия. Так как бушевал ужасный ураган и сильные порывы ветра вызывали большое волнение, которое никак не давало кораблям плыть дальше, то Велизарий пристал к кротонской гавани. Так как он не нашел там ни укреплений, ни мест, откуда бы он мог достать воинам продовольствие, то сам он с женой и пехотинцами остался тут, чтобы иметь возможность отсюда послать за войском Иоанна и привести все в порядок; всадникам же он велел идти вперед и стать лагерем у входов в эту область, поставив над ними начальниками иберийца Фазу и своего телохранителя-копьеносца Барбатиона. Он думал, что им будет легче всего в этом случае достать продовольствие себе и своим коням, а в узком проходе естественно они будут в состоянии отразить неприятелей. Луканские горы тянутся до пределов Бруттиев и, сходясь друг с другом в узком месте, образуют два очень узких прохода, из которых одни называется на латинском языке «Камнем крови», а второй местные жители решили назвать Лабулой. Там у берега есть [291] Русциана, гавань Фуриев. Немного выше к северу, стадиях приблизительно в шестидесяти, древние римляне воздвигли очень сильное укрепление. Захватив его много раньше, Иоанн поставил в нем значительный гарнизон.
Воины Велизария, идя туда, встретились с войском врагов, которых послал Тотила с тем, чтобы они попытались взять укрепление. Вступив с ними тотчас в рукопашный бой, они, благодаря своей доблести, без всякого труда обратили их в бегство, хотя по численности уступали противнику, и убили из них более двухсот. Остальные бежали и, прибыв к Тотиле, передали ему все, что случилось. Римляне же, оставшись там, стали лагерем; но так как они были без своего главного начальника и к тому же одержали победу, то они не принимали никаких мер предосторожности. Отдыхая ночью, они не собирались вместе и не стерегли узкие проходы, сидя около теснин; проявляя небрежность, они предавались сну, рассеявшись возможно дальше друг от друга; днем же, разыскивая продовольствие, они расходились в разные стороны, не послав никого вперед на разведку и не позаботившись ни о чем другом ради своей безопасности. Когда Тотила узнал обо всем этом, то выбрав из всего войска около трех тысяч всадников, двинулся на неприятелей. Внезапно напав на них, не выстроенных в боевой порядок, а просто блуждающих всюду, как сказано выше, он поразил их ужасом и привел всех в беспорядок. Тут Фазис, он находился в своей палатке поблизости, бросившись навстречу неприятелям, проявил подвиги, достойные своей доблести, и помог некоторым из своих бежать, сам же со всеми, которые его окружали, погиб. Это причинило римлянам великую печаль, так как на них, как на людей исключительной доблести, все возлагали большие надежды. Те, которые сумели бежать, спаслись кто как мог. Барбацион, копьеносец Велизария, с двумя другими, поспешно убегая, явился в Кротон и сообщил о случившемся несчастии, сказав, что он думает, что варвары немедленно явятся сюда. Услыхав об этом, Велизарий был в большой печали. Он решил сесть [292] на корабли: пользуясь благоприятным ветром, он со всем своим войском в тог же день пристал к Мессане в Сицилии, которая от Кротона отстоит на семьсот стадий и лежит как раз напротив Региума.
29 . Приблизительно в это время войско славян, перейдя реку Петр, произвело ужасающее, опустошение всей Иллирии; вплоть до Эпидамна, убивая и обращая в рабство всех попадавшихся навстречу, не разбирая пола и возраста и грабя ценности. Даже многие укрепления, бывшие тут и в прежнее гремя казавшиеся сильными, так как их никто не защищал, славянам удалось взять; они разбрелись по всем окрестным местам, свободно производя опустошения. Начальники Иллирии с пятнадцатитысячным войском следовали за ними, но подойти к неприятелям близко они нигде не решались. Тогда к Византии и в других местах происходили частые и очень сильные к необычные землетрясения в зимнюю пору, преимущественно ночью. Живущие в этих местах были в великом страхе, предполагая, что они будут засыпаны, однако им нс пришлось испытать ничего дурного. В то же время и река Нил, поднявшись свыше, восемнадцати локтей, наводнила и оросила весь Египет. Когда в верхней Фиваиде вода стала спадать и уходить в свои берега в установленное время, ока позволила живущим там сеять и заниматься другими сельскохозяйственными работали, как обычно, В нижних же частях страны вода как покрыла поверхность земли, так и не уходила, причиняя крайние бедствия, и держалась все время посева, чего прежде не случалось никогда. Немного времени спустя местами вода, вошедшая было в свое русло, вновь разлилась Поэтому погнили все семена, которые за это время были посеяны. Люди в виду необычности такого несчастья были в большом затруднении, а из животных многие вследствие недостатка корма погибли.
Тогда же было поймано и то морское чудовище, — кит — которое византийцы называли Порфирием. Это чудовище больше пятидесяти лет мучило Византию и прилегающие к [293] ней местности; правда, оно делало это с большими иной раз перерывами. Это чудовище потопило много судов, моряков со многих кораблей своим стремительным нападением оно заставляло теряться и разгоняло их очень далеко. Император Юстиниан очень хотел поймать это чудовище, но никак не мог сделать это. Как удалось изловить его теперь, сейчас расскажу. Случилось, что море было совершенно гладкое и спокойное и у устья Эвксинского Понта плавала очень большая стая дельфинов. Внезапно увидя чудовище, они рассыпались кто куда мог; большинство кинулось к устью реки Сагарис. Поймав некоторых из них, чудовище тотчас же их проглотило. Но затем под влиянием то ли голода, то ли жажды борьбы оно продолжало их преследовать, пока незаметно не подплыло близко к берегу. Напав здесь на глубокий ил, оно стало биться и всячески двигаться, чтобы возможно скорее уплыть отсюда, но никак не могло сдвинуться с отмели, и еще сильнее засасывалось илом и грязью. Когда слух об этом прошел по всем окрестностям, все бегом бросились сюда, поражая его непрерывно всякого рода топорами, не только его убили, но и вытащили крепкими веревками на берег. Положив его на телеги, они нашли, что длиной оно приблизительно локтей тридцать, шириной десять. Разрезав и разделив его на части, некоторые сейчас же съели свою долю, другие же решили доставшуюся им часть засолить. Когда византийцы приняли в соображение бывшие землетрясения и то, что случилось на Ниле, и узнали о поимке морского чудовища, тотчас стали предсказывать, что произойдет нечто, именно то, чего каждому хотелось. Не находя выхода из настоящих трудностей, люди любят говорить о чудесах, относящихся к будущему, и а тягостях текущих бедствий находить указания без всякого основания на будущее. Я предоставляю заниматься этими гаданиями и толкованиями чудес другим, а сам я только вот что знаю: задержка воды в Ниле на этой земле была в данный момент причиной больших несчастий, и с гибелью морского чудища получилось освобождение от многих бедствий. Иные [294] говорят, что то чудище, которое было поймано, не то, о котором я упоминал, но другое. Я же возвращаюсь к тому, or чего я сделал отступление в своем рассказе.
Совершив все то, что мною было указано выше, и узнав, что римляне, стоящие гарнизоном в Русциане, начинают чувствовать недостаток в съестных припасах, Тотила думал, что он сможет взять их очень скоро, если они не будут в состоянии откуда бы ни было ввозить себе продовольствие; он стал лагерем от них возможно ближе и держался здесь, упорно ведя осаду. Так пришла к концу зима и с ней кончился тринадцатый год (547-548 ) войны, которую описал Прокопий.
30 . Император Юстиниан послал в Сицилию на кораблях не менее двух тысяч пехоты и велел Валериану без всякого промедления идти к Велизарию. Отплыв, он пристал к Дриунту (Гидрунту), где нашел и Велизария с женой. К этому времени Антонина, жена Велизария, отправилась в Византию, чтобы просить императрицу дать для этой войны больше сил и снабжения. Но императрица Феодора, захворав, скончалась 28 июня, процарствовав двадцать один год и три месяца. В это время римляне, осажденные в крепости Русцианы, страдавшие от недостатка питания, вступили в переговоры с врагами и согласились сдать им укрепление приблизительно в середине лета, если за это время никто не придет к ним на помощь, с тем чтобы лично воспользоваться безопасностью. В гарнизоне было много знатных италийцев, в том числе Деоферон, брат Туллиана, из Римского войска триста иллирийских всадников, которых Иоанну удалось здесь поместить, поставив начальниками над ними Халазара-копьеносца, родом массагета, исключительно хорошо знающего военное дело, и фракийца Гудилу; были здесь и сто человек пехоты, посланных Велизарием для охраны этого гарнизона. В то же время те солдаты, которые Велизарием были оставлены в Риме для охраны, убили своего начальника Конона, возведя на него обвинение в торговле хлебом и другими продуктами в ущерб войску. Затем они отправили к императору послами [295] некоторых священников, твердо заявив, что если император не простит им этой вины и к определенному сроку не заплатит по ведомостям денег, которые им задолжало казначейство, то они без всякого промедления перейдут на сторону Тотилы и готов. Император исполнил их просьбу.
Между тем Велизарий вызвал к себе в Дриунт (Гидрунт) Иоанна и вместе с Валерианом и другими предводителями собрал большой флот и тотчас же с поспешностью поплыл к Русциане, стараясь всячески помочь осажденным. Когда с высоты осажденные в крепости увидали этот флот, у них вновь воскресли надежды, и они решили не сдаваться неприятелям, хотя уже подходил назначенный ими день. Но во время этого похода поднялась ужасная буря, и, кроме того, весь этот берег не имел никаких гаваней; поэтому все корабли были разбросаны далеко друг от друга, так что им пришлось здесь бесполезно потратить много времени. Собравшись в гавани Кротона, они вновь отплывают к Русциане. Когда варвары увидали флот, они вскочили на коней и вытянулись вдоль всего берега, имея намерение помешать неприятелям организовать высадку. Тотила поставил их в большом числе на берегу против корабельных носов, причем одни из них были вооружены копьями, другие стояли с натянутыми луками. Увидя это, римляне испугались и никак не решались подойти близко к берегу, но, поставив недалеко корабли на якорь, они ничего не предпринимали; потом, отказавшись от высадки, они повернули назад и, отплыв в открытое море, вновь пристали к кротонской гавани. На общем совете им показалось наилучшим, чтобы Велизарий отправился в Рим и там все устроил возможно лучше и ввез туда продовольствие, а Иоанн и Валериан, высадив людей с кораблей и посадив их на коней, отправились сухим путем в Пиценскую область с тем, чтобы внести замешательство в ряды тех врагов, которые осаждали там городки. Они надеялись, что таким образом они заставят Тотилу снять осаду и двинуться против них. Иоанн так и сделал со своей тысячей всадников. Валериан же, испугавшись опасности [296] , переплыл на кораблях по Ионийскому заливу и поплыл прямо в Анхону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72