В 1937 году появилась новая форма массового «увольнения» коминтерновских работников: «вычеркивание из списка сотрудников аппарата ИККИ».
8 марта 1937 года Президиум ИККИ и бюро ИКК (Интернациональной контрольной комиссии) издали совместное постановление об исключениях из партии. В нем подчеркивалось: «Коммунисты, изменившие партии, то есть члены партии, по тем или иным побуждениям оказавшие или давшие обещание оказывать в дальнейшем помощь врагу (сообщение сведений о конспиративной деятельности партии, как-то: не подлежащих оглашению решений, организационных схем, нелегальных пунктов, фамилий, квартир, шифров, корреспонденции и т.д., обещания перейти на сторону врага и т.п.), подлежат, наравне с агентами классового врага, безусловному исключению из партии, хотя бы они впоследствии признали свою ошибку».
В тот же день было принято другое совместное постановление, рекомендующее национальным компартиям следовать примеру «старших товарищей»: «…в целях содействия партии в деле укрепления ее единства …ИКК рекомендует легальным компартиям капиталистических стран создать центральные контрольные комиссии (ЦКК) и установить порядок рассмотрения проступков членов партии».
Важнейшей задачей ЦКК должно было стать «тщательное расследование и рассмотрение дел о членах партии." а) нарушающих единство и сплоченность партии; б) нарушающих партийную дисциплину и конспирацию; в) проявляющих недостаточную классовую бдительность; г) не проявивших большевистской стойкости перед врагом; д) скрывающих под видом внешней преданности свое антипартийное лицо (двурушники); е) об агентах классового врага, проникающих в ряды партии».
В соответствии с постановлением к партийной ответственности должны были привлекаться также члены партии, проявлявшие «примиренческое отношение к нарушению конспирации, предательству и провокации. Члены партии, отказывавшиеся отвечать на вопросы контрольной комиссии, подлежали „немедленному исключению из партии“.
Таким образом, коммунистическим партиям всего мира навязывалась сталинская концепция образа «врага народа» и рекомендация борьбы с ним.
Правда, иногда органы ИККИделали слабые попытки смягчить формулировки и меры наказания. В приведенном выше постановлении предписывалось: «Чутко относиться к тем членам партии, которые, совершив ошибку, способны исправиться и, осознав свой неправильный поступок, честно обязуются своим дальнейшим поведением искупить вину перед партией». Предупреждало об опасности «рубить с плеча» и постановление ИККИ об «Особых отделах».
Еще в конце 1920-х — начале 1930-х годов ввиду участившихся арестов коммунистов, занимавшихся нелегальной деятельностью, в ряде компартий (например, Китая, Японии) были созданы «Особые отделы», призванные «защищать парторганизации и бороться против провокаторов». Однако эти отделы нередко увлекались индивидуальным террором, попросту ликвидировали людей, заподозренных в предательстве. ИККИ осудил такую практику.
Но подобного рода указания были каплями в море разбушевавшегося в Советском Союзе террора. По сфабрикованным делам более сотни деятелей ИККИ были арестованы, преданы суду и уничтожены во второй половине 1930-х годов. Мы приведем лишь несколько наиболее известных имен жертв репрессий: В. Антонов-Овсеенко, Я. Берзин, М. Бородин, Н. Бухарин, X. Валецкий, А. Барский, Н. Ежов, Г. Зиновьев, Л. Каменев, Л. Карахан, Н. Крестинский, Б. Бун, Р. Меринг, П. Миф, А. Нин, Н. Осинский, М. Паукер, О. Пятницкий, К. Радек, X. Раковский, Я. Рудзутак, А. Рыков, Д. Рязанов, Г. Сокольников, М. Трилиссер (М. Москвин), И. Уншлихт, Л. Шацкин и многие другие.
В условиях массового террора в отношении видных работников Коминтерна значительно снизилась активность руководящих органов ИККИ. В связи с усиливавшейся проверкой кадров в годы репрессий против «врагов народа» расширил свою деятельность и численно вырос в 1936—1938 годах лишь Отдел кадров — с 30 до 64 человек.
В феврале 1936 года Секретариат ИККИ вменил Отделу кадров в обязанность «прекратить существующую до сих пор практику оставления на территории СССР лиц (имеются в виду иностранные граждане), подозреваемых в провокации и шпионаже, допуская исключение только в тех случаях, когда этого требуют соответствующие органы». Отделу кадров было предписано «разработать и провести ряд мер по возвращению в капиталистические страны всех лиц, не проявивших в прошлом необходимой большевистской стойкости и преданности партии, в первую очередь тех, кто заподозрен в шпионаже и провокации». Запрещалось оставлять в СССР «лиц, которые отсеялись по разным мотивам при наборе или выпуске международных школ». В то же время подлежали «возвращению в свои страны все лица, ранее учившиеся в международных школах и оставшиеся на территории СССР».
Массовые репрессии, развернувшиеся в СССР в эти годы, влияли на настроения коминтерновцев. Если раньше они искали в СССР убежище от преследований на родине, то теперь, видя складывающуюся в Советском Союзе ситуацию, некоторые из них дрогнули. В этой связи характерна судьба иностранных слушателей коммунистических школ (институтов, университетов) в 1936— 1938 годах. В письме Г. Димитрову от 23 апреля 1938 года и. о. директора НИИ по изучению национальных и колониальных проблем (НИИНКП) Ф. Котельников просил содействия в отправке студентов из института, так как «дальнейшее их пребывание становится нетерпимым». Речь шла о 36 слушателях из Индии, Вьетнама, Филиппин, Сирии, Палестины, Японии, которые настойчиво добивались только одного: чтобы их отправили домой. Димитров поручил М. Москвину «ускорить разрешение этого давнишнего вопроса». Поскольку «ускорение» не получалось, а положение усложнялось, Димитров обратился 19 января 1939 года с просьбой к К. Ворошилову «отправить в Китай 58 человек, …вопрос с органами (НКВД) согласован».
Отдел кадров подбирал на руководящие посты наиболее надежных людей. Достаточно назвать несколько имен из числа тех, кто в предшествующие войне годы занимал руководящие посты в ИККИ: И. Сталин, Д. Мануильский, А. Жданов, Г. Димитров, Эрколи (Пальмиро Тольятти), О. Куусинен, В. Пик, X. Диас, Д. Ибаррури, И. Копленик, Г. Поллит, Л.К. Престес, М. Ракоши, Э. Тельман, В. Ульбрихт, Чжоу Эньлай, М. Торез, К. Готвальд, Блас Рока, А. Запотоцкий, В. Коларов…
Те из них, кто пережил войну, стали руководителями своих компартий и возникших после войны «стран народной демократии».
С 1936 года ОМС стал называться «Службой связи Секретариата ИККИ». С учетом усиления напряженности международной обстановки и опасности войны рекомендовалось полностью отделить все легальные связи от нелегальных, а представителям «эмигрантских партий» — выделить ответственных лиц для связи с нелегальным аппаратом. Этим лицам запрещалось посещать легальные собрания партии. Предпринимались и другие меры конспирации: «резервный партаппарат» не привлекался к нелегальной работе, переговоры по всем вопросам нелегальной работы должны были вестись на конспиративных квартирах и т.д.
Можно привести пример реорганизации Парижского пункта связи. В 1936—1937 годах были созданы три точки: первая — для связи с ЦК КП Франции, Испании, Бельгии, Люксембурга, с международными коммунистическими организациями (КИМ, МОПР, Антиимпериалистическая лига, Спортинтерн). А также с находившимся в те годы в Париже аппаратом во главе с Богдановым, осуществлявшим связь с Балканскими странами. Вторая точка— для связи с «эмигрантскими партиями», находившимися во Франции (КП Германии, Италии, Португалии, Греции, Албании, Югославии). Третья точка — для связи с компартиями Латинской Америки. Существовал и резервный пункт, способный начать действовать в случае провала точек. Пункт связи в Париже поддерживал связь с пунктами в Швеции, Голландии, Норвегии, а также осуществлял связь с Москвой по радио. Одна из радиостанций имела связь с Интербригадами в Испании. Из созданных четырех радиостанций две были действующими и две резервными. (После провала бельгийской «Красной капеллы» в 1942 году ее руководителю Л. Трепперу удалось связаться с Москвой через одну из этих радиостанций.)
Пункты связи в Париже, Праге, Брюсселе, Стокгольме, Стамбуле, Цюрихе, Афинах, Шанхае и других городах имели курьерские службы, специалистов по «паспортной технике» и тайнописи, шифровальщиков. В период Гражданской войны в Испании некоторые пункты Службы связи занимались переброской в Испанию добровольцев Интернациональных бригад. Располагавшиеся в портовых городах, пункты связи использовали с этой целью моторные лодки, часто прибегали к услугам тщательно проверенных моряков дальнего плавания.
В годы репрессий становились все теснее контакты Службы связи с НКВД. Советские спецслужбы регулярно обменивались информацией об иностранцах и гражданах СССР, заподозренных в «неблагонадежности», «двурушничестве», «классовой враждебности» и т.д. Служба связи продолжала пользоваться фельдъегерской службой НКВД, а также услугами его других специфических подразделений.
26 декабря 1935 года заведующий Службой связи Мюллер писал начальнику Особого отдела НКВД Гендину: «Просьба установить перлюстрацию писем, идущих из Стокгольма в адреса…» (далее указывались два московских адреса). Через пару дней такая просьба последовала в отношении писем, поступающих из Ирана: «…проверить возможную тайнопись, а о содержании сообщить».
Служба связи неоднократно обращалась в НКВД с протестами по поводу нарушения сотрудниками НКВД (!) правил конспирации (например, лиц, приезжавших в СССР по линии Коминтерна, задерживали на пограничных пунктах и по несколько дней допрашивали).
В этот же период Служба связи нередко пополняла свои ряды за счет кадровых сотрудников разведки. 1 октября 1937 года, в разгар репрессий, Д. Мануильский обратился в ЦК ВКП(б) к Г. Маленкову с просьбой относительно подбора следующих работников для аппарата ИККИ:
«1) заведующий отделом международных связей. Нужен крупнейший организатор, знающий один из основных языков (немецкий, английский, французский), знающий заграницу, бывавший продолжительное время там, имеющий опыт подпольной работы. Лучше всего подошел бы бывший работник Наркомвнудела или IV Управления РККА.
2) Начальник кадрового отдела ИККИ, знающий один из основных языков (немецкий, английский, французский). Знающий заграницу, работник типа начальника областного (управления) НКВД или начальника одного из важнейших отделов центрального аппарата НКВД.
3) Управляющий домами аппарата Коминтерна, по возможности со знанием одного из основных иностранных языков, работник типа управляющего домами ЦК ВКП(б)».
Вряд ли Г. Маленков смог полностью выполнить просьбу Д. Мануильского. Подобного рода работники НКВД и РУ сами в это время становились жертвами репрессий и пополнить аппарат Коминтерна не могли. Руководители ОМСа часто менялись: до октября 1936 года А. Абрамов, до мая 1937 года Б. Мельников, до декабря 1937 года Я. Анвельт, позднее К. Сухарев, И. Морозов. Известно, что и Константин Петрович Сухарев, и Иван Андреевич Морозов пришли в ИККИ из НКВД.
* * *
После заключения советско-германского пакта о ненападении положение Коминтерна осложнилось. Многие коммунистические партии заняли оборонческую позицию, поддержали усилия своих правительств по оказанию сопротивления агрессору. «Мы встречаем исключительные трудности, — писал Димитров, — и для принятия правильного решения нуждаемся больше, чем когда бы то ни было, в непосредственной помощи и советах товарища Сталина».
7 сентября 1939 года Сталин в беседе с Димитровым в присутствии Молотова и Жданова заявил: «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему».
Сталин навязал Коммунистическому интернационалу решительный поворот стратегии и тактики. Коминтерн и компартии прекратили разоблачение угрозы фашизма, перенесли основное направление своей антивоенной деятельности на борьбу против своих правительств.
В ноябре 1939 года Исполком Коминтерна опубликовал воззвание, в котором была дана оценка международного положения, определены задачи компартий в связи с начавшейся Второй мировой войной, Она характеризовалась как империалистическая с обеих сторон, как несправедливая и реакционная, в которой «повинны все капиталистические правительства, и в первую очередь правящие классы государств». Главная задача компартий — сплотить народные массы и повести их на борьбу за восстановление национальной независимости — становилась все отчетливее после расширения фашистской агрессии, оккупации гитлеровской Германией стран Западной и Северной Европы.
Надо отметить, что в 1939-м— начале 1941 года сектор прессы ИККИ не направил в адрес иностранных компартий ни одной статьи против нацизма и фашизма. В то же время политическая референтура занималась «вопросами международного движения за мир, против войны и фашизма», так что подспудная антифашистская работа не прекращалась.
Но уже к концу 1940-го — началу 1941 года политика Коминтерна, основанная на указаниях Политбюро и лично Сталина, изменилась. Была поддержана борьба компартии США «против германского империализма»; политика французской компартии «в борьбе за национальное освобождение»; призыв австрийской компартии, назвавшей «постыдное нападение» Гитлера на Югославию «новым преступлением германского империализма» и призвавшей народ Австрии к борьбе «против своих тюремщиков».
* * *
После начала Второй мировой войны пункты Службы связи в зарубежных странах прекратили вербовку эмигрантов, которые оказались под усиленным надзором политической полиции в этих странах.
Несмотря на ряд провалов, продолжали действовать пункты связи в Праге, Брюсселе, Стамбуле, Шанхае и других городах. Парижский пункт связи после вступления немцев в столицу Франции был перенесен на юг страны. В Стокгольме была создана резервная точка радиосвязи на случай вынужденного закрытия радиостанций в Голландии и Франции. В 1939—1940 годах открылись пункты связи в Югославии, Мексике, Чили.
Была реорганизована курьерская служба Службы связи. Вместо постоянных курьеров стали применять практику разовых курьеров, которым ИККИ обеспечивал визы на въезд в СССР, а в случаях экстренной необходимости — из числа ответственных работников московского аппарата ИККИ.
* * *
Коминтерновская разведка находилась на высоте. В одной из папок Д. Мануильского периода войны сохранился довоенный документ, озаглавленный «Схема вопросов о войне против СССР», служивший по существу инструкцией для сбора развединформации.
Иной раз Коминтерну удавалось получить важные разведывательные данные. 15 сентября 1939 года Г. Димитров направил Л. Берии письмо:
«Дорогой товарищ Берия!
Приехавший китайский товарищ Чжоу Эн-Лай привез с собой три вида шифра, которыми пользуется японская армия. Эти шифры были захвачены 8 армией в боях с японцами.
Полагая, что указанные шифры могут представить интерес для Вас, посылаю Вам в приложении к этому письму.
С товарищеским приветом (Г. Димитров)
15.IX.39 Приложение: Три тетради с шифрами»
По каналам Коминтерна в 1941 году поступала информация о близящемся нападении Германии на СССР.
Шифртелеграмма И. Тито Г. Димитрову
Отправлено 7.V. 1941
Получено 8. V 1941 Вход. № 420
Обработано 8.V. 1941
Т. Димитрову
1) В связи с подготовкой нападения на СССР немцы берут русских белогвардейцев в Югославии в армию, как инструкторов, и организуют из них отряды парашютистов и диверсантов.
Вальтер
Резолюция Г. Димитрова: Послать т.т. Сталину, Молотову, Жданову, Ворошилову, Тимошенко, Берии.
8.5.41
Шифртелеграмма И. Тито Г. Димитрову
Отправлено 7. V. 1941
Получено 8. V. 1941 Вход. № 423
Обработано 9. V. 1941
Димитрову
По достоверным сведениям шеф Гестапо Ф. Ото заявил друзьям, что Германия усиленно готовит нападение на СССР.
Вальтер.
Документ напечатан на бланке «Входящее сообщение». Пометка: Инициалы Димитрова синим карандашом. Дальнейшая судьба шифртелеграммы неизвестна.
Через Службу связи передавались компартиям деньги. Например, 22 августа 1939 года Разведуправление Генштаба сообщило, что их человек передал деньги близким друзьям через Ли Боцюя — представителя Службы связи.
Война и закат Коминтерна
21 июня 1941 года был будничным днем. Однако Генеральный секретарь ИККИ Г. Димитров был встревожен сообщениями и слухами об угрозе нападения гитлеровской Германии на СССР. Утром 21 июня он позвонил В.М. Молотову и попросил его поговорить с И.В. Сталиным о положении и инструкциях для Коминтерна. «Положение неясно, — ответил Молотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
8 марта 1937 года Президиум ИККИ и бюро ИКК (Интернациональной контрольной комиссии) издали совместное постановление об исключениях из партии. В нем подчеркивалось: «Коммунисты, изменившие партии, то есть члены партии, по тем или иным побуждениям оказавшие или давшие обещание оказывать в дальнейшем помощь врагу (сообщение сведений о конспиративной деятельности партии, как-то: не подлежащих оглашению решений, организационных схем, нелегальных пунктов, фамилий, квартир, шифров, корреспонденции и т.д., обещания перейти на сторону врага и т.п.), подлежат, наравне с агентами классового врага, безусловному исключению из партии, хотя бы они впоследствии признали свою ошибку».
В тот же день было принято другое совместное постановление, рекомендующее национальным компартиям следовать примеру «старших товарищей»: «…в целях содействия партии в деле укрепления ее единства …ИКК рекомендует легальным компартиям капиталистических стран создать центральные контрольные комиссии (ЦКК) и установить порядок рассмотрения проступков членов партии».
Важнейшей задачей ЦКК должно было стать «тщательное расследование и рассмотрение дел о членах партии." а) нарушающих единство и сплоченность партии; б) нарушающих партийную дисциплину и конспирацию; в) проявляющих недостаточную классовую бдительность; г) не проявивших большевистской стойкости перед врагом; д) скрывающих под видом внешней преданности свое антипартийное лицо (двурушники); е) об агентах классового врага, проникающих в ряды партии».
В соответствии с постановлением к партийной ответственности должны были привлекаться также члены партии, проявлявшие «примиренческое отношение к нарушению конспирации, предательству и провокации. Члены партии, отказывавшиеся отвечать на вопросы контрольной комиссии, подлежали „немедленному исключению из партии“.
Таким образом, коммунистическим партиям всего мира навязывалась сталинская концепция образа «врага народа» и рекомендация борьбы с ним.
Правда, иногда органы ИККИделали слабые попытки смягчить формулировки и меры наказания. В приведенном выше постановлении предписывалось: «Чутко относиться к тем членам партии, которые, совершив ошибку, способны исправиться и, осознав свой неправильный поступок, честно обязуются своим дальнейшим поведением искупить вину перед партией». Предупреждало об опасности «рубить с плеча» и постановление ИККИ об «Особых отделах».
Еще в конце 1920-х — начале 1930-х годов ввиду участившихся арестов коммунистов, занимавшихся нелегальной деятельностью, в ряде компартий (например, Китая, Японии) были созданы «Особые отделы», призванные «защищать парторганизации и бороться против провокаторов». Однако эти отделы нередко увлекались индивидуальным террором, попросту ликвидировали людей, заподозренных в предательстве. ИККИ осудил такую практику.
Но подобного рода указания были каплями в море разбушевавшегося в Советском Союзе террора. По сфабрикованным делам более сотни деятелей ИККИ были арестованы, преданы суду и уничтожены во второй половине 1930-х годов. Мы приведем лишь несколько наиболее известных имен жертв репрессий: В. Антонов-Овсеенко, Я. Берзин, М. Бородин, Н. Бухарин, X. Валецкий, А. Барский, Н. Ежов, Г. Зиновьев, Л. Каменев, Л. Карахан, Н. Крестинский, Б. Бун, Р. Меринг, П. Миф, А. Нин, Н. Осинский, М. Паукер, О. Пятницкий, К. Радек, X. Раковский, Я. Рудзутак, А. Рыков, Д. Рязанов, Г. Сокольников, М. Трилиссер (М. Москвин), И. Уншлихт, Л. Шацкин и многие другие.
В условиях массового террора в отношении видных работников Коминтерна значительно снизилась активность руководящих органов ИККИ. В связи с усиливавшейся проверкой кадров в годы репрессий против «врагов народа» расширил свою деятельность и численно вырос в 1936—1938 годах лишь Отдел кадров — с 30 до 64 человек.
В феврале 1936 года Секретариат ИККИ вменил Отделу кадров в обязанность «прекратить существующую до сих пор практику оставления на территории СССР лиц (имеются в виду иностранные граждане), подозреваемых в провокации и шпионаже, допуская исключение только в тех случаях, когда этого требуют соответствующие органы». Отделу кадров было предписано «разработать и провести ряд мер по возвращению в капиталистические страны всех лиц, не проявивших в прошлом необходимой большевистской стойкости и преданности партии, в первую очередь тех, кто заподозрен в шпионаже и провокации». Запрещалось оставлять в СССР «лиц, которые отсеялись по разным мотивам при наборе или выпуске международных школ». В то же время подлежали «возвращению в свои страны все лица, ранее учившиеся в международных школах и оставшиеся на территории СССР».
Массовые репрессии, развернувшиеся в СССР в эти годы, влияли на настроения коминтерновцев. Если раньше они искали в СССР убежище от преследований на родине, то теперь, видя складывающуюся в Советском Союзе ситуацию, некоторые из них дрогнули. В этой связи характерна судьба иностранных слушателей коммунистических школ (институтов, университетов) в 1936— 1938 годах. В письме Г. Димитрову от 23 апреля 1938 года и. о. директора НИИ по изучению национальных и колониальных проблем (НИИНКП) Ф. Котельников просил содействия в отправке студентов из института, так как «дальнейшее их пребывание становится нетерпимым». Речь шла о 36 слушателях из Индии, Вьетнама, Филиппин, Сирии, Палестины, Японии, которые настойчиво добивались только одного: чтобы их отправили домой. Димитров поручил М. Москвину «ускорить разрешение этого давнишнего вопроса». Поскольку «ускорение» не получалось, а положение усложнялось, Димитров обратился 19 января 1939 года с просьбой к К. Ворошилову «отправить в Китай 58 человек, …вопрос с органами (НКВД) согласован».
Отдел кадров подбирал на руководящие посты наиболее надежных людей. Достаточно назвать несколько имен из числа тех, кто в предшествующие войне годы занимал руководящие посты в ИККИ: И. Сталин, Д. Мануильский, А. Жданов, Г. Димитров, Эрколи (Пальмиро Тольятти), О. Куусинен, В. Пик, X. Диас, Д. Ибаррури, И. Копленик, Г. Поллит, Л.К. Престес, М. Ракоши, Э. Тельман, В. Ульбрихт, Чжоу Эньлай, М. Торез, К. Готвальд, Блас Рока, А. Запотоцкий, В. Коларов…
Те из них, кто пережил войну, стали руководителями своих компартий и возникших после войны «стран народной демократии».
С 1936 года ОМС стал называться «Службой связи Секретариата ИККИ». С учетом усиления напряженности международной обстановки и опасности войны рекомендовалось полностью отделить все легальные связи от нелегальных, а представителям «эмигрантских партий» — выделить ответственных лиц для связи с нелегальным аппаратом. Этим лицам запрещалось посещать легальные собрания партии. Предпринимались и другие меры конспирации: «резервный партаппарат» не привлекался к нелегальной работе, переговоры по всем вопросам нелегальной работы должны были вестись на конспиративных квартирах и т.д.
Можно привести пример реорганизации Парижского пункта связи. В 1936—1937 годах были созданы три точки: первая — для связи с ЦК КП Франции, Испании, Бельгии, Люксембурга, с международными коммунистическими организациями (КИМ, МОПР, Антиимпериалистическая лига, Спортинтерн). А также с находившимся в те годы в Париже аппаратом во главе с Богдановым, осуществлявшим связь с Балканскими странами. Вторая точка— для связи с «эмигрантскими партиями», находившимися во Франции (КП Германии, Италии, Португалии, Греции, Албании, Югославии). Третья точка — для связи с компартиями Латинской Америки. Существовал и резервный пункт, способный начать действовать в случае провала точек. Пункт связи в Париже поддерживал связь с пунктами в Швеции, Голландии, Норвегии, а также осуществлял связь с Москвой по радио. Одна из радиостанций имела связь с Интербригадами в Испании. Из созданных четырех радиостанций две были действующими и две резервными. (После провала бельгийской «Красной капеллы» в 1942 году ее руководителю Л. Трепперу удалось связаться с Москвой через одну из этих радиостанций.)
Пункты связи в Париже, Праге, Брюсселе, Стокгольме, Стамбуле, Цюрихе, Афинах, Шанхае и других городах имели курьерские службы, специалистов по «паспортной технике» и тайнописи, шифровальщиков. В период Гражданской войны в Испании некоторые пункты Службы связи занимались переброской в Испанию добровольцев Интернациональных бригад. Располагавшиеся в портовых городах, пункты связи использовали с этой целью моторные лодки, часто прибегали к услугам тщательно проверенных моряков дальнего плавания.
В годы репрессий становились все теснее контакты Службы связи с НКВД. Советские спецслужбы регулярно обменивались информацией об иностранцах и гражданах СССР, заподозренных в «неблагонадежности», «двурушничестве», «классовой враждебности» и т.д. Служба связи продолжала пользоваться фельдъегерской службой НКВД, а также услугами его других специфических подразделений.
26 декабря 1935 года заведующий Службой связи Мюллер писал начальнику Особого отдела НКВД Гендину: «Просьба установить перлюстрацию писем, идущих из Стокгольма в адреса…» (далее указывались два московских адреса). Через пару дней такая просьба последовала в отношении писем, поступающих из Ирана: «…проверить возможную тайнопись, а о содержании сообщить».
Служба связи неоднократно обращалась в НКВД с протестами по поводу нарушения сотрудниками НКВД (!) правил конспирации (например, лиц, приезжавших в СССР по линии Коминтерна, задерживали на пограничных пунктах и по несколько дней допрашивали).
В этот же период Служба связи нередко пополняла свои ряды за счет кадровых сотрудников разведки. 1 октября 1937 года, в разгар репрессий, Д. Мануильский обратился в ЦК ВКП(б) к Г. Маленкову с просьбой относительно подбора следующих работников для аппарата ИККИ:
«1) заведующий отделом международных связей. Нужен крупнейший организатор, знающий один из основных языков (немецкий, английский, французский), знающий заграницу, бывавший продолжительное время там, имеющий опыт подпольной работы. Лучше всего подошел бы бывший работник Наркомвнудела или IV Управления РККА.
2) Начальник кадрового отдела ИККИ, знающий один из основных языков (немецкий, английский, французский). Знающий заграницу, работник типа начальника областного (управления) НКВД или начальника одного из важнейших отделов центрального аппарата НКВД.
3) Управляющий домами аппарата Коминтерна, по возможности со знанием одного из основных иностранных языков, работник типа управляющего домами ЦК ВКП(б)».
Вряд ли Г. Маленков смог полностью выполнить просьбу Д. Мануильского. Подобного рода работники НКВД и РУ сами в это время становились жертвами репрессий и пополнить аппарат Коминтерна не могли. Руководители ОМСа часто менялись: до октября 1936 года А. Абрамов, до мая 1937 года Б. Мельников, до декабря 1937 года Я. Анвельт, позднее К. Сухарев, И. Морозов. Известно, что и Константин Петрович Сухарев, и Иван Андреевич Морозов пришли в ИККИ из НКВД.
* * *
После заключения советско-германского пакта о ненападении положение Коминтерна осложнилось. Многие коммунистические партии заняли оборонческую позицию, поддержали усилия своих правительств по оказанию сопротивления агрессору. «Мы встречаем исключительные трудности, — писал Димитров, — и для принятия правильного решения нуждаемся больше, чем когда бы то ни было, в непосредственной помощи и советах товарища Сталина».
7 сентября 1939 года Сталин в беседе с Димитровым в присутствии Молотова и Жданова заявил: «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему».
Сталин навязал Коммунистическому интернационалу решительный поворот стратегии и тактики. Коминтерн и компартии прекратили разоблачение угрозы фашизма, перенесли основное направление своей антивоенной деятельности на борьбу против своих правительств.
В ноябре 1939 года Исполком Коминтерна опубликовал воззвание, в котором была дана оценка международного положения, определены задачи компартий в связи с начавшейся Второй мировой войной, Она характеризовалась как империалистическая с обеих сторон, как несправедливая и реакционная, в которой «повинны все капиталистические правительства, и в первую очередь правящие классы государств». Главная задача компартий — сплотить народные массы и повести их на борьбу за восстановление национальной независимости — становилась все отчетливее после расширения фашистской агрессии, оккупации гитлеровской Германией стран Западной и Северной Европы.
Надо отметить, что в 1939-м— начале 1941 года сектор прессы ИККИ не направил в адрес иностранных компартий ни одной статьи против нацизма и фашизма. В то же время политическая референтура занималась «вопросами международного движения за мир, против войны и фашизма», так что подспудная антифашистская работа не прекращалась.
Но уже к концу 1940-го — началу 1941 года политика Коминтерна, основанная на указаниях Политбюро и лично Сталина, изменилась. Была поддержана борьба компартии США «против германского империализма»; политика французской компартии «в борьбе за национальное освобождение»; призыв австрийской компартии, назвавшей «постыдное нападение» Гитлера на Югославию «новым преступлением германского империализма» и призвавшей народ Австрии к борьбе «против своих тюремщиков».
* * *
После начала Второй мировой войны пункты Службы связи в зарубежных странах прекратили вербовку эмигрантов, которые оказались под усиленным надзором политической полиции в этих странах.
Несмотря на ряд провалов, продолжали действовать пункты связи в Праге, Брюсселе, Стамбуле, Шанхае и других городах. Парижский пункт связи после вступления немцев в столицу Франции был перенесен на юг страны. В Стокгольме была создана резервная точка радиосвязи на случай вынужденного закрытия радиостанций в Голландии и Франции. В 1939—1940 годах открылись пункты связи в Югославии, Мексике, Чили.
Была реорганизована курьерская служба Службы связи. Вместо постоянных курьеров стали применять практику разовых курьеров, которым ИККИ обеспечивал визы на въезд в СССР, а в случаях экстренной необходимости — из числа ответственных работников московского аппарата ИККИ.
* * *
Коминтерновская разведка находилась на высоте. В одной из папок Д. Мануильского периода войны сохранился довоенный документ, озаглавленный «Схема вопросов о войне против СССР», служивший по существу инструкцией для сбора развединформации.
Иной раз Коминтерну удавалось получить важные разведывательные данные. 15 сентября 1939 года Г. Димитров направил Л. Берии письмо:
«Дорогой товарищ Берия!
Приехавший китайский товарищ Чжоу Эн-Лай привез с собой три вида шифра, которыми пользуется японская армия. Эти шифры были захвачены 8 армией в боях с японцами.
Полагая, что указанные шифры могут представить интерес для Вас, посылаю Вам в приложении к этому письму.
С товарищеским приветом (Г. Димитров)
15.IX.39 Приложение: Три тетради с шифрами»
По каналам Коминтерна в 1941 году поступала информация о близящемся нападении Германии на СССР.
Шифртелеграмма И. Тито Г. Димитрову
Отправлено 7.V. 1941
Получено 8. V 1941 Вход. № 420
Обработано 8.V. 1941
Т. Димитрову
1) В связи с подготовкой нападения на СССР немцы берут русских белогвардейцев в Югославии в армию, как инструкторов, и организуют из них отряды парашютистов и диверсантов.
Вальтер
Резолюция Г. Димитрова: Послать т.т. Сталину, Молотову, Жданову, Ворошилову, Тимошенко, Берии.
8.5.41
Шифртелеграмма И. Тито Г. Димитрову
Отправлено 7. V. 1941
Получено 8. V. 1941 Вход. № 423
Обработано 9. V. 1941
Димитрову
По достоверным сведениям шеф Гестапо Ф. Ото заявил друзьям, что Германия усиленно готовит нападение на СССР.
Вальтер.
Документ напечатан на бланке «Входящее сообщение». Пометка: Инициалы Димитрова синим карандашом. Дальнейшая судьба шифртелеграммы неизвестна.
Через Службу связи передавались компартиям деньги. Например, 22 августа 1939 года Разведуправление Генштаба сообщило, что их человек передал деньги близким друзьям через Ли Боцюя — представителя Службы связи.
Война и закат Коминтерна
21 июня 1941 года был будничным днем. Однако Генеральный секретарь ИККИ Г. Димитров был встревожен сообщениями и слухами об угрозе нападения гитлеровской Германии на СССР. Утром 21 июня он позвонил В.М. Молотову и попросил его поговорить с И.В. Сталиным о положении и инструкциях для Коминтерна. «Положение неясно, — ответил Молотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54