Впереди них весело заскакали тени.

На ночь они расположились на подстилке из сосновых веток. Полю
приснился странный сон, такие сны никогда раньше не посещали его. Все
смешалось в единый клубок. Ясность и сознательность переплелись с прошлыми
событиями и, словно кривое внутреннее зрение, исказили реальность. Во сне
чувствовалось зловещее предзнаменование. Но это предчувствие угрозы было
облечено в форму злой шутки.
Семь бледных огоньков в медленном танце кружили над его головой,
призывно маня, они взывали к его душе, приглашали присоединиться к ним. Он
медленно покинул свое тело и бледной бестелесной тенью встал рядом с ним.
Огоньки блеснули и покинули землю. Он последовал за ними к верхушкам
деревьев и дальше, выше. Они вели его к северу, все выше и выше скользя к
облакам, манящим своей белизной. Внизу словно детские песчаные замки,
виднелись горы. Но вот и они скрылись из виду. Вокруг него завывали ветры,
мимо проносились черные тени. Он мчался все быстрее, все, что окружало
его, словно темная рябь, летело в обратном направлении. Шум ветра
превратился в оглушающий рев, хотя он не чувствовал ни холода, ни силы его
порывов.
Наконец перед ним замаячил огромный черный силуэт. Он напоминал
большую гору, то здесь, то там украшенную блестящими огоньками; высокие
стены, узорчатые башни. Во всем чувствовалась мощь и неприступность. Это
был замок, не меньше Рондовала, только процветающий, не запущенный.
Странный полусон-полуявь на мгновение прервался, он замерз, прохлада
ночи напомнила ему о реальности своим холодным дыханием. Он стоял перед
массивной двухстворчатой дверью, обитой железом, и запертой на тяжелые
засовы и замки. На железе была вычеканена огромная змея, ее тело было
пробито гвоздями. Над дверями было подвешено чучело большой серой птицы.
Он не знал, где находится, но все ему казалось до боли знакомым - будто он
уже бывал здесь в своих снах, но забыл. Он едва заметно качнулся вперед и
тут же почувствовал легкое дуновение, словно Ворота окружала невидимая
аура, реагирующая на малейшие его движения.
Как по мановению волшебной палочки в обеих руках его зажглись огни.
Факелы горели сами по себе, без источника. Им овладело непреодолимое
желание войти внутрь, но он не знал, как открыть загадочные Ворота. Двери
выглядели массивными и неприступными...
Он проснулся, одолеваемый холодом и волнением. Подбросив на подстилку
еще веток и поплотнее укутавшись плащом, он снова лег. Утром он хорошо
помнил сон, но не стал рассказывать о нем. Следующей ночью он снова
вернулся к нему...
Он опять стоял перед неприступными Воротами; забытые ощущения
путешествия до Ворот вновь наполнили его, пополнившись некоторыми новыми
впечатлениями. Теперь он стоял, высоко подняв руки и чертя древнее
заклинание, открывающее калитки. Они, нехотя, повиновались. Дверцы
дернулись и со скрипом чуть-чуть разошлись. Холод дохнул ему в лицо. Он
двинулся в открывающееся пространство...
Каждую ночь на протяжении первой недели пути он возвращался в свой
сон, идя дальше и дальше. Огоньки больше сопровождали его, оставшись за
Воротами. В полном одиночестве он бродил по чужой местности - серой и
бронзовой, черной и коричневой - погруженной во мрак, черное небо тяжелым
пологом нависало над головой. Лишь редкие красные всполохи указывали на
то, где должен быть восток. Это было царство камня и теней, песка и тьмы,
холодных, пронизывающих ветров, внезапных огней и скуки. Все, что окружало
его, вяло вползало в его память, откликаясь равнодушными воспоминаниями.
Это было царство зловещего, все чувствующего света, темных пещер и
разрушенных статуй чудовищ и масок. Где-то в глубине, маленькая частичка
его души горько жалела его, остальная часть его духа наслаждалась...
На следующую ночь он увидел обитателей - грубые чудовища, покрытые
чешуей; нескладные, неуклюжие пародии людей с длиннющими руками - они
ползли, скакали, преследуя одинокого человека, убегающего от них, на лице
человека застыло презрение и отвращение.
Человек пробежал между двумя каменными колоннами и, обнаружив, что
попал в тупик без выхода, дико закричал. Твари окружили его. Уронив его на
землю, они принялись плакать и стенать над ним. Затем что-то пробормотали
и начали сдирать кожу с человека; земля потемнела под ними.
Внезапно одно из чудовищ пронзительно взвизгнуло и ринулось вон от
ужасного сборища. Его длинная чешуйчатая рука превратилась во что-то
короткое и бледное. Ругаясь и дразня, твари схватили убегающего собрата.
Удерживая его, они вновь обратились к тому, что лежал на земле.
Сомкнувшись и подавшись вперед, они образовали вокруг них плотное кольцо.
То, что лежало на земле, перестало быть чем-то человеческим. В тоже время
он еще не был чем-то неузнаваемым.
Окруженный их зловонным дыханием он потихоньку менялся, становился
все крупнее, что-то мерзкое стало проглядывать к его облике. Другое
чудовище, которое стремилось вырваться, наоборот, стало усыхать,
сжиматься. Его покров стал светлее и мягче. Он приобретал все более
странные черты.
Это было что-то знакомое. Он становился человеком по облику и в
целом.
Твари, которые теперь вместо себе подобного держали человека,
толкнули его и он упал. Тем временем дьявольский оборотень тоже остался
один. Твари уползали, покидая их. Оборотень судорожно дергал конечностями,
силясь встать.
Новоявленный человек с трудом поднялся на ноги, споткнулся, потом с
воем бросился вперед к колоннам. В тот же момент темные твари ответили ему
пронзительным воплем, затем расталкивая и царапая друг друга, погнались за
убегающим оборотнем, который совсем недавно был одним из них.
Поль проснулся, услышав громкий смех. А пробудившись, понял, что это
его собственный смех. Сон оборвался слишком внезапно, и он долго лежал без
сна, наблюдая сквозь ветви деревьев за плывущими в лунном блеске облаками.

Следующий день они проехали в кибитке фермера и его сына. Полдороги с
ними проехал и мелкий коробейник. На протяжении всей следующей недели им
не встретился ни один путник, идущий в том же направлении. Лишь однажды
они столкнулись с купцом и врачом, едущими в противоположном направлении.
Но одним теплым солнечным вечером впереди них замаячили пыльные, темные
фигуры.
Лишь ближе к ночи им удалось нагнать группу путешественников.
Процессия состояла из старого колдуна Ибала Шенсона, двух его учеников,
Нарфа и Шахая, и десяти слуг - четверо из них несли кресло, на котором
восседал Ибал.
Поль обратился к Нарфу - невысокому худому усатому пареньку, он шел в
самом конце, замыкая шествие.
- Приветствую вас, - сказал он.
Правая рука человека описала едва уловимую полуокружность, когда он
оглянулся на голос.
Так случалось довольно часто, едва столкнувшись с проявлениями Магии,
внутреннее зрение Поля рефлективно включалось в игру. Он увидел слабо
мерцающую серую нить, которая, образовав петлю на конце, медленно
двигалась к его голове. Он поднял руку с слабо пульсирующим родимым пятном
и отбросил нить.
- Довольно! - крикнул он. - Или здесь так принято отвечать на
приветствия путника?
В глазах, смотрящих на него, промелькнул испуг, смешанный с
уважением.
- Прими мои извинения, - произнес паренек, - никто вас не знает,
путники. Я только пытался защитить и обезопасить учителя. Я не думал, что
встретился с братом по Великому Искусству.
- Теперь все в порядке?
- Вы направляетесь на Балкин?
- Да.
- Доложу учителю, он, без сомнения, пригласит вас составить ему
компанию.
- Вперед.
- От кого передать приветствия?
- Я - Поль Детсон, а это - Маусглов.
- Отлично.
Он повернулся и бросился догонять своих. Поль и Маусглов последовали
за ним.
Выглядывая из-за плеча ученика, Поль пытался рассмотреть волшебника,
пока тот не обратился к нему сам.
Он был одет в голубые одежды, серая шаль укрывала его плечи,
коричневый плед укутывал колени. По такому одеянию было очень трудно
определить его размеры. Его облик производил впечатление хрупкости и
крошечности. Его нос превратился в острый крючок, словно птичий клюв,
бледные, почти прозрачные, глаза наполовину скрыли тяжелые складки век.
Щеки и лоб старика были испещрены глубокими бороздами морщин, кожа свисала
безобразными пористыми складками. Густые, длинные волосы старика отливали
чернотой и напоминали парик, особенно в соседстве с абсолютно седыми,
кочковатыми бровями. Руки старика скрывались под пледом.
- Подойди ближе, - прохрипел он, поворачивая голову и глядя из-под
опущенных век.
Подойдя к старику, Поль невольно задержал дыхание, стараясь спрятать
свое волнение.
- Детсон? Детсон? - повторял старик, - откуда ты?
- Замок Рондовал, - подсказал Поль.
- Я думал он пустует все эти годы. Кто теперь там лорд?
- Я.
Коричневый плед зашевелился. Сухая, темная рука с длинными узловатыми
пальцами медленно выползла из под пледа. Так же плавно она двинулась к
правому запястью Поля и застыла около рукава.
- Будь любезен, оголи свое предплечье.
Поль исполнил просьбу.
Два тощих пальца протянулись к руке Поля и прикоснулись к родимому
пятну. Старик усмехнулся и поднял голову, внимательно разглядывая Поля,
стараясь увидеть сквозь него.
- Все так, как ты сказал, - заметил он, - я ничего не знал о тебе -
хотя теперь ясно вижу, что ты тоже обеспокоен томлениями Рондовала. Ты
несешь печать его прошлого.
- Возможно, - ответил Поль, - а как ты узнал?
- Они окружили тебя, словно рой блестящих насекомых, - произнес Ибал,
глядя мимо него.
Поль внимательно обследовал себя внутренним зрением, но кроме нитей
заклинаний не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминающее нимб из
насекомых.
- Я ничего подобного не вижу...
- Так и должно быть, - ответил колдун, - все твое постоянно с тобой,
вероятно, очень долгое время - ты воспринимаешь все иначе, чем я. Если,
конечно, ты вообще можешь обнаружить это. Ты ведь знаешь, как отличаются
друг от друга восприятия и понимания колдунов, какое значение они придают
разным вещам.
Поль нахмурился.
- Или нет? - спросил Ибал.
Не дождавшись ответа, старый колдун сощурил глаза и еще пристальнее
стал вглядываться в Поля.
- Сейчас я не так уверен, - сказал он, - сначала я подумал, что
дисгармония и беспорядок твоих светил - лишь хитрая маскировка, но
теперь...
- Моих светил? - переспросил Поль.
- Кто проводил твое обучение - и где ты проходил посвящение? -
потребовали ученики колдуна.
- Я рос очень далеко отсюда, - ответил он, - там, где все вещи
сделаны не так, как здесь.
- Ой, ты из Страны Безумия! Храни нас от Страны Безумия! Но... Ты не
совсем дисгармоничен - любой с такой отметиной... - Он кивнул на
предплечье Поля. - Должен обладать внутренним чутьем и подсознательным
талантом к Великому Искусству... Очень интересно... Так... А зачем ты
идешь на Балкин?
- Чтобы научиться... кое-чему.
Старый колдун снова усмехнулся.
- А я иду для самоуспокоения, - сказал он. - Зови меня Ибал. Если
хочешь, составь мне компанию. Всегда хорошо иметь нового собеседника. Твой
человек - не собрат по Великому Искусству?
- Нет, кроме того, Маусглов - не мой человек, он - мой товарищ.
- Маусглов, ты сказал? Кажется я уже слышал это имя раньше. Возможно,
в связи с драгоценностями?
- Я - не ювелир, - поспешил с ответом Маусглов.
- Ладно, это все равно. Завтра я скажу тебе кое-что интересное,
Детсон. Но мы до сих пор в полулье от места, где я хотел заночевать. Нужно
идти. Поднимайтесь! Вперед!
Слуги подняли носилки и пошли вперед. Поль и Маусглов пристроились в
конце процессии.

Они разбили лагерь среди руин, которые некогда были маленьким
амфитеатром. Поль долго лежал с открытыми глазами, тревога не покидала
его, он опасался возвращения зловещих сновидений. До сих пор он никому
ничего не рассказывал, днем события ночи казались далекой сказкой. Но лишь
только спускалась ночь и на лица людей ложились длинные ночные тени, лишь
изредка разгоняемые вспышками костра, ему начинало казаться, что какой-то
неведомый призрак влечет его в царство танцующих огней, завывающих ветров
и жестокости. Он снова удивился значению и смыслу ночного кошмара, как
будто рожденного больным воображением и поддающимся описанию лишь в
терминах патопсихологии, и в то же время ясности и отчетливой связи ночных
видений с реальностью. Его мысли медленно перетекли в другое русло, к
недавним событиям в Рондовале. В тот же момент он погрузился в сон, и его
засыпающий разум вновь поразился возможной связи между событиями.
Мог ли тот странный человек, умирая, заложить в нем зерно тревоги,
которое не дает ему покоя по ночам? Его мысли вновь изменили свой ход,
унося его дальше от тревог, усыпляя стрекотанием лесных насекомых,
доносящимся из рощи. Он думал, как бы поступил Марк. Нашел бы какой-нибудь
легкий наркотик, чтобы избавиться от видений. Возможно. Мысли снова
поплыли...
Что это. Еще ближе. Вокруг все знакомо. Страх куда-то исчез. Осталось
только ожидание знакомых событий. Вот Ворота, и...
Все остановилось. Застыло. Он замерз до того, как открылись Ворота.
Видения стали блекнуть и совсем растаяли. Он почувствовал, что чья-то рука
сжимает его плечо. В какой-то момент он хотел было закричать.
- Все в порядке, - послышался шепот и рука отпустила его плечо.
Поль попытался сесть, просто повернуть голову. Он обнаружил, что не
может пошевелиться. Крупный мужчина, лицо которого наполовину скрывала
тень от плаща, поднялся с колен и исчез из поля его зрения. Полю
показалось, что мелькнули светлые усы, и что совсем невероятно, ряд
сверкающих ровных зубов.
- Почему я не могу двигаться? - прошептал он сквозь сжатые зубы.
- Мне легче наложить защитную оболочку на весь лагерь целиком, чем на
кого-то выборочно. Затем мне нужно было разбудить тебя, но так, чтобы
остальные оставались в спящем, бессознательном состоянии. К сожалению,
паралич здесь необходим.
Поль предполагал, что все это ложь, но не мог бороться с ней.
- Я увидел, что твой сон вызывает много тревог, поэтому я решил
даровать тебе облегчение.
- Каким образом ты увидел, что чьи-то сны доставляют тревогу.
- Я в некотором роде специалист в тех проблемах, с которыми ты
столкнулся.
- Что?..
- Разве твой сон не связан с массивной дверью?
Поль некоторое время молчал, затем ответил: Да.
- Да, связан. Но как ты можешь знать об этом, может ты причастен к
моему сну?
- Я не вызывал твой сон. Кроме того, я здесь не ради освобождения
тебя от него.
- Тогда зачем?
- Твое путешествие на Балкин.
- По-моему, ты знаешь слишком много.
- Не будь таким нетерпеливым. Просто наши интересы совпадают, я
пытаюсь помочь тебе. Я больше понимаю в тех силах, что воздействуют на
тебя. Ты совершил ряд ошибок, странствуя по миру и везде называя себя и
рассказывая о своей карьере. Теперь понадобится много энергии, придется
причинить даже боль, чтобы стереть твое имя и наружность из памяти Ибала и
его окружения. Утром он будет помнить лишь то, что ты - Одержимый Магией,
идущий на Балкин. Даже твоя внешность будет видна ему снова в тумане. Если
он вновь спросит твое имя, то имей другое имя наготове. Это же имя
используй и на Балкине. Рондовал до сих пор имеет своих врагов.
- Это определенным образом связано с покушением на мою жизнь.
- Когда это произошло? Где?
- Чуть больше недели назад. Прямо в моем доме.
- Я не подумал об этом. Значит началось. Ты будешь в безопасности
некоторое время, если будешь сохранять инкогнито. Я хочу выкрасить твои
волосы, чтобы замаскировать эту белую прядь. Она очень приметна. А затем
мы должны спрятать это драконово родимое пятно.
- Как?
- Очень просто. Каким образом ты видишь проявления Магии, когда
делаешь заклинания?
Поль почувствовал щекотание усов у себя на лбу.
- Обычно, как цветные нити - нитки, струны, веревки.
- Очень интересно. Ну хорошо. Теперь вообрази, что я заворачиваю и
укрываю твое пятно телесного цвета нитями, так плотно, словно из нитей
сделан целый покров. Это не в коей мере не помешает твоим манипуляциям.
Когда ты захочешь открыть его, тебе просто необходимо проделать ритуал
распутывания клубка нитей заклинаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26