– Очень хорошо помню…
– Ты мне тогда обещал одну вещь.
– И не выполнил обещания? – Айвар посмотрел на Анну с тревогой: он не мог вспомнить, что тогда обещал. – Неужели что-нибудь важное?
– Даже очень… – улыбнулась Анна. – Но и срок ведь был дан порядочный.
– Прости, у меня плохая память, ей-ей, не помню.
– Ты сказал, что после войны расскажешь мне, почему ушел из дому и эвакуировался.
Айвар не сразу нашелся с ответом, потом сказал:
– Теперь вспоминаю. Ты хочешь… чтоб я это сказал сейчас?
– Война давно кончилась!
– Верно, война кончилась. Обещание надо выполнять. Ладно, Анныня, скажу, – Айвар нагнулся и сказал так тихо, что Анна поняла скорее по движению губ… – Ради тебя ушел: мне хотелось быть там, где ты…
Теперь пришел черед замолчать Анне. Смущенная, порозовевшая, она, потупив глаза, сидела рядом с Айваром и думала о чем-то, не имеющем ничего общего с веселой суетой праздника «Лиго».
Опять зазвучали песни. Колхозное трио – скрипка, флейта и гармонь – заиграло танцевальную музыку. И стар и млад вылезли из-за стола и пустились в пляс. Ян Лидум пригласил жену Регута. После этого и Пацеплису стало невмоготу сидеть за столом – на что это будет похоже, если он. один из самых лихих танцоров и кавалеров своего времени, не покажет себя. Ольге Липстынь выпала честь стать первой дамой, которую он удостоил своим вниманием.
Тщетно поискав глазами среди толпы гостей своего партнера по танцам, Гайда Римша поняла, что один из сегодняшних именинников, Жан Пацеплис (ведь он тоже был Яном), еще не закончил работу и если его не поторопить, навряд ли он вообще придет на вечер. Она пошепталась с девушками и парнями и, сказав что-то Жагару, скрылась с толпой молодежи за углом сада.
Экскаватор рыл первые метры отводного канала на бывшем лугу усадьбы Сурумов. В те мгновения, когда мотор и валы переставали шуметь, до Жана Пацеплиса доносились песни «Лиго». По правде сказать, и он мог сегодня кончить работу пораньше, но парню хотелось дорыть канал до луга Сурумов. Земля здесь была мягкая, ковш легко заполнялся и не хотелось прерывать работу, когда все так хорошо спорилось.
«Янова ночь еще впереди, – думал он. – Поработаю, как положено, до десяти часов, а потом буду праздновать до утра. Спать, конечно, не придется, но это ничего – завтра день свободный».
И звенел металл, тяжелый ковш вгрызался в торф, рядом с каналом вырастали кучи земли.
В половине десятого, когда экскаватор надо было отвести на несколько метров назад, Жан услышал поблизости громкое пение. Через луг к нему шли друзья – в национальных костюмах, в цветах и венках. В середине шагала Гайда с большим дубовым венком в руках.
Сердце Жана забилось.
«И про меня вспомнили… – взволнованно подумал он. – Какие славные ребята. Только жаль, что я такой чумазый…»
Певцы подошли ближе и запели про одного землекопа. Гайда знаками приглашала Жана сойти с экскаватора, и когда он, смущенный и неловкий, с потным лицом и испачканными руками, стал перед нею, надела ему на голову большой венок.
– А теперь кончай работать и пойдем с нами на праздник! – сказала Гайда.
– Упаси бог! – воскликнул Жан. – В таком виде я не могу. Дайте хоть умыться и переодеться.
– Ладно уж. Только собирайся не особенно долго, – ответила Гайда. – Иначе Яновы огни отгорят без нас.
Жан взял пиджак и вместе со всеми поспешил в Сурумы. Навряд ли кто-нибудь в тот вечер был в таком праздничном настроении, как он.
В это время в колхозном центре приветствовали песнями новых гостей: приехал на своем «газике» Артур Лидум, а с ним Регут. Приехала и Валентина. Поздоровавшись с колхозниками, Артур отозвал в сторону Анну, Регута и Айвара. К ним присоединился и "Индрик Регут.
– Сегодня надо быть начеку, – тихо заговорил он. – Утром ко мне явился один бандит, которому надоело жить в лесу. Он сдал автомат, четыре ручных гранаты и рассказал, что нынешней ночью банда собирается напасть на колхозный центр – хотят отомстить за Марциса Кикрейзиса.
– Думают, что мы здесь перепьемся и всех можно будет взять голыми руками, – проворчал старый Регут. – Но мы вовсе не такие простачки. У всех ферм дежурят по двое вооруженных колхозников, а многие наши истребители находятся здесь. С тех пор как произошло несчастье с Анной, дремать не приходится, ты это учти, Инга.
– Хорошо, отец, – сказал Индрик. – Я думаю так: пусть люди веселятся, только надо выставить посты. Если среди колхозников и гостей находится их человек, хотя это едва ли так, он не должен заметить наши приготовления. Через час, когда стемнеет, прибудет группа бойцов, пусть тогда кто-нибудь попытается подойти к нам.
Музыка продолжала играть, люди танцевали, пели, и в праздничной сутолоке никто не заметил, как по одному исчезли несколько молодых людей. Айвар помог Индрику расставить вокруг колхозного центра посты, Анна со старым Регутом вернулись к остальным, и праздник «Лиго» продолжался как ни в чем не бывало.
Старый Регут отмахивался от комаров, которые непрошеными явились на праздник в огромном количестве и тоненькими голосами старались разнообразить веселый хор.
– Попищи, попищи у меня… – смеялся Регут, убив на щеке одного комара, – Недолго вам здесь пищать. Вот одолеем болото, куда вам тогда деваться, кровопийцы…
Когда Айвар вернулся, Валентина подозвала его и уселась рядом на скамью. За прошлую зиму они очень подружились, отношения стали простыми, непринужденными. Хотя Айвар ни полусловом об этом не обмолвился, Валентина давно заметила, что в его сердце таятся нежные чувства, старательно оберегаемые от любопытных, для нее также не было секретом, кто является объектом этих чувств; достаточно было перехватить один из тех взглядов, которые Айвар бросал на Анну, чтобы понять, как он ее любит.
«Почему они так тянут? – думала Валентина, наблюдая за Анной и Айваром. – Посмотришь на них – знакомые, в лучшем случае – друзья. Неужели Анна не отвечает ему взаимностью? Может, она и не подозревает, что Айвар ее любит? А возможно, они давным-давно сговорились и только водят за нос друзей и знакомых? В таком случае эти обманщики великолепно умеют притворяться, особенно Анна…»
Валентине они оба очень нравились, она была убеждена, что Айвар и Анна созданы друг для друга, поэтому от всей души желала им счастья. Несколько раз Валентина в очень деликатной форме пыталась заводить с ними разговор на эту тему, но ее намеки или не достигали цели вследствие их туманности, или те были слишком ловкими артистами и нарочно делали вид, что ничего не понимают, но до сих пор все старания Валентины оставались безуспешными.
– Почему ты не танцуешь, Айвар? – спросила Валентина, когда он подсел к ней. – Ведь ты умеешь?
– Когда-то умел, – ответил Айвар. – Не знаю, как сейчас, семь лет не танцевал.
– Почему же не попробовать?
– Боюсь отдавить ноги другим танцующим.
– Твой отец, наверно, не танцевал лет тридцать, а посмотри, как у него здорово получается.
В эту минуту Ян Лидум провальсировал мимо них, действительно с большим искусством ведя свою даму в кругу танцующих.
– Если тебе не жаль новых туфель и не страшно получить несколько синяков, то пожалуйста! – Айвар поклонился Валентине, приняв комически-церемонную позу.
– Ладно, рискну… – сказала Валентина.
Они вошли в круг танцующих. Оказалось, что Айвар почти не забыл этого галантного искусства. Ему казалось, что он еще никогда так хорошо не танцевал. Впрочем, что тут удивительного, когда у него сегодня такая партнерша, как Валентина; это ведь не толстуха Майга, с которой ему когда-то приходилось танцевать в угоду приемным родителям.
– Ах ты, хитрец, – погрозила пальцем Валентина. – Он разучился танцевать. Ты просто обленился, вот и все, но общими усилиями мы эту лень из тебя выбьем.
Они шутили, смеялись и танцевали один танец за другим. Непосвященным могло казаться, что это флиртующая парочка.
Но Артур Лидум ничуть не сомневался в истинном характере их отношений.
«Валя хочет встряхнуть Айвара… – подумал он. – Это ему невредно. Ему давно пора стать немного веселей и живее».
Музыка замолкла. Разгоряченные танцоры вернулись к столам, чтобы утолить жажду пивом. Айвар угостил Валентину и отца, не забыв и себя; он был признателен девушке за то, что она втянула его в общее веселье. Когда музыка снова заиграла после перерыва, у Айвара хватило смелости подойти к Анне, чтобы пригласить ее, но он опоздал, Индрик Регут на несколько мгновений опередил его. Тогда Айвар вернулся, надеясь, что Валентина вызволит его и еще раз рискнет пройтись с ним в танце, но оказалось, что он опоздал и тут: Артур уже кружился с нею. Валентина взглянула на Айвара через плечо партнера и многозначительно покачала головой, будто говоря:
– Сам виноват. Проспал…
Именно так и сказал ему отец, остановившись за его спиной. Айвар неловко усмехнулся и что-то буркнул себе под нос.
Со двора доносилось дружное пение. Вернулась Гайда Римша со своей молодежью. В мощном хоре молодых голосов теперь звучал и сочный баритон Жана Пацеплиса.
Настало время зажечь Яновы огни. Парни подняли шест с горящим смоляным бочонком, и вскоре словно в ответ то там, то здесь на дальних пригорках зажглись новые Яновы огни. Вся Латвия в эту ночь горела несчетным числом костров, вся округа перекликалась ликующими возгласами «Лиго» – людям было хорошо.
7
Когда в колхозном центре загорелись Яновы огни, Стелп решил, что пора начать нападение.
– Сейчас все будут смотреть только на смоляную бочку, – сказал он Тауриню, сидевшему рядом с ним у опушки леса. – Пока мы не подойдем к ним вплотную, нас никто не заметит, а мы их будем видеть еще издали. Стелп только несколько дней как прибыл в «батальон» Тауриня с заданием активизировать деятельность банды. Узнав про арест Марциса Кикрейзиса, он страшно рассердился на Тауриня.
– Разве это настоящая борьба – возиться около жалкой канавы? – набросился он на него. – Чистое мальчишество и больше ничего! Даже дурак понял бы, что нельзя одну и ту же диверсию повторять три раза подряд.
– Я отговаривал его, но разве этому лопоухому втемяшишь! – оправдывался Тауринь.
– Какой вы командир, если подчиненные вас не слушают! – сердился Стелп. – В таких случаях непослушных расстреливают, чтобы сохранить в войсковой части дисциплину.
– Много ли у меня этого войска – пять-шесть человек. Если начнем расстреливать своих, скоро некем будет командовать. Что касается этой канавы, то дело совсем не в мальчишестве. Это был ответ на разрушение моей мельницы. Если они разбирают запруду, как я могу оставить это без ответа, господин Стелп? Сомневаюсь, чтобы вы на моем месте удержались.
– Отвечать надо так, чтоб почувствовали. Подорвали бы экскаватор, покончили бы с кем-нибудь из работников – вот это дело. Те несколько метров крепления, которые молодому Кикрейзису удалось выломать, ничего не стоят.
– Так-то оно так, господин Стелп, так что же делать… пролитую воду не соберешь…
Вместе со Стелпом их было семь вооруженных бандитов. Восьмой с разрешения Стелпа ушел накануне к родным в уездный город и должен был вернуться только после праздника. Стелп и не подозревал, что тот уже давно явился к Регуту и рассказал о планах банды. Вожак банды надеялся, что предстоящее нападение на колхозный центр поднимет воинственное настроение бандитов, а то в последнее время, по мнению Стелпа, они больше походили на мокрых куриц. Может быть, кое-кто втихомолку подумывал о легализации; если они сейчас не обагрят руки кровью большевиков, навряд ли удастся удержать их в лесу. Стелп решил не только сжечь колхозный центр и расстроить праздник «Лиго», но и убить всех ведущих работников колхоза, коммунистов, которых он захватит врасплох на празднике. Приготовленные к празднику продукты и прочее добро им пригодятся. А когда будет пролита кровь советских людей, участники банды сожгут за собой все мосты и никому из них не придет в голову уходить из лесу.
«Батальон» разбили на две группы. Четверо во главе со Стелпом должны были пробраться со стороны сада, а Тауринь с двумя бандитами получил приказание приблизиться к колхозному центру со стороны дороги и отрезать колхозникам путь к отступлению; когда те, услышав первые выстрелы, побегут к двору, их остановят пули. Поднимется паника, Тауринь крикнет: «Руки вверх! Ложись лицом к земле!» – и тогда семеро бандитов смогут сделать с ними все, что только вздумают. За малейшую попытку сопротивляться – пуля. Некоторых можно будет пристрелить на месте, а самых главных взять с собой в лес и постепенно замучить. Стелп жаждал крови, да и Тауринь не отставал от него. Сегодня ночью они надеялись утолить эту жажду.
В каждой группе один из бандитов хорошо знал местность. Тауринь, подождав, когда Стелп со своей командой исчез в полумраке летней ночи, медленно пошел к дороге, пролегающей между двумя большими полями. Достигнув дороги, он внимательно прислушался, но ничего подозрительного не заметил. Впереди на пригорке, за домом правления колхоза, раздались песни – наверно, собрались вокруг Яновых огней, а до остального им и дела нет.
– Пошли… – шепнул Тауринь и первым выполз из ржи на дорогу.
Медленными, бесшумными, воровскими шагами приближались бандиты к строениям колхоза. Проскользнули мимо машинного сарая на широкий двор. Один бандит ушел к северному концу жилого дома, второй следовал за Тауринем к воротам, которые вели в сад. Это были последние согласованные шаги группы.
– Стой! – прорезал тишину повелительный окрик. – Руки вверх!
В ту же минуту раздались выстрелы из-за дома правления колхоза и еще дальше, в поле, по которому Стелп приближался к саду. Позади Тауриня раздался стон, и когда бандит оглянулся, то увидел, что двое колхозников разоружали его спутника. Мысль о дальнейшей борьбе в один миг вылетела из головы Тауриня. Он вбежал в сад, бросился на землю и пополз.
Автомат мешал; забросив его в густую траву, Тауринь, подобно громадному насекомому, полз на четвереньках вдоль забора, пока не нашел щель, через которую с трудом выбрался из сада. Погони не было. Тауринь пролежал несколько минут, встал и бросился в колосившуюся рожь.
«Вот будет взбучка от Стелпа за брошенный автомат…» – озабоченно подумал он, но быстро забыл об этом, стараясь уйти как можно дальше от места стычки.
В колхозном центре вновь наступила тишина. Выстрелы прекратились, на верхушке шеста ярко горел смоляной бочонок.
Напрасно опасался Тауринь упреков Стелпа: нарвавшись на истребителей и не послушав их окрика, он был ранен в ногу и взят в плен, даже не успев выстрелить. Кроме Стелпа, поймали еще двух бандитов; троих бойцы майора Регута убили во время стычки. За всю перестрелку только один истребитель был ранен в плечо.
Седьмого бандита, оружие которого нашли в саду у забора, поймать не удалось. Разбившись на несколько групп, истребители, бойцы и колхозники почти до свету искали его по всем закоулкам. Следы убежавшего были видны в истоптанной ржи, но затем он вышел на дорогу, и дождь, непременный спутник Яновой ночи, сделал невозможными дальнейшие поиски.
Среди убитых бандитов колхозники опознали младшего сына Стабулниека, из живых они знали только Стелпа, остальные, видимо, были издалека. Когда Индрик Регут спросил Стелпа, кто был убежавший, тот поспешил ответить, что это один латгалец по фамилии Спрудзан.
Догорали Яновы огни. Женщины убрали со столов посуду. Участники праздника с песнями расходились по домам.
Артур с Валентиной уехали в город. Индрик Регут решил задержаться еще на несколько часов, в надежде поймать скрывшегося бандита. Айвар ушел с Анной, Жаном и Гайдой Римша, так как им было по пути; немного погодя направились домой Ян Лидум, Драва и Финогенов. Пиво ударило Драве в голову, и он громко рассказывал, как, по его мнению, следовало бы организовать охрану колхозного центра; по временам он останавливался и пытался показать, как расставлять посты.
– Почему они не поговорили со мной, старым фронтовиком? – сердился он. – Теперь одного из наших ранили в плечо, а можно было сделать так, чтобы из своих никто не пострадал.
8
Выбравшись на дорогу, Тауринь торопливо зашагал в сторону Змеиного болота. Вскоре пошел дождь.
«Теперь они не найдут меня и с собаками, – подумал он. – Пусть льет, чем сильнее, тем лучше».
Он не знал об участи, постигшей остальных бандитов, но понимал, что нападение на колхозный центр провалилось. Может, Стелпу удалось добраться до леса и он сейчас бродит в темноте, а возможно, один из выстрелов, раздавшихся за садом колхозного центра, уложил его на месте. Трудно сказать, что больше пришлось бы по душе Тауриню…
«Куда деваться? Идти обратно в лесную землянку? Если кто-нибудь из наших схвачен, в землянку ночью нагрянут непрошеные гости. Нет, туда возвращаться нельзя. Завтра истребители и бойцы обыщут все окрестные леса и кустарники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72