Только после выполнения партийных поручений он поехал к сестре, чтобы за время, которое предоставят ему враги, привести в порядок личные дела.
В тот вечер, глядя на Артура, Ян Лидум думал: «Вот точно таким должен быть теперь мой сын… Где он сейчас? Где искать его следы?»
Подробно расспросив Ильзу о ее разговоре с волостным писарем, Ян объявил, что завтра же отправится в дальнюю волость и попробует выяснить то, что не удалось Ильзе.
6
Когда в канцелярию волостного правления вошел незнакомый мужчина, писарь Друкис понял, что это не крестьянин, хотя одежда его почти не отличалась от деревенской. Взгляд пришельца был так проницателен, что его трудно было выдержать. И часто собеседник невольно опускал перед ним глаза, чувствуя себя как-то неловко. Друкис с первой же минуты испытал это.
– Что вам? – спросил он, не отрываясь от бумаг.
– Могу ли я поговорить с господином Друкисом? – спросил вошедший.
– Прошу, – сказал Друкис и подошел к барьеру, отделявшему канцелярию от посетителей. – С кем имею честь?
– Меня зовут Ян Лидум. Вы меня не знаете, я никогда не жил в этой волости. Но у меня к вам есть дело.
В канцелярии, кроме них, никого не было. Помощница писаря ушла обедать, волостной старшина в этот день не принимал.
– Слушаю, господин Лидум… – сказал Друкис. – Чем могу служить?
Ян немного подумал, глядя в глаза Друкису, и сказал:
– Я потерял сына. В последний раз я видел его, когда он был малышом, но с того времени прошло больше одиннадцати лет.
– А какое это имеет отношение ко мне? – удивился Друкис – Ведь вы никогда в этой волости не жили…
– Отношение весьма определенное… – перебил Ян. – Мне известно, что одиннадцать лет тому назад в этом здании происходили сиротские торги и один из мальчиков, отданных в тот день на воспитание, был мой сын – Айвар Лидум. Мне известно и то, господин Друкис, что вы при этом присутствовали и составили акт о торгах.
– Такого случая я не помню… – пробормотал Друкис. – Сиротских торгов было много, я на всех присутствовал, но разве можно запомнить имя каждого ребенка.
– Верно, требовать от вас этого нельзя, – продолжал Ян. – Но ведь это можно выяснить по старым протоколам.
– Что вы, собственно, хотите? – спросил Друкис, избегая взгляда Яна.
– Я хочу знать, куда делся мой сын… кому тогда вы отдали его? Не думайте, что я собираюсь вас в чем-нибудь упрекать. Вы делали то, что в подобных случаях делают местные власти.
– Разрешите спросить, где вы сами находились в то время? Почему вы сами не заботились о своем сыне? – В голосе Друкиса появилась резкая нотка.
– Я был в тюрьме, – спокойно ответил Ян.
– За какие дела?
– Ни за какие. Меня подозревали в нелегальной политической деятельности. Этого оказалось достаточно.
– И долго вы просидели так, ни за что ни про что?
– Больше одиннадцати лет.
– Что-то не слыхал я, чтобы ни в чем не виноватых людей держали столько времени в тюрьме, – усмехнулся Друкис.
– Об этом вам следовало бы поговорить с Поммером.
– Кто это?
– Начальник рижской Центральной тюрьмы.
– У меня нет ни малейшего желания знакомиться с этим уважаемым господином, – засмеялся Друкис – Ну скажите на милость – одиннадцать лет! Как медленно, однако, работают у нас судебные органы. Вас давно освободили?
– Полторы недели тому назад.
– А, так вы даже и свежего воздуха еще не понюхали как следует.
Друкис задумался. Он хорошо помнил случай с маленьким Айваром. Друкису казалось, что к этому делу никогда не придется возвращаться, его ответ Ильзе Лидум был достаточно ясным и понятным. Кто бы мог подумать, что на сцене когда-нибудь появится такая важная персона, как отец мальчика.
– Господин Друкис, я надеюсь, вы поможете мне, – продолжал Ян. – Я не уйду, пока не узнаю, куда девался мой сын.
– Боюсь, что вам все же придется уйти ни с чем, – ответил Друкис. Сняв роговые очки, он долго протирал запотевшие стекла.
– Почему вы так думаете? – спросил Ян, стараясь говорить спокойно, хотя это стоило ему больших усилий.
– По двум причинам, – ответил Друкис, продолжая заниматься очками. Со второго этажа лились звуки какой-то красивой грустной мелодии – наверно, включили радиоприемник. – Вы сами сказали, что торги происходили более одиннадцати лет тому назад. Это значит – все акты и другие документы давно сданы в архив, и у меня нет никакой возможности найти нужные вам сведения. Это первая причина.
– А вторая? – спросил Ян, перегнувшись через барьер, будто намереваясь схватить Друкиса за плечи.
Писарь инстинктивно отодвинулся и нащупал в кармане брюк револьвер.
– Вторая причина, что ваш бывший сын уже давно усыновлен, – сказал он. – Он многие годы носит другую фамилию, и у него теперь другой отец. Согласно закону и высказанному усыновившим его лицом пожеланию, ни один государственный служащий не имеет права выдать вам об этом какую-либо справку. Это для того, чтобы бывшие родители и другие родственники не мешали воспитывать его. Вы утеряли все права на своего сына, господин Лидум, и я при всем своем желании ничем не могу вам помочь. Я не желаю попасть в тюрьму. Вам тоже не надо было попадать туда, тогда сегодня все было бы в порядке.
Лицо Яна помрачнело.
– Значит, не скажете? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
Друкис пожал плечами.
– Мне нечего сказать вам. У вас еще есть ко мне вопросы, господин Лидум?
– Послушайте… – прошептал Ян. – Попробуйте на минуту очутиться в моем положении. Если бы на месте моего сына был ваш сын и сегодня бы вы стояли здесь за барьером, как нищий, у которого отняли самое дорогое в жизни Поймите мою боль, прошу вас…
– Никто ничего у вас не отнимал, – ответил Друкис. – Сами потеряли, и хорошо, что потерянное нашли люди, которых никому не приходит в голову сажать в тюрьму. А теперь извините – у меня дела. Будьте здоровы…
В знак того, что разговор окончен, он сел за стол и уткнулся в бумаги. Со второго этажа, из квартиры Друкиса, опять донеслась чудесная мелодия – это был танец маленьких лебедей из балета «Лебединое озеро» Чайковского, мелодия, знакомая всему цивилизованному миру. Человеку, которому принадлежал этот приемник и который безусловно причислял себя к цивилизованным людям, Ян Лидум, уходя, бросил всего одно лишь слово:
– Дикарь…
– Потише, вы… – Друкис угрожающе повысил голос. – Иначе можете опять попасть туда, откуда вы недавно вышли Оскорблять государственного служащего при исполнении служебных обязанностей…
Но Яна Лидума уже не было в канцелярии. Когда он вышел на рябившую от летящих снежинок улицу, в его душе бушевала буря.
«Неужели потерян? – спрашивал он себя. – Навсегда потерян для меня? Это невозможно. Я не допущу, нет, нет… Друзья мне помогут… мы обыщем все окрестности, объездим всю Латвию, и если только он жив… я найду его! Да, да, Друкис, найду! Твое молчание не поможет!»
Снег падал крупными хлопьями, заслоняя небо, солнце, и казалось – наступил вечер. Размеренно, широко Ян Лидум шагал по дороге – он шел обратно в уездный городок, к Ильзе и Артуру.
…Ян пошел работать на лесопилку носчиком досок. Старые носчики одолжили ему наплечную подушечку и показали, как брать на плечо доски, чтоб не терялось равновесие, и как сбрасывать их на штабель, чтобы они не расползались. Несколько дней у Яна болели ноги и ныло плечо, но скоро он привык и уже не отставал от товарищей. Только по вечерам, когда рабочие приглашали Яна выпить бутылочку водки, он добродушно отказывался и шел домой. Потеряв надежду найти Айвара, он еще сильнее привязался к племяннику и отдавал ему каждую свободную минуту.
По указаниям партийного руководства, Ян должен был несколько месяцев прожить так, чтобы у охранки не возникло ни малейшего подозрения. В Риге он получил несколько адресов и пароль, чтобы позднее, когда позволят обстоятельства, связаться с подпольщиками уездного городка и включиться в партийную работу. А до тех пор ничего иного не оставалось, как читать книги, которых не было в тюрьме, и заниматься политическим воспитанием сестры и Артура. Он делал это с большим увлечением.
Из первых же разговоров Ян понял, что Ильза много читала и довольно хорошо разбирается в основных вопросах классовой борьбы и международной политики. Лицемерие и предательство латвийских меньшевиков для Ильзы было ясно, но до сих пор никто ей не указывал путь борьбы, по которому следовало идти. Однажды вечером, когда Артур ушел покататься на коньках, Ян заговорил об этом с сестрой.
– Ты видишь несправедливости и возмущаешься ими. Тебе ясно, какой строй нужен человеческому обществу. Но какая польза от того, что ты сознаешь это?
– Никакой, – согласилась Ильза. – А что может сделать для всего общества слабая женщина?
– Во-первых, ты не слабая женщина, – возразил Ян. – Это ясно уже потому, что, несмотря на трудности, довольно крепко держишься на ногах. Во-вторых, действовать ты будешь не одна. В большом механизме нужно много маленьких винтиков, каждый из них выполняет определенную работу. И когда такой механизм приходит в действие – дрожит земля… а иногда и люди, у которых есть основания дрожать.
– Ты думаешь… я могу? – шепотом спросила Ильза, краснея от волнения.
– Если уж ты не сможешь, то мало кто сможет. Риск большой, настаивать я не могу. Но тебе, сестра, роль стороннего наблюдателя не к лицу.
– Я не хочу быть сторонней наблюдательницей, только у меня в таких делах нет никакого опыта. Что толку, если я нечаянно сделаю что-нибудь необдуманное и с первого шага попаду в тюрьму? Попасть в тюрьму дело нехитрое, но если это произойдет по глупости, меня никто не похвалит.
– Правильно, Ильзит, – улыбнулся Ян. – Надо так работать и бороться, чтобы у тебя были успехи, а наши враги оставались бы с носом. Ты понимаешь, с каким риском это связано, и все же не боишься начать?
– Не боюсь, Ян… – сказала Ильза.
– Хорошо, тогда ты скоро получишь работу… – обещал брат.
Несколькими днями позже произошел такой же разговор с Артуром, только на этот раз начал его не Ян.
– Дядя Ян, я хочу жить так, как ты, – объявил Артур, оставшись наедине с дядей. – Я учусь только для того, чтобы быть полезным в великой борьбе. Посоветуй, что мне делать?
И Ян рассказал племяннику о смысле и целях революционной борьбы, познакомил его со сложным искусством конспирации и добился того, что Артур загорелся желанием как можно скорее вступить в ряды борцов.
Спустя несколько недель, в воскресенье, Ян с Ильзой пошли в лес за сухим хворостом. На обратном пути они встретили носчика Карклиня и обменялись с ним несколькими словами. Только теперь Ильза узнала, что Карклинь один из тех людей, вместе с которыми Ян борется за лучшую долю трудового народа. Они договорились, где и когда встретятся в следующий раз. Так Ильза включилась в подпольную работу. Ян держался так, словно встреча и разговор произошли совершенно случайно.
В другое воскресенье Ян с Артуром пошли в кино. Демонстрировали фильм с участием Чарли Чаплина. Когда сеанс окончился, на улице уже стемнело. Выходя из кино, они встретились с молодым человеком, учителем географии местной средней школы, Пилагом. Он недавно окончил учительский институт и первый год работал в городке. Ян поздоровался с ним, только когда они свернули в совершенно темный переулок.
– Вот, Артур, это твой будущий руководитель в том деле, о котором мы столько говорили в последние дни, – сказал Ян, положив руку на плечо племянника. – Поговорите обо всем и в дальнейшем действуйте сами.
Оставив Артура с Пилагом, Ян отправился домой. На сердце у него было легко и радостно.
Артур вернулся домой через несколько часов. По серьезному виду и сияющим глазам племянника Ян догадался, что для него началась новая жизнь. Он обнял его и крепко прижал к себе.
– Поздравляю тебя… – взволнованно сказал Ян и улыбнулся Артуру. – Будь мужчиной, смело гляди в будущее. Нам надо пройти немалый путь, пока достигнем цели.
– Я тебе очень благодарен, дядя Ян… – прошептал Артур. – А я думал, что у тебя в нашем городке нет ни одного знакомого человека. Оказывается, ты знаешь многих, и еще лучше, чем я. Дорогой дядя, мне даже трудно поверить, что теперь у нас – у тебя и у меня – общая дорога.
Ян предостерегающе приложил к губам палец:
– Тише, Артур! О таких вещах, товарищ Лидум, не надо говорить много.
Ему все время казалось, что он говорит со своим сыном.
…Прошло еще несколько недель. Как-то ночью, в середине апреля, на квартиру Ильзы явилась полиция и шпики охранки. Они искали Яна. Понимая, что означает это позднее посещение, Ян сейчас же встал и оделся в дорогу. В квартире сделали обыск, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить соседей. Через час Яна увели. Один день его продержали в уездной тюрьме, затем на полицейской машине увезли в Ригу и вновь, на основании закона Керенского, заключили в рижскую Центральную тюрьму.
Недалек был день 15 мая 1934 года. Готовясь к фашистскому перевороту, правящий класс стремился заточить в тюрьму всех тех, что мог в день преступления назвать настоящим именем это преступление.
7
Два раза в неделю Артур уходил по вечерам из дому и возвращался только после полуночи. Ильза не спрашивала его, где он проводит время, а сам он тоже ничего не говорил, хотя это молчание заметно тяготило его. Только однажды – это было 30 апреля – вечером, перед уходом, Артур подошел к матери и тихо сказал:
– Сегодня опять приду поздно. В случае, если к утру не буду дома, не беспокойся. Так… надо.
Они спокойно, ободряюще посмотрели друг на друга.
– Будь осторожен, – сказала Ильза. – Возьми с собой ключ. Я сегодня дома не буду ночевать. Может, опять придут незваные гости. Пусть на этот раз уйдут ни с чем.
После ухода Артура Ильза оделась потеплее и вышла на улицу. Возможно, охранка и не собиралась арестовать ее в этом году – в предыдущие годы ее арестовывали 28 апреля и держали в тюрьме до 3 мая, – но на всякий случай она решила эту ночь провести вне дома. Некоторые жители городка были арестованы уже накануне. Ильза подозревала, что охранка оставляет ее на свободе в надежде на более крупный улов: ведь Ян Лидум жил у нее несколько месяцев, и следовало предположить, что его пребывание в городке не осталось без последствий.
«Очевидно, они попытаются усыпить мою бдительность и некоторое время не будут беспокоить, чтобы я начала действовать смелее и решительнее, а в удобный момент свалятся как снег на голову».
С той поры как Ильза включилась в работу подпольной организации, жизнь ее стала более тревожной, но в то же время интереснее и содержательнее. По железным законам конспирации, при выполнении партийных заданий Ильза встречалась только с двумя-тремя членами организации, но, несмотря на это, она постоянно чувствовала себя членом сильного и широко разветвленного коллектива. Почти на всех городских предприятиях работал кто-нибудь из партийных товарищей; судя по всему, представители подпольной организации действовали и в различных учреждениях городского самоуправления, и на почте, и в школах, и среди железнодорожников. Руководитель городской организации Карклинь всегда знал все, что происходило в городе, у него была налажена связь и с сельскими ячейками уезда.
По заданию Карклиня Ильза уже два раза ходила в деревню, передавала сельским товарищам литературу и руководящие указания. Каждый раз ей приходилось проделывать большой путь, и каждый раз она встречалась только с одним человеком, имени которого не знала: в условленном месте ее встречал неизвестный товарищ, она узнавала его по определенным приметам в одежде и проверяла паролем.
Это была опасная, но захватывающая работа. Вначале Ильза не могла освободиться от тревожного чувства, будто каждый айзсарг или полицейский, каждый встречный глядит на нее с подозрением, читает ее мысли и знает про ее подпольную работу. Постепенно это чувство прошло, и она уже не принимала каждого прохожего за шпика, однако состояние настороженности никогда ее не покидало. Подпольщику надо было каждую секунду быть готовым к любой неожиданности; какая-нибудь мелочь, одно-единственное неосторожно сказанное слово могло привлечь внимание врагов и сорвать задуманное дело.
На такой работе острее становилась мысль, в человеке создавались и развивались новые качества: быстрота реакций, способность быстро определить психику противника, разумная смелость и большое самообладание. Пройти мимо полицейского, когда у тебя в руках корзинка с пачкой воззваний, спрятанная под мешочком крупы и полкараваем хлеба, – казалось бы, пустяковое дело, но какое требовалось напряжение нервов, чтобы не выдать своего возбуждения, не ускорить шаг и не оглянуться на прошедшего мимо врага! И какое глубокое удовлетворение, почти счастье ощущалось после удачно выполненного задания!
Да, это была борьба – не тихая, терпеливая тоска, а сознательная и бесстрашная работа по осуществлению своих заветных мечтаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72