Я приложил к ней ухо и услышал звук голосов. Раздался свежий, звучный хохот. Я узнал смех принцессы Маргариты. Тогда, воротившись на цыпочках, я запер шкаф, задул свечу и лег в постель.
На другой день я взял латинскую рукопись, в которой сообщалось о псовой охоте, и отправился к принцессе Маргарите. Она знает латинский язык не хуже аббата Брантома.
— Ваше высочество, — сказал я ей, — я был всегда вашим покорным слугою, но я сделаюсь вашим рабом, если вы удостоите сообщить мне содержание этой книги, которая для меня дьявольская тарабарщина.
Принцесса взяла книгу, и пока она читала, я осматривал комнату и заметил в изголовье большой кровати из резного черного дерева, исчезавшее в складках занавесей, распятие из слоновой кости.
— О! Какая чудесная работа! — воскликнул я.
Я подошел к распятию и внимательно осмотрел его. Когда я дотронулся до шляпки гвоздя, которым были прибиты ноги нашего Господа, я почувствовал, что гвоздь поворачивается. Принцесса Маргарита все читала и не поднимала головы. Я тихонько дернул гвоздь к себе, он подался, и я увидел перед собою черное отверстие, откуда на меня пахнул воздух. Я положил гвоздь к себе в карман. Когда принцесса кончила читать, я ушел.
— Какое у вас пылкое воображение, господин де Пибрак! — сказал Амори де Ноэ.
— Сударь, — ответил гасконский капитан, — этой особенностью мы возмещаем экю, которых у нас нет.
Генрих Наваррский смеялся. Де Пибрак продолжал:
— Вечером я раскрыл шкаф, проскользнул в коридор и тотчас же увидел луч света, который шел из комнаты принцессы Маргариты. Я пошел, сдерживая дыхание и стараясь заглушить шум своих шагов, затем я приложил глаз к отверстию и увидал принцессу, которую камеристки одевали на бал. Опасаясь, чтобы принцесса Маргарита не почувствовала какую-нибудь легкую струю воздуха, я достал пробку, обрезал ее и заткнул отверстие. Я вынимаю ее, когда мне нужно смотреть.
— А вам это иногда бывает нужно?
— Да, время от времени.
— Но... когда же именно?
— Когда королева Екатерина замышляет какое-нибудь злодеяние, она идет советоваться с дочерью.
— А что говорит дочь?
— Принцесса добра, зато королева Екатерина упряма. Однажды я увидел, что королева Екатерина пошла к дочери. Она была не в духе и искоса посмотрела на меня, проходя мимо. Я проскользнул в свой проход. Что-то подсказывало мне, что я должен подслушать.
— Что же произошло у принцессы?
Королева вошла и сказала ей:
«Марго, милая моя, король подружился с принцем Людовиком Конде, этим ярым гугенотом, и если мы не примем мер, то не пройдет и трех месяцев, как в Лувре не будут уже более служить католическую обедню, а будут слушать проповедь. А знаете вы, с чего началась эта дружба?» — спросила королева.
«Нет», — ответила принцесса.
«С того, что принц Конде подарил королю двух собак, которые стоят дороже всей королевской своры».
«Что же теперь делать?» — спросила принцесса Маргарита.
«Ах, почем я знаю! — с досадой сказала королева. — Собаками короля распоряжается этот гасконец Пибрак. Если бы этот Пибрак принадлежал к числу людей, с которыми можно прийти к какому-нибудь соглашению, но это дурак, преданный Конде почти на столько же, как и королю, а первый из них сказал, что ничего подобного этим собакам невозможно найти. Решительно, этот Пибрак мне не нравится. Ренэ должен послать ему что-нибудь из своих благовонных товаров».
— Вы легко можете представить себе, ваше высочество, что я вернулся к себе в сильном беспокойстве, — прибавил де Пибрак.
— На другой день государь охотился в Медоне. Рано утром, пока егеря еще не встали, я пошел к собакам принца Конде. Одну звали Киром, другую Ксерксом, я всю ночь думал, как бы мне испортить этих славных животных.
— И вы нашли способ?
— Я придумал его, пока шел к конуре. У меня в кармане была светильня с серой. Я поджег ее и, взяв Кира за горло, заставил его несколько раз вдохнуть дым. Потом я проделал ту же операцию с Ксерксом и воротился к себе. Я начал одеваться, чтобы ехать на охоту. Несмотря на превосходную погоду, обе собаки потеряли чутье и делали одну ошибку за другой. Король Карл рассвирепел. Он убил Кира выстрелом из мушкета и грубо сказал принцу Конде:
— Впредь, кузен, можете избавить себя от труда преподносить мне такие подарки.
Принц уехал с охоты и вечером не показывался в Лувре. На другой день королева милостиво поздоровалась со мной. Вы видите, ваше высочество, что отверстие в стене сослужило мне службу. Пойдемте.
Капитан гвардейцев взял Генриха Наваррского под руку и увлек его в потайной темный коридор.
— Ступайте осторожно, — шепнул он ему, — в Лувре стены пропускают звук.
— Будьте покойны.
Де Пибрак прибавил:
— Принцесса Маргарита теперь одевается. Камеристки помогают ей, и вы увидите ее во всем блеске ее красоты.
Несмотря на воспоминание о прекрасной ювелирше и на отвращение к браку, Генрих Наваррский почувствовал, как у него забилось сердце. Женщина, на которой нам предстоит жениться, всегда производит такое впечатление, даже если она стара и безобразна. Если сердце не бьется от надежды, то оно бьется от страха.
Де Пибрак осторожно вынул пробку, и в глаза Генриху блеснул луч света.
— Смотрите, — шепнул ему гасконец.
Он уступил место Генриху, который приложил глаз к отверстию, проделанному в стене, и почувствовал себя ослепленным.
Маргарита Французская сидела в эту минуту перед большим металлическим зеркалом, повернувшись лицом к распятию, и принц мог хорошо рассмотреть ее.
Ее причесывали две хорошенькие камеристки.
Маргарита была самая красивая женщина во Франции, и. поэты, воспевавшие ее, и летописцы, превозносившие ее, далеко не вполне оценивали ее. Принц нашел ее такой красивой, что немедленно вспомнил о герцоге Гизе и о беарнце Маликане и почувствовал желание очутиться лицом к лицу с первым, держа шпагу в руках и кинжал в зубах, а Маликану свернуть шею за непочтительный отзыв о такой красавице.
К сожалению, принцу пришлось недолго любоваться, потому что дверь в комнату принцессы Маргариты отворилась, и в нее вошло новое лицо.
Это была уже пожилая женщина, но сохранившая еще следы царственной красоты, глаза которой горели огнем юности, а величественный стан и гордая походка свидетельствовали о привычке повелевать.
Эту женщину звали Екатериной Медичи, суровая и мрачная личность, перед которой с трепетом склонялась вся Франция.
Появление этой женщины вызвало в молодом принце странное чувство. По его жилам пробежала дрожь, а в то же время женщина эта приковывала его взор, как будто обладала даром странного очарования.
Он перевел свои глаза с принцессы на Екатерину.
— Королева, — шепнул ему на ухо де Пибрак.
— Я угадал, что это она, — ответил принц. Королева Екатерина была не в духе, губы ее были
сжаты, брови нахмурены. Она подошла к дочери и сказала:
— Хорошо быть молодой и красивой, как вы, моя милая, и не иметь других забот, кроме как наряжаться с утра до вечера, не правда ли?
Маргарита приветствовала свою мать очаровательной улыбкой.
— Когда я сделаюсь королевой, — сказала она, — я буду вмешиваться в политику.
— Вы скоро будете королевой, дочь моя.
Принцесса вздрогнула и привстала с кресла.
— Ах! — вырвалось у нее. — Я полагаю, что это еще не решено.
— Нет, решено, — холодно возразила Екатерина. — Этого требует политика.
Принцесса побледнела и прошептала с волнением:
— Значит, я должна выйти за принца Наваррского.
— Да.
— За неотесанного медведя, — продолжала Маргарита, надувшись, — за горца, от которого пахнет чесноком и луком.
— Дура, — с досадой прошептал Генрих Наваррский.
— И я должна буду жить в По или Нераке, в старом сгнившем замке, где ветер свистит в двери, а дождь протекает сквозь крышу.
— Милая моя, — сухо возразила королева, — на золотые экю, которые даст за вами в приданое король Карл, ваш брат, принц, ваш супруг, перестроит Неракский замок.
Но Маргарита, которую не утешило это обещание, продолжала:
— Жить в Нераке с протестантами!
— Для вас выстроят католическую капеллу. Королева при этих словах улыбнулась, и эта улыбка
заставила сильно призадуматься Генриха Наваррского.
«Ого, — подумал он, — неужели королева Екатерина хочет выдать за меня свою дочь для того только, чтобы обратить меня в католичество?»
Маргарита продолжала:
— Люди бедные и ничтожные женятся по своему выбору.
— А особы королевской крови не имеют права так поступать, дочь моя.
—; Я убеждена, что принц Наваррский мне страшно не понравится.
— Я этого не думаю. Он похож на своего отца.
— Ну так что же?
— Вы найдете его очаровательным.
— Черт возьми! — прошептал Генрих Наваррский. — Я докажу принцессе, что я не уступлю другим, что я не хуже герцога Гиза.
Вспомнив о герцоге Гизе, принц испытал какое-то неприятное чувство и посмотрел на принцессу Маргариту.
«Маликан бессовестный лжец», — подумал он.
Обернувшись к де Пибраку, он спросил его, хотя шепотом, но резко:
— Вы видели герцога Гиза?'
Де Пибрак не ожидал такого резкого вопроса, он вздрогнул так, как старый боевой конь вздрагивает при звуке трубы.
— Отчего, ваше высочество, спрашиваете меня об этом?
— Оттого, что... говорят...
— Тс, ваше высочество, об этом мы поговорим в другой раз.
Королева Екатерина продолжала:
— Я получила письмо от королевы Наваррской, которая пишет мне, что она приедет в Париж недель через пять или шесть.
— Это очень скоро.
— И что она привезет с собою сына...
— Ваше величество, я покорюсь, если это необходимо, требованиям политики, — сказала принцесса Маргарита,— но до тех пор...
Принцесса остановилась.
— Продолжайте, дочь моя, — сказала королева.
— ...до тех пор, — продолжала Маргарита, — я буду вам очень признательна, если вы не будете говорить мне ни о королеве Наваррской, ни о ее сыне в одежде из грубого сукна.
У Генриха вырвалось движение досады.
— Я оденусь в шелка, милая моя, и тогда мы увидим...
Маргарита, без сомнения, хотела отпустить еще несколько колкостей по адресу принца Наваррского, не подозревая, что он так близко от нее, когда дверь снова отворилась.
Вошел паж. Генрих тотчас же узнал этого пажа. Это был хорошенький Рауль, который привел его во дворец час назад.
— Что тебе нужно, мой милый? — спросила королева.
— Ваше величество, — ответил Рауль, — господин Ренэ-флорентиец желает вас видеть.
— Ренэ! — воскликнула королева, и хмурое лицо ее повеселело.
— Да, ваше величество.
— Значит, он приехал?
— Приехал, ваше величество.
— Впусти его, Рауль, скорее!
Паж поднял портьеру, вошел Ренэ-флорентиец.
Ренэ был покрыт пылью. Воротник у него был помят, одежда в грязи, сапоги испачканы, перо на шляпе сломано. У него было вытянутое лицо и плачевный вид прибитого человека.
— Праведное небо! — закричала королева Екатерина. — В каком ты виде, Ренэ? Откуда ты явился?
— Из тюрьмы, ваше величество.
— Из тюрьмы! — воскликнула королева.
— Да, ваше величество. Никто не поверит, чтобы во Франции, в сорока милях от Парижа, человек, которому покровительствует ваше величество, был схвачен двумя провинциальными дворянами и трактирщиком, обыскан с головы до ног, связан и брошен в погреб, где он чуть не умер от голода и жажды.
— Ты бредишь, Ренэ.
— Нет, не брежу, ваше величество.
— А эти дворяне знали, как тебя зовут?
— Да, я им сказал свое имя и даже угрожал им гневом вашего величества.
— И они не упали к твоим ногам?
— Они прибили меня.
Глаза Екатерины засверкали от гнева.
— Ну, если это так, Ренэ, — то ты можешь быть спокоен — ты будешь отомщен!
«Эге!» — подумал принц Наваррский, наблюдавший из коридора.
— Эти дворяне будут повешены! — прибавила Екатерина.
Хотя принц Наваррский был храбр, но у него все-таки волосы встали дыбом и по телу пробежали мурашки.
X
Де Пибраку и в голову не приходило, что дворяне, которых хотела повесить королева Екатерина, были вблизи него — один в коридоре, а другой в его комнате.
Однако угроза разгневанной королевы вызвала в нем такое же неприятное чувство, как и у Генриха Наваррского.
— Пойдемте, ваше высочество, — сказал он ему. — Мы поговорим свободнее у меня в комнате.
Принцесса Маргарита перешла на другое место, и принц уже не видел ее. Поэтому он позволил увести себя.
Они вышли и потайным коридором дошли до комнаты де Пибрака. Ноэ сидел у камина, положив ноги на решетку, и, держа книгу в руке, дожидался возвращения принца и его проводника.
Увидев их, он встал.
— А не могу ли и я также одним глазком взглянуть на принцессу Маргариту? — спросил Ноэ.
— Смотрите на здоровье, — ответил Пибрак и, указывая ему на коридор, сказал:
— Идите на цыпочках по направлению луча света и приложите глаз к отверстию. Только берегитесь... Малейший шум может привлечь внимание.
Генрих засмеялся.
— Ты увидишь сейчас человека, которого, я думаю, вовсе не ожидаешь встретить в Лувре.
Ноэ был удивлен, а Пибрак посмотрел на принца в ожидании, что тот объяснит эти свои слова.
— Пока Ноэ будет смотреть ту, которую предназначают мне в жены,— сказал принц,— я расскажу вам о приключениях, происшедших с нами.
— Когда?
—. Три дня назад.
— Где?
— Между Блуа и Орлеаном.
Ноэ вошел в коридор и тотчас же исчез. Генрих сел в кресло, с которого только что встал его друг, и, смеясь, посмотрел на де Пибрака.
— У меня вышла ссора с Ренэ-флорентийцем, — сказал он.
Де Пибрак вздрогнул и выронил щипцы, которыми мешал огонь в камине.
Генрих спокойно продолжал:
— Ноэ и я — мы те самые дворяне, о которых рассказывал Ренэ и которых королева Екатерина хочет приказать повесить.
Эти последние слова так взволновали достойного дворянина, что он забыл поднять щипцы.
— Как, ваше высочество! — воскликнул он. — Это вы!
— Да, мы.
— О, Боже мой! Вы погибли!..
— Ну, полноте! — засмеялся принц
— Ваше высочество,— серьезно сказал де Пибрак,— позвольте мне откровенно сказать вам, что я предпочитаю иметь врагами императора германского, короля английского и испанского — всех одновременно, нежели одного Ренэ-флорентийца.
Де Пибрак произнес эти слова с таким убеждением, что даже принц был взволнован.
— Ба!— воскликнул он наконец. — Да ведь королева Екатерина не имеет права приказать повесить принца Наваррского.
— Это правда...
— Да если бы даже и имела право, то подумала бы еще, прежде чем повесить будущего мужа своей дочери.
— Слова ваши вполне справедливы, ваше высочество.
— Не правда ли?
— Однако это ровно ничего не доказывает.
— Вы думаете?
— О, я в этом убежден.
В эту минуту воротился Ноэ.
— А, черт побери! Я видел принцессу Маргариту, но видел также и отвратительную рожу...
— Ренэ?
— Вы были правы, Генрих, я не ожидал встретить его в Лувре.
— Однако он здесь, и его присутствие ставит меня в не менее затруднительное положение, чем ваше.
— А! Неужели?
— Ваше высочество, когда имеешь врагом Ренэ, — продолжал капитан, — нужно быть готовым ко всему. Если Ренэ встретит вас, он прикажет вас арестовать. Тогда вы должны будете объявить свое настоящее имя, чтобы спасти вашу голову.
— Черт возьми! Я об этом и не подумал.
— И когда он узнает, что ему пришлось иметь дело с королем Наваррским, то ненависть его только увеличится.
— А почему?
— Потому что вы гугенот, а королева Екатерина ненавидит гугенотов. А Ренэ и королева — одно и то же. Чтобы угодить королеве, Ренэ готов поджечь папский дворец, а чтобы угодить Ренэ, королева сожжет Лувр.
— Извините меня, — перебил Ноэ, — но я бедный деревенский дворянин и не понимаю тех тонкостей, которые слышу от вас.
Де Пибрак загадочно улыбнулся.
—Вы говорите, что королева ненавидит гугенотов?
— Терпеть их не может.
— А в то же время хочет выдать свою дочь за принца-гугенота.
— Позвольте посвятить вас немного в тайну этого дела, — возразил де Пибрак.
— Говорите, я слушаю.
— Королева Иоанна д'Альбре Наваррская желает устроить брак своего сына принца с Маргаритой Французской, а королева Екатерина, по свойственной ей манере вести вероломную политику, вообразила, что этот брак может быть полезен для ее темных планов.
— Хорошо, продолжайте.
— Королева Иоанна вспомнила обо мне, и была права. Она поручила мне быть руководителем вашего высочества при французском дворе. Королева Наваррская — государыня моей родины. В глубине души я беарнец и сделаю все, что прикажет королева. Но... При этом «но» Генрих поднял голову.
— Но, — докончил де Пибрак, — королева не удостоилась спросить моего мнения об этом браке.
— Ну, а что, если бы вас спросил об этом я? — сказал принц.
— Я бы откровенно ответил вашему высочеству.
— В таком случае, говорите.
— Ваше высочество, — начал де Пибрак, — принц вашей крови должен выбирать себе обувь по ноге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21