— Это ваше право,— беспечно заметил принц.— Но только позвольте мне вам заметить, что я уверен в истине моего предсказания и вполне спокоен. Если вы прикажете убить меня, то я умру в уверенности, что смерть моя скоро будет отомщена. Вы умрете вслед за мною.
Это рассуждение, построенное вполне логично, произвело сильное впечатление на Ренэ.
В эту минуту оркестр заиграл ритурнель испанского танца, и Генрих вздрогнул.
— Извините,— сказал он Ренэ,— мы возобновим наш разговор немного позже. Я танцую с принцессой Маргаритой.
Генрих с покровительственным видом поклонился флорентийцу, пробрался сквозь толпу и поклонился принцессе Маргарите, разговаривавшей в это время с де Пардальяном.
Принцесса встала и, не сказав ни слова, подала руку Генриху.
Генрих танцевал превосходно, и Маргарита так же. Оба танцевали испанский танец так грациозно и с таким совершенством, что около них образовался круг и им пришлось танцевать только вдвоем.
Во время танца они обменялись несколькими словами.
— Вы давно в Париже? — спросила принцесса.
— Я приехал вчера, ваше высочество.
— Вы намерены остаться здесь?
— Я приехал сюда искать счастья.
— В таком случае, по-видимому, вы начали уже,— заметила Маргарита, смеясь.
— Настолько, что, мне кажется, я вижу все это во сне.
— Сны сбываются иногда.
— Но есть такие, которые не могут сбыться,— прошептал принц и посмотрел на принцессу так, что она вздрогнула от его взгляда.
«Этот гасконец смел»,— подумала она, и так как танец кончился, то она снова взглянула на принца и оперлась на его руку.
Генрих был очарователен.
Таково было, по всей вероятности, мнение Маргариты, потому что она не нахмурила бровей и не сделала вид, будто не поняла его смелого намека.
— Господин Коарасс,— обратилась она к нему,— я очень люблю дворян вашей страны.
— Ваше высочество слишком милостивы.
— У них мало денег, но зато много ума.
— Это плохая доля, ваше высочество.
— Может быть, у трактирщиков, но не у принцев...— сказала Маргарита и немного спустя добавила:— Не находите ли вы, что здесь душно? Пойдемте в кабинет короля, в котором, вероятно, не так тесно, и мы можем там поболтать.
Генрих прошел залы посреди завистливых взоров придворных, находивших, что этот юный провинциал слишком счастлив, сделавшись сразу фаворитом короля и кавалером принцессы.
Маргарита провела Генриха в кабинет короля и, усадив его рядом с собою, сказала:
— Извините меня, господин де Коарасс, но я любопытна, как простая мещанка, и потому именно привела вас сюда.
— Я к услугам вашего высочества.
— Вы из Беарна?
— Да, ваше высочество.
— Из По или Нерака?
— Из По.
— Бьюсь об заклад, что вы можете ответить мне на вопрос, который очень меня интересует.
Генрих принял простодушный вид и посмотрел на принцессу, которая продолжала:
— Вы знаете, что меня хотят выдать за принца Наваррского?
Принц посмотрел на нее с таким удивлением, что можно было бы поклясться, что он слышит новость, которую никогда не ожидал услышать.
Но нежность, с которой он смотрел на Маргариту, по-видимому, не была ей неприятна.
— Неужели моя бедная родина будет так счастлива, что ей достанется такая прекрасная молодая королева?
— Вы льстец, господин де Коарасс,— с улыбкой заметила Маргарита.
— Нельзя удержать свой язык, принцесса, когда его заставляет говорить сердце.
И он снова взглянул на принцессу. Женщинам всегда нравится быть предметом восторга.
— Мне очень хотелось бы получить, господин де Коарасс, кое-какие сведения о неракском дворе,— сказала, слегка нахмурившись, Маргарита.
— Там очень скучно, принцесса.
— Значит, совершенно так же, как и в Лувре. А каков принц?
— Принц Генрих, должен я, к сожалению, сказать, неотесанный медведь.
Маргарита вздрогнула.
— Я, значит, верно угадала?
— Он проводит все время на охоте в обществе самых ничтожных людей, погонщиков мулов и пастухов.
— Фи! — вырвалось у Маргариты.
— Он гугенот,— продолжал Генрих.
— Как он обыкновенно одевается?
— Как горец: он носит куртку из саржи и сапоги из воловьей кожи.
— О ужас! — воскликнула Маргарита.
— Белье у него всегда смято, борода нечесана. Волосы он носит так, как пуритане-гугеноты, то есть бреет их на макушке.
— А умен он?
— Ум у него грубый, язвительный.
— Были у него какие-нибудь интрижки в Нераке или в По?
— С горничными, с кухарками, с дочерьми пастухов.
— Однако я слышала об его интриге с графиней Грамон.
— Ах, ваше высочество, я подробно знаю эту историю. Она очень смешная.
— Расскажите ее мне.
— С удовольствием.
Хитрый принц хотел продолжать, когда Екатерина Медичи вошла в кабинет короля.
— Моя мать,— сказала принцесса, движимая ужасом.— Вы мне расскажете позже историю графини де Грамон. Отойдите от меня. Королева не в духе.
Маргарита встала и пошла навстречу Екатерине Медичи, но, пройдя несколько шагов, она обернулась и еще раз взглянула на принца. Это взгляд заставил его вздрогнуть.
— Черт возьми,— прошептал он,— неужели я успел понравиться принцессе Маргарите и тем повредить самому себе? Недурно. Человек, обманутый самим собой.
Когда принцесса ушла, Ноэ, разговаривавший до этого со многими дворянами, которых он не знал, но которые, увидев его играющим с королем, стали с ним чрезвычайно любезны, подошел к Генриху Наваррскому.
— Ну что? — спросил он.
— Я описал принцессе ее будущего мужа.
— Вот как! — воскликнул Ноэ.
— И притом описал его не в особенно привлекательном свете. Ей и без того не хотелось выходить за него, а теперь она просто в отчаянии.
— Вы шутите, Генрих.
—- Нет, я не шучу.
Принц передал Ноэ содержание своего разговора с принцессой.
— Но вы наделали много больших глупостей, Генрих!
— Ты думаешь?
— Конечно! Принцесса, и без того не сочувствующая вам, все пустит в ход.
— Чтобы не выйти за меня замуж?
— Да.
— Ах! Мне в голову пришла пресмешная мысль.
— Какая же?
— Заранее обмануть принца Наваррского.
— Вы говорите загадками,— сказал Ноэ.— Я ровно ничего не понимаю.
— Принц Наваррский в Нераке, а сир де Коарасс в Париже.
— Хорошо!
— Сир де Коарасс, обладающий недурной наружностью и очень понравившийся принцессе, выбрал для своего приезда чрезвычайно удачный момент. Герцог Гиз уехал, принцесса старается развлечься. Сир Коарасс ухаживает за принцессой и, в угоду ей, чернит ее будущего супруга, которого она так сильно ненавидит.
— Странный план!
— Но он удастся.
— Значит, ваше высочество хочет добиться любви принцессы?
— Конечно.
— А Сара?
— Ах, черт возьми,— пробормотал Генрих,— я о ней совсем забыл.
— Однако...
— Успокойся, друг мой Ноэ,— возразил принц,— сын своего отца способен вести две интриги сразу.
— А можно узнать теперь, Генрих, что сказал вам Ренэ?
— Это я расскажу тебе после.
Генрих посмотрел на песочные часы.
— Пойдем,— сказал он,— кажется, теперь уже четыре часа утра. Не пора ли идти спать?
— Я того же мнения.
— Мы проскользнем в толпе и исчезнем.
И когда молодые люди собрались выполнить свое намерение, они снова очутились лицом к лицу с Ренэ.
— Не хотите ли вы еще раз дать мне вашу руку погадать?
— Может быть,— сказал Ренэ.
— Что же вы хотите узнать?
— Сколько еще времени я проживу, если отделаюсь от вас? — самоуверенно спросил флорентиец.— Вот вам моя рука.
Генрих начал рассматривать ее с величественным спокойствием.
— Вы умрете через неделю после меня,— сказал он.
— Непременно?
— Подождите,— сказал принц,— вот линия, которую я раньше не заметил, но она разъяснит мне все.
— А,— протянул Ренэ,— посмотрим!
— В книге судеб начертано, что я должен умереть неделей раньше вас. Вот влияние, какое я имею на вас. Мне двадцать лет и я крепкого сложения; если я не совершу какую-нибудь неосторожность, то вы можете дожить до старости. Покойной ночи.
Принц оставил Ренэ, глубоко задумавшегося, и исчез. В это время вошло уже в моду уезжать с бала не простившись.
У дверей они встретили пажа Рауля.
— Добрый вечер, мой милый,— сказал ему принц.
Рауль поклонился, но не посторонился, чтобы пропустить принца Наваррского.
— Мы идем спать,— сказал Ноэ,— спокойной ночи, господин Рауль.
— Извините,— сказал паж,— но у меня есть к вам поручение, господин де Коарасс.
— Ко мне? — спросил Генрих с удивлением.
— Да, к вам.
— В чем же дело?
— Вас желает видеть мадемуазель Нанси, сударь.
— Кто такая мадемуазель Нанси?
— Очень хорошенькая девушка,— ответил паж, глубоко вздыхая.
— Ну, а кто же она такая?
— Камеристка принцессы Маргариты.
Принц вздрогнул, потом обернулся и. начал искать глазами принцессу в ряде зал, расположенных анфиладой. Принцесса исчезла.
— Ну, так где же мадемуазель Нанси? — спросил Генрих, оборачиваясь к пажу.
— Идите за мною,— сказал паж.
— Пойдем.
Принц и Ноэ последовали за пажом, который, вместо того, чтобы спуститься по большой лестнице, повернул по коридору налево, прошел шагов тридцать и остановился.
Нанси стояла в коридоре, закутанная в мантилью. Она бросила испытующий взгляд на принца и затем осмотрела его с головы до ног.
— Вы господин де Коарасс? — спросила она, подходя к нему.
— Черт возьми! Прехорошенькая девушка,— проговорил Генрих нарочно настолько громко, чтобы его услыхала камеристка.
— Сударь, каждый знает, кто он и чего стоит, и не напрашивается на комплименты. Вы господин де Коарасс?
— Да, прелестное дитя!
— В таком случае пожалуйте сюда. Мне надо сказать вам два слова.
Нанси протянула беленькую ручку с розовыми ногтями, схватила Генриха за руку и увлекла его в сторону.
— Я слушаю вас, прелестная малютка! — сказал принц.
— Сударь,— сказала Нанси,— принцесса Маргарита поручила мне напомнить, что вы обещали рассказать ей историю графини Грамон и принца Наваррского.
— Я готов рассказать ее, моя прелесть, только где я могу найти ее высочество?
Нанси громко рассмеялась.
— Ах! Вы слишком торопитесь, прекрасный господин. Вы расскажете не сегодня, а завтра.
— Где же?
— Около девяти часов вечера прогуливайтесь по набережной и ждите,— сказала Нанси.— Покойной ночи, господин де Коарасс.
Нанси исчезла в темноте коридора. Рауль и Ноэ стояли на некотором расстоянии от принца и Нанси. Рауль подошел к Генриху.
— Господин де Коарасс,— сказал он растроганным голосом,— мне еще надо кое-что сказать вам.
— По чьему поручению, мой милый?
— Лично от себя.
Голос Рауля слегка дрогнул.
— Возьмите меня под руку, друг мой Рауль,— сказал принц,— и проводите меня немного.
— С большим удовольствием, сударь.
Генрих и Рауль пошли под руку, Ноэ шел за ними. Они спустились по парадной лестнице, перешли двор Лувра и вышли через ворота на набережную.
— Господин де Коарасс,— спросил паж,— вы находите, что Нанси хорошенькая?
— Она очаровательна. Друг мой, вы вздыхаете? Руаль снова вздохнул.
— Черт возьми! Я угадываю, что вы хотели мне сказать. Вы любите Нанси...
Рауль вздохнул в третий раз.
— И так как я нашел ее прелестной, и она хотела поговорить со мною...
— Я ревнив,— откровенно признался Рауль.
— Не ревнуйте. Если вы любите ее...
— О, да! — воскликнул юноша, у которого на душе было очень тяжело.
— Я не полюблю ее,— сказал принц.
Рауль быстро схватил его руку и крепко пожал.
— Благодарю вас, сударь,— сказал он.
— Поговорим,— начал Генрих.
— Хорошо,— ответил паж.
— Вы любите ее?
— Да.
— А она любит вас?
— Не знаю.
— Это можно всегда узнать.
— Бывают дни, когда мне кажется, что она любит меня, но иногда я прихожу в отчаяние.
— Я видел ее в течение трех минут, мой милый, но уже разгадал ее.
— Ее?
— Черт возьми! Да. Нанси кокетка, насмешница, но у нее, должно быть, золотое сердце.
— И вы... думаете?..
— Слушайте, друг мой Рауль, вы очаровательный юноша, но совсем не знаете женщин. Доверяете ли вы мне?
— Конечно, да.
— Ну, так я через два дня скажу вам, любит вас Нанси или нет...
— Вы даете мне слово?
— Даю. Доброго вечера, Рауль.
— Доброго вечера, господин де Коарасс.
Генрих пожал руку пажу, который вернулся в Лувр, и взял под руку Ноэ.
Принц и его спутник, проходя мимо жалких домишек, окружавших Лувр, заметили, что дверь одного из них отворена, внутри горит огонь и на пороге, засучив рукава, стоит человек и подметает в своем жилище.
— Да это наш земляк Маликан,— сказал принц.— Он отпирает свой кабачок в то время, когда мы идем спать. Добрый вечер, Маликан.
Беарнец узнал принца и воскликнул от радости:
— Ах, ваше высочество, само небо посылает мне вас!
— Неужели? — сказал принц.
— Войдите, сударь, я должен поговорить с вами.
— Что же ты хочешь мне сказать?
— Войдите, войдите.
Маликан ввел молодых людей в кабачок, который был еще пуст в этот ранний час, и запер за ними дверь.
— Ваше высочество, разве я вам не говорил только что о герцоге Гизе?
— Гм! — воскликнул Генрих, весь обращаясь в слух.— Разве ты получил какие-нибудь известия о нем?
— Да, ваше высочество.
Генрих сделал гримасу.
— Каким образом?
— Один из его свиты здесь.
— У тебя?
— У меня. Он приехал в полночь и потребовал комнату, говоря: «Ты спрячешь меня, потому что меня знают в Лувре, но ты постараешься передать сегодня ночью или завтра утром записочку мадемуазель Нанси, камеристке принцессы Маргариты». И он дал мне записку.
— Что же ты сделал с нею?
— Вот она.
Маликан вынул из кармана записку и подал ее принцу.
— Черт возьми! — воскликнул Генрих, нюхая ее; затем, обращаясь к Ноэ, спросил:
— Как ты думаешь, не распечатать ли ее?
— Я думаю, что да.
— Зачем?
— Так как принцесса Маргарита должна сделаться женою вашего высочества, то вы имеете право знать, о чем ей пишут.
— Ты прав,— ответил принц.
И без зазрения совести он распечатал записку.
XV
Письмо, привезенное от герцога Гиза одним из состоящих при нем дворян, было без подписи и написано измененным почерком.
Оно состояло только из трех следующих строк:
«Земляк мадемуазель Нанси уведомляет ее, что он постоянно думает о ней и скоро приедет повидаться с нею».
Генрих прочел это письмо несколько раз и всячески перетолковывал его себе:
— Оно имеет таинственное значение, которого я не могу понять.
Принц читал это письмо около свечи, стоявшей на столе. В то время как он рассматривал его, письмо случайно очутилось между глазами принца и свечой, и он заметил, что местами бумага была не так бела и сохраняла следы вытертых букв, как будто на ней писали пером, обмакнутым в воду.
— Ого,— заметил Ноэ, также смотревший на письмо,— что это значит?
Он подошел к очагу, где под золою тлели уголья, разгреб их и сказал Маликану:
— Подбрось-ка полено.
Трактирщик исполнил приказание.
Ноэ взял письмо, которое держал принц, и поднес его к огню.
— Что ты делаешь? — вскрикнул Генрих, не понимавший намерения Ноэ.
— Я удостоверяюсь в своих подозрениях. Успокойтесь, я не сожгу его.
Он поднес письмо почти к самому огню, и не прошло минуты, как выцветшие буквы почернели и отчетливо выступили на бумаге, а три первоначальные строки исчезли.
— Черт возьми! Как это странно! — воскликнул изумленный принц.
— Это доказывает,— ответил Ноэ,— что герцог Гиз знаком со свойством симпатических чернил. Садитесь, Генрих, и читайте.
Генрих взял письмо из рук Ноэ и начал его читать:
«Душа моя!
Вы требовали моего отъезда, и я уехал. Но я не в силах переносить долее разлуку; я жестоко страдаю. Одно только ваше слово — и я тайно вернусь в Париж.
Я на коленях молю вас о нем. Я жду его и надеюсь.
Ваш Генрих».
— Герцога Гиза зовут Генрихом, так же, как и меня, и Маргарите не так заметна будет перемена.
Затем, вместо того, чтобы сжечь письмо, он сложил его и спрятал в карман.
— Тебе отдал письмо лотарингский дворянин? — спросил он Маликана.
— Да, ваше высочество.
— И ты должен был передать его Нанси?
— Исполнить это мне нетрудно,— ответил Маликан, — потому что моя дочь иногда носит вино в караульную швейцарским солдатам и встречает там пажа, который состоит в прекрасных отношениях с мадемуазель Нанси.
— Как его зовут?
— Рауль.
— Я его знаю.
— Что мне сказать лотарингцу, когда он проснется?
— Тебе нечего ждать, пока он проснется.
— А!
— Разбуди его сейчас. Уже четыре часа. Воину не следует спать до позднего утра.
— Хорошо. Я бегу.
— Постой. Когда лотарингец проснется, ты скажешь ему: «Скорей одевайтесь, сударь, я сейчас оседлаю вашу лошадь, и вы уедете из Парижа до рассвета». Он, конечно, очень удивится. Ты добавишь: «Письмо дошло по назначению и из Лувра пришел ответ. Скажите земляку мадемуазель Нанси, что его ждут дней через десять, не ранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21