В полдень я решила прогуляться по саду. Чайтра оказалась занята своими делами, а Фанни нигде не было видно. Ладно, решила я. Прогуляюсь-ка я в собственном обществе. День выдался теплый и сухой, мягкий ветер дул с юга. Прекрасная погода для прогулки.
Каменистые дорожки извивались между цветочных клумб и уходили дальше по газонам. Я бродила по лабиринту розовых кустов, подталкиваемая вперед порывами ветра. В какой-то момент мне захотелось забраться в густой лес, который простирался в юго-восточной части имения. И я пошла в том направлении быстрым шагом.
Некоторое время спустя я вышла на край газона, где вперемежку росли дубы и буковые деревья. Почву здесь покрывал толстый слой мха, над которым щетинились заросли папоротника. Я шла по мху, словно по подушке, а листья папоротника цеплялись за подол моего платья. Узкие, едва приметные здесь тропинки разбегались в разные стороны. Густые ветви сплелись у меня над головой и закрыли солнце и небо.
Мои ноги несли меня как-то сами по себе, уводя все дальше и дальше от одной развилки дорог к другой. Трудно сказать, сколько времени я шла и какое расстояние прошла. Наконец впереди, сквозь ветви деревьев я заметила светлое пятнышко. Вероятно, это была полянка. Она потянула меня к себе с такой силой, что я пустилась почти бегом. Мне было очень интересно знать, что же там впереди, что меня ожидает?
Два раза мне показалось, что за моей спиной хрустнула ветка, будто на нее наступили. Наверное, мне следовало остановиться и оглянуться. Но это потрескивание отложилось в моем сознании где-то на отдаленном плане, и я не придала ему значения. Мне хотелось как можно скорее добраться до поляны и все окружающее до предела обострило мои чувства, мое восприятие природы.
Листья касались моего лица, и я могла видеть каждую жилку на их гладкой поверхности. Птицы щебетали и тревожно перекликались при моем приближении, и каждая нота отзывалась в моей распахнувшейся душе. Запах свежей тучной земли зарождался под моими ногами и струился вверх, образуя где-то над головой мощные потоки. Густой настроенный аромат леса будоражил мою кровь и заставлял голову кружиться. Не знаю, как и чем, но я остро ощущала вкус своего собственного возбуждения, сладкого и густого, как медовое вино.
Эбби Хаус представлялся мне теперь не чем иным, как плохим воспоминанием, тюрьмой, из которой я убежала. И сколько бы меня в ней ни держали, я буду убегать снова, снова и снова. Когда захочу, тогда и убегу. Кто меня здесь может остановить? Конечно, не Эдмонд. Бедный, заблуждающийся Эдмонд, который знает все о деньгах и ничего о женщинах.
Я откинула голову назад и засмеялась незнакомым мне смехом — смехом распутницы. Я смеялась не стыдясь, с наслаждением, а моя рука потянулась к голове и стала одну за другой вытаскивать шпильки из волос и отбрасывать в сторону. Длинные каштановые, с медным отливом волосы локонами рассыпались по лицу и плечам, и такой я выскочила из лесной тени на поляну. Я увидела, что это большая поляна, вся покрытая наперстянкой и залитая солнцем. В центре стояла белая решетчатая беседка, которая до половины заросла цветущим шиповником. Под арками сквозь решетку торчали усики вьющихся растений. Ароматный воздух, настоенный на разнотравье, манил меня к ступеням, когда-то покрытым белой краской. Уже опьяненная великолепием дня и не в состоянии больше терпеть какие-либо ограничения, я расстегнула платье на горле, сбросила закрытые туфли и сняла темные чулки.
Я свободна, свободна, свободна! Подошвы моих разгоряченных ног наслаждались прохладой. Я кружилась и танцевала в солнечных лучах. Молодая энергия неудержимо била из меня искрящимся фонтаном, и меня охватило дикое, неуправляемое возбуждение. Мои глаза сами собой закрылись, но я сознавала, что за счет этого раскрываются мои другие способности, и я дала им простор…
В какой-то момент я скорее почувствовала, чем увидела, что я здесь не одна.
Открыла глаза. На поляне стоял Эдмонд Ллевелин. Он сделал всего несколько шагов из-под деревьев и со стороны моего солнечного мира на темном фоне леса показался мне какой-то темной фигурой. Я засмеялась и побежала к нему. Его мрачное лицо служило мне своего рода предупреждающим сигналом, и все-таки я бежала. Не остановилась я и тогда, когда мои босые ноги коснулись жесткой кожи его ботинок, а моя макушка наткнулась на его подбородок. Просто теперь стремительность моего бега превратилась в стремительный полет моего сердца навстречу его сердцу.
— Ты шел за мной, Эдмонд? — спросила я воркующим, совершенно не своим голосом, а тем, которым я только что разговаривала с собой на поляне. — Я так и знала.
Я подняла руку и пальцами нежно провела по его щеке.
Он вздрогнул и резко откинул свою голову назад.
— Милый, милый Эдмонд, — все ворковала я. — Ты боишься, что я буду кусаться?
— Что с тобой? — строго спросил он. — Как ты узнала об этом месте?
— Это секрет, — сказала я, — весело засмеявшись и отбросив назад волосы с лица. — Пусть теперь это будет нашим секретом. Твоим и моим, Эдмонд.
Последние слова я произнесла каким-то странным, немного хриплым голосом.
Нужно было сделать только один шаг, чтобы поднять руки и сомкнуть их у него на шее, чтобы прижать свое тело к его. И я сделала этот шаг, и обхватила руками его шею и пригнула его голову к своей так близко, что его губы оказались совсем-совсем рядом с моими. И мой рот слегка приоткрылся в ожидании.
Он не сопротивлялся. Его руки крепко прижали меня к его горячему телу, и он издал легкий стон. Он прижал свой язык к моему и я ощутила его вкус. Казалось, я пила экзотическое вино, острое, пьянящее и возбуждающее. Вино, которое однажды отведав, будешь всегда страстно желать. Я трепетала от охватившего меня чисто физического наслаждения.
Но он ничего не делал со мной кроме того, что делала я с ним. По его телу пробежала дрожь, и я ощутила свою силу. Я поняла, что здесь хозяйка я, а не он. Я сейчас была той, кто берет, не спрашивая. Я освободила свои губы и рассмеялась, глядя в его изумленное лицо.
Он снова застонал, и его пальцы сжали мои руки.
— Проклятье! — воскликнул он. — Хилари, кто вселился в тебя?
При звуке моего имени все очарование мгновенно исчезло. Опьянение, возбуждение и сила ушли, оставив меня слабой и потрясенной. Я посмотрела на мистера Ллевелина, пытаясь осмыслить, что я сделала и в чьих руках была. От ужаса у меня перехватило дыхание. Что случилось со мной?
— Прости меня, — пробормотала я, освобождаясь из его объятий и поспешно застегивая платье на открытой шее.
Он смотрел на меня, ничего не говоря, сдвинув брови в темную линию. Под его пристальным взглядом я сначала застегивала пуговицы на платье, затем разыскивала в траве разбросанные туфли и чулки. Мои щеки горели. Схватив чулки и туфли в охапку, я отошла к поваленному дереву и села на него спиной к мистеру Ллевелину. Здесь я могла одеться, по крайней мере, в условном уединении.
Частые удары сердца отдавали в ребра и эхом звучали в ушах. Мне пришлось откровенно признаться себе, что мое поведение на поляне с мистером Ллевелином для меня — полная загадка. Но я представляла, как мог все это истолковать хозяин имения. Своими действиями я убедила его, что все то плохое, что он думал обо мне, было правдой.
Мои волосы все еще спадали мне на лицо, и я стала искать в карманах шпильки. Их там не оказалось. И вдруг я поняла, что разбросала их по густой траве, где, конечно же, их не найти. Итак, я полностью опозорена и мне некого в этом винить.
— Вы готовы? — спросил он.
Не в состоянии ни сказать ему что-либо, ни посмотреть ему в глаза, я молча кивнула головой.
Он молча положил свою руку на мою, сжал ее не очень крепко, и повел меня по одной из многих тропи — нок, извивающихся между раскидистых деревьев. Спеша к поляне, я не обратила внимание, что здесь так много совершенно одинаковых тропинок. Но лишь одна из них вела теперь туда, куда мне нужно. Ясно, что без Эдмонда я заблудилась бы. Хорошо, что он пошел за мной.
Несколько минут мы шли молча. Наши шаги отпечатывались на мягкой земле совершенно беззвучно, и в моих ушах стояло только наше тяжелое дыхание. Все мое внимание сосредоточилось лишь на том, что я сделала вообще, и на той дерзкой манере, с которой поцеловала его сама и заставила поцеловать себя.
Так что же все-таки случилось со мной? Безусловно, я не была сама собой. Никогда я не вела себя подобным образом. Неужели свежий воздух и запахи трав так подействовали на меня? Это было бы смешно. В течение своей жизни я много дышала свежим воздухом, и запах всевозможных трав мне также хорошо знаком. Но я никогда прежде не проявляла такой чувственности.
Неужели мистер Ллевелин так очаровал меня, что я перестала управлять собой и давать отчет в своих действиях? Я ничего не понимала. Вот он шел рядом со мной, как всегда угрюмый и неразговорчивый. Я потихоньку искоса посмотрела на него. Ничего в этом человеке мне не нравилось.
Ничего и в то же время все.
Но почему мои мысли и чувства были такими, словно они принадлежали не мне? Да, да, даже мысли. Я содрогнулась внутренне. Если не мои, то чьи же? Мог быть только один ответ.
Лили Ллевелин.
Могла она так обманывать муха?
Или Эдмонда, которого презирала?
Неужели она пошла на поляну, зная, что ее пасынок придет туда? И она желала его так же, как я желала его в те несколько безумных минут? Это действительно было безумием. Я сама с большим трудом верила в свои собственные выводы. Мистер Ллевелин, вне всякого сомнения, примет это за сказку или мою очередную корыстную выдумку.
Чувствуя, как его рука твердо сжимала мою, я, вместе с тем, не могла взглянуть ему в лицо. Напряженность между нами с каждой минутой возрастала. Ее нельзя было игнорировать. Я все острее чувствовала, что если кто-то из нас не заговорит, то я закричу. Ладно, заговорю я. Увы, язык не хотел меня слушаться. Мне не удалось произнести ни единого звука.
Первым заговорил мистер Ллевелин. Он сделал это неожиданно и резко.
— Кто сказал вам об этой поляне? — строго спросил он.
— Никто, я нашла беседку случайно.
— Навряд ли это то место, которое можно найти, не зная о нем.
— Тем не менее, я нашла.
Помня о наших предыдущих перепалках, я ожидала, что он станет обвинять меня во лжи. Но он промолчал. Вместо обвинения он с мрачным лицом, не глядя по сторонам, тащил и тащил меня вперед. Бесцеремонно держа меня за руку, он ровным шагом преодолевал впадины, холмы и хитросплетения корней на тропинке. Создавалось впечатление, что его наполняла одна мысль, одно непреодолимое желание, как можно дальше оставить за спиной поляну и беседку.
— Есть какая-нибудь причина, которая не позволяет мне ходить туда? — решительно спросила я.
Мне хотелось только одного, чтобы он не молчал, пока продолжается эта странная прогулка за руку по холмам и долинам его имения.
— Те, кто знают имение лучше вас, да, гораздо лучше вас, блудили в этих лесах, — уклончиво ответил он.
Я снова искоса взглянула на него. Плотно сжатые губы Эдмонда представляли собой натянутую линию. Ясно, он нарочно уклонился от ответа.
— А беседка? — невинным тоном произнесла я. Любому понятно, что беседки не устанавливают в безлюдных местах. И если уж она появилась на той поляне, значит кому-то была нужна и кто-то ею пользовался. Но я не стала развивать свою мысль, чтобы еще больше не навредить себе в его глазах. Не сомневалась, он хорошо понял то, что я имела в виду.
Мистер Ллевелин сердито посмотрел на меня.
— Это было одно из любимых мест отдыха моей мачехи, — нехотя произнес он. — Она почти не пропускала солнечных дней. Как только выдавался солнечный день, она спешила на это место.
Я споткнулась и посмотрела на него снизу вверх.
— Я бы на вашем месте меньше времени тратил на вопросы, а лучше смотрел бы себе под ноги, — посоветовал он.
Я молча последовала его совету, продолжая, между тем, размышлять на волнующую меня тему.
Итак, в этот раз мистер Ллевелин не обвинил меня в сборе информации для миссис Мэдкрофт. Интересно, почему он этого не сделал? Ведь он всегда охотно думал обо мне самое худшее. А здесь такой подходящий момент, связанный с беседкой, где любила бывать Лили Ллевелин. А может быть, ему стало совершенно ясно, что я, как распутница, просто ждала его прихода для того, чтобы соблазнить. Мое потрясающее по своей эмоциональности и искренности представление вакханки можно было его абсолютно убедить в моем страстном желании.
А разве нет?
Поразмыслив, я поняла, что с самого начала, как только увидела его на краю поляны, у меня действительно было страстное желание и даже намерение. Если бы он не вернул меня в реальность, назвав меня по имени, то… кто знает, до чего я могла бы дойти. От этой мысли у меня и сейчас затуманилась голова.
Мистер Ллевелин остановился. Лес кончился, и мы стояли на опушке. Тем не менее, мой проводник, как мне показалось, не спешил выходить из-под укрытия деревьев. Я с трудом сдерживала желание поскорее избавиться от его хватки и пуститься бегом по широким газонам.
Мистер Ллевелин внимательно посмотрел на меня. Казалось, он сравнивал меня, спокойную и послушную, с тем вакхическим существом, которое буйствовало на поляне. Сейчас только мои распущенные волосы напоминали странную и дикую незнакомку, которая там предстала пред ним.
Свободной рукой он убрал одну длинную прядь с моего лица и посмотрел мне в глаза.
— Вы думаете ваши родители одобрили бы вашу связь с миссис Мэдкрофт? — спросил он неожиданным для меня заботливым тоном.
— Отец — нет, — ответила я. — Что касается матери… Но, если бы не доброта миссис Мэдкрофт, мне было бы некуда пойти.
Я не отвела взгляд во время своего ответа, а лишь несколько раз передернула плечами.
— Это так? — с искренним участием спросил он. — Тогда позвольте вам посоветовать… Нет, позвольте мне предложить вам то, что вы, пожалуйста, примите к сердцу.
Я обнаружила, что рассматриваю его глаза и гладко выбритый подбородок.
— А именно?
— Найдите себе какое-нибудь место и уйдите подальше от миссис Мэдкрофт и таких, как она.
— Это нечестно с моей стороны. Она мой друг, и я поклялась, что мы всегда с ней будем поддерживать связь. Но я не думаю, что подхожу ей в ассистентки. В этом я уже убедилась. А что касается места, то Фанни уже обещала рекомендовать меня своим друзьям, которым нужна гувернантка.
— Неужели она в самом деле предложила? Тогда у нее больше здравого ума, чем я предполагал. Я полагаю, вы согласились?
— Да.
— Хорошо. Более умного решения не могло и быть. Я обратила внимание, что мы разговариваем с мистером Ллевелином так, как никогда прежде не разговаривали: спокойно, без колкостей и желания покрепче зацепить другого. Странно, что он оставил свою надменную позу в такой момент, когда она давала ему наибольший выигрыш. Что это с ним? Или что это со мной? И как наши отношения сложатся дальше? Снова при первой возможности схватимся в словесной дуэли или временное перемирие перейдет в настоящий мир? Посмотрим.
Мистер Ллевелин коротко кивнул, из чего я поняла, что он скорее отпускает меня, чем прощается со мной.
— А теперь я хочу сказать вам до свидания, — произнес он. — Отсюда вы сами найдете дорогу без труда. Я думаю, что благоразумнее нам с вами вместе не возвращаться.
Мои распущенные волосы не требовали каких-либо пояснений. Я кивнула головой, и он отпустил мою руку. Но что-то занимало мой ум и побуждало меня спросить о чем-то таком, что я не могла выбросить из головы при всем своем желании.
— Вы не будете возражать, если я спрошу вас о личном? — спросила я с пересохшим от волнения горлом.
Я почувствовала, как он отстранился от меня. — Это будет зависеть полностью от вашего вопроса, — суховато ответил он.
— Вопрос совсем не обидный, — успокоила я. — Мне только хотелось узнать имя вашего отца.
— Моего отца? — переспросил он, не сумев скрыть своего изумления. — Его звали Эдмонд Ллевелин. Так же, как и меня. Почему вы спрашиваете? — Просто из любопытства, — солгала я. Озноб охватил меня от кончиков пальцев до глубине души.
Глава 10
В этот вечер, во время обеда мистер Ллевелин все время наблюдал за мной. Я заметила это, хотя он старался наблюдать незаметно. Он наблюдал, когда я поворачивала голову в сторону миссис Мэдкрофт или мистера Квомби. Или тогда, когда все увлеченно беседовали. Я чувствовала на себе его теплый взгляд, и от него у меня по затылку пробегали приятные мурашки. И каждый раз вспоминался тот или иной момент нашей короткой встречи на поляне. То я ощущала, как мои руки обвились вокруг его шеи, то как мои пальцы запутались в его волосах. Эти воспоминания и эти ощущения наполняли меня непередаваемым чувством блаженства и наполняли мою жизнь в Эбби Хаус новым, неведомым мне прежде радостным содержанием.
Но, оказалось, не только я заметила тайные взгляды Эдмонда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46