В то время, когда хозяйка дома сыпала восклицаниями по случаю моего приезда, ее глаза с покрасневшими веками настороженно осматривали за моей спиной прилегающий к парадному входу дворик на всю его глубину. Создавалось впечатление, что мисс Мэдкрофт хотела убедиться в том, что во дворе никто не притаился Подсознательно я связала это почему-то с тем высоким молодым господином, который доставил мне столько неприятных переживаний.
Дождавшись окончания восторженной тирады хозяйки, я опустила чемоданы, которые изрядно оттянули мне руки. «Боюсь, что я приехала в неподходящее время»…
Хозяйка энергично замахала руками и произнесла с широкой улыбкой на лице: «Что ты говоришь, дорогая Хилари! Для дочери моей лучшей подруги Марион в моем доме не существует неподходящего времени. Не обращай внимания на мой слегка расстроенный вид, позже я все объясню. Входи, хватит дышать этим сырым воздухом».
Мисс Мэдкрофт провела меня в небольшое фойе и предложила мне оставить там чемоданы. «Чайтра отнесет их наверх», — упредила она мой вопрос. Затем, приятно улыбнувшись, подняла с резной подставки из тикового дерева серебряный колокольчик и несколько раз тряхнула. Его мелодичный звон поплыл в глубину комнат.
— Пока Чайтра будет занята с твоим багажом, мы побеседуем, — предложила мисс Мэдкрофт. — В гостиной есть горячий чай, пройдем туда, дорогая. Судя по твоему виду, чашка чаю тебе не помешает.
Хозяйка двинулась вперед, бормоча вполголоса какие-то непонятные мне слова, которые, во всяком случае, не имели ко мне отношения. Я последовала за ней. Ее каблуки слегка постукивали по паркетному полу.
Вдруг произошло что-то такое, что вызвало у меня внутреннюю настороженность. Сначала я подумала, что причиной стал исходивший от хозяйки тяжелый запах каких-то экзотических духов. Но нет. В чем же дело?
Чайтра пока не появлялась, однако я чувствовала чье-то присутствие. Да, несомненно, мы с хозяйкой здесь были не одни. В воздухе ощущалось что-то мрачное, будто помещения заполнял невидимый густой туман. Дышать было неимоверно тяжело, к тому же давило на виски, учащенно билось сердце. Но все это, как ни странно, без всякой видимой причины.
Тогда я сказала себе, что я слишком уж дала волю воображению, что надо обязательно подавить в себе неприятно-странные ощущения, иначе они овладеют мною окончательно… Внезапно мисс Мэдкрофт остановилась, и я едва не столкнулась с ней. Она открыла дверь.
— А вот и мы! — мисс Мэдкрофт произнесла это таким тоном, словно докладывала какой-то высокой особе о нашем прибытии.
Одновременно с нашим входом в гостиную ворвался широкий луч золотистого солнечного света. Странное совпадение. Весь день небо закрывали тяжелые мрачные облака, лил дождь, а тут вдруг — яркий солнечный луч. Что за этим? Случайная игра природы или же тайный знак небес? Если знак, то кому: хозяйке или гостье? И каков его смысл? В общем, вереница вопросов и пока ни одного ответа.
Между тем солнечный луч отчетливо высветил плавающие в воздухе многочисленные пылинки и кусок мрачноватых розово-лиловых обоев.
Я вошла в гостиную впереди мисс Мэдкрофт и сразу же нашла ее поразительной. В самом деле, комната оказалась заполнена многочисленными искусно выполненными безделушками, антикварными изделиями всевозможных форм и размеров и многим другим. Я осторожно пробиралась мимо столиков, покрытых шелковыми накидками с бахрамой и уставленных тонкошеими фарфоровыми кошечками, хрустальными шарами, статуэтками многорукого бога Шивы и чем-то еще. Воздух здесь был пропитан тем самым запахом, который я вначале приняла за духи мисс Мэдкрофт. Оказалось, что это благоухал фимиам. Он тоненькими струйками поднимался сразу из нескольких курильниц.
— Садись на римский диван, — предложила мне мисс Мэдкрофт. — Я люблю лежать на нем, он помогает расслабиться. А расслабленное состояние, дорогая Хилари, это ключ к общению с духами. Духи очень не любят внутренне скованных, натянутых. И несчастных. Запомни это! Я уверена в том, что пригодится.
— Да, хорошо, — с глупым видом пробормотала я в ответ.
Больше всего мне понравился стул с подлокотниками и тремя атласными подушками, в то время как на других было по пять-шесть подушек. В него и уселась поудобнее.
Мисс Мэдкрофт достала из буфета красивую чашку и налила мне чаю. «Обычно я держу эти чашки для клиентов, которые хотят погадать на чайных листьях, — доверительно сообщила она. — Но твой приезд с намерением жить у меня — особый случай».
— Не смею навязывать вам себя более, чем на несколько недель, — тактично выразила я свой протест против планов хозяйки. — За это время я надеюсь подыскать себе место гувернантки или компаньонки.
Мисс Мэдкрофт приподняла голову и метнула в мою сторону недовольный взгляд.
— И слышать не хочу о таких вещах! Твоя дорогая мать никогда бы мне этого не простила. Я не нарушу священный долг перед ней.
— Я вам признательна, но это с вашей стороны преувеличение.
— Нет! Я и слышать не хочу о твоем уходе. Если бы я скоропостижно ушла в иной мир и оставила после себя ребенка, оплакивающего мой уход, твоя мать поступила бы так же, как я сейчас. Твои малейшие сомнения в моем искреннем намерении лелеять и любить тебя, как собственную дочь, мне крайне неприятны.
Звучали хорошие, добрые слова, но я не верила хозяйке. Почему именно, трудно объяснить. В интонациях, манере держаться, мимике хозяйки сквозило что-то малоприметное для глаза, но вполне уловимое моим обостренным внутренним чутьем. Это «что-то» неоспоримо убеждало меня в том, что я присутствую при великолепном спектакле талантливой артистки. Прежде она играла, несомненно, изящнее. Теперь же ощущался перебор эмоций, характерный для артистов Лондонского цыганского табора. Мне даже подумалось, что хозяйке не достает бубна. И что стоит заглянуть в первый попавшийся ящик комода, как там сыщется этот самый бубен.
Но при всем при этом я не могла не оценить искреннюю доброту мисс Мэдкрофт по отношению ко мне, и не могла не отозваться на нее своим девичьим сердцем. Поэтому я поспешила ответить: «Не сомневаюсь в вашем сердечном желании помочь мне. Я вам действительно очень благодарна за ваше неожиданное приглашение. После того как мною были уплачены все долги, я осталась ни с чем. Вместе с тем, прошу вас учесть, что мне уже девятнадцать лет и я способна сама пробить себе дорогу в мире».
Мисс Мэдкрофт засмеялась глубоким грудным смехом. «Моя дорогая, — выдавила она сквозь смех. — Ты — ребенок! Этот жестокий мир проглотит тебя, как голодная собака, так же, как он проглатывает всех молоденьких и красивых женщин. Вот что я тебе скажу». И она картинно вздохнула. «Но я не стану обсуждать все жестокости этого мира с такой невинной девушкой, как ты, — продолжила она после того. — Лучше я попрошу тебя положиться на меня и позволить мне принимать за нас обеих все наиболее ответственные решения».
Я поперхнулась от такого предложения, но ради приличия попыталась скрыть свое возмущение вежливым покашливанием. Все-таки не хотелось обострять отношения. К тому же я не сомневалась, что она вздумает поклясться на каком-нибудь зелье, если заподозрит мое отрицательное отношение к ее намерениям.
Тут мисс Мэдкрофт торжественно подняла чайную чашку, подошла и стала передо мной.
— Ты будешь моим ребенком, которого у меня никогда не было, — с пафосом произнесла она. — Дочерью моего сердца. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива!
Я посмотрела на эту сцену глазами своей матери и подумала о том, каким образом мама и мисс Мэдкрофт могли стать близкими подругами. Мама была, конечно, добросердечной, но она не терпела людей «подверженных театральности». Возможно в молодости она отличалась большей терпимостью. Или мисс Мэдкрофт тогда меньше паясничала. Взглянув еще раз на хозяйку, которая теперь уже носилась по комнате с высоко поднятой чашкой, я решила, что все-таки это мама изменилась со временем.
Сложившаяся обстановка доставляла мне немало треволнений, вместе с тем очень развлекала меня. Я успокаивала себя тем, что у меня в запасе имелось достаточно времени на тот случай, если наша совместная жизнь окажется невозможной для нас обеих.
— Вы абсолютно уверены в том, что не буду для вас обузой? — спросила я.
— Обузой? Дочь Марион? Никогда!
Посчитав, что проблема решена, мисс Мэдкрофт поставила чайную чашку на столик и распласталась на диване. Ее повседневный шелковый халат фиолетового цвета, с шлейфом, бантами и бархатной лентой на рукавах свесился на пол. В этой расслабленной позе, удобной для общения с духами, хозяйка сейчас созерцала меня.
— Не верится, что напротив сидишь ты. Ты так похожа на свою бедную маму. Именно такой я ее и помню. Господи, как много можно рассказать тебе! Впрочем, я даже не знаю, как умерли твои родители. Если бы не увидела сообщение в газете, то никогда бы об этом не узнала. Мы потеряли связь вскоре после ее замужества.
— Мой отец заболел лихорадкой, а мама…
— Прости, моя дорогая! Ты мне расскажешь это в другой раз. Боюсь, сейчас у меня не хватит сил выслушать эту трагическую историю… Мои виски…
— У вас болит голова?
— Было бы удивительно, если бы она не болела. Ты даже не представляешь, что я выдержала. Страдание. Оскорбление, нанесенное моей персоне. Грубость, настоящая грубость.
Рассказывая о своих страданиях, мисс Мэдкрофт стонала, обхватывала руками голову, растирала виски, производила необъяснимые энергичные жестикуляции… Поскольку к таким сценам я стала уже привыкать, то, выражая хозяйке сочувствие, вместе с тем воспринимала происходящее довольно спокойно. Мои мысли работали над совсем другими проблемами. Когда мисс Мэдкрофт заговорила о грубости, мне в голову пришла неожиданная догадка.
— Имеет ли все это отношение к тому сердитому джентльмену, который вышел от вас за несколько минут до моего прихода?
— Что? Ты встретила его? Если он причинил тебе…
— Нет. Не расстраивайтесь из-за меня, пожалуйста. Хотя, конечно, он вел себя так, что я убедилась, что он грубиян высшей степени, а его предположения бесчестны.
— Какие предположения?
— Что я могу каким-то образом обмануть его или кого-нибудь из его близких.
— О, моя дорогая, что тебе пришлось перенести! И все из-за того, что жестокая-жестокая судьба привела тебя к моему порогу — Как плохо, что я могу быть унижена и оскорблена неверующими, которые терзают меня на каждом шагу. Я уже привыкла к их насмешкам и оскорблениям. Это цена за то, что я не такая, как все. За ту силу, которую мне даровало небо. За то, что мне бывают послушны духи.
— Духи?
— Да. И позволь мне предупредить тебя, дорогая. Никогда не стремись к величию! Величие не приходит без страдания. Никто не знает это лучше, чем я.
Решив, что еще раз закашляться в течение одного часа будет совсем уж неприлично, я поспешно проглотила смех вместе с горячим чаем. Эта оплошность вызвала у меня приступ икоты. Придя в себя, я вежливо спросила: «Вы, наверное, предсказательница?» Мисс Мэдкрофт, кажется, оскорбилась сравнением.
— Предсказательницы — это дешевые шарлатаны, которых можно встретить на каждой ярмарке, — назидательным тоном произнесла она. — Они выгребают кошельки простаков, верящих их Сказкам. А я занимаюсь спиритизмом. Я общаюсь с духами. Гадание на чайных листьях, которым я тоже иногда занимаюсь, — это мелкая услуга тем женщинам, которые могут зайти Бог знает куда, если я им не помогу. И если они не попадут в руки таким честным, как я, то…
Я подумала, что наступил подходящий момент для выяснения личности.
— А как же джентльмен, которого я неожиданно встретила? Что заставило его думать самое худшее о нас обеих?
— Мистер Ллевелин? Этот человек из ряда безумцев. Ты же сама знаешь, что не сделала ему ничего плохого, тем не менее, он набросился на тебя. Это только потому, что застал у моего порога. Я же, клянусь в этом, как и ты, не сделала ему ничего плохого. Однако он меня ужасно оскорбил.
Пока мисс Мэдкрофт в своем стиле, то есть, воздевая руки кверху, подкатывая глаза, грозя пальцем и тому подобное, рассказывала о сумасбродном мистере Ллевелине, я обратила внимание, что ее лицо стало постепенно бледнеть. Хозяйка и сама почувствовала это и начала обмахивать лицо руками. Однако ее усилия не давали желаемого результата. Тогда она встревоженно посмотрела на столик. Я посчитала себя обязанной помочь хозяйке.
— Вам плохо?
— Ах, где-то здесь у меня должна быть нюхательная соль. Я держу ее под рукой на тот случай, когда духи особенно истощают мои силы… Прости, моя дорогая! Но у меня с детства слабое здоровье, вот почему я дружу с духами. Моя энергия слабее, чем у других. Не могу представить, куда это я поставила свою нюхательную соль?
— Может быть, она на другом столике. Я поищу ее для вас.
— Дорогая девочка, ты так добра ко мне.
Я отставила свою чашку в сторону и встала. Внимательно осмотрела комнату и по запаху обнаружила флакон с солью на буфете, рядом с чайником. Я быстро принесла флакон, но, когда протянула его, мисс Мэдкрофт протестующе замахала руками.
— Поставь на стол, дорогая. Слабость проходит.
— Вы уверены?
— Все в порядке. Это всего лишь одно из тех испытаний, которым я постоянно подвергаюсь. За все нужно платить.
Она слегка похлопала себя ладонями по щекам, и кровь стала постепенно приливать к ним, придавая коже лица розоватый оттенок. Я села. Беспокойство за мисс Мэдкрофт не проходило, и я непрерывно смотрела на нее, пока ее глаза не оживились, а поверхностное дыхание не стало глубоким. И все же мне казалось, что следовало вызвать доктора. Когда я высказала это соображение, у мисс появилась слабая улыбка, и она выпила глоток чая. Поставила чашку и победоносно посмотрела на меня.
Вот, видишь я снова здорова. Эти чары проходят.
Если же каждый раз буду вызывать доктора, как только мне становится плохо, он подумает, что я ипохондрик.
— И все же нам не надо было обсуждать тот случай, который вас так расстроил.
Чепуха! Меня не запугают такие люди, как мистер Ллевелин. А как ты думаешь, чем вызвана его ярость?
— Не могу представить себе. Хотя, конечно, у меня есть некоторые предположения, но они настолько зыбкие, что мне даже неловко высказывать их. Поэтому, мисс Мэдкрофт, я целиком полагаюсь на ваши суждения.
— А все из-за того, что сестра мистера Ллевелина обратилась ко мне за помощью, поскольку он не мог ей ее оказать. Вчера она посетила мой вечерний сеанс. Ее привела одна из моих постоянных клиенток — миссис Причард, милая женщина. Она давно убедилась в моих чудодейственных способностях и рекомендует меня всем своим друзьям, кому, по ее мнению, нужны мои услуги. На миссис Ллевелин мои способности произвели очень большое впечатление. Только скромность не позволяет мне здесь повторить ее похвалу. В общем, он пришла в восторг. Я, разумеется, была польщена.
— А мистер Ллевелин тоже присутствовал на сеансе?
— О, нет. Этот человек совершенный агностик, и он не верит в чудеса.
— Тем не менее, он пришел отстаивать интересы сестры.
— Все было не совсем так. До того, как закончился сеанс, его сестра попросила меня провести в их доме, что в Дорсете, пару недель. Она устраивает вечеринку, и ей хотелось бы предложить своим гостям более интересное развлечение, нежели танцы и игра в бридж. Она сама стала интересоваться потусторонним миром в возрасте десяти лет, после смерти матери…
— А мистер Ллевелин это не одобряет?
— Похоже, что нет. Такой уж он несговорчивый человек… И он думает, что его богатство дает ему право оскорблять людей как вздумается, не боясь никого.
Последние слова хозяйки напомнили мне грубости мистера Ллевелина, и я сочувственно кивнула. В памяти всплыл весь тот разговор у ворот. Вероятно, мистер Ллевелин предположил, что смерть моих родителей толкнула меня на поиск людей с талантом мисс Мэдкрофт. Скорее, предполагал до тех пор, пока не обратил внимание на мой багаж. И вот тогда ему захотелось узнать, не собираюсь ли я ассистировать ей? Я же, по своей наивности, открыто высказала свое намерение помогать ей при необходимости, хотя представления не имела о том, какая именно помощь подразумевается.
И тем не менее, как бы мистер Ллевелин ни относился к спиритизму, он не имел права оскорблять нас обеих столь грубым образом.
Мне не составляло большого труда определить свое отношение к мистеру Ллевелииу, так как я верила, что миссис Мэдкрофт честная и добропорядочная женщина, иначе моя мать никогда не стала бы с ней дружить. Я только сомневалась в ее необычных способностях.
Теперь мое внутреннее напряжение спало, и я попыталась понять, что он за человек помимо того, что можно было увидеть глазами и услышать ушами. Однако меня постигла неудача. Мрачная атмосфера дома странным облаком нависла над ее головой и плечами, поэтому разобраться в моих впечатлениях мне было так же сложно, как читать книгу в густом тумане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Дождавшись окончания восторженной тирады хозяйки, я опустила чемоданы, которые изрядно оттянули мне руки. «Боюсь, что я приехала в неподходящее время»…
Хозяйка энергично замахала руками и произнесла с широкой улыбкой на лице: «Что ты говоришь, дорогая Хилари! Для дочери моей лучшей подруги Марион в моем доме не существует неподходящего времени. Не обращай внимания на мой слегка расстроенный вид, позже я все объясню. Входи, хватит дышать этим сырым воздухом».
Мисс Мэдкрофт провела меня в небольшое фойе и предложила мне оставить там чемоданы. «Чайтра отнесет их наверх», — упредила она мой вопрос. Затем, приятно улыбнувшись, подняла с резной подставки из тикового дерева серебряный колокольчик и несколько раз тряхнула. Его мелодичный звон поплыл в глубину комнат.
— Пока Чайтра будет занята с твоим багажом, мы побеседуем, — предложила мисс Мэдкрофт. — В гостиной есть горячий чай, пройдем туда, дорогая. Судя по твоему виду, чашка чаю тебе не помешает.
Хозяйка двинулась вперед, бормоча вполголоса какие-то непонятные мне слова, которые, во всяком случае, не имели ко мне отношения. Я последовала за ней. Ее каблуки слегка постукивали по паркетному полу.
Вдруг произошло что-то такое, что вызвало у меня внутреннюю настороженность. Сначала я подумала, что причиной стал исходивший от хозяйки тяжелый запах каких-то экзотических духов. Но нет. В чем же дело?
Чайтра пока не появлялась, однако я чувствовала чье-то присутствие. Да, несомненно, мы с хозяйкой здесь были не одни. В воздухе ощущалось что-то мрачное, будто помещения заполнял невидимый густой туман. Дышать было неимоверно тяжело, к тому же давило на виски, учащенно билось сердце. Но все это, как ни странно, без всякой видимой причины.
Тогда я сказала себе, что я слишком уж дала волю воображению, что надо обязательно подавить в себе неприятно-странные ощущения, иначе они овладеют мною окончательно… Внезапно мисс Мэдкрофт остановилась, и я едва не столкнулась с ней. Она открыла дверь.
— А вот и мы! — мисс Мэдкрофт произнесла это таким тоном, словно докладывала какой-то высокой особе о нашем прибытии.
Одновременно с нашим входом в гостиную ворвался широкий луч золотистого солнечного света. Странное совпадение. Весь день небо закрывали тяжелые мрачные облака, лил дождь, а тут вдруг — яркий солнечный луч. Что за этим? Случайная игра природы или же тайный знак небес? Если знак, то кому: хозяйке или гостье? И каков его смысл? В общем, вереница вопросов и пока ни одного ответа.
Между тем солнечный луч отчетливо высветил плавающие в воздухе многочисленные пылинки и кусок мрачноватых розово-лиловых обоев.
Я вошла в гостиную впереди мисс Мэдкрофт и сразу же нашла ее поразительной. В самом деле, комната оказалась заполнена многочисленными искусно выполненными безделушками, антикварными изделиями всевозможных форм и размеров и многим другим. Я осторожно пробиралась мимо столиков, покрытых шелковыми накидками с бахрамой и уставленных тонкошеими фарфоровыми кошечками, хрустальными шарами, статуэтками многорукого бога Шивы и чем-то еще. Воздух здесь был пропитан тем самым запахом, который я вначале приняла за духи мисс Мэдкрофт. Оказалось, что это благоухал фимиам. Он тоненькими струйками поднимался сразу из нескольких курильниц.
— Садись на римский диван, — предложила мне мисс Мэдкрофт. — Я люблю лежать на нем, он помогает расслабиться. А расслабленное состояние, дорогая Хилари, это ключ к общению с духами. Духи очень не любят внутренне скованных, натянутых. И несчастных. Запомни это! Я уверена в том, что пригодится.
— Да, хорошо, — с глупым видом пробормотала я в ответ.
Больше всего мне понравился стул с подлокотниками и тремя атласными подушками, в то время как на других было по пять-шесть подушек. В него и уселась поудобнее.
Мисс Мэдкрофт достала из буфета красивую чашку и налила мне чаю. «Обычно я держу эти чашки для клиентов, которые хотят погадать на чайных листьях, — доверительно сообщила она. — Но твой приезд с намерением жить у меня — особый случай».
— Не смею навязывать вам себя более, чем на несколько недель, — тактично выразила я свой протест против планов хозяйки. — За это время я надеюсь подыскать себе место гувернантки или компаньонки.
Мисс Мэдкрофт приподняла голову и метнула в мою сторону недовольный взгляд.
— И слышать не хочу о таких вещах! Твоя дорогая мать никогда бы мне этого не простила. Я не нарушу священный долг перед ней.
— Я вам признательна, но это с вашей стороны преувеличение.
— Нет! Я и слышать не хочу о твоем уходе. Если бы я скоропостижно ушла в иной мир и оставила после себя ребенка, оплакивающего мой уход, твоя мать поступила бы так же, как я сейчас. Твои малейшие сомнения в моем искреннем намерении лелеять и любить тебя, как собственную дочь, мне крайне неприятны.
Звучали хорошие, добрые слова, но я не верила хозяйке. Почему именно, трудно объяснить. В интонациях, манере держаться, мимике хозяйки сквозило что-то малоприметное для глаза, но вполне уловимое моим обостренным внутренним чутьем. Это «что-то» неоспоримо убеждало меня в том, что я присутствую при великолепном спектакле талантливой артистки. Прежде она играла, несомненно, изящнее. Теперь же ощущался перебор эмоций, характерный для артистов Лондонского цыганского табора. Мне даже подумалось, что хозяйке не достает бубна. И что стоит заглянуть в первый попавшийся ящик комода, как там сыщется этот самый бубен.
Но при всем при этом я не могла не оценить искреннюю доброту мисс Мэдкрофт по отношению ко мне, и не могла не отозваться на нее своим девичьим сердцем. Поэтому я поспешила ответить: «Не сомневаюсь в вашем сердечном желании помочь мне. Я вам действительно очень благодарна за ваше неожиданное приглашение. После того как мною были уплачены все долги, я осталась ни с чем. Вместе с тем, прошу вас учесть, что мне уже девятнадцать лет и я способна сама пробить себе дорогу в мире».
Мисс Мэдкрофт засмеялась глубоким грудным смехом. «Моя дорогая, — выдавила она сквозь смех. — Ты — ребенок! Этот жестокий мир проглотит тебя, как голодная собака, так же, как он проглатывает всех молоденьких и красивых женщин. Вот что я тебе скажу». И она картинно вздохнула. «Но я не стану обсуждать все жестокости этого мира с такой невинной девушкой, как ты, — продолжила она после того. — Лучше я попрошу тебя положиться на меня и позволить мне принимать за нас обеих все наиболее ответственные решения».
Я поперхнулась от такого предложения, но ради приличия попыталась скрыть свое возмущение вежливым покашливанием. Все-таки не хотелось обострять отношения. К тому же я не сомневалась, что она вздумает поклясться на каком-нибудь зелье, если заподозрит мое отрицательное отношение к ее намерениям.
Тут мисс Мэдкрофт торжественно подняла чайную чашку, подошла и стала передо мной.
— Ты будешь моим ребенком, которого у меня никогда не было, — с пафосом произнесла она. — Дочерью моего сердца. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива!
Я посмотрела на эту сцену глазами своей матери и подумала о том, каким образом мама и мисс Мэдкрофт могли стать близкими подругами. Мама была, конечно, добросердечной, но она не терпела людей «подверженных театральности». Возможно в молодости она отличалась большей терпимостью. Или мисс Мэдкрофт тогда меньше паясничала. Взглянув еще раз на хозяйку, которая теперь уже носилась по комнате с высоко поднятой чашкой, я решила, что все-таки это мама изменилась со временем.
Сложившаяся обстановка доставляла мне немало треволнений, вместе с тем очень развлекала меня. Я успокаивала себя тем, что у меня в запасе имелось достаточно времени на тот случай, если наша совместная жизнь окажется невозможной для нас обеих.
— Вы абсолютно уверены в том, что не буду для вас обузой? — спросила я.
— Обузой? Дочь Марион? Никогда!
Посчитав, что проблема решена, мисс Мэдкрофт поставила чайную чашку на столик и распласталась на диване. Ее повседневный шелковый халат фиолетового цвета, с шлейфом, бантами и бархатной лентой на рукавах свесился на пол. В этой расслабленной позе, удобной для общения с духами, хозяйка сейчас созерцала меня.
— Не верится, что напротив сидишь ты. Ты так похожа на свою бедную маму. Именно такой я ее и помню. Господи, как много можно рассказать тебе! Впрочем, я даже не знаю, как умерли твои родители. Если бы не увидела сообщение в газете, то никогда бы об этом не узнала. Мы потеряли связь вскоре после ее замужества.
— Мой отец заболел лихорадкой, а мама…
— Прости, моя дорогая! Ты мне расскажешь это в другой раз. Боюсь, сейчас у меня не хватит сил выслушать эту трагическую историю… Мои виски…
— У вас болит голова?
— Было бы удивительно, если бы она не болела. Ты даже не представляешь, что я выдержала. Страдание. Оскорбление, нанесенное моей персоне. Грубость, настоящая грубость.
Рассказывая о своих страданиях, мисс Мэдкрофт стонала, обхватывала руками голову, растирала виски, производила необъяснимые энергичные жестикуляции… Поскольку к таким сценам я стала уже привыкать, то, выражая хозяйке сочувствие, вместе с тем воспринимала происходящее довольно спокойно. Мои мысли работали над совсем другими проблемами. Когда мисс Мэдкрофт заговорила о грубости, мне в голову пришла неожиданная догадка.
— Имеет ли все это отношение к тому сердитому джентльмену, который вышел от вас за несколько минут до моего прихода?
— Что? Ты встретила его? Если он причинил тебе…
— Нет. Не расстраивайтесь из-за меня, пожалуйста. Хотя, конечно, он вел себя так, что я убедилась, что он грубиян высшей степени, а его предположения бесчестны.
— Какие предположения?
— Что я могу каким-то образом обмануть его или кого-нибудь из его близких.
— О, моя дорогая, что тебе пришлось перенести! И все из-за того, что жестокая-жестокая судьба привела тебя к моему порогу — Как плохо, что я могу быть унижена и оскорблена неверующими, которые терзают меня на каждом шагу. Я уже привыкла к их насмешкам и оскорблениям. Это цена за то, что я не такая, как все. За ту силу, которую мне даровало небо. За то, что мне бывают послушны духи.
— Духи?
— Да. И позволь мне предупредить тебя, дорогая. Никогда не стремись к величию! Величие не приходит без страдания. Никто не знает это лучше, чем я.
Решив, что еще раз закашляться в течение одного часа будет совсем уж неприлично, я поспешно проглотила смех вместе с горячим чаем. Эта оплошность вызвала у меня приступ икоты. Придя в себя, я вежливо спросила: «Вы, наверное, предсказательница?» Мисс Мэдкрофт, кажется, оскорбилась сравнением.
— Предсказательницы — это дешевые шарлатаны, которых можно встретить на каждой ярмарке, — назидательным тоном произнесла она. — Они выгребают кошельки простаков, верящих их Сказкам. А я занимаюсь спиритизмом. Я общаюсь с духами. Гадание на чайных листьях, которым я тоже иногда занимаюсь, — это мелкая услуга тем женщинам, которые могут зайти Бог знает куда, если я им не помогу. И если они не попадут в руки таким честным, как я, то…
Я подумала, что наступил подходящий момент для выяснения личности.
— А как же джентльмен, которого я неожиданно встретила? Что заставило его думать самое худшее о нас обеих?
— Мистер Ллевелин? Этот человек из ряда безумцев. Ты же сама знаешь, что не сделала ему ничего плохого, тем не менее, он набросился на тебя. Это только потому, что застал у моего порога. Я же, клянусь в этом, как и ты, не сделала ему ничего плохого. Однако он меня ужасно оскорбил.
Пока мисс Мэдкрофт в своем стиле, то есть, воздевая руки кверху, подкатывая глаза, грозя пальцем и тому подобное, рассказывала о сумасбродном мистере Ллевелине, я обратила внимание, что ее лицо стало постепенно бледнеть. Хозяйка и сама почувствовала это и начала обмахивать лицо руками. Однако ее усилия не давали желаемого результата. Тогда она встревоженно посмотрела на столик. Я посчитала себя обязанной помочь хозяйке.
— Вам плохо?
— Ах, где-то здесь у меня должна быть нюхательная соль. Я держу ее под рукой на тот случай, когда духи особенно истощают мои силы… Прости, моя дорогая! Но у меня с детства слабое здоровье, вот почему я дружу с духами. Моя энергия слабее, чем у других. Не могу представить, куда это я поставила свою нюхательную соль?
— Может быть, она на другом столике. Я поищу ее для вас.
— Дорогая девочка, ты так добра ко мне.
Я отставила свою чашку в сторону и встала. Внимательно осмотрела комнату и по запаху обнаружила флакон с солью на буфете, рядом с чайником. Я быстро принесла флакон, но, когда протянула его, мисс Мэдкрофт протестующе замахала руками.
— Поставь на стол, дорогая. Слабость проходит.
— Вы уверены?
— Все в порядке. Это всего лишь одно из тех испытаний, которым я постоянно подвергаюсь. За все нужно платить.
Она слегка похлопала себя ладонями по щекам, и кровь стала постепенно приливать к ним, придавая коже лица розоватый оттенок. Я села. Беспокойство за мисс Мэдкрофт не проходило, и я непрерывно смотрела на нее, пока ее глаза не оживились, а поверхностное дыхание не стало глубоким. И все же мне казалось, что следовало вызвать доктора. Когда я высказала это соображение, у мисс появилась слабая улыбка, и она выпила глоток чая. Поставила чашку и победоносно посмотрела на меня.
Вот, видишь я снова здорова. Эти чары проходят.
Если же каждый раз буду вызывать доктора, как только мне становится плохо, он подумает, что я ипохондрик.
— И все же нам не надо было обсуждать тот случай, который вас так расстроил.
Чепуха! Меня не запугают такие люди, как мистер Ллевелин. А как ты думаешь, чем вызвана его ярость?
— Не могу представить себе. Хотя, конечно, у меня есть некоторые предположения, но они настолько зыбкие, что мне даже неловко высказывать их. Поэтому, мисс Мэдкрофт, я целиком полагаюсь на ваши суждения.
— А все из-за того, что сестра мистера Ллевелина обратилась ко мне за помощью, поскольку он не мог ей ее оказать. Вчера она посетила мой вечерний сеанс. Ее привела одна из моих постоянных клиенток — миссис Причард, милая женщина. Она давно убедилась в моих чудодейственных способностях и рекомендует меня всем своим друзьям, кому, по ее мнению, нужны мои услуги. На миссис Ллевелин мои способности произвели очень большое впечатление. Только скромность не позволяет мне здесь повторить ее похвалу. В общем, он пришла в восторг. Я, разумеется, была польщена.
— А мистер Ллевелин тоже присутствовал на сеансе?
— О, нет. Этот человек совершенный агностик, и он не верит в чудеса.
— Тем не менее, он пришел отстаивать интересы сестры.
— Все было не совсем так. До того, как закончился сеанс, его сестра попросила меня провести в их доме, что в Дорсете, пару недель. Она устраивает вечеринку, и ей хотелось бы предложить своим гостям более интересное развлечение, нежели танцы и игра в бридж. Она сама стала интересоваться потусторонним миром в возрасте десяти лет, после смерти матери…
— А мистер Ллевелин это не одобряет?
— Похоже, что нет. Такой уж он несговорчивый человек… И он думает, что его богатство дает ему право оскорблять людей как вздумается, не боясь никого.
Последние слова хозяйки напомнили мне грубости мистера Ллевелина, и я сочувственно кивнула. В памяти всплыл весь тот разговор у ворот. Вероятно, мистер Ллевелин предположил, что смерть моих родителей толкнула меня на поиск людей с талантом мисс Мэдкрофт. Скорее, предполагал до тех пор, пока не обратил внимание на мой багаж. И вот тогда ему захотелось узнать, не собираюсь ли я ассистировать ей? Я же, по своей наивности, открыто высказала свое намерение помогать ей при необходимости, хотя представления не имела о том, какая именно помощь подразумевается.
И тем не менее, как бы мистер Ллевелин ни относился к спиритизму, он не имел права оскорблять нас обеих столь грубым образом.
Мне не составляло большого труда определить свое отношение к мистеру Ллевелииу, так как я верила, что миссис Мэдкрофт честная и добропорядочная женщина, иначе моя мать никогда не стала бы с ней дружить. Я только сомневалась в ее необычных способностях.
Теперь мое внутреннее напряжение спало, и я попыталась понять, что он за человек помимо того, что можно было увидеть глазами и услышать ушами. Однако меня постигла неудача. Мрачная атмосфера дома странным облаком нависла над ее головой и плечами, поэтому разобраться в моих впечатлениях мне было так же сложно, как читать книгу в густом тумане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46