Отпустите меня сейчас же! Я вас не знаю!
Губы мужчины искривились в некоем подобии улыбки.
— Ну, не заходи так далеко, любимая. Ты отсутствовала не так долго, чтобы забыть наш замечательный особняк на Бедфорд-сквер? Поразительно… ведь в свое время ты ни о чем другом просто не могла говорить. — Его руки еще крепче сжали Александру, а пальцы впились в нежную кожу ее предплечий.
— Отпустите меня сию минуту, вам говорят! Неужели не понятно, что вы меня с кем-то спутали? И вообще, ни один джентльмен не стал бы удерживать леди вот так, против ее желания!
Незнакомец снова всмотрелся в ее лицо и язвительно усмехнулся.
— Ну, дорогая, ты могла бы придумать что-нибудь получше. Я скорее ожидал слез или нежной мольбы о прощении. — Его взгляд задержался на губах Александры. — Или интимных призывов к тем радостям, что мы испытали вместе. Да, это было бы гораздо больше похоже на тебя.
«Наверное, он все-таки сумасшедший, — со страхом подумала Александра. — Похоже, увещевания тут бесполезны». Дрожащие пальцы девушки вдруг ощутили рукоятку трости; Александра судорожно вздохнула и ударила тростью по голени держащего ее человека — это было единственное место, до которого она могла дотянуться.
Воздух прорезало грубое ругательство. Мужчина вырвал трость из руки Александры и швырнул ее на мостовую, не отрывая при этом взгляда от лица девушки.
— Что, выучила еще один фокус, моя малышка?
«Какие у него холодные и прозрачные глаза, как снега Гималаев в лунном свете», — подумала Александра, охваченная растущей паникой. Его красивое лицо пылало неумолимой ненавистью и злобой, но к ним примешивалось еще какое-то чувство, непонятное Александре.
— Ну же, Изабель, ты начинаешь меня утомлять. Неужели ты растеряла свое искусство убеждения — убеждения совсем другими методами? — Голос незнакомца зазвучал низко и хрипло. Он вдруг запустил пальцы в волосы Александры, потом сжал ее шею и приблизил свое лицо к лицу девушки. Ей показалось, что она увидела отражение собственной перепуганной физиономии в его серебристых глазах.
— Посмотрим, что еще изменилось между нами, моя неверная распутная супруга!
Протест Александры был безжалостно подавлен — незнакомец вдруг впился в ее губы. Жизнь совсем не подготовила Александру к тому, что она ощутила, когда его твердые губы закрыли ее рот. Он целовал ее, не спрашивая согласия, терзая требовательной, настойчивой лаской. В следующее мгновение он ослабил свою атаку и мягко раздвинул ей губы своим крепким языком.
Ошеломленная, Александра почувствовала, как он проник в глубину ее рта, действуя с невообразимой вольностью. Потрясенная и утратившая ощущение реальности, девушка резко отстранилась. Если бы незнакомец не обнял ее за талию своей сильной рукой, она бы просто упала.
— Я вижу, твоя память так же хороша, как и моя, дорогая. — У незнакомца вырвался низкий хохот. — Уверяю тебя, я ничего не забыл, хотя и старался это сделать в последние два года.
Его руки скользнули вниз, стиснув бедра Александры. Он еще крепче прижал девушку к своему телу… С гневным криком Александра уперлась кулаками в его грудь, пытаясь оттолкнуть наглеца, но это оказалось ей не по силам.
Насмешливо улыбаясь, он смотрел на нее сверху вниз.
— Да, ты всегда была дерзкой возлюбленной, дорогая, и отлично знала, как воспламенить меня. Очень жаль, что ты оказалась не способна ограничиться собственным мужем! Мужчин, видишь ли, слишком угнетает мысль о том, что им приходится делиться с другими.
— Да как вы смеете! — задыхаясь, воскликнула Александра. Она яростно замахнулась, пытаясь ударить его по лицу, но он легко поймал ее кулачок и зажал в своей огромной ладони. — Отпустите меня, говорят вам! Вы лишь усугубляете свою ошибку, сэр, своим нападением вы нарушаете все приличия!
Незнакомец раскатисто засмеялся.
— Какое волнующее представление, дорогая! Я готов аплодировать. Но странно слышать от тебя, именно от тебя, рассуждения о приличиях. Ты знаешь, я многое способен вынести, — медленно добавил он. — Но твоя последняя эскапада в Воксхолле была чрезмерной даже для меня. Впрочем, должен признать — зрелище было потрясающим… влажный шелк на подкрашенных сосках… Ты едва не вызвала массовые беспорядки. Если ты предполагала спровоцировать меня, красуясь в наряде киприотки, жрицы любви, то, безусловно, достигла цели, хотя, может быть, не той, на которую рассчитывала. — Его голос вдруг стал жестким. — Думаю, мне следовало избить тебя той ночью — да, избить, наслаждаясь каждой секундой этого процесса. Так что ты поступила предусмотрительно, удрав с Гранвилем.
Александра, прижатая к груди незнакомца, почувствовала, как он внезапно содрогнулся, но она не знала, что послужило тому причиной: то ли его воспоминания, то ли сделанное им признание… Его пальцы все крепче сжимали ее кулак. Она вскрикнула от боли. Как же ей заставить его опомниться?..
А незнакомец, похоже, погрузился в пучину болезненных воспоминаний.
— Интересно, сколько времени понадобилось Гранвилю, чтобы утомиться твоими выходками? И скольких «покровителей» ты переменила после того, как он бросил тебя? Может быть, было бы лучше, если бы ты просто умерла…
Голос незнакомца слегка дрогнул, и Александра заметила, что он изо всех сил старается совладать с собой. Едва дыша, девушка пыталась найти слова, способные убедить его в том, что он совершает ужасную ошибку. И когда она наконец смогла заговорить, то произносила каждое слово медленно и четко, словно обращалась к маленькому ребенку:
— Вы должны верить мне, сэр, когда я говорю, что я совсем не та, за кого вы меня принимаете. Я приехала в Лондон всего неделю назад. Я никогда в жизни не видела вас до этого момента. Я не ваша жена, хотя, судя по вашему описанию, я могу предположить…
Он нетерпеливо перебил ее:
— Ну зачем ты продолжаешь настаивать на этой нелепости? Дорогая, ты и в самом деле меня разочаровываешь! Да разве может существовать в мире такая женщина, как ты? Чтобы были две женщины с волосами, подобными яркому пламени, с глазами такого необыкновенного аквамаринового цвета? И с такой кожей… — Его большой палец погладил внутреннюю сторону запястья Александры, там, где бешено бился пульс. — С кожей, словно нежный шелк под голодными пальцами мужчины… — Он на мгновение умолк, а потом резко рассмеялся. — Ты можешь гордиться собой, дорогая. Твои волосы еще прекраснее, чем мне запомнились. Ты, похоже, чем-то усилила их оттенок. Твоя кожа по-прежнему безупречна. Думаю, твои чары могли бы поколебать и святого. Но я не должен поддаваться им слишком легко, потому что я твердо решил отбросить все сомнения и колебания и овладеть тобой. — Он бесцеремонно завернул руки Александры ей за спину. Его голос стал грубым и резким: — Сегодня я должен раз и навсегда разорвать цепи, которыми ты опутала меня. Ты яд, черт тебя побери, а теперь ты станешь противоядием. Я насыщусь тобой этой ночью и стану навеки свободен!
Александра видела холодную решимость в глазах незнакомца, неумолимую напряженность его лица… И поняла — доводы разума не будут услышаны этим безумцем…
— Вот так! — воскликнул он с язвительным смехом.
Мысли Александры метались и кружились, она оглядывалась по сторонам в поисках возможностей к бегству. Они стояли в тени, на углу площади, перед темным особняком. Краем глаза девушка вдруг заметила силуэт, вынырнувший из темноты под лестницей: кто-то крадучись приближался к ним. А потом Александра увидела руку, тянущуюся к карману ее насильника, — очевидно, в поисках кошелька.
Александра молчала, не в силах пошевелиться, крепко прижатая к твердому телу. Незнакомец снова потянулся к ее губам. Александра поняла, что должна действовать чрезвычайно быстро, иначе она погибнет. И она впилась зубами в нижнюю губу незнакомца.
От боли в его глазах вспыхнули бешеные огни, Александра отпустила его губу, и он отскочил назад, яростно выругавшись, и запустил руку в карман за платком… В следующее мгновение он резко обернулся, и на его лице отразилось глубочайшее изумление. Но было уже поздно. Маленький воришка, прихватив золото джентльмена, растаял в густом тумане.
Александра быстро наклонилась, схватила свою трость и, размахнувшись, изо всех сил ударила по голеням незнакомца, который продолжал озадаченно всматриваться в ту сторону, куда убежал вор.
Она не промахнулась. Ноги незнакомца подогнулись, но он устоял.
— Ах ты, сучка!..
Александра не стала выяснять, почему после энергичного ругательства незнакомец вдруг умолк. Ее сердце бешено колотилось, она бросилась бежать через площадь и лишь в самое последнее мгновение заметила упряжку, которая вырвалась из-за угла и неслась на огромной скорости.
Александра отчаянно прыгнула вперед, спеша убраться с пути лошадей. Вслед ей понеслись цветистые проклятия кучера, заржали кони… Но девушка не останавливалась. Она промчалась мимо компании нарядных щеголей, которые тоже что-то кричали ей вслед. Впрочем, когда бездельники заметили хромоту девушки, они мгновенно потеряли к ней всякий интерес.
Впереди темнело несколько проулков, уводящих с площади.
Александра бросилась вперед, в желанную, спасительную темноту ближайшего проулка, со страхом думая о том, что ее преследователь вот-вот очутится рядом…
Глава 3
Хоуксворт длинно и выразительно выругался. Сначала беспризорник стащил его кошелек, а теперь Изабель исчезла. Он в ужасе следил за тем, как ее легкая фигурка, закутанная в плащ, метнулась в сторону, спасаясь от вылетевшего на площадь экипажа.
Черт побери, да она же могла погибнуть! Должно быть, она и в самом деле в отчаянии. Прищурившись, Хоуксворт следил за удалявшейся женой. Он заметил, что она сильно прихрамывает и опирается на трость при каждом шаге.
Что означает этот новый ее фокус?..
— Ваша светлость, осторожно!..
Экипаж, едва не сбивший Александру, теперь несся на Хоуксворта. В окне кареты показалось бледное, перепуганное лицо мисс Фелисити Уоллингфорд, его суссекской знакомой. Хоуксворт резко крикнул кучеру:
— Отпусти вожжи, парень! Я справлюсь с коренником! — Он крепко схватился за уздечку коренного, и лошади остановились. Не выпуская уздечки, Хоуксворт принялся уговаривать животных успокаивающим, мягким голосом, поглаживая их по взмыленным бокам.
— Ну-ну, красавцы… Спокойно, спокойно…
От его ли тихого голоса или от усталости кони действительно успокоились, стояли смирно, хотя и продолжали еще пугливо вздрагивать. Кучер уже мог управиться с ними. Хоуксворт бросил взгляд на противоположную сторону площади. В этот момент его Изабель скрылась в темном проулке. И тут до Хоуксворта донесся из кареты негромкий стон, а потом — звук мягкого удара.
— Ваша светлость, прошу вас…
Лакей уже успел опустить складную лесенку кареты, и Хоуксворт с большой неохотой подошел к дверце; он предпочел бы направиться в другую сторону, но уйти сейчас значило проявить неслыханную невежливость. Губы герцога скривились, когда он увидел, что мисс Уоллингфорд лежит ничком на сиденье кареты, а ее мамаша испуганно обмахивает ее веером из страусовых перьев. И несмотря на то что Хоуксворт остро ощущал, как дорога ему каждая секунда, он вынужден был подняться в карету.
— Вы и представить себе не можете, как мы рады были увидеть вас, ваша светлость! — воскликнула пожилая леди, не в силах сдержать переполнявшие ее чувства. Она так размахивала веером, что одно из перьев задело нос герцога, и Хоуксворт едва сдержался, чтобы не чихнуть.
Быстрый взгляд на блестящие лакированные стенки кареты и стекла с гравировкой сказал герцогу, что Уоллингфорд не жалеет денег на удобства для своей семьи. Лучше бы он больше думал о безопасности жены и дочери, язвительно подумал Хоуксворт, и не проводил бы так много времени в Уайте, рассказывая приятелям избитые анекдоты.
Заметив, что мисс Уоллингфорд, лежавшая на сафьяновом сиденье, шевельнулась, Хоуксворт натянул на лицо вежливую маску, чтобы скрыть свое нетерпение.
— Можете не сомневаться в моей готовности помочь вам. Но теперь ваши лошади, похоже, окончательно успокоились, да и мисс Уоллингфорд, я вижу, приходит в себя, так что я, пожалуй, пойду. Мне кажется, наедине, без посторонних, вы будете чувствовать себя лучше.
Но едва он повернулся, чтобы уйти, как девица, лежавшая на сиденье, испустила слабый стон. Леди Уоллингфорд бросила на Хоуксворта встревоженный взгляд, и он, вздохнув, остановился. И был вознагражден: расслабленное тело мисс Уоллингфорд приподнялось, девушка попыталась сесть.
Любой, кто мог бы всего несколько мгновений назад наблюдать за мисс Уоллингфорд — внимательной, настороженной, сосредоточенной, — был бы искренне поражен ее теперешней вялой томностью. Но мисс отлично умела скрывать и свою хитрость, и свой дурной характер от всех, кроме самых близких людей. К тому же во всем, что касалось Хоуксворта, мисс Фелисити Уоллингфорд была особенно осторожна, потому герцог и не увидел ничего странного в ее поведении.
— О, простите, ваша светлость, — пробормотала она, с трудом усаживаясь. — Должно быть, вы подумали, что я — жалкое, слабое существо… Но мне стало плохо из-за того, что я увидела, как лошади несутся прямо на вас. Я так боялась, что они вас за… затопчут. Но вы такой храбрый, совсем не думаете о собственной безопасности. — Фелисити обессилено откинулась на спинку сиденья, словно произнесенная речь окончательно истощила ее силы.
Хоуксворт, окинув площадь быстрым внимательным взглядом, наклонился вперед и помог девушке сесть поудобнее.
— Боюсь, вы изрядно преувеличиваете мою храбрость, мисс Уоллингфорд.
— Могу поклясться, это не так… к тому же я просто не знаю, как благодарить вас, ваша светлость. Но я вижу, что вы куда-то спешите, а потому не смею вас больше задерживать. Боюсь, мне сегодня уже не захочется находиться в обществе… я надеюсь, что и мама не откажется вернуться домой.
Леди Уоллингфорд несколько секунд тупо таращилась на дочь, потом вдруг энергично закивала.
— Совершенно не за что меня благодарить, мисс Уоллингфорд. Я весьма рад, что оказался рядом и сумел немного помочь вам. И я умоляю вас не отказываться от поездки на бал к леди Шеррингхэм, потому что я уверен — вы очень скоро почувствуете себя гораздо лучше. К тому же мой опыт говорит, что бал — наилучшее средство для поднятия настроения у дам. Едва заметный оттенок насмешки в его голосе не был упущен внимательной мисс Уоллингфорд. Ресницы ее задрожали, светлые глазки наполнились слезами.
— Нет, герцог, я никогда не отличалась особой любовью к балам и празднествам. Видите ли, светские обязанности кажутся мне нестерпимо скучными… мне не нравится постоянно улыбаться и слушать глупые сплетни.
Брови герцога Хоуксворта иронически изогнулись, на полных губах мелькнула легкая улыбка.
— В таком случае вы обладаете весьма оригинальными взглядами, мисс Уоллингфорд, — сказал он, но глаза его искали кого-то на другой стороне площади. — А теперь мне нужно идти. Ваш кучер уже в состоянии справиться с лошадьми. — И, спохватившись, он добавил: — Передайте мои наилучшие пожелания леди Шеррингхэм.
С этими словами Хоуксворт мягко спрыгнул на мостовую. Мисс Уоллингфорд закусила губу, удерживая готовую сорваться резкость.
— Мама, ну почему от тебя никогда не бывает проку?! — взорвалась она, убедившись, что герцог Хоуксворт ушел достаточно далеко. Но тут же ее глаза сузились, впившись в широкую спину герцога. — Интересно, кто она такая?..
Хоуксворт с незаинтересованным видом, как бы прогуливаясь, но тем не менее достаточно быстро пересекал площадь. Ему удалось пройти незамеченным мимо хохочущей компании щеголей, с которыми он был знаком, хотя и поверхностно.
Когда герцог был еще мальчишкой, его за храбрость и силу прозвали Хоуком (Хоук — ястреб (англ.). Но и когда он стал взрослым, прозвище сохранилось, может быть, потому, что он был силен, умел ходить совершенно бесшумно и считался очень опасным врагом.
На Пиренейском полуострове он не раз дрался врукопашную и побеждал. Но после того как его покинула Изабель, Хоуксворт обрел новое имя — Черный Герцог. Его безрассудные разгулы, истории с женщинами и дуэли сделали его почти легендарной личностью. И лишь Господь мог спасти человека, упомянувшего в присутствии герцога имя его жены.
— Прелестная штучка, а, Торрингтон? Конечно, если не считать хромоты, — донеслись до герцога слова бледнолицего юнца, обращавшегося к своему плотному, коренастому приятелю.
Другой щеголь из компании — с обширным животом, обтянутым цветастым красновато-коричневым жилетом, — покачал головой и хрипло расхохотался.
— Я лично не испытываю склонности к калекам, Эплгейт. У каждого свои предпочтения, не так ли?
Хоук нахмурился. Для женщины, обладающей таким тщеславием, как его жена, хромота должна быть чрезвычайно мучительной… и отнюдь не в физическом смысле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Губы мужчины искривились в некоем подобии улыбки.
— Ну, не заходи так далеко, любимая. Ты отсутствовала не так долго, чтобы забыть наш замечательный особняк на Бедфорд-сквер? Поразительно… ведь в свое время ты ни о чем другом просто не могла говорить. — Его руки еще крепче сжали Александру, а пальцы впились в нежную кожу ее предплечий.
— Отпустите меня сию минуту, вам говорят! Неужели не понятно, что вы меня с кем-то спутали? И вообще, ни один джентльмен не стал бы удерживать леди вот так, против ее желания!
Незнакомец снова всмотрелся в ее лицо и язвительно усмехнулся.
— Ну, дорогая, ты могла бы придумать что-нибудь получше. Я скорее ожидал слез или нежной мольбы о прощении. — Его взгляд задержался на губах Александры. — Или интимных призывов к тем радостям, что мы испытали вместе. Да, это было бы гораздо больше похоже на тебя.
«Наверное, он все-таки сумасшедший, — со страхом подумала Александра. — Похоже, увещевания тут бесполезны». Дрожащие пальцы девушки вдруг ощутили рукоятку трости; Александра судорожно вздохнула и ударила тростью по голени держащего ее человека — это было единственное место, до которого она могла дотянуться.
Воздух прорезало грубое ругательство. Мужчина вырвал трость из руки Александры и швырнул ее на мостовую, не отрывая при этом взгляда от лица девушки.
— Что, выучила еще один фокус, моя малышка?
«Какие у него холодные и прозрачные глаза, как снега Гималаев в лунном свете», — подумала Александра, охваченная растущей паникой. Его красивое лицо пылало неумолимой ненавистью и злобой, но к ним примешивалось еще какое-то чувство, непонятное Александре.
— Ну же, Изабель, ты начинаешь меня утомлять. Неужели ты растеряла свое искусство убеждения — убеждения совсем другими методами? — Голос незнакомца зазвучал низко и хрипло. Он вдруг запустил пальцы в волосы Александры, потом сжал ее шею и приблизил свое лицо к лицу девушки. Ей показалось, что она увидела отражение собственной перепуганной физиономии в его серебристых глазах.
— Посмотрим, что еще изменилось между нами, моя неверная распутная супруга!
Протест Александры был безжалостно подавлен — незнакомец вдруг впился в ее губы. Жизнь совсем не подготовила Александру к тому, что она ощутила, когда его твердые губы закрыли ее рот. Он целовал ее, не спрашивая согласия, терзая требовательной, настойчивой лаской. В следующее мгновение он ослабил свою атаку и мягко раздвинул ей губы своим крепким языком.
Ошеломленная, Александра почувствовала, как он проник в глубину ее рта, действуя с невообразимой вольностью. Потрясенная и утратившая ощущение реальности, девушка резко отстранилась. Если бы незнакомец не обнял ее за талию своей сильной рукой, она бы просто упала.
— Я вижу, твоя память так же хороша, как и моя, дорогая. — У незнакомца вырвался низкий хохот. — Уверяю тебя, я ничего не забыл, хотя и старался это сделать в последние два года.
Его руки скользнули вниз, стиснув бедра Александры. Он еще крепче прижал девушку к своему телу… С гневным криком Александра уперлась кулаками в его грудь, пытаясь оттолкнуть наглеца, но это оказалось ей не по силам.
Насмешливо улыбаясь, он смотрел на нее сверху вниз.
— Да, ты всегда была дерзкой возлюбленной, дорогая, и отлично знала, как воспламенить меня. Очень жаль, что ты оказалась не способна ограничиться собственным мужем! Мужчин, видишь ли, слишком угнетает мысль о том, что им приходится делиться с другими.
— Да как вы смеете! — задыхаясь, воскликнула Александра. Она яростно замахнулась, пытаясь ударить его по лицу, но он легко поймал ее кулачок и зажал в своей огромной ладони. — Отпустите меня, говорят вам! Вы лишь усугубляете свою ошибку, сэр, своим нападением вы нарушаете все приличия!
Незнакомец раскатисто засмеялся.
— Какое волнующее представление, дорогая! Я готов аплодировать. Но странно слышать от тебя, именно от тебя, рассуждения о приличиях. Ты знаешь, я многое способен вынести, — медленно добавил он. — Но твоя последняя эскапада в Воксхолле была чрезмерной даже для меня. Впрочем, должен признать — зрелище было потрясающим… влажный шелк на подкрашенных сосках… Ты едва не вызвала массовые беспорядки. Если ты предполагала спровоцировать меня, красуясь в наряде киприотки, жрицы любви, то, безусловно, достигла цели, хотя, может быть, не той, на которую рассчитывала. — Его голос вдруг стал жестким. — Думаю, мне следовало избить тебя той ночью — да, избить, наслаждаясь каждой секундой этого процесса. Так что ты поступила предусмотрительно, удрав с Гранвилем.
Александра, прижатая к груди незнакомца, почувствовала, как он внезапно содрогнулся, но она не знала, что послужило тому причиной: то ли его воспоминания, то ли сделанное им признание… Его пальцы все крепче сжимали ее кулак. Она вскрикнула от боли. Как же ей заставить его опомниться?..
А незнакомец, похоже, погрузился в пучину болезненных воспоминаний.
— Интересно, сколько времени понадобилось Гранвилю, чтобы утомиться твоими выходками? И скольких «покровителей» ты переменила после того, как он бросил тебя? Может быть, было бы лучше, если бы ты просто умерла…
Голос незнакомца слегка дрогнул, и Александра заметила, что он изо всех сил старается совладать с собой. Едва дыша, девушка пыталась найти слова, способные убедить его в том, что он совершает ужасную ошибку. И когда она наконец смогла заговорить, то произносила каждое слово медленно и четко, словно обращалась к маленькому ребенку:
— Вы должны верить мне, сэр, когда я говорю, что я совсем не та, за кого вы меня принимаете. Я приехала в Лондон всего неделю назад. Я никогда в жизни не видела вас до этого момента. Я не ваша жена, хотя, судя по вашему описанию, я могу предположить…
Он нетерпеливо перебил ее:
— Ну зачем ты продолжаешь настаивать на этой нелепости? Дорогая, ты и в самом деле меня разочаровываешь! Да разве может существовать в мире такая женщина, как ты? Чтобы были две женщины с волосами, подобными яркому пламени, с глазами такого необыкновенного аквамаринового цвета? И с такой кожей… — Его большой палец погладил внутреннюю сторону запястья Александры, там, где бешено бился пульс. — С кожей, словно нежный шелк под голодными пальцами мужчины… — Он на мгновение умолк, а потом резко рассмеялся. — Ты можешь гордиться собой, дорогая. Твои волосы еще прекраснее, чем мне запомнились. Ты, похоже, чем-то усилила их оттенок. Твоя кожа по-прежнему безупречна. Думаю, твои чары могли бы поколебать и святого. Но я не должен поддаваться им слишком легко, потому что я твердо решил отбросить все сомнения и колебания и овладеть тобой. — Он бесцеремонно завернул руки Александры ей за спину. Его голос стал грубым и резким: — Сегодня я должен раз и навсегда разорвать цепи, которыми ты опутала меня. Ты яд, черт тебя побери, а теперь ты станешь противоядием. Я насыщусь тобой этой ночью и стану навеки свободен!
Александра видела холодную решимость в глазах незнакомца, неумолимую напряженность его лица… И поняла — доводы разума не будут услышаны этим безумцем…
— Вот так! — воскликнул он с язвительным смехом.
Мысли Александры метались и кружились, она оглядывалась по сторонам в поисках возможностей к бегству. Они стояли в тени, на углу площади, перед темным особняком. Краем глаза девушка вдруг заметила силуэт, вынырнувший из темноты под лестницей: кто-то крадучись приближался к ним. А потом Александра увидела руку, тянущуюся к карману ее насильника, — очевидно, в поисках кошелька.
Александра молчала, не в силах пошевелиться, крепко прижатая к твердому телу. Незнакомец снова потянулся к ее губам. Александра поняла, что должна действовать чрезвычайно быстро, иначе она погибнет. И она впилась зубами в нижнюю губу незнакомца.
От боли в его глазах вспыхнули бешеные огни, Александра отпустила его губу, и он отскочил назад, яростно выругавшись, и запустил руку в карман за платком… В следующее мгновение он резко обернулся, и на его лице отразилось глубочайшее изумление. Но было уже поздно. Маленький воришка, прихватив золото джентльмена, растаял в густом тумане.
Александра быстро наклонилась, схватила свою трость и, размахнувшись, изо всех сил ударила по голеням незнакомца, который продолжал озадаченно всматриваться в ту сторону, куда убежал вор.
Она не промахнулась. Ноги незнакомца подогнулись, но он устоял.
— Ах ты, сучка!..
Александра не стала выяснять, почему после энергичного ругательства незнакомец вдруг умолк. Ее сердце бешено колотилось, она бросилась бежать через площадь и лишь в самое последнее мгновение заметила упряжку, которая вырвалась из-за угла и неслась на огромной скорости.
Александра отчаянно прыгнула вперед, спеша убраться с пути лошадей. Вслед ей понеслись цветистые проклятия кучера, заржали кони… Но девушка не останавливалась. Она промчалась мимо компании нарядных щеголей, которые тоже что-то кричали ей вслед. Впрочем, когда бездельники заметили хромоту девушки, они мгновенно потеряли к ней всякий интерес.
Впереди темнело несколько проулков, уводящих с площади.
Александра бросилась вперед, в желанную, спасительную темноту ближайшего проулка, со страхом думая о том, что ее преследователь вот-вот очутится рядом…
Глава 3
Хоуксворт длинно и выразительно выругался. Сначала беспризорник стащил его кошелек, а теперь Изабель исчезла. Он в ужасе следил за тем, как ее легкая фигурка, закутанная в плащ, метнулась в сторону, спасаясь от вылетевшего на площадь экипажа.
Черт побери, да она же могла погибнуть! Должно быть, она и в самом деле в отчаянии. Прищурившись, Хоуксворт следил за удалявшейся женой. Он заметил, что она сильно прихрамывает и опирается на трость при каждом шаге.
Что означает этот новый ее фокус?..
— Ваша светлость, осторожно!..
Экипаж, едва не сбивший Александру, теперь несся на Хоуксворта. В окне кареты показалось бледное, перепуганное лицо мисс Фелисити Уоллингфорд, его суссекской знакомой. Хоуксворт резко крикнул кучеру:
— Отпусти вожжи, парень! Я справлюсь с коренником! — Он крепко схватился за уздечку коренного, и лошади остановились. Не выпуская уздечки, Хоуксворт принялся уговаривать животных успокаивающим, мягким голосом, поглаживая их по взмыленным бокам.
— Ну-ну, красавцы… Спокойно, спокойно…
От его ли тихого голоса или от усталости кони действительно успокоились, стояли смирно, хотя и продолжали еще пугливо вздрагивать. Кучер уже мог управиться с ними. Хоуксворт бросил взгляд на противоположную сторону площади. В этот момент его Изабель скрылась в темном проулке. И тут до Хоуксворта донесся из кареты негромкий стон, а потом — звук мягкого удара.
— Ваша светлость, прошу вас…
Лакей уже успел опустить складную лесенку кареты, и Хоуксворт с большой неохотой подошел к дверце; он предпочел бы направиться в другую сторону, но уйти сейчас значило проявить неслыханную невежливость. Губы герцога скривились, когда он увидел, что мисс Уоллингфорд лежит ничком на сиденье кареты, а ее мамаша испуганно обмахивает ее веером из страусовых перьев. И несмотря на то что Хоуксворт остро ощущал, как дорога ему каждая секунда, он вынужден был подняться в карету.
— Вы и представить себе не можете, как мы рады были увидеть вас, ваша светлость! — воскликнула пожилая леди, не в силах сдержать переполнявшие ее чувства. Она так размахивала веером, что одно из перьев задело нос герцога, и Хоуксворт едва сдержался, чтобы не чихнуть.
Быстрый взгляд на блестящие лакированные стенки кареты и стекла с гравировкой сказал герцогу, что Уоллингфорд не жалеет денег на удобства для своей семьи. Лучше бы он больше думал о безопасности жены и дочери, язвительно подумал Хоуксворт, и не проводил бы так много времени в Уайте, рассказывая приятелям избитые анекдоты.
Заметив, что мисс Уоллингфорд, лежавшая на сафьяновом сиденье, шевельнулась, Хоуксворт натянул на лицо вежливую маску, чтобы скрыть свое нетерпение.
— Можете не сомневаться в моей готовности помочь вам. Но теперь ваши лошади, похоже, окончательно успокоились, да и мисс Уоллингфорд, я вижу, приходит в себя, так что я, пожалуй, пойду. Мне кажется, наедине, без посторонних, вы будете чувствовать себя лучше.
Но едва он повернулся, чтобы уйти, как девица, лежавшая на сиденье, испустила слабый стон. Леди Уоллингфорд бросила на Хоуксворта встревоженный взгляд, и он, вздохнув, остановился. И был вознагражден: расслабленное тело мисс Уоллингфорд приподнялось, девушка попыталась сесть.
Любой, кто мог бы всего несколько мгновений назад наблюдать за мисс Уоллингфорд — внимательной, настороженной, сосредоточенной, — был бы искренне поражен ее теперешней вялой томностью. Но мисс отлично умела скрывать и свою хитрость, и свой дурной характер от всех, кроме самых близких людей. К тому же во всем, что касалось Хоуксворта, мисс Фелисити Уоллингфорд была особенно осторожна, потому герцог и не увидел ничего странного в ее поведении.
— О, простите, ваша светлость, — пробормотала она, с трудом усаживаясь. — Должно быть, вы подумали, что я — жалкое, слабое существо… Но мне стало плохо из-за того, что я увидела, как лошади несутся прямо на вас. Я так боялась, что они вас за… затопчут. Но вы такой храбрый, совсем не думаете о собственной безопасности. — Фелисити обессилено откинулась на спинку сиденья, словно произнесенная речь окончательно истощила ее силы.
Хоуксворт, окинув площадь быстрым внимательным взглядом, наклонился вперед и помог девушке сесть поудобнее.
— Боюсь, вы изрядно преувеличиваете мою храбрость, мисс Уоллингфорд.
— Могу поклясться, это не так… к тому же я просто не знаю, как благодарить вас, ваша светлость. Но я вижу, что вы куда-то спешите, а потому не смею вас больше задерживать. Боюсь, мне сегодня уже не захочется находиться в обществе… я надеюсь, что и мама не откажется вернуться домой.
Леди Уоллингфорд несколько секунд тупо таращилась на дочь, потом вдруг энергично закивала.
— Совершенно не за что меня благодарить, мисс Уоллингфорд. Я весьма рад, что оказался рядом и сумел немного помочь вам. И я умоляю вас не отказываться от поездки на бал к леди Шеррингхэм, потому что я уверен — вы очень скоро почувствуете себя гораздо лучше. К тому же мой опыт говорит, что бал — наилучшее средство для поднятия настроения у дам. Едва заметный оттенок насмешки в его голосе не был упущен внимательной мисс Уоллингфорд. Ресницы ее задрожали, светлые глазки наполнились слезами.
— Нет, герцог, я никогда не отличалась особой любовью к балам и празднествам. Видите ли, светские обязанности кажутся мне нестерпимо скучными… мне не нравится постоянно улыбаться и слушать глупые сплетни.
Брови герцога Хоуксворта иронически изогнулись, на полных губах мелькнула легкая улыбка.
— В таком случае вы обладаете весьма оригинальными взглядами, мисс Уоллингфорд, — сказал он, но глаза его искали кого-то на другой стороне площади. — А теперь мне нужно идти. Ваш кучер уже в состоянии справиться с лошадьми. — И, спохватившись, он добавил: — Передайте мои наилучшие пожелания леди Шеррингхэм.
С этими словами Хоуксворт мягко спрыгнул на мостовую. Мисс Уоллингфорд закусила губу, удерживая готовую сорваться резкость.
— Мама, ну почему от тебя никогда не бывает проку?! — взорвалась она, убедившись, что герцог Хоуксворт ушел достаточно далеко. Но тут же ее глаза сузились, впившись в широкую спину герцога. — Интересно, кто она такая?..
Хоуксворт с незаинтересованным видом, как бы прогуливаясь, но тем не менее достаточно быстро пересекал площадь. Ему удалось пройти незамеченным мимо хохочущей компании щеголей, с которыми он был знаком, хотя и поверхностно.
Когда герцог был еще мальчишкой, его за храбрость и силу прозвали Хоуком (Хоук — ястреб (англ.). Но и когда он стал взрослым, прозвище сохранилось, может быть, потому, что он был силен, умел ходить совершенно бесшумно и считался очень опасным врагом.
На Пиренейском полуострове он не раз дрался врукопашную и побеждал. Но после того как его покинула Изабель, Хоуксворт обрел новое имя — Черный Герцог. Его безрассудные разгулы, истории с женщинами и дуэли сделали его почти легендарной личностью. И лишь Господь мог спасти человека, упомянувшего в присутствии герцога имя его жены.
— Прелестная штучка, а, Торрингтон? Конечно, если не считать хромоты, — донеслись до герцога слова бледнолицего юнца, обращавшегося к своему плотному, коренастому приятелю.
Другой щеголь из компании — с обширным животом, обтянутым цветастым красновато-коричневым жилетом, — покачал головой и хрипло расхохотался.
— Я лично не испытываю склонности к калекам, Эплгейт. У каждого свои предпочтения, не так ли?
Хоук нахмурился. Для женщины, обладающей таким тщеславием, как его жена, хромота должна быть чрезвычайно мучительной… и отнюдь не в физическом смысле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45