— Вы были богаты?
— Достаточно, — лаконично ответил он.
— Итак, вы совершили путешествие без семьи.
— Да. И на острове я был полностью предоставлен самому себе и мог беспрепятственно обследовать замок и его окрестности. И вот однажды в заброшенном крыле замка я обнаружил портрет близнецов. Братья были изображены в национальных костюмах, должно быть, в пику британским законам.
— Разве носить килт было запрещено законом? Он кивнул.
— Запрет на ношение тартанов существовал уже более века к тому моменту, когда художник писал портрет Ангуса и Эндрю.
— И?..
— С первого взгляда на портрет мне стало ясно, что юноши, изображенные на нем, — братья-близнецы. Светло-рыжие волосы, зеленовато-голубые глаза, квадратная форма подбородка, широкие плечи, прямой взгляд, осанка — словом, все говорило об их родстве.
Тори поднесла руку к горлу и стала задумчиво наматывать на палец золотую цепочку.
Какое-то время они шли молча. Дом уже давно остался позади, впереди возвышались скалистые утесы, за ними тянулся песчаный пляж, и насколько хватало глаз простирался океан.
— Интересно, что же послужило причиной раздора между ними, — сказала Тори.
Митчелл пожал плечами:
— Никто не знает, с чего все началось. Может быть, они поссорились из-за денег, может быть, из-за владений или из-за лучшей лошади в конюшне, или из-за арендаторов, кто теперь знает.
Тори приложила к глазам ладонь козырьком и вгляделась в даль океана: там виднелся белый парус лодки, похожей на огромного сказочного лебедя.
— А может быть, они поссорились из-за женщины? — предположила она.
— Может быть.
— Итак, между братьями началась вражда.
— Что ж, можно сказать и так.
«Если мне не изменяет память, — подумала Тори, — он первый употребил это слово». Девушка медленно опустила руку и повернулась к нему:
— А как бы назвали это вы?
— Войной.
— Войной? — переспросила она, и голос ее прозвучал резче, чем ей бы хотелось.
Митчелл ответил ей холодным безжалостным взглядом:
— Они объявили друг другу войну.
— Но почему?
Его красивое лицо на мгновение потемнело.
— Жестокость в крови у шотландцев. Нет, он не может так думать. Не может.
— Истинный сын Шотландии живет и умирает с оружием в руках.
Тори поняла, что Митчелл говорит искренне.
— В сердце своем каждый шотландец прежде всего воин, — продолжал он.
— Простите, в каком времени вы все это говорите? Ему потребовалось целых тридцать секунд, чтобы ответить на этот до смешного простой вопрос.
— В настоящем.
Он действительно имел это в виду.
— Даже вы?
— Даже я.
— Ну что ж: кто предупрежден, тот вооружен.
— Никакого предупреждения не будет, — мрачно произнес Митчелл.
Он напугал ее. Это хорошо. Пусть боится.
Однако когда она обратилась к нему через несколько минут, в ее голосе не осталось уже и тени волнения или страха:
— Этой тропинкой мы быстрее всего спустимся к пляжу.
— А почему бы нам не присесть здесь? — сказал он, указывая на поросший травой склон.
— Хорошо. — Тори расположилась на мягкой влажной земле.
Митчелл допил успевший остыть кофе и поставил кружку рядом с собой.
— Для краткости я буду останавливаться только на главных событиях.
Она смотрела вдаль, туда, где синее небо сливалось с водой.
— Пожалуйста, если вам так удобнее. Это ничуть не облегчило его задачу.
— Никто не знает, что стало причиной разрыва между братьями, но оба они дорого заплатили за это. Когда умер их отец, старший брат Ангус по праву первородства унаследовал остров и замок Сторм, а вместе с ними множество титулов, переходивших из рода в род на протяжении нескольких веков. Ну и, само собой, стал главой клана.
Митчелл не был уверен, что Тори хорошо представляет себе, что значит быть главой клана.
— На его плечи легла ответственность за восемь сотен человек — мужчин, женщин и детей, в основном членов клана, проживавших на острове. Времена были тяжелые. Несколько лет подряд людей преследовали неурожаи. Начался голод. Ни о какой роскоши не могло быть и речи. Деньги давались трудно, долги росли.
— Наверное, это были тяжелые времена для всех, — заметила Тори.
— Да.
— А что Эндрю?
— Никто не выгонял его из Шотландии, как вы, очевидно, считаете. Движимый разочарованием и юношескими амбициями, а также желанием доказать членам клана, что он тоже достоин быть их вождем, Эндрю эмигрировал в Америку.
— Чтобы сколотить состояние.
— Судя по всему, ему это удалось.
— Да, — сказала Тори, поднимаясь и отряхивая песок со своих шелковых брюк, — ему это удалось.
— Мне бы очень хотелось, чтобы это было действительно так. — Митчелл тоже встал.
Она обернулась:
— А разве у вас есть какие-то сомнения?! Он покачал головой:
— История не заканчивается на том, что Ангус остался в Шотландии исполнять свои обязанности, а Эндрю отправился в Америку зарабатывать деньги.
Тори продолжала старательно отряхиваться, песчинки никак не хотели отлипать от ее одежды.
— На чем же она заканчивается?
— А она еще не закончилась. Тори резко вскинула голову:
— Может быть, объяснитесь?
Митчелл взял ее за руку и помог спуститься к пляжу. Погода для прогулок выдалась чудесная. Но как ни жаль ему было нарушать покой и гармонию этого дня, он твердо решил рассказать историю до конца.
— С каждым годом Ангус все сильнее увязал в долгах. А Эндрю был настоящим гением во всем, что касалось денег. И тем не менее, когда Ангусу потребовалась помощь, Эндрю и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь.
— Вы считаете, что во всех бедах Ангуса был виновен его брат?
— Тогда его вины еще не было. Она прищурилась:
— Но со временем он все же в чем-то провинился? Во всяком случае, в ваших глазах.
— Не только в моих, Тори.
— Надо полагать, сейчас вы перейдете к той части истории, которая мне не понравится. Именно ей я и обязана теми великолепными розами, которые получила от вас в подарок! — Девушка остановилась, чтобы поднять раковину, которую выбросило волной к ее ногам, но она оказалась обломанной в нескольких местах, и Тори бросила ее обратно в океан. — Так что же произошло?
— В Америке началась Гражданская война. В те годы многие сколотили себе состояние и многие его потеряли. Эндрю Сторм разбогател. Больше того, не прошло и десяти лет после окончания войны, как он стал одним из самых богатых людей Соединенных Штатов. А может быть, и самым богатым во всем мире. Он имел все, что только можно иметь за деньги. И за эти же деньги он купил себе жену: красивую образованную молодую женщину из хорошей семьи.
— Энн Морган.
— Женившись на Энн, он построил несколько особняков, включая Сторм-Пойнт. Молодожены развлекались вовсю: Эндрю объездил с женой весь свет, удовлетворял любые ее прихоти и капризы. Потом у них родился сын, продолжатель династии Стормов в Новом Свете.
— Мои предки жили так же, как и другие семьи миллионеров — Вандербильты, Асторы, Уэтморы, да я могу назвать еще около дюжины фамилий — все они жили роскошно, как королевская семья в Золотом веке.
— Да, полагаю, Эндрю и Энн вели обычный для их круга образ жизни.
— Тогда в чем вы обвиняете их?
— В то время как Эндрю процветал, Ангус окончательно разорился, население острова Сторм вымирало от голода. Ангус поборол свою гордыню и поехал к младшему брату умолять его о помощи. — Митчелл замолчал. Тори ждала продолжения. — Эндрю категорически отказал ему.
Тори обхватила себя руками и минуты две безмолвно шла по песку. Потом спросила:
— Это было местью?
— Чем-то в этом роде.
— Должно быть, Эндрю ненавидел своего брата. — Тори зябко повела плечами. — А может быть, он просто стал безразличен ко всему, что было связано с Шотландией.
— Мне неприятно говорить об этом, но это не так.
— Почему вы так думаете?
— После того как Эндрю отказал Ангусу, тот предпринял отчаянный шаг. Он выставил на аукцион значительное количество фамильных ценностей: картины, мебель, ювелирные украшения, серебряную посуду и даже несколько предметов, имевших историческую ценность. Все это передавалось от отца к сыну в течение многих поколений.
— Я думаю, он был не первым и не последним разорившимся аристократом, которому пришлось расстаться с фамильными ценностями, — холодно бросила Тори.
— Верно.
— Это довольно распространенное явление.
— И здесь вы правы.
Они стояли и молча смотрели, как волны смывают их следы.
— Вы закончили свой рассказ? — спросила девушка.
— Ангус надеялся получить от продажи вещей хорошие деньги. Он назначил дату аукциона и разослал приглашения всем заинтересованным лицам в Англии, Канаде, Америке и даже во Франции. Но никто не приехал. Эндрю позаботился об этом.
— О нет!
— О да! Но это еще не все. Эндрю послал на аукцион несколько человек, которых не знали в лицо ни Ангус, ни его люди. Эти тайные агенты скупили по бессовестно низким ценам все, что там было, и отправили пароходом в Америку.
— Эндрю опустился до низкого обмана.
— Увы, именно так оно и было.
Тори обернулась и посмотрела на видневшийся вдали белый каменный особняк.
— Тогда, наверное, эти вещи могут быть у нас в Сторм-Пойнте.
— Вполне вероятно.
Спустя несколько минут она сказала:
— Их называли баронами-разбойниками. Митчелл сделал вид, что не понимает, о чем речь:
— Кого?
— Так называемых джентльменов, которые сумели сколотить огромные состояния в прошлом столетии. Тогда еще не существовало подоходного налога и никто не проверял, каким способом они заработали деньги. Эти люди жили как настоящие короли.
— Да, я слышал об этом, — безразлично заметил он.
— Моя прапрабабушка, Энн, тратила по триста-четыреста тысяч долларов только на летние развлечения в Ньюпорте, не считая тех денег, которые уходили на приобретение новых платьев и драгоценностей. А каких средств стоило содержать дом на Пятой авеню в Нью-Йорке! Там есть одна комната, весь интерьер которой был вывезен из Флоренции, — это обошлось семье в шестьдесят тысяч долларов. Я своими глазами видела записи в семейных архивах. Шестьдесят тысяч долларов были огромной суммой в то время, Митчелл. На эти деньги можно было купить три десятка обычных домов среднего размера. — Несколько минут девушка молчала. Потом тихо спросила: — Вы приехали требовать реституции?
— Нет. — По крайней мере не в том виде, как она думает.
— Но что-то вам от меня нужно.
— Да.
Она выпрямилась и надменно произнесла:
— Вам нужны деньги?
Его охватило такое бешенство, что затряслись руки. На протяжении двадцати четырех часов эта женщина уже второй раз заставила его потерять самообладание.
— Простите, Митчелл. — Она прикоснулась к его горячей руке. Прикосновение показалось ему ледяным. — Я сказала ужасную вещь. Пожалуйста, примите мои извинения.
Ему потребовалась еще минута, чтобы прийти в себя.
— Извинения приняты.
— Так что вам нужно?
Чужим холодным голосом он произнес:
— Я бы хотел занять у вас кое-что. Она попыталась пошутить:
— Вы хотите по-соседски занять у меня немного сахара до следующей недели?
— Я бы хотел взять во временное пользование несколько предметов, купленных Эндрю на том аукционе.
— Но ведь это было сто лет назад.
— Ну и что?
— Неужели вы и вправду верите, что они до сих пор находятся в моем доме?
— Да. — Он не просто верил, он знал это наверняка. Она искоса взглянула на него:
— А вы удовлетворите мое любопытство, если я спрошу, зачем они вам?
— Мы увезем их в Шотландию.
— Мы?
— Я и Маккламфа.
— Ах, ну конечно, я чуть не забыла о нем. И что вы будете делать с этими предметами, когда вернетесь на остров Сторм?
Она задает слишком много вопросов. Конечно, винить ее в этом нельзя, ведь он не подкрепил свой рассказ об Ангусе и Эндрю никакими доказательствами. Ей приходится полагаться только на его порядочность.
— С их помощью я надеюсь раскрыть одну тайну, которая поможет стать острову Сторм таким же процветающим, как в былые времена.
— А что потом?
— А потом я верну эти предметы в Сторм-Пойнт, — заверил ее Митчелл, клятвенно приложив руку к сердцу.
— А вы имеете представление, что это за предметы?
— В некотором роде.
— Говорите определенно: да или нет?
— Мне кажется, имею.
Она с сомнением посмотрела на него:
— Вы сами не знаете, что ищете.
— Отчасти знаю.
Она со вздохом покачала головой:
— Думаю, вам не помешает еще одна чашка кофе.
— Я буду безмерно благодарен, если вы угостите меня. Они повернули обратно к дому.
— А теперь расскажите мне, что же вы все-таки ищете.
— Я ищу Викторию.
— Какую Викторию?
— Ну, это может быть портрет королевы Виктории, или садовая статуя, или маленькая бронзовая статуэтка.
— Все это у нас есть.
— Я знаю, — улыбнулся он.
— Так вы уже обыскивали мой дом?!
— Был такой грех.
— Вот, значит, чем вы с Маккламфой занимались на балу.
— В те редкие минуты, когда не бегали с подносами, подавая гостям икру и лососину, и не выполняли -поручения вдовствующих матрон.
— О Господи, только не говорите, что это была миссис Ван Аллен.
— Именно о ней я и говорю.
— Мне страшно жаль!
— Но все же меньше, чем Маккламфе.
— Это из-за нее он устроил этот… — Тори замялась, подыскивая подходящее слово, — …шокирующий спектакль?
— Как вам сказать, она тоже внесла свою лепту.
Тори посчитала за лучшее вернуться к тому предмету, который они только что обсуждали.
— Итак, вам удалось обнаружить нескольких «Викторий», проданных на том аукционе.
Он кивнул.
— А ту, что нужна вам, вы нашли?
— Не совсем.
— Как это понимать?
— Дело в том, что я не знаю, какая из них мне нужна. Поэтому я собираюсь увезти их в Шотландию все.
— Да, дорогой кузен, вам предстоит решить нелегкую задачу. Но я постараюсь помочь вам.
— Спасибо.
— Наверное, первым делом следует перевернуть весь дом, чтобы найти все «Виктории», которые могли быть куплены на том аукционе. У вас, кстати, нет списка?
— Очень неполный, и я предпочел бы его не разглашать. Слишком многое поставлено на карту.
— Ну что ж. Но вам не кажется, что две пары глаз все же лучше, чем одна?
— Что вы имеете в виду?
— Мы могли бы искать вместе. К тому же так легче будет объяснить ваше присутствие в доме. Я скажу всем, что ко мне приехал кузен из Шотландии и я показываю ему Сторм-Пойнт.
Митчелл решил, что идея неплоха.
— Хорошо, я не против.
Они прошли уже полпути, когда Тори неожиданно схватила его за руку. Слава Богу, чашка из-под кофе была уже пуста.
— Можно сделать еще лучше! — Митчелл посмотрел на нее с удивлением. — Четыре пары глаз еще лучше, чем две, правда?
— О ком вы говорите?
— Об Элис Фрэйзер и вашем Маккламфе. Вы можете доверять Элис. Она шотландка до мозга костей. К тому же не болтлива.
— А вот это действительно ценное качество.
— Мы разобьемся на две команды. В одной — мы с вами. В другой — Йен и Элис.
— Мальчик — девочка, мальчик — девочка.
— Я подразумевала другое. В каждой команде должен быть человек, хорошо знакомый с планировкой дома и сада.
Митчелл почувствовал себя дураком.
— Значит, договорились? — спросила Тори.
— Договорились, — кивнул он.
— Когда вы хотели бы начать?
— Завтра?
— Отлично. С утра и начнем.
Только бы не слишком рано, подумал он.
— Ну разумеется, — щебетала она, — вы с Маккламфой должны будете перебраться на это время в Сторм-Пойнт.
— Спасибо, но…
— Никаких «но».
— Хорошо, спасибо.
— Не стоит благодарности. Они продолжали идти.
— А как вы узнаете, какая из «Викторий» является ключом к разгадке вашей тайны? — спросила наконец она.
— Это долгая история, — ответил он.
— Еще одна долгая история?
С той разницей, что эту он не собирался ей рассказывать. Ни сейчас, ни потом.
— Возможно, когда-нибудь я вам ее и расскажу, — поддразнил он девушку, дернув ее за выбившийся локон. — Если вы очень этого захотите.
— Ну, а чего бы вам хотелось больше всего на свете? — неожиданно спросила Тори.
Это было легко.
— Найти все «Виктории» и увезти их с собой в Шотландию.
Лицо Тори озарилось улыбкой.
— Ну а кроме этого чего бы вам хотелось?
Они уже входили в Сторм-Пойнт. Митчелл задержался с ответом всего на секунду.
— Починить крышу.
— Крышу?
— Есть такая африканская пословица: «Мудрый человек в первую очередь делает крышу».
— И где вы собираетесь ее чинить?
— В замке Сторм. Крыша здесь протекает во многих местах. А чего бы хотелось вам?
Тори взглянула на большой каменный дом.
— Вы знаете, всю свою жизнь я проводила лето в Сторм-Пойнте. Я очень люблю этот дом.
— Но?
— Но больше всего на свете мне хотелось бы убежать из него.
Ночью Митчелл долго не мог уснуть. Виктория Сторм завладела всеми его мыслями. «Ну должен же быть хоть какой-то способ, чтобы избавиться от этого наваждения?!» — в отчаянии думал он.
Он призвал на помощь все свое спокойствие и самообладание, которыми так гордился. Однако ничто не помогало. Образ Тори преследовал его: отблески солнца в ее волосах, когда она брела рядом с ним по песку;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22