Она решила возвратиться в Дикие Ветры не тем путем, которым добиралась в Бентвуд, а более короткой дорогой, идущей от поместья Бентонов через лес.
Лалла села в седло и хлестнула Малыша. День был теплый, дорога пролегала по красивой местности, и незаметно для себя она перенеслась мыслями к разговору в гостиной с Эллиотом Роллинзом. Она вздохнула, припоминая детали их беседы, и вдруг почувствовала жалость к этому человеку. Действительно, он так любил Джейн – и ничего не мог поделать. А теперь, после гибели Джейн, был на грани помешательства.
У Лаллы не было никаких оснований не верить Эллиоту. Наблюдая за его поведением, она впервые увидела в его глазах отчаяние. Эти сжатые кулаки, гневный взгляд, порывистые жесты говорили сами за себя – перед ней был человек, жестоко обманутый судьбой.
Ей стал понятен смысл его слов по поводу загадочного «несчастного случая» той рождественской ночью – он готов был обвинять весь мир в смерти Джейн.
Между тем Малыш преодолел низенькую ограду. Дальше начиналась узкая тропинка, ведущая к поместью Четвинов. Лалла свернула на нее, легонько подгоняя коня хлыстом, и Малыш помчался рысцой. Вскоре он достиг того места, где узкая дорожка переходила в широкую тропу, пролегавшую по опушке леса. До Диких Ветров было рукой подать.
Проехав еще немного, Лалла решила ослабить повод, давая Малышу отдых. Спешить ей некуда. День был прекрасный. Она вглядывалась в даль и невольно любовалась летней природой. С одной стороны дороги возвышался темный лес, а с другой стояли довольно густые заросли кустарника. В воздухе не слышалось ни свиста сойки, ни цоканья белки на опушке леса – ничто не нарушало торжественной тишины. Лалла вдыхала аромат свежей травы и всматривалась в бесконечную ленту дороги.
Вдруг ее внимание привлек неожиданно громкий хруст сухих веток в лесу. Краем глаза Лалла успела заметить, как что-то черное промелькнуло в кустах на опушке леса. Она повернулась в седле, чтобы рассмотреть, что это было, но в этот момент Малыш почему-то взбрыкнул и шарахнулся в сторону. Его спина выгнулась под наездницей…
Дальнейшее произошло как в страшном сне. Лалла неожиданно потеряла равновесие и только успела понять, что, вылетев из седла, падает вниз с лошади. Слава Богу, в последнее мгновение она сообразила, что надо вынуть ногу из стремени и выпустить из рук повод, иначе она могла при падении увлечь за собой бедное испуганное животное.
Малыш рванулся с места и диким галопом помчался по дороге. Прежде чем Лалла успела что-либо сообразить, конь скрылся из виду.
Слава Богу, Лалла была опытной наездницей. Она падала с лошади не раз и с детства была обучена, как поступать, чтобы не покалечиться. Вот и на этот раз, кажется, все должно было завершиться благополучно. Она хотела подняться с земли, но тут налетел сильный ветер, и ей пришлось пригнуться к земле. Еще несколько минут она прислушивалась к удалявшемуся стуку копыт. Когда ветер стих, Лалла села, поджав ноги и прикрыв их подолом юбки. От страха у девушки перехватило дыхание и сердце сжалось в груди. Во рту почему-то стоял отвратительный привкус, и Лалла с отвращением выплюнула скрипящие на зубах песчинки. Затем она медленно подвигала руками и ногами – кажется, обошлось без травм. Лалла осторожно встала на ноги и отряхнула платье.
«Что за черт? Чего Малыш так испугался?» – спрашивала она себя, оглядываясь вокруг. Она напрягла зрение – не мелькнет ли снова в просвете веток таинственная тень. Но было тихо. «Кажется, мисс Лалла Хантер, придется вам остаток пути прогуляться пешком, хотите вы этого или нет», – подумала она, печально усмехаясь.
Однако не успела Лалла сделать и десяти шагов, как снова послышался зловещий шорох травы, как будто кто-то пробирался через лес. Никогда еще ей не было так страшно: Лалла оцепенела от ужаса.
– Кто здесь? – закричала она не своим голосом. Лалла попробовала проглотить слюну, но не смогла – так пересохло во рту.
Но, как и прежде, от темного леса веяло пугающей тишиной.
Нервы девушки были напряжены до предела. Она вся съежилась. Может быть, ей только послышался тот зловещий шорох? Лалла все вглядывалась в темноту леса. И вдруг ветви деревьев зловещей шеренгой надвинулись на нее. Или ей это только померещилось? Но почему тогда все вокруг погрузилось во мрак?
«Там никого не было, – успокаивала себя Лалла. – Мне просто почудилось». Собравшись с духом, она заставила себя продолжить путь, но тут снова заметила темное пятно, быстро промелькнувшее в просвете между деревьями. Нет! Это было не видение. Она в ужасе закричала:
– Можете выходить из засады, Эллиот Роллинз. Я знаю, что это вы!
Пару секунд она стояла, не двигаясь, и все ждала, что молодой человек предстанет перед ней. Однако из леса никто не появился.
– Я не собираюсь целый день играть с вами в прятки, – громко сказала она в сторону деревьев и, стряхнув с себя оцепенение, заставила идти вперед. Лалла знала, что до Диких Ветров не так далеко, и эта мысль успокаивала ее. Скоро, совсем скоро она будет в безопасности.
Лалла ускорила шаг, спеша побыстрее уйти от страшного места, как вдруг снова услышала за спиной странный звук, похожий на хихиканье. Она перепугалась и, подобрав юбки, что было сил побежала по дороге.
Раскрасневшаяся, запыхавшаяся от быстрого бега и от жары, она лишь однажды оглянулась назад, чтобы убедиться, что никто за ней не гонится. Слишком испуганная, Лалла не заметила, как оступилась в глубокую рытвину и подвернула ногу.
Вскрикнув от резкой боли, она упала на колени. С трудом села на землю, в бессильной ярости сжала руки в кулаки и застонала. Если сейчас этот сумасшедший выскочит из леса, она ничего не сможет сделать.
Девушка огляделась. Кажется, кругом не было ни души. Можно наконец перевести дух. Сидя на земле, она решила осмотреть поврежденную ногу. Несомненно, это был вывих, и Лалла подумала, что самостоятельно добраться до Диких Ветров уже не сможет. Но не сидеть же здесь, на дороге, целый день? Может, не все еще потеряно, и она просто сильно ушиблась? Лалла осторожно встала на ноги, но дикая боль заставила ее закричать. Она упала как подкошенная. Что же делать? Ждать до вечера, пока ее не хватятся в Диких Ветрах и не пошлют людей на поиски.
Господи! Хоть бы произошло какое-нибудь чудо! Она больше не в силах выносить свое безвыходное положение! Между тем быстро смеркалось, и деревья, казалось, превращались в огромных черных великанов, обступавших ее со всех сторон. Скоро солнце совсем скроется за горизонтом, и тогда… Нет, лучше об этом не думать. Но страшные мысли по-прежнему лезли в голову.
И тут Лалла заметила лежавшую на дороге длинную ветку, видимо, обломившуюся во время грозы. Она кое-как доползла до палки и потрогала ее – дерево было прочным. Лалла подумала, что сможет опираться на палку при ходьбе. Она осторожно поднялась и попробовала перенести тяжесть тела на самодельную трость. Удивительно – ветка даже не прогнулась. Кажется, выход из положения был найден.
Лалла кое-как заковыляла по дороге. Каждый шаг причинял адскую боль, но мысль о диком человеке, прятавшемся в лесах, подгоняла ее словно плеть, и девушка продолжала путь к Диким Ветрам.
Так она прошла минут пятнадцать и неожиданно услышала цокот копыт, доносившийся с вершины небольшого холма, у подножия которого она теперь находилась. Уставшая и запыхавшаяся, она остановилась, чтобы перевести дух, и вгляделась в ленту дороги, ползущей вверх. В надвигающихся сумерках было плохо видно, но все же она разглядела Роджерса, сидевшего на козлах коляски, и Грея верхом на своем любимом длинноногом черном жеребце.
Ей даже не пришлось кричать или махать рукам, чтобы привлечь внимание, потому что Грей сам завидел ее с холма и пустил коня во весь опор.
– Что случилось? – взволнованно спросил он, резко осадив жеребца рядом с Лаллой. Едва только конь остановился, как Грей спешился и подбежал к ней. Посмотрев на девушку внимательно, он нахмурил брови. – Что с тобой? Что произошло? Ты ушиблась?
Лалла собралась с духом, чтобы ответить, но тут слезы ручьем хлынули из ее глаз. С трудом она проговорила:
– Что-то случилось с Малышом. Он сбросил меня по дороге, когда я возвращалась в Дикие Ветры из Бентвуда. И мне пришлось идти пешком. Потом я оступилась и, кажется, вывихнула лодыжку.
– Малыш сбросил тебя? – возмущенно воскликнул Грей. – Да этого быть не может! Он считается одним из лучших в моей конюшне. Должно быть, здесь не Малыш виноват.
Лалла стояла как громом пораженная. От гнева у нее даже слезы высохли, и она закричала:
– Ах, ты еще собираешься обвинять меня в том, что я по своей вине упала с лошади?
Тем временем к ним подъехал испуганный Роджерс. Грей еще раз бросил на Лаллу презрительный взгляд, всем своим видом показывая, что в случившемся виновата она одна. Затем он открыл дверь экипажа и вернулся к ней, довольно грубо взял за запястье и потащил к коляске. Ей стало обидно и неприятно. Лалла слегка отстранилась назад и вырвала руку.
– Не стоит, Грей! Сама доберусь!
– Как хочешь. – Он равнодушно пожал плечами, предоставив Лалле, кривясь от боли, добираться до коляски самостоятельно.
Правда, уже в следующую минуту она пожалела, что из-за глупой и не к месту проявленной гордости отказалась от его помощи. Поэтому кое-как дойдя до экипажа, она оперлась на руку Грея, чтобы взобраться на высокую подножку. С трудом преодолев пару ступенек, она опустилась наконец на сиденье. Грей закрыл дверцу экипажа, и Лалла осталась одна. Кажется, самое страшное было позади. Понемногу она начала приходить в себя. Вскоре лошади тронулись с места, и сколько ни всматривалась Лалла в пейзаж за окном, уже ничего не смогла различить.
Сквозь обволакивавший ее туман Лалла слышала лишь цоканье копыт по дороге да грохот колес. В экипаже было душно. Слишком уставшая от впечатлений дня, она невольно прикрыла глаза. И вот… будто чьи-то большие теплые руки нежно обняли ее, убаюкивая. В затуманенном мозгу возникло смутное видение: она еще ребенком сидит на коленях у матери, которая качает ее и поет колыбельную. Ах нет, кажется, это ей только снится. Лалла провалилась в бездонную темноту…
Вдруг сквозь завесу сна она почувствовала, будто находится на середине огромного озера и тонет. Она начала барахтаться, затрясла головой, пытаясь вырваться, и проснулась от резкого толчка. Колеса экипажа попали в глубокую рытвину, коляска резко подскочила, и Лалла почувствовала, как ее щека соприкоснулась с чем-то шершавым.
Сон как рукой сняло. От неожиданности она открыла глаза и увидела в нескольких дюймах от себя тяжелый, гладко выбритый подбородок Грея. Как он оказался здесь? Почему она лежит у него на коленях? Кто так заботливо уложил ее ноги на сиденье? Лалла почувствовала, что экипаж движется очень медленно. «Видимо, меня укачало», – подумала она.
Внезапно пронизывающая боль напомнила Лалле о поврежденной лодыжке. Кровь пульсировала, неприятно отдаваясь в ноге. Девушка попыталась отвлечься: уютно устроившись в объятиях Грея, она с удовольствием думала, как это приятно – прижаться к твердой мускулистой груди и отдаться во власть сильных рук, так заботливо ее обнимавших. Она слышала, как совсем рядом бьется его сердце, и чувствовала его жаркое дыхание. Грей был словно неприступная для врага крепость: такой мужественный и грозный, что Лалла почувствовала себя в безопасности. Наконец-то после кошмарных лесных призраков, выглядывавших из мрака, она могла ни о чем не думать, ничего не бояться.
Ей захотелось еще больше прильнуть к Грею. Лалла чувствовала запах его тела, смешанный с терпким ароматом одеколона.
– Ну, пришла в себя? – спросил Грей, увидев, что она заворочалась и открыла глаза.
– Кажется, со мной случился обморок, – сказала она и сама удивилась, каким тихим и дрожащим был ее голос.
– Да, Лалла, но сейчас, по-моему, все в порядке?
Лицо Грея вдруг стало сосредоточенным и жестким. Лалла чувствовала, что где-то внутри его происходит борьба: его челюсти были твердо сжаты, а в глазах проскальзывала какая-то растерянность. Теперь, когда она пришла в себя и ее жизни ничто не угрожало, можно было разжать объятия и усадить Лаллу на скамейку, но было видно, что ему не хочется этого делать.
Как ни странно, ее тоже терзали противоречивые чувства. Лалла прекрасно понимала, что оставаться дольше на его коленях неприлично. Одна часть ее существа говорила, что она должна немедленно вырваться из объятий и отодвинуться в дальний угол сиденья, так далеко, как только позволяли размеры коляски. Но другая половинка умоляла ее остаться. Жаркая волна желания поднималась со дна ее существа, заставляя забыть, где она и что с ней происходит.
Пока Лалла раздумывала, как же быть дальше, Грей пристально разглядывал ее. В глубине его голубых глаз под грозно сдвинутыми бровями мелькнули искорки гнева.
– Проклятие! – неожиданно прошипел он, и его слова разорвали сладкую пьянящую тишину.
Неожиданно его левая рука обвилась вокруг ее плеч, и Грей прижал к себе Лаллу с такой силой, что она еле дышала. Взгляд его был прикован к ее глазам, губам. Девушка чувствовала горячий жар его дыхания; ее переполняли необыкновенные ощущения. Лалла знала, что не должна позволять Грею обнимать себя, но не могла совладать с собой. Она так и лежала, обмякнув, отказываясь сопротивляться.
Неожиданно девушка заметила, как преобразилось лицо Грея: куда-то исчезла отчужденность, глаза радостно заблестели. Длинные пальцы его мускулистой руки, остававшейся свободной, гладили ее растрепавшиеся каштановые волосы, убирая их с лица. Потом кончики пальцев легко пробежали по скулам и щекам, коснулись губ. Лалла не двигалась. Грей продолжал смотреть на нее во все глаза, и Лалла задрожала, слыша его неровное, возбужденное дыхание.
Теперь она была полностью в его власти и по еле заметной самодовольной усмешке в уголках его губ почувствовала, что он наслаждается своей победой. Лалла слегка приподняла голову и обвела взглядом его лицо, остановив глаза на губах, и ее снова опалило жаром. Девушка больше не могла притворяться, она всем существом жаждала его поцелуя.
Она закрыла глаза, предвкушая, как его губы коснутся ее губ, обжигая горячей волной наслаждения, но такого огня страсти не ожидала. Грей целовал ее страстно, долго, и когда его мягкие губы касались кончика ее языка, Лалле казалось, что сердце ее вот-вот расплавится.
На секунду Грей оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, и Лалла застонала от возбуждения. Однако он тотчас же снова закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее, как и в прежние годы, когда они были любовниками: сначала лишь слегка касаясь губ, затем все более настойчиво, требовательно раскрывая мягким дразнящим языком ее губы. Поцелуй Грея был медленным, и Лалла ощущала, как со дна ее души поднимается неумолимая волна желания, сметая все на своем пути. Она чуть дышала, дрожа от наслаждения.
И чем больше ею овладевало желание, тем быстрее забывала она о прежних обидах. Она хотела Грея, хотела безумно, не отдавая отчета в постыдности своих желаний. С трудом освободив руку, Лалла скользнула пальцами по его шелковистым светлым волосам, судорожно сжимая короткие густые пряди. Она изогнулась и прильнула к его губам. Она покусывала их, нежно проводила языком по белоснежным ровным зубам.
Как ни странно, но Грей не оказывал сопротивления. Его дыхание участилось, ноздри раздулись, а тело дрожало. Впившись в Лаллу немигающим взглядом, он начал судорожно сжимать ее грудь. Через тонкую ткань она почувствовала, как от возбуждения твердеют соски. Ей захотелось, как и раньше, ощутить нежные мужские руки на своем обнаженном теле, захотелось, чтобы жаркие губы ласкали ее. Она мечтала вернуть забытые ощущения…
– Тебе хорошо, Лалла? – тихо спросил Грей.
Потом его большой палец нащупал ее сосок и начал чертить невидимые спирали вокруг него. Ощутив мучительную тяжесть где-то внизу живота, Лалла поняла, что погибла.
Грей чуть прикрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Развяжи корсет, – приказал он.
Лалла подумала, что, возможно, он просто дразнит ее. Доведет до экстаза, а потом посмеется, обвинив в отсутствии женской гордости. Но почему-то сейчас ей было совершенно все равно. Она хотела Грея, и немедленно. Воспоминания о прошлом их романе слишком сильно опутали ее мозг: Лалла припомнила все до мельчайших деталей и хотела, чтобы он вновь принадлежал ей, принадлежал всецело, пусть даже это будет вопреки его собственной воле.
Непослушными от волнения пальцами она принялась быстро расстегивать десятки крючков на корсете. Боже, никогда еще ей не казалось, что их так много! Скорее же! Скорее! Когда наконец рука ее бессильно опустилась, Грей сорвал с нее одежду, оставив лишь изящную сорочку из тончайшего батиста с цветочной вышивкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Лалла села в седло и хлестнула Малыша. День был теплый, дорога пролегала по красивой местности, и незаметно для себя она перенеслась мыслями к разговору в гостиной с Эллиотом Роллинзом. Она вздохнула, припоминая детали их беседы, и вдруг почувствовала жалость к этому человеку. Действительно, он так любил Джейн – и ничего не мог поделать. А теперь, после гибели Джейн, был на грани помешательства.
У Лаллы не было никаких оснований не верить Эллиоту. Наблюдая за его поведением, она впервые увидела в его глазах отчаяние. Эти сжатые кулаки, гневный взгляд, порывистые жесты говорили сами за себя – перед ней был человек, жестоко обманутый судьбой.
Ей стал понятен смысл его слов по поводу загадочного «несчастного случая» той рождественской ночью – он готов был обвинять весь мир в смерти Джейн.
Между тем Малыш преодолел низенькую ограду. Дальше начиналась узкая тропинка, ведущая к поместью Четвинов. Лалла свернула на нее, легонько подгоняя коня хлыстом, и Малыш помчался рысцой. Вскоре он достиг того места, где узкая дорожка переходила в широкую тропу, пролегавшую по опушке леса. До Диких Ветров было рукой подать.
Проехав еще немного, Лалла решила ослабить повод, давая Малышу отдых. Спешить ей некуда. День был прекрасный. Она вглядывалась в даль и невольно любовалась летней природой. С одной стороны дороги возвышался темный лес, а с другой стояли довольно густые заросли кустарника. В воздухе не слышалось ни свиста сойки, ни цоканья белки на опушке леса – ничто не нарушало торжественной тишины. Лалла вдыхала аромат свежей травы и всматривалась в бесконечную ленту дороги.
Вдруг ее внимание привлек неожиданно громкий хруст сухих веток в лесу. Краем глаза Лалла успела заметить, как что-то черное промелькнуло в кустах на опушке леса. Она повернулась в седле, чтобы рассмотреть, что это было, но в этот момент Малыш почему-то взбрыкнул и шарахнулся в сторону. Его спина выгнулась под наездницей…
Дальнейшее произошло как в страшном сне. Лалла неожиданно потеряла равновесие и только успела понять, что, вылетев из седла, падает вниз с лошади. Слава Богу, в последнее мгновение она сообразила, что надо вынуть ногу из стремени и выпустить из рук повод, иначе она могла при падении увлечь за собой бедное испуганное животное.
Малыш рванулся с места и диким галопом помчался по дороге. Прежде чем Лалла успела что-либо сообразить, конь скрылся из виду.
Слава Богу, Лалла была опытной наездницей. Она падала с лошади не раз и с детства была обучена, как поступать, чтобы не покалечиться. Вот и на этот раз, кажется, все должно было завершиться благополучно. Она хотела подняться с земли, но тут налетел сильный ветер, и ей пришлось пригнуться к земле. Еще несколько минут она прислушивалась к удалявшемуся стуку копыт. Когда ветер стих, Лалла села, поджав ноги и прикрыв их подолом юбки. От страха у девушки перехватило дыхание и сердце сжалось в груди. Во рту почему-то стоял отвратительный привкус, и Лалла с отвращением выплюнула скрипящие на зубах песчинки. Затем она медленно подвигала руками и ногами – кажется, обошлось без травм. Лалла осторожно встала на ноги и отряхнула платье.
«Что за черт? Чего Малыш так испугался?» – спрашивала она себя, оглядываясь вокруг. Она напрягла зрение – не мелькнет ли снова в просвете веток таинственная тень. Но было тихо. «Кажется, мисс Лалла Хантер, придется вам остаток пути прогуляться пешком, хотите вы этого или нет», – подумала она, печально усмехаясь.
Однако не успела Лалла сделать и десяти шагов, как снова послышался зловещий шорох травы, как будто кто-то пробирался через лес. Никогда еще ей не было так страшно: Лалла оцепенела от ужаса.
– Кто здесь? – закричала она не своим голосом. Лалла попробовала проглотить слюну, но не смогла – так пересохло во рту.
Но, как и прежде, от темного леса веяло пугающей тишиной.
Нервы девушки были напряжены до предела. Она вся съежилась. Может быть, ей только послышался тот зловещий шорох? Лалла все вглядывалась в темноту леса. И вдруг ветви деревьев зловещей шеренгой надвинулись на нее. Или ей это только померещилось? Но почему тогда все вокруг погрузилось во мрак?
«Там никого не было, – успокаивала себя Лалла. – Мне просто почудилось». Собравшись с духом, она заставила себя продолжить путь, но тут снова заметила темное пятно, быстро промелькнувшее в просвете между деревьями. Нет! Это было не видение. Она в ужасе закричала:
– Можете выходить из засады, Эллиот Роллинз. Я знаю, что это вы!
Пару секунд она стояла, не двигаясь, и все ждала, что молодой человек предстанет перед ней. Однако из леса никто не появился.
– Я не собираюсь целый день играть с вами в прятки, – громко сказала она в сторону деревьев и, стряхнув с себя оцепенение, заставила идти вперед. Лалла знала, что до Диких Ветров не так далеко, и эта мысль успокаивала ее. Скоро, совсем скоро она будет в безопасности.
Лалла ускорила шаг, спеша побыстрее уйти от страшного места, как вдруг снова услышала за спиной странный звук, похожий на хихиканье. Она перепугалась и, подобрав юбки, что было сил побежала по дороге.
Раскрасневшаяся, запыхавшаяся от быстрого бега и от жары, она лишь однажды оглянулась назад, чтобы убедиться, что никто за ней не гонится. Слишком испуганная, Лалла не заметила, как оступилась в глубокую рытвину и подвернула ногу.
Вскрикнув от резкой боли, она упала на колени. С трудом села на землю, в бессильной ярости сжала руки в кулаки и застонала. Если сейчас этот сумасшедший выскочит из леса, она ничего не сможет сделать.
Девушка огляделась. Кажется, кругом не было ни души. Можно наконец перевести дух. Сидя на земле, она решила осмотреть поврежденную ногу. Несомненно, это был вывих, и Лалла подумала, что самостоятельно добраться до Диких Ветров уже не сможет. Но не сидеть же здесь, на дороге, целый день? Может, не все еще потеряно, и она просто сильно ушиблась? Лалла осторожно встала на ноги, но дикая боль заставила ее закричать. Она упала как подкошенная. Что же делать? Ждать до вечера, пока ее не хватятся в Диких Ветрах и не пошлют людей на поиски.
Господи! Хоть бы произошло какое-нибудь чудо! Она больше не в силах выносить свое безвыходное положение! Между тем быстро смеркалось, и деревья, казалось, превращались в огромных черных великанов, обступавших ее со всех сторон. Скоро солнце совсем скроется за горизонтом, и тогда… Нет, лучше об этом не думать. Но страшные мысли по-прежнему лезли в голову.
И тут Лалла заметила лежавшую на дороге длинную ветку, видимо, обломившуюся во время грозы. Она кое-как доползла до палки и потрогала ее – дерево было прочным. Лалла подумала, что сможет опираться на палку при ходьбе. Она осторожно поднялась и попробовала перенести тяжесть тела на самодельную трость. Удивительно – ветка даже не прогнулась. Кажется, выход из положения был найден.
Лалла кое-как заковыляла по дороге. Каждый шаг причинял адскую боль, но мысль о диком человеке, прятавшемся в лесах, подгоняла ее словно плеть, и девушка продолжала путь к Диким Ветрам.
Так она прошла минут пятнадцать и неожиданно услышала цокот копыт, доносившийся с вершины небольшого холма, у подножия которого она теперь находилась. Уставшая и запыхавшаяся, она остановилась, чтобы перевести дух, и вгляделась в ленту дороги, ползущей вверх. В надвигающихся сумерках было плохо видно, но все же она разглядела Роджерса, сидевшего на козлах коляски, и Грея верхом на своем любимом длинноногом черном жеребце.
Ей даже не пришлось кричать или махать рукам, чтобы привлечь внимание, потому что Грей сам завидел ее с холма и пустил коня во весь опор.
– Что случилось? – взволнованно спросил он, резко осадив жеребца рядом с Лаллой. Едва только конь остановился, как Грей спешился и подбежал к ней. Посмотрев на девушку внимательно, он нахмурил брови. – Что с тобой? Что произошло? Ты ушиблась?
Лалла собралась с духом, чтобы ответить, но тут слезы ручьем хлынули из ее глаз. С трудом она проговорила:
– Что-то случилось с Малышом. Он сбросил меня по дороге, когда я возвращалась в Дикие Ветры из Бентвуда. И мне пришлось идти пешком. Потом я оступилась и, кажется, вывихнула лодыжку.
– Малыш сбросил тебя? – возмущенно воскликнул Грей. – Да этого быть не может! Он считается одним из лучших в моей конюшне. Должно быть, здесь не Малыш виноват.
Лалла стояла как громом пораженная. От гнева у нее даже слезы высохли, и она закричала:
– Ах, ты еще собираешься обвинять меня в том, что я по своей вине упала с лошади?
Тем временем к ним подъехал испуганный Роджерс. Грей еще раз бросил на Лаллу презрительный взгляд, всем своим видом показывая, что в случившемся виновата она одна. Затем он открыл дверь экипажа и вернулся к ней, довольно грубо взял за запястье и потащил к коляске. Ей стало обидно и неприятно. Лалла слегка отстранилась назад и вырвала руку.
– Не стоит, Грей! Сама доберусь!
– Как хочешь. – Он равнодушно пожал плечами, предоставив Лалле, кривясь от боли, добираться до коляски самостоятельно.
Правда, уже в следующую минуту она пожалела, что из-за глупой и не к месту проявленной гордости отказалась от его помощи. Поэтому кое-как дойдя до экипажа, она оперлась на руку Грея, чтобы взобраться на высокую подножку. С трудом преодолев пару ступенек, она опустилась наконец на сиденье. Грей закрыл дверцу экипажа, и Лалла осталась одна. Кажется, самое страшное было позади. Понемногу она начала приходить в себя. Вскоре лошади тронулись с места, и сколько ни всматривалась Лалла в пейзаж за окном, уже ничего не смогла различить.
Сквозь обволакивавший ее туман Лалла слышала лишь цоканье копыт по дороге да грохот колес. В экипаже было душно. Слишком уставшая от впечатлений дня, она невольно прикрыла глаза. И вот… будто чьи-то большие теплые руки нежно обняли ее, убаюкивая. В затуманенном мозгу возникло смутное видение: она еще ребенком сидит на коленях у матери, которая качает ее и поет колыбельную. Ах нет, кажется, это ей только снится. Лалла провалилась в бездонную темноту…
Вдруг сквозь завесу сна она почувствовала, будто находится на середине огромного озера и тонет. Она начала барахтаться, затрясла головой, пытаясь вырваться, и проснулась от резкого толчка. Колеса экипажа попали в глубокую рытвину, коляска резко подскочила, и Лалла почувствовала, как ее щека соприкоснулась с чем-то шершавым.
Сон как рукой сняло. От неожиданности она открыла глаза и увидела в нескольких дюймах от себя тяжелый, гладко выбритый подбородок Грея. Как он оказался здесь? Почему она лежит у него на коленях? Кто так заботливо уложил ее ноги на сиденье? Лалла почувствовала, что экипаж движется очень медленно. «Видимо, меня укачало», – подумала она.
Внезапно пронизывающая боль напомнила Лалле о поврежденной лодыжке. Кровь пульсировала, неприятно отдаваясь в ноге. Девушка попыталась отвлечься: уютно устроившись в объятиях Грея, она с удовольствием думала, как это приятно – прижаться к твердой мускулистой груди и отдаться во власть сильных рук, так заботливо ее обнимавших. Она слышала, как совсем рядом бьется его сердце, и чувствовала его жаркое дыхание. Грей был словно неприступная для врага крепость: такой мужественный и грозный, что Лалла почувствовала себя в безопасности. Наконец-то после кошмарных лесных призраков, выглядывавших из мрака, она могла ни о чем не думать, ничего не бояться.
Ей захотелось еще больше прильнуть к Грею. Лалла чувствовала запах его тела, смешанный с терпким ароматом одеколона.
– Ну, пришла в себя? – спросил Грей, увидев, что она заворочалась и открыла глаза.
– Кажется, со мной случился обморок, – сказала она и сама удивилась, каким тихим и дрожащим был ее голос.
– Да, Лалла, но сейчас, по-моему, все в порядке?
Лицо Грея вдруг стало сосредоточенным и жестким. Лалла чувствовала, что где-то внутри его происходит борьба: его челюсти были твердо сжаты, а в глазах проскальзывала какая-то растерянность. Теперь, когда она пришла в себя и ее жизни ничто не угрожало, можно было разжать объятия и усадить Лаллу на скамейку, но было видно, что ему не хочется этого делать.
Как ни странно, ее тоже терзали противоречивые чувства. Лалла прекрасно понимала, что оставаться дольше на его коленях неприлично. Одна часть ее существа говорила, что она должна немедленно вырваться из объятий и отодвинуться в дальний угол сиденья, так далеко, как только позволяли размеры коляски. Но другая половинка умоляла ее остаться. Жаркая волна желания поднималась со дна ее существа, заставляя забыть, где она и что с ней происходит.
Пока Лалла раздумывала, как же быть дальше, Грей пристально разглядывал ее. В глубине его голубых глаз под грозно сдвинутыми бровями мелькнули искорки гнева.
– Проклятие! – неожиданно прошипел он, и его слова разорвали сладкую пьянящую тишину.
Неожиданно его левая рука обвилась вокруг ее плеч, и Грей прижал к себе Лаллу с такой силой, что она еле дышала. Взгляд его был прикован к ее глазам, губам. Девушка чувствовала горячий жар его дыхания; ее переполняли необыкновенные ощущения. Лалла знала, что не должна позволять Грею обнимать себя, но не могла совладать с собой. Она так и лежала, обмякнув, отказываясь сопротивляться.
Неожиданно девушка заметила, как преобразилось лицо Грея: куда-то исчезла отчужденность, глаза радостно заблестели. Длинные пальцы его мускулистой руки, остававшейся свободной, гладили ее растрепавшиеся каштановые волосы, убирая их с лица. Потом кончики пальцев легко пробежали по скулам и щекам, коснулись губ. Лалла не двигалась. Грей продолжал смотреть на нее во все глаза, и Лалла задрожала, слыша его неровное, возбужденное дыхание.
Теперь она была полностью в его власти и по еле заметной самодовольной усмешке в уголках его губ почувствовала, что он наслаждается своей победой. Лалла слегка приподняла голову и обвела взглядом его лицо, остановив глаза на губах, и ее снова опалило жаром. Девушка больше не могла притворяться, она всем существом жаждала его поцелуя.
Она закрыла глаза, предвкушая, как его губы коснутся ее губ, обжигая горячей волной наслаждения, но такого огня страсти не ожидала. Грей целовал ее страстно, долго, и когда его мягкие губы касались кончика ее языка, Лалле казалось, что сердце ее вот-вот расплавится.
На секунду Грей оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, и Лалла застонала от возбуждения. Однако он тотчас же снова закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее, как и в прежние годы, когда они были любовниками: сначала лишь слегка касаясь губ, затем все более настойчиво, требовательно раскрывая мягким дразнящим языком ее губы. Поцелуй Грея был медленным, и Лалла ощущала, как со дна ее души поднимается неумолимая волна желания, сметая все на своем пути. Она чуть дышала, дрожа от наслаждения.
И чем больше ею овладевало желание, тем быстрее забывала она о прежних обидах. Она хотела Грея, хотела безумно, не отдавая отчета в постыдности своих желаний. С трудом освободив руку, Лалла скользнула пальцами по его шелковистым светлым волосам, судорожно сжимая короткие густые пряди. Она изогнулась и прильнула к его губам. Она покусывала их, нежно проводила языком по белоснежным ровным зубам.
Как ни странно, но Грей не оказывал сопротивления. Его дыхание участилось, ноздри раздулись, а тело дрожало. Впившись в Лаллу немигающим взглядом, он начал судорожно сжимать ее грудь. Через тонкую ткань она почувствовала, как от возбуждения твердеют соски. Ей захотелось, как и раньше, ощутить нежные мужские руки на своем обнаженном теле, захотелось, чтобы жаркие губы ласкали ее. Она мечтала вернуть забытые ощущения…
– Тебе хорошо, Лалла? – тихо спросил Грей.
Потом его большой палец нащупал ее сосок и начал чертить невидимые спирали вокруг него. Ощутив мучительную тяжесть где-то внизу живота, Лалла поняла, что погибла.
Грей чуть прикрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Развяжи корсет, – приказал он.
Лалла подумала, что, возможно, он просто дразнит ее. Доведет до экстаза, а потом посмеется, обвинив в отсутствии женской гордости. Но почему-то сейчас ей было совершенно все равно. Она хотела Грея, и немедленно. Воспоминания о прошлом их романе слишком сильно опутали ее мозг: Лалла припомнила все до мельчайших деталей и хотела, чтобы он вновь принадлежал ей, принадлежал всецело, пусть даже это будет вопреки его собственной воле.
Непослушными от волнения пальцами она принялась быстро расстегивать десятки крючков на корсете. Боже, никогда еще ей не казалось, что их так много! Скорее же! Скорее! Когда наконец рука ее бессильно опустилась, Грей сорвал с нее одежду, оставив лишь изящную сорочку из тончайшего батиста с цветочной вышивкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28