– Тебе лучше? – спросил он, осторожно накрывая ее пледом.
Она кивнула и поморщилась от боли.
Алекс медленно провел пальцами по ее голове. Гвендолин вздрогнула, когда он коснулся огромной шишки на ее макушке. Помрачнев, он смотрел на свои измазанные кровью пальцы. Если Гвендолин потеряла сознание, наглотавшись дыма, то она никак не могла удариться макушкой.
Ему было совершенно ясно: кто-то ударил ее и оставил умирать в огне.
Он наклонился и принялся убирать с пола рвоту, изо всех сил стараясь сдержать ярость. За долгие месяцы болезни Флоры он хорошо научился ухаживать за больными. В самом начале он приводил к ней лекарей, каких только мог найти, но потом, когда стало ясно, что она умирает, Алекс никого не подпускал к жене, предпочитая самостоятельно ухаживать за ней. Очистка грязных каменных плит помогла ему привести в порядок мысли. Господь не наградил Флору и Дэвида крепким здоровьем, и Алекс, несмотря на всю свою яростную решимость, почти ничего не мог сделать, чтобы защитить их. Но это не Бог запер Гвендолин в комнате и поджег кровать.
Это сделал кто-то из членов клана.
– Ты мне можешь сказать, что случилось, Гвендолин? – спросил он, отодвигая таз и тряпку.
– Я… точно не знаю, – прошептала она.
Он пододвинул к кровати стул и сел.
– В твоей комнате уже был пожар, когда ты вошла?
– Нет. Я помню, что было очень темно, потому что ставни оказались закрыты. Это показалось мне странным, ведь я никогда не закрываю их.
Значит, те, кто поджег кровать, сначала закрыли их, понял Алекс. Либо они хотели, чтобы дым остался в комнате, сделавшись еще гуще, либо старались сделать так, чтобы никто не заметил пожар в башне, пока не станет слишком поздно. Ярость вскипела в нем с новой силой.
– А что случилось потом?
– Я подошла к окну и попыталась открыть ставни, но это оказалось трудно. Тогда я перешла к другому окну, но тоже не смогла открыть его. А потом… – Она умолкла, вспоминая.
– Что потом?
Гвендолин колебалась. Она знала, что Макданы боялись и презирали ее. Они и не скрывали этого. Но несмотря на то что она была здесь нежеланным гостем, за последнюю неделю ей удалось убедить себя, что они по крайней мере примирились с ее присутствием. Она поняла, что ошибалась. Макданы хотели уничтожить ее, точно так же как и ее собственный клан.
– Кто тебя ударил, Гвендолин?
Она удивленно посмотрела на него.
– У тебя на самой макушке большая кровоточащая ссадина, – объяснил Алекс. – Ты не могла получить ее, упав на пол. А в прошлый раз, когда ты упала с лестницы, – неохотно добавил он, – тебе «помогли» это сделать, предусмотрительно натянув поперек ступенек шнурок.
Лицо Гвендолин, потрясенной услышанным, еще больше побледнело.
– Мораг не посылала тебе записки, – мрачно продолжал он. – Она даже не умеет писать.
Девушка задумалась на секунду, а затем тихо спросила:
– Почему ты раньше ничего не сказал мне?
– Я боялся, что ты можешь убежать, – извиняющимся тоном объяснил он. – А мне нужно было, чтобы ты осталась – ради Дэвида. Поэтому я приказал Камерону, Неду и Бродику охранять тебя.
Вот почему один из них всегда был рядом. Гвендолин считала, что воины наблюдают за ней, чтобы предотвратить побег. На самом деле они пытались защитить ее.
– К несчастью, сегодня ты ускользнула со двора, когда все трое были заняты тренировкой, – добавил Алекс. – Мы не заметили, что тебя нет, пока не увидели дым.
– Ты должен был обо всем рассказать мне, Макдан.
Алекс подумал, что она права. Возможно, зная об опасности, она была бы более осторожна.
– Ты видела, кто тебя ударил, Гвендолин?
Она покачала головой.
– Было темно, а тот, кто это сделал, находился сзади. Когда я очнулась, комната горела, а ты нес меня на руках.
Она закрыла глаза, борясь с охватившим ее отчаянием. Огонь костра, пожар в комнате или падение со ступенек – за этим всегда стоял кто-то, кто хотел убить ее. Этого нельзя было избежать, поскольку люди поверили, что она ведьма. И ей никогда не удастся убедить Макданов, что это не так. Странная ирония – ей пришлось войти в эту роль, чтобы спасти себе жизнь. Она ощущала растерянность и страх.
Алекс смотрел на побелевшие от напряжения пальцы девушки, стиснувшие зеленый плед.
– Я найду, кто это сделал, Гвендолин. И тогда я убью его.
– А что ты будешь делать, Макдан, если обнаружишь, что весь твой клан желает моей смерти? – тихо спросила она. – Убьешь их всех?
– Это не может быть весь клан.
– Ты не можешь знать наверняка. Каждый раз, когда Дэвиду становится хуже, люди верят, что я врежу ему. Похоже, они забывают, что он заболел задолго до моего появления.
– Они боятся тебя, и их пугают твои методы лечения. Но это не значит, что они все сговорились убить тебя. Если бы это было правдой, ты давно уже была бы мертва.
– Так бы и случилось, выпей я один из напитков Лахлана.
– Правильно. Но ты заметила, что он перестал предлагать их тебе?
– Потому что боится твоего гнева.
– Возможно. А может, потому, что ты начинаешь ему нравиться.
Гвендолин с сомнением взглянула на него:
– Лахлан никого не любит.
– Конечно, любит. – Алекс поднялся. – Просто он не очень хорошо умеет показать это. – Он плотнее подоткнул одеяло вокруг девушки. – Отдохни немного, Гвендолин, – пробормотал он, убирая прядь блестящих черных волос с ее щеки. – Я останусь здесь и присмотрю за тобой, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Попытайся выбросить все это из головы и поспать.
Она здесь не в безопасности, с отчаянием подумала Гвендолин, и никогда не будет. Но ласковые слова Алекса обволакивали ее, как струи теплой воды, напоминая о низком голосе отца и о том, как он укладывал ее спать, когда она была маленькой. Гвендолин поддалась усталости и закрыла глаза. Она слышала, как Алекс вновь опустился на стул, собираясь охранять ее всю ночь.
Начиная погружаться в призрачный туман сна, она почувствовала, что он накрыл своей сильной ладонью ее руку, и на одно короткое мгновение ощутила себя в безопасности.
Глава 10
Дождь хлестал по стенам огромного темного замка, и он блестел, как черный бриллиант, на фоне свинцового неба.
У этого мрачного оборонительного сооружения был скорее устрашающий, чем привлекательный вид. Строители не предприняли никаких усилий, чтобы хоть немного украсить его. Замок представлял собой неприступную крепость с шестидесятифутовой стеной, увенчанной мощными зубцами, и четырьмя массивными закругленными башнями с узкими бойницами для стрельбы из лука. На стене были устроены искусные деревянные платформы, на которых воины могли занять удобную позицию, чтобы сбрасывать тяжелые камни и лить кипящие смолу и воду на карабкающегося на стену врага. Основание стены расширялось почти до двадцати футов, делая бессмысленными попытки подорвать ее. Сидящий на своем боевом коне Роберт внимательно изучал укрепление, не обращая внимания на хлещущие по лицу струи дождя. В замок Макдана будет нелегко проникнуть. Но даже самая грозная крепость имеет слабое место.
Он улыбнулся.
Как удачно, что племянница решила искать убежище у того самого человека, что выкрал ее. Когда Изабелла вернулась домой после похищения, его брат – законченный идиот – не позволил Роберту вторгнуться с войском во владения Макдана. Изабелла вернулась целой и невредимой, как и обещал Макдан, а сам Макдан прислал щедрое вознаграждение и странное письмо с извинениями, в котором объяснял, что ему нужна ведьма, чтобы общаться с живущими у него дома птицами, чье общество ему гораздо приятнее, чем людское. Это окончательно убедило Седрика, что лэрд Макдан действительно сошел с ума и не может отвечать за свои странные поступки. Придя к такому выводу, Седрик посчитал инцидент исчерпанным. Он обвинял Роберта, что тот погубил людей. Если бы Роберт послушался его и не пустился бы в погоню за беглецами, Макдан не убил бы их. А что касается Гвендолин, Седрика не очень волновало то, что ее пленили. Разве Максуины не собирались ее сжечь?
Роберт пришел в ярость и попытался заставить своего безвольного брата понять, что его прямой обязанностью лэрда было отомстить Макданам. И только после того, как ему удалось убедить Седрика, что его любимая дочь была жестоко изнасилована и носит ребенка Макдана, брат начал прислушиваться к его словам. Придя в ужас от перспективы появления незаконнорожденного внука, Седрик пообещал огромное приданое мужчине, который согласится немедленно жениться на его обесчещенной дочери. Роберт немедленно предложил одному из своих воинов взять в жены Изабеллу, тайно договорившись с ним, что все приданое перейдет к нему. Ему без труда удалось убедить Дерека, что женитьба на его племяннице – достаточная награда. Девушка была безнадежно глупа и испорчена, но красива, а спесь из нее можно выбить – не такая уж сложная задача для сильного и жестокого воина. Изабелла была почти ребенком, которого всю жизнь баловали, и сломить ее будет легко. Одна ночь в постели с грубым и необузданным Дереком – и она, рыдая, будет просить о милосердии.
К несчастью, согласившись с предложением Роберта, Седрик по-прежнему отказывался отдать приказ о наступлении. Что должно произойти, спрашивал брат, чтобы имело смысл посылать стольких воинов на битву с сумасшедшим лэрдом? Неужели потеря приговоренной к смерти ведьмы – достаточная причина для войны? Как Роберт ни старался, он не мог убедить Седрика в обратном.
А затем Изабелла убежала.
Хотя Седрик терялся в догадках, почему дочь вернулась к человеку, который изнасиловал ее, не подлежало сомнению, что Изабеллу следует вернуть домой. Поэтому Роберт получил войско и приказ привезти свою племянницу. Седрик, правда, надеялся, что применять силу не понадобится. Но теперь, получив в свое распоряжение воинов, решение принимал Роберт. Откровенно говоря, ему было абсолютно все равно, вернется с ним Изабелла или нет.
Он только хотел получить Гвендолин и камень.
Когда к ним впервые приехал Макдан и сказал, что разыскивает ее, Роберт испугался, что тот каким-то образом узнал о камне и хочет завладеть им. То, что Макдан осмелился похитить Гвендолин прямо с места казни, только укрепило его подозрения. Но после встречи с ним в ночном лесу Роберт не был так уверен, что Макдану известно о могущественном талисмане, который оставила Гвендолин ее мать. Гвендолин и ее отец в течение многих лет бдительно охраняли свою тайну.
Последний год Роберт все время наблюдал за Гвендолин и знал, что странная молчаливая девочка, которую все считали ведьмой, внезапно превратилась в прелестную женщину. Поначалу он следил за ней издали и никак не мог понять, что так влечет его к ней. Всю жизнь он предпочитал пышноволосых пухленьких девушек с круглыми ягодицами и розовыми, смеющимися губками. Было приятно видеть, как страх затуманивает их оленьи глаза, и наблюдать, как милый румянец невинности сменяется неподдельным ужасом, когда он валил их на землю и силой овладевал ими. Пройдя через его руки, ни одна девушка не сохранила свою невинность. Он ни одну не пощадил.
Но Гвендолин, с ее копной иссиня-черных волос, оттенявших бледность кожи, с хрупким телом, которое, казалось, можно легко сломать, если сжать посильнее, не принадлежала к тому типу девушек, которые привлекали его. Тем не менее он не мог избавиться от мыслей о ней. Каждую ночь он представлял ее себе – распластанную под ним, видел, как его плоть погружается в нее, как его руки мнут маленькие белые груди, как его ноги прижимаются к ее стройным ногам. Эта картина преследовала его, пока он окончательно не потерял интерес к другим женщинам. Наконец он понял, что этого не избежать. Он овладеет ею хотя бы для того, чтобы избавиться от неотвязного желания и доказать, что она совсем не такая соблазнительная, как ему казалось.
Чтобы сблизиться с девушкой, он стал приходить к ней в домик и делал вид, что подружился с ее отцом. Отец Гвендолин из-за дочери вел уединенную жизнь и с огромным воодушевлением относился к знакам внимания брата лэрда. Но Гвендолин оставалась холодна, удаляясь в свою комнату или вообще уходя из дома во время его визитов. То обстоятельство, что она не испытывала ни страха перед ним, ни влечения к нему, странным образом еще больше усиливало его желание. Роберт приносил огромное количество вина и эля отцу Гвендолин, надеясь, что того в конце концов сморит глубокий сон и он останется наедине со своей жертвой. Как-то вечером после нескольких кувшинов особенно крепкого эля Джон Максуин пьяно уронил голову на руки и заплакал. Он жаловался на жестокую судьбу, лишившую его жены, на то, как трудно воспитывать без матери ребенка, который унаследовал великую силу. Посчитав, что он имеет в виду слухи о занятиях колдовством, Роберт осушил свой кубок и, усмехнувшись, сказал, что дочь Джона такая же ведьма, как он, Роберт. Тогда отец Гвендолин зарыдал еще сильнее и рассказал ему о могущественном камне, который перешел к Гвендолин от матери.
Он клялся, что этот необыкновенной чистоты и красоты драгоценный камень принадлежал королю Кеннету Макальпину, жившему триста лет назад. Говорили, что Кеннет украл его у волшебника и использовал его силу, чтобы выиграть жизненно важное сражение. Но когда Кеннет в следующий раз попросил камень, чтобы уничтожить врагов, ничего не вышло, потому что талисман мог исполнять желание лишь один раз в столетие. Каким-то образом камень попал в семью матери Гвендолин и передавался из поколения в поколение, от матери к дочери, и обладательница его была обязана хранить драгоценность до тех пор, пока не придет время вновь воспользоваться силой камня. А это, клялся Джон, было во власти Гвендолин, поскольку талисман вновь накопил волшебную силу.
Заинтересовавшись, Роберт попросил показать камень, но отец Гвендолин отказался, утверждая, что это очень опасно. Роберт рассердился и приказал принести ему камень, говоря, что собственность членов клана по праву принадлежит их лэрду и что он преподнесет камень в дар брату. Джон обвинил его в том, что он хочет присвоить сокровище. Разъяренный его сопротивлением, Роберт в поисках талисмана перевернул вверх дном весь домик. Отец Гвендолин пытался остановить его, но пьяный простофиля не мог быть ему достойным противником. В завязавшейся борьбе Роберт сжал руками шею старика и резко дернул вверх, сломав ее. У него не было намерения убивать Джона, но эль затуманил его сознание, и он не отдавал себе отчета в своей силе. Джон Максуин упал замертво, и в этот момент в комнату вошла Гвендолин.
Роберту ничего не оставалось делать, кроме как обвинить ее в убийстве.
– Похоже, здесь сегодня довольно спокойно, – заметил черноволосый воин с уродливым шрамом под глазом.
Дерек остановил своего коня рядом с Робертом.
– Очевидно, они боятся промокнуть, – презрительно фыркнул он.
– Может, они и не упражняются, но на стене Макдан расставил воинов через каждые десять футов, – ответил Роберт. – Их трудно разглядеть из-за дождя. И я готов поспорить, что у каждой бойницы этих башен стоит стрелок с луком на изготовку.
– Если ему известно о нашем приближении, почему мы не атакуем? – спросил Хэмиш, сердито глядя на потоки дождя. – Мы стоим здесь лагерем уже три дня. Люди начинают уставать.
– Неужели ты думаешь, что у нас есть преимущество в такую непогоду, в то время как Макданы надежно укрыты стенами от холода и дождя? – спросил Роберт. – Только глупец пошлет в бой промокших людей, наполовину ослепленных туманом и дождем.
– Нам следовало напасть на них вчера, когда в башне начался пожар, – задумчиво произнес Гилз, беспокойно ерзая на лошади. – Пока замок горел, можно было легко внести растерянность в их ряды.
– А все их годные к службе мужчины были вооружены и готовы к битве, – сардонически протянул Роберт. – Я предпочитаю не нападать, когда все войско Макдана собралось во дворе замка для военной подготовки. Кроме того, мы не знали, насколько силен пожар. Судя по тому, как быстро его погасили, это был всего лишь забившийся дымоход.
– Так когда же мы будем атаковать их? – нетерпеливо спросил Дерек.
– Когда я отдам приказ, – резко бросил Роберт. – А теперь возвращайтесь на свои позиции.
Трое воинов обменялись мрачными взглядами, повернули коней и направились в сторону лагеря. Дерек сгорал от нетерпения заполучить назад свою невесту, а остальные испытывали ненависть к Макдану за то, что тот выкрал ведьму и убил их соплеменников. Они жаждали мщения и вознаграждения за поруганную честь Максуинов. Роберт прямо сказал им: они могут делать все, что угодно, с женщинами Макданов, но запретил прикасаться к ведьме. Гвендолин и Изабелла должны быть доставлены к нему, чтобы он смог вернуть их домой. Завладев камнем, он станет правителем всей Шотландии.
А что касается Гвендолин, ему доставит удовольствие помучить ее перед смертью.
– Это очень мрачная комната, – сказала Гвендолин, тщетно пытаясь согреть руки у огня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39