Его руки заметно дрожали. — Я не хочу никакого развода.
Внешне Дрю никак не отреагировал на исповедь своего очередного клиента. Он просто сидел и слушал, впитывая информацию, одновременно пытаясь представить себе, чего этот человек не договаривает. Большая часть его клиентуры скрывала от него всю правду, так что частью работы Дрю было узнавать то, о чем эти люди умалчивали.
— Я хорошо знаю, что такое фиктивные разводы, — промолвил он, делая пометки в записной книжке. — Вы по-прежнему остаетесь в браке, но уже не проживаете вместе. Через пару лет суд может дать такому разводу законную силу, не это, конечно, в том случае, если обе стороны не помирятся. А что заставило вашу жену пойти на этот шаг?
Великан положил на колени свои огромные лапищи.
— У меня за городом скромная плантация. И мне целыми днями приходится следить за тем, чтобы полевые рабочие не отлынивали от работы. Жена говорит, что дети не знают меня, потому что редко видят. Но если у нас не будет денег, нам нечего будет есть, и потому я должен быть уверен в том, что эти батраки нас не надуют.
Брайен с грустью покачал головой.
— Она ведь мать моих детей. Я не хочу, чтобы она меня бросила и забрала их с собой.
— Я прекрасно вас понимаю, мистер Сикамор, промолвил Дрю, отметив про себя, «сколь напряженным делается лицо этого мужчины, когда он говорит о своей супруге.
— Я не хочу, чтобы на моих детях стояло клеймо развода! — не унимался здоровяк. — Я хочу вернуть свою семью, и вы сделаете все ради того, чтобы жена вернулась ко мне.
Дрю понимал боевой настрой своего клиента, но в этом случае впереди их ждут долгие месяцы судебных разбирательств. Со временем даже Брайен Сикамор станет мягким и неуверенным.
— Давайте еще немного поговорим о вашей жене и о том, почему она ушла от вас, — сказал Дрю, пытаясь найти общий язык с клиентом, и продолжая делать какие-то пометки.
Черные глаза плантатора подозрительно сузились.
— А что это вы все время пишете?
— Делаю записи, чтобы потом, когда вы уйдете, вспомнить то, что мы сейчас обсуждаем. Записки эти будут видеть только мой помощник и я.
— Позаботьтесь, чтобы они не попали в чужие руки, — озабоченно сказал Брайен.
Солье попытался успокоить клиента.
— Все, что вы мне говорите, будет сохранено в строжайшей тайне.
— Так-то лучше.
Дрю проигнорировал это замечание.
— Итак, ваша жена считает, что вы слишком много времени проводите на полях. Это единственная причина, по которой она решила оскандалить вашу семью бракоразводным процессом?
Взяв свою шляпу, мистер Сикамор ритмично похлопал ею по своей ноге.
— Нет.
— Скажите мне, что вынудило ее переехать к матери?
Плантатор вздохнул.
— У нас возник спор. Она взбесилась и убежала из дома.
— О чем вы спорили? — спросил Дрю, чувствуя, что клиент колеблется между стеснительностью и гневом на свою супругу.
— Я застал ее болтавшей с посторонним мужчиной в лавке на плантации. Он коммивояжер. Знаете, ходит по домам, продает всякие вещи. Я дважды заставал его у себя дома.
Из глотки Брайена донеслось сдавленное рычание.
— Она наряжается к его приходу. Приветливо ему улыбается, а один раз я даже видел, как они смеялись. Этот торговец не имеет права приходить в мой дом, когда я на плантации!
— Думаете, между ними что-то было? — спросил Дрю, подумав, что скорее всего в этом кроется главная причина переезда жены мистера Сикамора к матери.
— Не знаю, — ответил клиент, скрестив руки на груди. — Она стала вести себя как-то не так. Что-то здесь нечисто.
— У вас есть доказательства, что он и ваша жена — больше, чем просто знакомые? — спросил Дрю, зная, что на этот вопрос может последовать довольно резкий ответ.
— Нет! — воскликнул Сикамор. — Я ничего не могу доказать, и это бесит меня больше всего. Я рассказал ей, как это выглядело со стороны, а она рассердилась и убежала.
— Что именно вы ей сказали?
— Я сказал ей, что моя жена не смеет мне изменять.
Грифель карандаша Дрю ожесточенно скрипел по бумаге. Скорее всего, ссора была ужасной.
— Я хочу задать вам несколько личных вопросов, и чем больше информации вы мне предоставите, тем быстрее я выиграю это дело.
Похоже, Сикамор впервые за время визита к адвокату расслабился.
— Видите ли, супруги частенько бранятся и в порыве могут натворить всякого. Позднее, когда они приходят в себя, то прекрасно понимают, что не хотят развода. Не ваш ли это случай, мистер? Плантатор недоуменно посмотрел на Солье.
— Как я уже говорил, мы поругались из-за коммивояжера, приходившего к нам в дом вечером того дня, когда она от меня ушла. Она и раньше психовала… Но никогда не отсутствовала дома столь долго и не пыталась получить развод.
Сикамор вздохнул.
— Я отдал этой женщине больше, чем она того заслуживает. И смотрите, как она мне отплатила! Она уехала к своей матери и забрала с собой детей.
— А сколько у вас детей?
— Только двое. После того как родился второй, она сказала, что больше не станет спать со мной в одной постели и более рожать не может…
Дрю помолчал.
— А как зовут вашу супругу?
— Тереза.
— И в данный момент она находится у своей матери?
— Да.
— А где проживает ее мать?
— В Вашери.
Дрю оторвался от своих записок.
— В начале нашего разговора вы сообщили мне, что ваше жена хочет фиктивного развода. Вы знаете имя ее адвоката?
Джозеф Лейссон. Я ходил к нему, но он отказался меня принять, — ответил вновь помрачневший Брайен. — А зачем он вам?
Дрю было знакомо это имя. Когда-то он вел совместные дела именно с этим адвокатом.
— На тот случай, если дело дойдет до суда.
— Никакого развода не будет! — еще раз воскликнул мистер Сикамор. — Так что не станем обсуждать тему суда.
— Будем надеяться, — спокойно отреагировал Дрю на эмоциональный всплеск клиента. — Чем еще могу быть вам полезен, мистер Сикамор? Рассказывая о своей жене, вы ничего от меня не утаили?
— Конечно же, нет.
Он ответил слишком быстро, и оттого подозрения адвоката только усилились. Что-то здесь было не так, и Дрю подумал, что, судя по всему, этот мужчина лжет. Большинство его клиентов всегда придумывало красивые истории, дабы выставить себя в выгодном свете.
— Итак, что же вы хотите от меня? — спросил Дрю. — Что, если она откажется пойти на мировую?
— Вы скажете ей, что я приказываю вернуться домой.
На какой-то миг Дрю стало жалко этого человека. Тому очень хотелось вернуть свою жену, однако он не понимал, что может вообще ее больше не увидеть. А возможно, все окажется гораздо проще, и эти двое осознают, что просто не поняли друг друга.
— Хорошо, мистер Сикамор, я собираюсь начать с визита к вашей жене, чтобы узнать, существует ли возможность примирения, и прошу вас не идти с ней на контакт, до тех пор, пока я с ней не побеседую.
— Хватит, погуляла… Пора ей возвращаться домой.
Дрю улыбнулся и встал из-за стола, обозначив конец беседы.
— Я подумаю о том, что можно сделать.
— Мистер Хоффман сообщил мне, что ваш отец участвовал в выборах в Конгресс и проиграл. После скандала с мэром Фитцпатриком и процессом по импичменту мы активно подыскиваем нового кандидата на эту должность. Клубу демократов нужны молодые люди вроде вас, никак не связанные со стоявшими прежде у власти коррупционерами.
Удивленный таким поворотом, Дрю согласно кивнул.
— Да, я довольно хорошо знаю мистера Хоффмана через своего отца. Он знает, что я мечтаю стать мэром. После всех обвинений и процесса по импичменту мэра Фитцпатрика сейчас как раз самое время войти в большую политику.
— Давайте сходим вместе на одно из собраний. Я познакомлю вас с людьми, которые профинансируют вашу предвыборную кампанию.
Отношение Дрю к новому клиенту мгновенно изменилось. Возможно, Брайен поможет ему получить пост мэра!..
— Я буду рад любой помощи с вашей стороны. Спасибо, что пришли, мистер Сикамор. Я дам вам знать о результатах моей встречи с вашей женой.
— Как только захотите принять участие в собраниях Клуба демократов, я вас там встречу и познакомлю с другими его членами.
Пожав на прощание руку Дрю, Брайен Сикамор вышел из приемной.
Клиент с такими связями в престижном Клубе демократов мог помочь завести знакомства с городской администрацией Нового Орлеана и стать членом правящего политического клуба.
И вновь в дверях показалась голова Эрика.
— Простите, не хотел мешать вашей встрече с мистером Сикамором, но вам только что принесли записку от Колетт Малоун. Лайлу Дю Шамп арестовали по обвинению в убийстве Жана Кювье.
Спешно поднимаясь из-за стола, Дрю разразился проклятиями. Образ Лайлы, сидящей за решеткой вместе с новоорлеанскими проститутками, толкал его на решительные действия. Он ведь пытался ее предупредить, но в глубине души надеялся, что она права и полиция никогда не обвинит ее в убийстве. К несчастью, он знал, что если полиция получает ордер на обыск, это значит, что у них достаточно улик для обвинения.
— Бегу, бегу, — бросил он, надевая на ходу шляпу, быстро покинув офис.
Будет ли она рада увидеть его в тюрьме? Ведь она обвиняла его во всех несчастьях, что случились с ней после того, как Жан поручил ему составить контракт на продажу компании Энтони Дю Шампа.
Дрю понимал, что в случившемся есть и его вина, но он ни разу в жизни не причинил преднамеренного вреда кому бы то ни было. И не его вина, что отец Лайлы подписал невыгодную сделку, а сама она вышла замуж за Жана. Он ведь даже не знал о ее браке до тех пор, пока его клиент не умер.
Лайла мерила шагами камеру, которую делила вместе с проститутками, воровками и прочими уголовницами. В темнице стоял запах немытых тел. Лайла содрогнулась при мысли о том, сколько ей еще придется здесь просидеть.
Несмотря на все предупреждения Дрю, она и представить себе не могла, что полиция посчитает ее виновной. Но как бы она не ненавидела Жана, сколь бы ни желала его смерти, она все равно никогда бы не смогла убить мужа.
Довольно часто она чувствовала себя виноватой, когда мечтала о его смерти. Но она никогда бы не смогла его отравить. По крайней мере, преднамеренно. И если полиция арестовала ее, располагая столь незначительными уликами, что же будет, когда им станут известны куда более важные факты?
Она посмотрела на лежавших на полу и на нарах женщин, ожидавших, что кто-то вытащит их из этой грязи. В этой камере и секунды нельзя было пробыть в одиночестве, и, тем не менее, Лайла чувствовала себя так, будто бы осталась одна-одинешенька на всем белом свете.
Неужели Бог оставил ее, позволив обвинить в столь гнусном преступлении?
Она ходила из угла в угол, скрестив руки на груди, стараясь не смотреть на этих вызывающе одетых женщин.
— Эй ты, модное платьице… За что сидишь? — обратилась к ней низкорослая, крутого вида бабенка.
Когда-то она, наверное, была красивой, но теперь ее размалеванное лицо растрескалось, а краса увяла. С тех самых пор, как офицер в форме запихнул Лайлу в камеру, эта проститутка то и дело бросала на нее злобный взгляд.
— Я? — переспросила Лайла, мечтая, чтобы ее поскорее забрали отсюда. Сейчас она была бы рада увидеть даже лицо двуличного Дрю Солье.
— А с кем ты думаешь, милочка, я разговариваю? Итак, что же ты натворила… Небось подала к чаю не тот десерт?
Сокамерницы рассмеялись, группируясь вокруг этой плотной коротышки, словно готовая к бою армия. На уголовнице было алое платье с низким вырезом, из-под которого торчала черная ночная рубашка.
Лайла проглотила застрявший в горле комок, почувствовав страх, когда эта женщина приблизилась к ней. Остановившись в трех шагах от Лайлы, шлюха похлопала ладонями по своим крутым бедрам, затем подошла ближе и потрогала пальцами шелк платья Лайлы.
— Крутое у тебя платье. Хоть сейчас на бал. А у меня вот нет приличного бального платья…
Она продолжала пробовать ткань на ощупь. Лайла брезгливо посмотрела на руку проститутки. А потом, тяжело вздохнув, заставила себя посмотреть в глаза женщины.
— Меня обвиняют в убийстве, — выдержав паузу, с ожесточением промолвила Дю Шамп. — А теперь, будьте добры убрать свою руку с моего платья.
Желание сесть и разрыдаться стало непреодолимым, но Лайла собрала всю свою волю в кулак и гордо подняла подбородок, будучи решительно настроена не выказывать ни малейшей слабости.
Уголовница удивилась, криво улыбнувшись, и, как ни в чем не бывало, убрала свою руку.
— Для леди ты уж больно буйная. Так кого ты грохнула?
Лайла мрачно посмотрела на женщину и твердо решила ни с кем не обсуждать убийство Жана, а уж тем более — с сокамерницами.
— Оставьте меня в покое.
Она отвернулась от заключенных и с тоской посмотрела на железную дверь, отделявшую ее от внешнего мира.
Пребывая в этой камере с решетками и бетонными стенами, она ощущала на себе несмываемое пятно вины за смерть Жана. С потолка свисала паутина, и Лайла видела, как бурый паук плетет кокон вокруг пойманного им ночного мотылька.
Хоть она и добавляла ему в чай опиумную настойку, но ни в ту ночь, ни в предыдущие она не собиралась причинить ему сколь-нибудь значительного вреда. А что если она убила Жана случайно? Она ведь не сможет отрицать того, что регулярно давала ему лауданум, а накопившийся в организме препарат со временем мог, наверное, подействовать как отрава.
Холодный страх сковал ее тело, и женщина изо всех сил вцепилась руками в железную решетку.
Где же Солье? Ведь обещал вытащить ее в случае ареста из тюрьмы. Сколько бы она ни винила его в своих бедах, сколь бы ни презирала, сейчас она была готова отдать все, лишь бы еще раз увидеть его самонадеянное лицо.
Дрю находился в мрачной сторожке у ворот тюрьмы вместе с другими адвокатами и родственниками, терпеливо ожидавшими появления своих родных и близких. Обычно, добившись разрешения на освобождение под залог, он оставлял родственников в этом битком набитом людьми помещении. Но на сей раз все было не так. Конечно же, клиентки у него бывали и прежде, но обвиняемая в убийстве попалась впервые. Тем более он чувствовал влечение к этой женщине и знал ее лично.
Здесь царило отчаяние, и Дрю побыстрее хотелось вернуться в свой городской дом. Однако мысли о Лайле заставляли его оставаться на месте. Похоже, у этой женщины хватало сил, чтобы держать себя в руках. Но как на ней отразится пребывание в камере с представительницами самых низов общества? И не будет ли она озлоблена и враждебно настроена по отношению к нему после того, как ее отпустят?
Он направился сюда сразу же, как получил записку, сообщавшую об аресте Лайлы. Но понадобилось время, чтобы добиться разрешения на освобождение под залог и оформить его юридически. Теперь оставалось ждать, пока тюремное начальство рассмотрит все необходимые бумаги, чтобы отпустить подозреваемую.
Солье сидел в этой приемной, то и дело поглядывая на карманные часы. Он ждал и думал, будет ли все еще хуже, чем есть.
Могла ли она убить Жана? В полицейских протоколах говорится, что он был отравлен. Но неужели Лайла настолько жестока, чтобы подлить яд в чай? Она призналась, что добавляла туда лауданум. Но если она действительно виновна, зачем ей в этом признаваться? Тем более, если она и так главная подозреваемая.
Дрю достал из кармана часы и вновь посмотрел на циферблат. Казалось, на освобождение Лайлы уйдет целая вечность. А быть может, он сам обезумел от волнения?
Судья дал разрешение на освобождение под залог лишь после того, как адвокат поручился за обвиняемую и внес необходимую сумму. Он гарантировал присутствие Лайлы на предварительных слушаниях и на суде. Хотя до слушаний дата суда назначена не будет.
Дверь открылась, и в комнату вошел адвокат-обвинитель Пол Финни.
— Солье, ходят слухи, что ты будешь вести дело Кювье?
Финни, а ты еще работаешь окружным адвокатом?! — наигранно удивился, Дрю. — А я-то думал, что ты сделал одолжение нашему городу и бросил юридическую практику.
Пол бросил на Дрю отрешенно-философский взгляд и проигнорировал оскорбление.
— Солье, мы не работали вместе с тех пор, как закончился процесс по делу об убийстве Петерсона. Ты же помнишь это дело? Ты его проиграл…
Дрю еле сдержался. До сегодняшнего дня он все еще не мог забыть о том провале.
— Я намерен и это дело выиграть, — промолвил окружной адвокат, изучая взглядом соперника.
— Если выиграешь, то это будет твоя вторая победа в жизни. Так что, я думаю, что окажу тебе большую честь, приняв участие в процессе.
Дрю с удовольствием видел, как закипает ирландский темперамент Пола Финни. Тот даже распрямил спину, чтобы казаться выше…
— Я не собираюсь отвечать на подобный выпад.
— Да ладно, Финни, мы-то знаем, что со временем ты выиграешь куда больше дел, но продолжаться это будет до тех пор, пока я не начну заниматься политикой, — промолвил Дрю, преднамеренно задирая адвоката. — А следующей весной состоятся выборы мэра. Самое время для меня взять бразды правления этим городом и как следует подчистить Ново-Орлеанскую управу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Внешне Дрю никак не отреагировал на исповедь своего очередного клиента. Он просто сидел и слушал, впитывая информацию, одновременно пытаясь представить себе, чего этот человек не договаривает. Большая часть его клиентуры скрывала от него всю правду, так что частью работы Дрю было узнавать то, о чем эти люди умалчивали.
— Я хорошо знаю, что такое фиктивные разводы, — промолвил он, делая пометки в записной книжке. — Вы по-прежнему остаетесь в браке, но уже не проживаете вместе. Через пару лет суд может дать такому разводу законную силу, не это, конечно, в том случае, если обе стороны не помирятся. А что заставило вашу жену пойти на этот шаг?
Великан положил на колени свои огромные лапищи.
— У меня за городом скромная плантация. И мне целыми днями приходится следить за тем, чтобы полевые рабочие не отлынивали от работы. Жена говорит, что дети не знают меня, потому что редко видят. Но если у нас не будет денег, нам нечего будет есть, и потому я должен быть уверен в том, что эти батраки нас не надуют.
Брайен с грустью покачал головой.
— Она ведь мать моих детей. Я не хочу, чтобы она меня бросила и забрала их с собой.
— Я прекрасно вас понимаю, мистер Сикамор, промолвил Дрю, отметив про себя, «сколь напряженным делается лицо этого мужчины, когда он говорит о своей супруге.
— Я не хочу, чтобы на моих детях стояло клеймо развода! — не унимался здоровяк. — Я хочу вернуть свою семью, и вы сделаете все ради того, чтобы жена вернулась ко мне.
Дрю понимал боевой настрой своего клиента, но в этом случае впереди их ждут долгие месяцы судебных разбирательств. Со временем даже Брайен Сикамор станет мягким и неуверенным.
— Давайте еще немного поговорим о вашей жене и о том, почему она ушла от вас, — сказал Дрю, пытаясь найти общий язык с клиентом, и продолжая делать какие-то пометки.
Черные глаза плантатора подозрительно сузились.
— А что это вы все время пишете?
— Делаю записи, чтобы потом, когда вы уйдете, вспомнить то, что мы сейчас обсуждаем. Записки эти будут видеть только мой помощник и я.
— Позаботьтесь, чтобы они не попали в чужие руки, — озабоченно сказал Брайен.
Солье попытался успокоить клиента.
— Все, что вы мне говорите, будет сохранено в строжайшей тайне.
— Так-то лучше.
Дрю проигнорировал это замечание.
— Итак, ваша жена считает, что вы слишком много времени проводите на полях. Это единственная причина, по которой она решила оскандалить вашу семью бракоразводным процессом?
Взяв свою шляпу, мистер Сикамор ритмично похлопал ею по своей ноге.
— Нет.
— Скажите мне, что вынудило ее переехать к матери?
Плантатор вздохнул.
— У нас возник спор. Она взбесилась и убежала из дома.
— О чем вы спорили? — спросил Дрю, чувствуя, что клиент колеблется между стеснительностью и гневом на свою супругу.
— Я застал ее болтавшей с посторонним мужчиной в лавке на плантации. Он коммивояжер. Знаете, ходит по домам, продает всякие вещи. Я дважды заставал его у себя дома.
Из глотки Брайена донеслось сдавленное рычание.
— Она наряжается к его приходу. Приветливо ему улыбается, а один раз я даже видел, как они смеялись. Этот торговец не имеет права приходить в мой дом, когда я на плантации!
— Думаете, между ними что-то было? — спросил Дрю, подумав, что скорее всего в этом кроется главная причина переезда жены мистера Сикамора к матери.
— Не знаю, — ответил клиент, скрестив руки на груди. — Она стала вести себя как-то не так. Что-то здесь нечисто.
— У вас есть доказательства, что он и ваша жена — больше, чем просто знакомые? — спросил Дрю, зная, что на этот вопрос может последовать довольно резкий ответ.
— Нет! — воскликнул Сикамор. — Я ничего не могу доказать, и это бесит меня больше всего. Я рассказал ей, как это выглядело со стороны, а она рассердилась и убежала.
— Что именно вы ей сказали?
— Я сказал ей, что моя жена не смеет мне изменять.
Грифель карандаша Дрю ожесточенно скрипел по бумаге. Скорее всего, ссора была ужасной.
— Я хочу задать вам несколько личных вопросов, и чем больше информации вы мне предоставите, тем быстрее я выиграю это дело.
Похоже, Сикамор впервые за время визита к адвокату расслабился.
— Видите ли, супруги частенько бранятся и в порыве могут натворить всякого. Позднее, когда они приходят в себя, то прекрасно понимают, что не хотят развода. Не ваш ли это случай, мистер? Плантатор недоуменно посмотрел на Солье.
— Как я уже говорил, мы поругались из-за коммивояжера, приходившего к нам в дом вечером того дня, когда она от меня ушла. Она и раньше психовала… Но никогда не отсутствовала дома столь долго и не пыталась получить развод.
Сикамор вздохнул.
— Я отдал этой женщине больше, чем она того заслуживает. И смотрите, как она мне отплатила! Она уехала к своей матери и забрала с собой детей.
— А сколько у вас детей?
— Только двое. После того как родился второй, она сказала, что больше не станет спать со мной в одной постели и более рожать не может…
Дрю помолчал.
— А как зовут вашу супругу?
— Тереза.
— И в данный момент она находится у своей матери?
— Да.
— А где проживает ее мать?
— В Вашери.
Дрю оторвался от своих записок.
— В начале нашего разговора вы сообщили мне, что ваше жена хочет фиктивного развода. Вы знаете имя ее адвоката?
Джозеф Лейссон. Я ходил к нему, но он отказался меня принять, — ответил вновь помрачневший Брайен. — А зачем он вам?
Дрю было знакомо это имя. Когда-то он вел совместные дела именно с этим адвокатом.
— На тот случай, если дело дойдет до суда.
— Никакого развода не будет! — еще раз воскликнул мистер Сикамор. — Так что не станем обсуждать тему суда.
— Будем надеяться, — спокойно отреагировал Дрю на эмоциональный всплеск клиента. — Чем еще могу быть вам полезен, мистер Сикамор? Рассказывая о своей жене, вы ничего от меня не утаили?
— Конечно же, нет.
Он ответил слишком быстро, и оттого подозрения адвоката только усилились. Что-то здесь было не так, и Дрю подумал, что, судя по всему, этот мужчина лжет. Большинство его клиентов всегда придумывало красивые истории, дабы выставить себя в выгодном свете.
— Итак, что же вы хотите от меня? — спросил Дрю. — Что, если она откажется пойти на мировую?
— Вы скажете ей, что я приказываю вернуться домой.
На какой-то миг Дрю стало жалко этого человека. Тому очень хотелось вернуть свою жену, однако он не понимал, что может вообще ее больше не увидеть. А возможно, все окажется гораздо проще, и эти двое осознают, что просто не поняли друг друга.
— Хорошо, мистер Сикамор, я собираюсь начать с визита к вашей жене, чтобы узнать, существует ли возможность примирения, и прошу вас не идти с ней на контакт, до тех пор, пока я с ней не побеседую.
— Хватит, погуляла… Пора ей возвращаться домой.
Дрю улыбнулся и встал из-за стола, обозначив конец беседы.
— Я подумаю о том, что можно сделать.
— Мистер Хоффман сообщил мне, что ваш отец участвовал в выборах в Конгресс и проиграл. После скандала с мэром Фитцпатриком и процессом по импичменту мы активно подыскиваем нового кандидата на эту должность. Клубу демократов нужны молодые люди вроде вас, никак не связанные со стоявшими прежде у власти коррупционерами.
Удивленный таким поворотом, Дрю согласно кивнул.
— Да, я довольно хорошо знаю мистера Хоффмана через своего отца. Он знает, что я мечтаю стать мэром. После всех обвинений и процесса по импичменту мэра Фитцпатрика сейчас как раз самое время войти в большую политику.
— Давайте сходим вместе на одно из собраний. Я познакомлю вас с людьми, которые профинансируют вашу предвыборную кампанию.
Отношение Дрю к новому клиенту мгновенно изменилось. Возможно, Брайен поможет ему получить пост мэра!..
— Я буду рад любой помощи с вашей стороны. Спасибо, что пришли, мистер Сикамор. Я дам вам знать о результатах моей встречи с вашей женой.
— Как только захотите принять участие в собраниях Клуба демократов, я вас там встречу и познакомлю с другими его членами.
Пожав на прощание руку Дрю, Брайен Сикамор вышел из приемной.
Клиент с такими связями в престижном Клубе демократов мог помочь завести знакомства с городской администрацией Нового Орлеана и стать членом правящего политического клуба.
И вновь в дверях показалась голова Эрика.
— Простите, не хотел мешать вашей встрече с мистером Сикамором, но вам только что принесли записку от Колетт Малоун. Лайлу Дю Шамп арестовали по обвинению в убийстве Жана Кювье.
Спешно поднимаясь из-за стола, Дрю разразился проклятиями. Образ Лайлы, сидящей за решеткой вместе с новоорлеанскими проститутками, толкал его на решительные действия. Он ведь пытался ее предупредить, но в глубине души надеялся, что она права и полиция никогда не обвинит ее в убийстве. К несчастью, он знал, что если полиция получает ордер на обыск, это значит, что у них достаточно улик для обвинения.
— Бегу, бегу, — бросил он, надевая на ходу шляпу, быстро покинув офис.
Будет ли она рада увидеть его в тюрьме? Ведь она обвиняла его во всех несчастьях, что случились с ней после того, как Жан поручил ему составить контракт на продажу компании Энтони Дю Шампа.
Дрю понимал, что в случившемся есть и его вина, но он ни разу в жизни не причинил преднамеренного вреда кому бы то ни было. И не его вина, что отец Лайлы подписал невыгодную сделку, а сама она вышла замуж за Жана. Он ведь даже не знал о ее браке до тех пор, пока его клиент не умер.
Лайла мерила шагами камеру, которую делила вместе с проститутками, воровками и прочими уголовницами. В темнице стоял запах немытых тел. Лайла содрогнулась при мысли о том, сколько ей еще придется здесь просидеть.
Несмотря на все предупреждения Дрю, она и представить себе не могла, что полиция посчитает ее виновной. Но как бы она не ненавидела Жана, сколь бы ни желала его смерти, она все равно никогда бы не смогла убить мужа.
Довольно часто она чувствовала себя виноватой, когда мечтала о его смерти. Но она никогда бы не смогла его отравить. По крайней мере, преднамеренно. И если полиция арестовала ее, располагая столь незначительными уликами, что же будет, когда им станут известны куда более важные факты?
Она посмотрела на лежавших на полу и на нарах женщин, ожидавших, что кто-то вытащит их из этой грязи. В этой камере и секунды нельзя было пробыть в одиночестве, и, тем не менее, Лайла чувствовала себя так, будто бы осталась одна-одинешенька на всем белом свете.
Неужели Бог оставил ее, позволив обвинить в столь гнусном преступлении?
Она ходила из угла в угол, скрестив руки на груди, стараясь не смотреть на этих вызывающе одетых женщин.
— Эй ты, модное платьице… За что сидишь? — обратилась к ней низкорослая, крутого вида бабенка.
Когда-то она, наверное, была красивой, но теперь ее размалеванное лицо растрескалось, а краса увяла. С тех самых пор, как офицер в форме запихнул Лайлу в камеру, эта проститутка то и дело бросала на нее злобный взгляд.
— Я? — переспросила Лайла, мечтая, чтобы ее поскорее забрали отсюда. Сейчас она была бы рада увидеть даже лицо двуличного Дрю Солье.
— А с кем ты думаешь, милочка, я разговариваю? Итак, что же ты натворила… Небось подала к чаю не тот десерт?
Сокамерницы рассмеялись, группируясь вокруг этой плотной коротышки, словно готовая к бою армия. На уголовнице было алое платье с низким вырезом, из-под которого торчала черная ночная рубашка.
Лайла проглотила застрявший в горле комок, почувствовав страх, когда эта женщина приблизилась к ней. Остановившись в трех шагах от Лайлы, шлюха похлопала ладонями по своим крутым бедрам, затем подошла ближе и потрогала пальцами шелк платья Лайлы.
— Крутое у тебя платье. Хоть сейчас на бал. А у меня вот нет приличного бального платья…
Она продолжала пробовать ткань на ощупь. Лайла брезгливо посмотрела на руку проститутки. А потом, тяжело вздохнув, заставила себя посмотреть в глаза женщины.
— Меня обвиняют в убийстве, — выдержав паузу, с ожесточением промолвила Дю Шамп. — А теперь, будьте добры убрать свою руку с моего платья.
Желание сесть и разрыдаться стало непреодолимым, но Лайла собрала всю свою волю в кулак и гордо подняла подбородок, будучи решительно настроена не выказывать ни малейшей слабости.
Уголовница удивилась, криво улыбнувшись, и, как ни в чем не бывало, убрала свою руку.
— Для леди ты уж больно буйная. Так кого ты грохнула?
Лайла мрачно посмотрела на женщину и твердо решила ни с кем не обсуждать убийство Жана, а уж тем более — с сокамерницами.
— Оставьте меня в покое.
Она отвернулась от заключенных и с тоской посмотрела на железную дверь, отделявшую ее от внешнего мира.
Пребывая в этой камере с решетками и бетонными стенами, она ощущала на себе несмываемое пятно вины за смерть Жана. С потолка свисала паутина, и Лайла видела, как бурый паук плетет кокон вокруг пойманного им ночного мотылька.
Хоть она и добавляла ему в чай опиумную настойку, но ни в ту ночь, ни в предыдущие она не собиралась причинить ему сколь-нибудь значительного вреда. А что если она убила Жана случайно? Она ведь не сможет отрицать того, что регулярно давала ему лауданум, а накопившийся в организме препарат со временем мог, наверное, подействовать как отрава.
Холодный страх сковал ее тело, и женщина изо всех сил вцепилась руками в железную решетку.
Где же Солье? Ведь обещал вытащить ее в случае ареста из тюрьмы. Сколько бы она ни винила его в своих бедах, сколь бы ни презирала, сейчас она была готова отдать все, лишь бы еще раз увидеть его самонадеянное лицо.
Дрю находился в мрачной сторожке у ворот тюрьмы вместе с другими адвокатами и родственниками, терпеливо ожидавшими появления своих родных и близких. Обычно, добившись разрешения на освобождение под залог, он оставлял родственников в этом битком набитом людьми помещении. Но на сей раз все было не так. Конечно же, клиентки у него бывали и прежде, но обвиняемая в убийстве попалась впервые. Тем более он чувствовал влечение к этой женщине и знал ее лично.
Здесь царило отчаяние, и Дрю побыстрее хотелось вернуться в свой городской дом. Однако мысли о Лайле заставляли его оставаться на месте. Похоже, у этой женщины хватало сил, чтобы держать себя в руках. Но как на ней отразится пребывание в камере с представительницами самых низов общества? И не будет ли она озлоблена и враждебно настроена по отношению к нему после того, как ее отпустят?
Он направился сюда сразу же, как получил записку, сообщавшую об аресте Лайлы. Но понадобилось время, чтобы добиться разрешения на освобождение под залог и оформить его юридически. Теперь оставалось ждать, пока тюремное начальство рассмотрит все необходимые бумаги, чтобы отпустить подозреваемую.
Солье сидел в этой приемной, то и дело поглядывая на карманные часы. Он ждал и думал, будет ли все еще хуже, чем есть.
Могла ли она убить Жана? В полицейских протоколах говорится, что он был отравлен. Но неужели Лайла настолько жестока, чтобы подлить яд в чай? Она призналась, что добавляла туда лауданум. Но если она действительно виновна, зачем ей в этом признаваться? Тем более, если она и так главная подозреваемая.
Дрю достал из кармана часы и вновь посмотрел на циферблат. Казалось, на освобождение Лайлы уйдет целая вечность. А быть может, он сам обезумел от волнения?
Судья дал разрешение на освобождение под залог лишь после того, как адвокат поручился за обвиняемую и внес необходимую сумму. Он гарантировал присутствие Лайлы на предварительных слушаниях и на суде. Хотя до слушаний дата суда назначена не будет.
Дверь открылась, и в комнату вошел адвокат-обвинитель Пол Финни.
— Солье, ходят слухи, что ты будешь вести дело Кювье?
Финни, а ты еще работаешь окружным адвокатом?! — наигранно удивился, Дрю. — А я-то думал, что ты сделал одолжение нашему городу и бросил юридическую практику.
Пол бросил на Дрю отрешенно-философский взгляд и проигнорировал оскорбление.
— Солье, мы не работали вместе с тех пор, как закончился процесс по делу об убийстве Петерсона. Ты же помнишь это дело? Ты его проиграл…
Дрю еле сдержался. До сегодняшнего дня он все еще не мог забыть о том провале.
— Я намерен и это дело выиграть, — промолвил окружной адвокат, изучая взглядом соперника.
— Если выиграешь, то это будет твоя вторая победа в жизни. Так что, я думаю, что окажу тебе большую честь, приняв участие в процессе.
Дрю с удовольствием видел, как закипает ирландский темперамент Пола Финни. Тот даже распрямил спину, чтобы казаться выше…
— Я не собираюсь отвечать на подобный выпад.
— Да ладно, Финни, мы-то знаем, что со временем ты выиграешь куда больше дел, но продолжаться это будет до тех пор, пока я не начну заниматься политикой, — промолвил Дрю, преднамеренно задирая адвоката. — А следующей весной состоятся выборы мэра. Самое время для меня взять бразды правления этим городом и как следует подчистить Ново-Орлеанскую управу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28