— Я рассказала тебе все, что знаю, а теперь оставь меня в покое и дай спокойно попрощаться с родным домом.
— Подожди минутку.
Лайла непонимающе взглянула на него, паника полностью парализовала ее тело.
— Колетт! — крикнул Дрю так, что даже стекла задрожали.
Горничная словно из-под земли выросла.
— Слушаюсь, мистер Солье…
— Принеси-ка мне все флаконы с лауданумом, которые у тебя есть!
— Нет! — закричала Лайла, догадавшись, что он собирается сделать. — Нет, не отдавай, Колетт!
— Принеси их сюда немедленно, — настаивал Дрю, и его тон не оставлял места для компромисса.
— Будет сделано, сэр, — ответила служанка, переводя взгляд с адвоката на хозяйку. Та схватила ее за руку.
— Нет, Колетт! Не слушай его! Он ведь не может тебя уволить, а я могу!
Колетт высвободила руку и спешно выбежала из комнаты. Через несколько секунд она вернулась с двумя флаконами снотворного в руках.
Руки Лайлы задрожали, ей так захотелось отобрать лекарство у горничной, но она осталась стоять на месте. Колетт передала флаконы Дрю.
— Это все? — спросил он более спокойно.
— Да, сэр, — ответила Колетт, стараясь не смотреть на Лайлу.
Лицо Дрю приобрело строгое выражение.
— В Новом Орлеане мы будем жить в моем доме. Ты не должна покупать и приносить туда лауданум. Тебе ясно, Колетт? Если я узнаю, что ты опять даешь настойку Лайле, я вышвырну тебя вон.
— Да, сэр, я все понимаю, — ответила горничная, глядя на него широко открытыми глазами.
Увидев, что Дрю направился на кухню, она поспешила вслед за ним.
— Что ты делаешь? — спросила она дрожащим голосом.
— Единственный способ избавиться от этой дряни, это сделать так, чтобы она стала для тебя недоступной. С сегодняшнего дня ты перестанешь принимать снотворное, — заявил Дрю, остановившись у кухонной раковины.
С ужасом Лайла наблюдала за тем, как он открыл один из флаконов и вылил его содержимое в раковину. Она попыталась его остановить.
— Нет, Дрю. Пожалуйста, не делай этого! Я должна принимать свое лекарство. Я не могу без него! Давай, я буду постепенно от него отвыкать.
— Нет! — отрезал адвокат.
С выражением полного отчаяния она следила за тем, как он открыл второй флакон и вылил его в раковину. Теперь у нее ничего не осталось на ночь.
— Будь ты проклят! Я тебя ненавижу! — закричала Лайла, стуча кулачками по широкой груди Дрю.
— Что мне теперь делать?! Как я усну?! Он схватил ее за запястья.
— Ты обойдешься без этой настойки. Безусловно, поначалу ты будешь страдать, но потом все будет хорошо. Конечно, это будет нелегко сделать, но ты должна навсегда бросить принимать наркотик.
Она разрыдалась.
— Я не могу!
— Ты — можешь, — вкрадчиво промолвил Дрю. Он отпустил ее руки и, обняв, погладил по спине, пытаясь унять ее слезы.
— Когда начнется суд, ты должна быть абсолютно вменяемой, ведь обвинение может воспользоваться любой твоей ошибкой, любой оговоркой.
Она горько рыдала, и ей было глубоко наплевать, что слезы оставляют мокрые пятна на дорогой ткани его сюртука.
— Я ненавижу тебя, Дрю! Ненавижу за то, что ты испортил мне жизнь!
— Когда-нибудь, надеюсь, ты поймешь, что причина всех твоих бед не во мне. Настанет день, и ты осознаешь, что я единственный, кто попытался остановить твое саморазрушение. А пока, ради бога, можешь меня ненавидеть.
Он отступил от нее и внимательно посмотрел на заплаканное лицо женщины.
— Через пять минут мы отправимся в Новый Орлеан, — отчеканил он и вышел из комнаты.
На следующий день, когда Дрю разбирал в конторе накопившуюся за время его отсутствия гору бумаг, ему в голову невольно пришла мысль о том, насколько безрезультатной оказалась его поездка в Батон-Руж.
Однако память о ее объятиях скрашивала все, и Дрю жаждал повторить этот сладкий опыт.
Когда они прибыли в Новый Орлеан, Солье проводил Лайлу в отведенную ей комнату. Весь день она не выходила, не появилась даже к ужину. Всю ночь Дрю прислушивался, ожидая, что, страдая от бессонницы, она будет бродить по коридорам, но так ничего и не услышал.
Скоро у нее начнется ломка. Он опасался, что Лайла может весьма болезненно ее переносить, и мечтал избавить эту женщину от лишних страданий, однако прекрасно понимал, что ей придется пройти через весь этот ад, прежде чем она станет абсолютно здоровой.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Эрик.
— Простите, сэр, к вам пришел мистер Финни. Проклятье! Дрю не был сегодня готов к визиту окружного адвоката.
— Скажите ему, пусть проходит, — вздохнул он, решив, что от судьбы все равно не уйдешь.
— Привет, Солье, — небрежно бросил Финни, ввалившись в офис.
— Чем могу служить, Пол? — машинально спросил Солье, размышляя. Неужели Финни узнал об истинных причинах его визита в Батон-Руж?
— Да так, забежал узнать, вернулся ли ты из своей поездки…
Финни устроился на стуле прямо напротив рабочего стола Дрю.
— Узнал что-нибудь для меня интересненькое?
— Да абсолютно ничего, — солгал Солье. Если окружному прокурору так хочется узнать о сестре Элизабет или Бланш Филь, он может провести свое собственное расследование. Дрю незачем делиться с обвиняющей стороной.
— Стыд и срам. Суд начинается через месяц, и, похоже, все пройдет без сучка и задоринки…
Дрю рассмеялся.
— Ты еще должен назвать мотив преступления. Зачем женщине без средств к существованию убивать мужчину, за счет которого она живет?
Финни ухмыльнулся.
— Ну, она просто надеялась, что когда не станет Жана, отцовское пароходство вернется к ней.
— Это же абсурд! В отличие от Мариан Кювье у Лайлы не было никаких причин мечтать о руководстве пароходством Кювье.
— У меня есть свидетель, который покажет под присягой, что слышал, как Жан и Лайла ссорились из-за пароходства ее отца. Она хотела вернуть его себе и бросить Жана, но тот лишь посмеялся над ней в ответ.
Финни похлопал по колену ладонью.
— Итак, как видишь, я уже нашел мотив. Твоя подзащитная давала Жану опиумную настойку, чтобы тот не лез к ней в постель вплоть до той ночи, когда она решила, что пожалуй, ему необходим вечный сон.
Дрю нахмурился и некоторое время размышлял, что ответить.
— А кто свидетель? — наконец спросил он как можно более безразличным тоном.
— Не кто иной, как личный слуга Жана Жорж. Поскольку он всегда был со своим господином, ему известно все.
— Ну, если так, тогда он должен был знать и о других женах Кювье, — парировал Дрю. — Я его как свидетеля разделаю под орех. Ведь он не должен был хранить зловещую тайну Жана…
— О нет, в этом-то и вся прелесть данного дела. Жан держал своего слугу в неведении. Говорил, что все эти женщины просто его любовницы. А Жорж знал о том, что брак его господина с Мариан несчастлив, и потому вполне его понимал. И вовсе не хотел сердить своего хозяина.
Окружной прокурор рассмеялся.
— Должен отдать должное Кювье… Он умел обращаться с женщинами…
«Да, он делал это так здорово, что отправился на тот свет», — подумал Дрю. Слова Финни вызвали у него отвращение.
— Но кто-то его все-таки остановил, — промолвил он, покачав головой.
Прокурор нахмурился.
— Дрю, твоя подзащитная хотела вернуть себе компанию отца. Жорж поведал мне, что она обвиняла тебя и мужа в явно несправедливой сделке. И сегодня я здесь, чтобы забрать копию этого договора. Ты можешь отдать мне ее добровольно, в противном случае я пойду другим путем. Так что выбор за тобой.
Дрю только плечами пожал.
— Ну, это дело простое. Можешь составлять официальную повестку и вызывать меня в суд, так я тебе ничего не отдам.
— Я так и думал… Что ж, повестку уже составляют, — ухмыльнулся Финни. — Слушай, а должно быть, тяжело иметь подзащитную, которая обвиняет тебя во всех смертных грехах?
— На самом деле все хорошо, — солгал Дрю. Финни встал, ему явно не понравился ответ.
— Рад слышать, что ты серьезно готовишься к защите. А то я уже боялся, что мне не составит никакого труда нанести тебе поражение на этом процессе.
— Не волнуйся, — отрезал Дрю. — Ты славно повеселишься. Не могу дождаться момента, когда добропорядочные граждане Нового Орлеана увидят, что как прокурор ты и ломаного гроша не стоишь.
— Но прежде у меня будет возможность продемонстрировать, что из тебя выйдет никудышный мэр, — парировал Финни. — Кстати, я отправил в Батон-Руж своего человека проверить, что ты там накопал.
— Не волнуйся. Я сам расскажу тебе об этом. Чердак, набитый доверху документацией пароходства Энтони Дю Шампа. Стоило ехать из-за этого в такую даль, — небрежно бросил Дрю.
Ничего, мой человек найдет, чем там заняться, — заметил Финни. — Кстати, ты уже можешь прочитать официальное заключение коронера. Абсолютно ничего нового. Митер Кювье умер от отравления цианистым калием, и хотя в его крови и был обнаружен лауданум, доза этого препарата была слишком незначительна, чтобы отправить его на тот свет.
Дрю кивнул, обрадовавшись тому, что, по крайней мере, Лайла не давала своему мужу смертельную дозу коварной настойки.
— Встретимся через месяц, когда я приложу все усилия для того, чтобы отправить твою подзащитную на виселицу и навсегда лишить тебя возможности стать мэром.
Солье рассмеялся.
— Финни, у тебя остался ровно месяц на то, чтобы говорить гадости. В суде удары буду наносить я.
— Как-нибудь справлюсь, — бросил окружной прокурор, покидая приемную соперника.
Две ночи спустя Дрю стоял у дверей комнаты Лайлы, не в силах ей помочь. Он слышал, как ее тошнит. Когда он попытался открыть дверь, навстречу ему вышла Колетт с тазиком в руках.
— Ну, как она? — озабоченно спросил он.
— Ей очень плохо, сэр, — ответила Колетт, проходя мимо него по коридору.
Дрю страстно хотел быть рядом с Лайлой сейчас, когда она терпит такую боль. Конечно же, она хочет одиночества, но мысль о том, что ее, совершенно разбитую, не может никто утешить, была для него просто невыносима.
Он все же открыл дверь ее комнаты. Почти минуту глаза его привыкали к тёмноте.
— Лайла? — прошептал Дрю.
— Пошел прочь, — еле слышно процедила она. Он разглядел, что она, скорчившись, лежит на кровати и вся дрожит.
— Я не хочу, чтобы ты это видел.
Не обратив никакого внимания на ее реплику, Дрю присел на кровать.
— Ты в порядке?
Она продолжала дрожать под простынями.
— Дай мне немножко моего лекарства, Дрю. Совсем-совсем немножко, а не то я помру…
— Я не могу, — ответил он, уже готовый дать ей запретного зелья, но прекрасно понимая, что лучше всего будет ей отказать.
— Тогда поди прочь и дай мне спокойно умереть, — сказала она, отворачиваясь от него. Дрю дотянулся до стоящего около кровати тазика с водой и, намочив в нем чистую тряпку, положил ее на лоб Лайле.
— Никуда я не уйду, — заявил он. — Я буду здесь до тех пор, пока тебя не перестанет ломать. Можешь кричать, умолять, драться, я все равно никуда не уйду. И не думай, что тебе удастся меня разжалобить. Ничего у тебя не получится. Пока ты рядом со мной, никакого лауданума принимать ты не будешь.
— Говорила я тебе сегодня, — прохрипела Лайла, — насколько я тебя ненавижу?..
Судороги вновь начали сотрясать ее тело. Ее слова в который раз безжалостно ранили Солье, но со времени своего ареста она часто напоминала ему о ненависти. И, конечно же, всему виной был мерзкий наркотик.
— Ах, женщина, я же знаю, что ты крепка духом. Можешь сколько угодно рассказывать мне про ненависть, но я-то знаю, что все будет хорошо. Ты обязательно поправишься.
Внезапно Лайла привстала с кровати и стала шарить в темноте руками.
— Тазик, мне срочно нужен тазик.
Дрю нашел на полу пустой таз и поставил его перед Лайлой. От того, как ее тошнило, ему самому стало дурно. И тем не менее, он твердо решил не покидать ее. Она заслужила того, чтобы хоть кто-то был рядом, и должна пройти через эту пытку не одна.
— Уйди… — только и смогла она прошептать.
— Нет! — воскликнул он, чувствуя себя ответственным за нее и одновременно прекрасно понимая, что ни за что не уснет, если покинет ее.
— Уйди… ведь в конце концов это так унизительно, — прохрипела Лайла.
— К черту гордость! Просто я за тебя волнуюсь, и никуда отсюда не уйду, пока ты не уснешь, перебил ее Дрю.
Она попыталась спихнуть его с кровати, но оказалась слишком слаба, чтобы сделать это. Он обнял женщину и, аккуратно уложив на постель, лег подле нее, прижимая к себе ее дрожащее тело.
Гладя по голове Лайлу, он пытался ее успокоить, стараясь не думать о том, насколько это ему нравится.
— Ты, выродок… — пробормотала она. — Если бы и впрямь хотел мне помочь, дал бы мне немного этого лекарства, совсем немножечко, только чтобы я не умерла.
— Я не могу сделать этого, Лайла. Проси, умоляй, но к этому вопросу я больше не вернусь.
— Ублюдок, — простонала она.
— Так оно и есть, — согласился Дрю, понимая, что наркотик все еще держит Лайлу в своих тисках.
— Хочешь, я дам тебе попить?
— Не хочу я никакой воды! — закричала она. Я хочу принять лекарство!
Дрю вновь попытался ее успокоить.
— Я стараюсь спасти твою жизнь.
Лайла зевнула, и это усыпило его бдительность. На какое-то время ему и впрямь показалось, что она сейчас уснет, но потом он заметил, как стали нарастать ее конвульсии, после чего она схватилась за живот.
— О, Боже, — закричала Лайла. — Я больше не вынесу! Дрю, пожалуйста, дай мне лекарство!
И это была уже не просто мольба, но смертельная агония. Дрю начал всерьез сомневаться в правильности лечения.
Сейчас, как никогда, он испытывал сильное искушение побежать в ближайшую аптеку и купить-таки наркотик. Но он сдержался, и вместо этого еще раз погладил Лайлу, так ничего и не сказав.
Он слышал, как громко бьется ее сердце, и впервые испугался за ее жизнь. А вдруг ее тело не выдержит столь резкого и радикального лечения? Что, если его желание видеть Лайлу здоровой погубит ее?
В дверь постучала Колетт.
— Мистер Солье, вам ничего не нужно?
— Да, Колетт, принеси нам несколько свежих полотенец и чистый тазик.
— Будет сделано, сэр.
Он поднялся с постели и вышел в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь.
— И пошли кого-нибудь из моих слуг за доктором Литтлом…
— Да, сэр, — нервно ответила Колетт, округляя глаза. — С ней все в порядке?
— Я просто не хочу рисковать, — заверил ее Дрю. Он вернулся к Лайле, почувствовав вновь необходимость побыть с ней.
Доктор появился через полчаса, к тому времени Лайла уже неподвижно лежала на кровати. Глаза ее были широко открыты, дыхание стало редким. Похоже, силы окончательно покинули ее.
Доктор подробнейшим образом осмотрел женщину, после чего вышел из комнаты вместе с Дрю.
— Думаю, все худшее уже позади. Я дам ей настой целебных трав. Он поможет ей уснуть, поскольку отдых сейчас ей просто необходим. Завтра она будет чувствовать себя гораздо лучше, хотя время от времени ее еще будет лихорадить, и в течение следующей недели возможна рвота. Чтобы восстановить силы, надо побольше пить, желательно говяжий бульон. Через десять дней наркотик окончательно выйдет из ее организма, но это не значит, что впредь она не будет испытывать влечения к содержащим опиум препаратам. Дрю пожал руку врача.
— Спасибо, что пришли, доктор Литтл. Слуги проводят вас.
Открыв дверь в комнату Лайлы, Дрю вновь посмотрел на нее. Женщина лежала на боку, дыхание ее стало ровным. Похоже, она уснула.
— Ну что, так и будешь стоять и таращиться на меня? — неожиданно спросила она.
— Нет, я собираюсь забраться к тебе под одеяло и буду с тобой до тех пор, пока ты не уснешь, заверил ее Дрю.
— Мы ведь не муж и жена. Ты не должен со мной спать, — ответила она еле слышным голосом.
— А мне на это плевать, — признался он, не покривив при этом душой.
Он лег рядом с ней, и она позволила ему обнять себя.
— Постарайся уснуть… если понадобится, я рядом.
Когда Лайла вновь оказалась в его объятиях, чувство вины понемногу оставило Со лье. Он смотрел на женщину, и сердце его наполнялось нежностью.
Ему хотелось защитить ее, присматривать и ухаживать за ней. Признаться, подобные чувства его пугали, потому что если какая женщина и погубит его безвозвратно, так это точно будет Лайла Дю Шамп. Но сейчас это мало его волновало.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Лайла чувствовала себя так, словно ее били палкой. Больная, совершенно измученная и заплаканная, она плохо помнила, что происходило в течение последних двух суток. С трудом она припомнила, что Дрю оставался с ней на ночь и что приходил доктор, даровавший желанное облегчение.
Кто-то постучал в дверь спальни. Кто бы это ни был, подумала Лайла, лучше всего, если бы сейчас он ушел прочь. Она не ответила на стук, надеясь, что ее посчитают спящей. Сейчас ей ни на кого не хотелось смотреть.
Дверь открылась, и Лайла увидела Солье. В руках он держал поднос с завтраком. Кроме того, на подносе стояла хрустальная ваза с алой розой.
Лайла была поражена. Прошлой ночью он наблюдал ее в самом отвратительном виде. И вот он пришел вновь с завтраком. Почему он обращается с ней по-доброму, когда она так его ненавидит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28