Расспросите его хорошенько, и вы узнаете массу интересных и захватывающих подробностей. Adiуs. — Испанец с преувеличенной галантностью поклонился и, не добавив больше ни слова, удалился.
Mapa изумленно посмотрела ему вслед, и в глубине души у нее зародилась тревога. Не ослышалась ли она? Неужели сиятельный дон действительно угрожал? Нет, не может быть. Вероятно, она неправильно поняла его, и виной тому бурное воображение и недоверчивость. Если же дон Луис прав и Брендан снова лжет ей, она не ограничится по отношению к брату пустыми угрозами.
Осторожно шагая, Mapa направилась к двери, ведущей вниз к каютам. Улыбка тронула ее губы, когда она вспомнила, как испанец назвал ее сеньорой: Идея путешествовать под видом супружеской четы принадлежала Брендану, и малыш Пэдди как нельзя лучше дополнял картину. Такая ситуация была на руку всем: во-первых, Mapa избавилась от домогательств путешествующих в одиночку молодых людей, во-вторых, Брендан обретал недостающие ему респектабельность и благопристойность. Они частенько прибегали к этой хитрости. Что может быть лучше для безработных актеров, к которым люди, как правило, относятся недоверчиво? Впрочем, кто станет их винить за это? Разве не случалось так, что они бежали из гостиниц под покровом ночи, не заплатив по счету?
В узком коридорчике, куда выходили двери кают, царил полумрак, но Mapa не стала зажигать спичку, чтобы не ошибиться. Она остановилась и решительно постучала в дверь, из-за которой доносились тихие и мелодичные звуки скрипки. Mapa хорошо знала и любила эту мелодию — фольклорную ирландскую пьесу, пронизанную ароматом старинных суеверий и легенд, составлявших неотъемлемую часть их жизни и делавших их теми, кем они по существу и являлись. В ее душе глубоко пустила корни тревога, посеянная доном Луисом, и Mapa переступила порог каюты брата с тяжелым сердцем. Ей пришлось подождать несколько секунд, пока не закончилась заунывная мелодия и последний отголосок не замер в тишине каюты.
— Сама удивляюсь, как мне удалось застать тебя здесь, — начала Mapa, даже не поздоровавшись с братом. Девушка сняла муфту и положила ее на стол, после чего прямо и вызывающе взглянула в лицо Брендану, который полулежал на койке, подоткнув под спину подушку. Он отложил скрипку и выпрямился, немало удивленный тем, как сурово разговаривает с ним сестра, но предпочел сделать вид, что ничего не замечает.
— Черт — побери! Я давно не играл и уже успел подзабыть эту пьесу, — пожаловался Брендан, взъерошив свои огненно-рыжие волосы, отчего моментально стал похожим на драчливого воробья.
— К чему теперь упражняться в игре на скрипке? Довольно развлекать неблагодарную публику за нищенскую плату! Ты ведь уверял, что у нас не будет недостатка в золоте, которое только и ждет, чтобы мы набили им свои карманы. Кстати, раз уж речь зашла о деньгах, я хочу взглянуть на наши сбережения.
— Что? Прямо сейчас? — пробормотал Брендан, как бы ненароком рассыпав листки партитуры по полу и нагнувшись за ними, чтобы скрыть смущение. — А тебе не приходило в голову, Mapa, любовь моя, что я могу не захотеть показывать их тебе? — добавил он, лениво растягивая слова.
Mapa развязала ленты на шляпке, сняла ее и поправила прическу. Тусклый свет ламп, заправленных китовым жиром, падая на ее волосы, создавал иллюзию светящегося нимба вокруг головы.
— Могу обойтись и без твоей помощи, — вызывающе отозвалась она.
— Неужели ты и впрямь так решительно настроена? Боже мой, маленькая сестренка восстала против брата и объявляет ему войну! — с усмешкой протянул Брендан. Однако на красивом лице появилась печальная тень, хотя он и старался держаться независимо. — Должен тебе заметить, что это не приведет ни к чему хорошему, Mapa О'Флинн.
Нарочитая веселость брата не обманула девушку. Кроме того, слишком уж невинное выражение появилось на его лице. Mapa всегда боялась, что красота Брендана доведет их до беды. Байронический профиль и слегка раскосые глаза придавали ему дьявольское очарование, притягивавшее женщин и вызывавшее в душе Мары смешанное чувство восторга и отвращения.
— Тебе не о чем беспокоиться, малышка. Разве я когда-нибудь подводил тебя?
— Нечего мне зубы заговаривать! Ты что же, дурочкой меня считаешь? — Mapa неожиданно заговорила с сильным ирландским акцентом, что нередко случалось, когда она начинала нервничать. — Тебе, наверное, интересно будет узнать, что именно дон Луис подсказал мне, что необходимо пересчитать наши деньги.
Брендан, неплохой актер, все же не смог скрыть своего негодования.
— Я вижу, ты успел свести с ним тесное знакомство не только за рюмкой бренди, но и за карточным столом! — воскликнула Mapa. — Покажи мне деньги, Брендан!
— У меня их нет, Mapa, — признался он, почесав в затылке, и, сохраняя спокойствие философа, добавил: — Я потерял все до последнего пенни. Как пришло, так и ушло.
Mapa закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. И лишь потом посмотрела на брата. Она устремила укоризненный взор в его открытое лицо, как две капли воды похожее на ее собственное, с такими же густыми ресницами и дугообразными темными бровями, тонким носом и полными чувственными губами, которые придавали необъяснимое своеобразие их аристократической внешности.
Она заранее знала все, что скажет брату, поскольку подобные сцены неоднократно повторялись на протяжении долгих лет. И все оставалось по-прежнему, менялись только декорации. Актеры те же, а реплики от многократного повторения потеряли свою остроту.
— Черт бы тебя побрал, Брендан О'Флинн! Ты совсем не думаешь о нас с Падриком. Ты готов отнять у сына кусок хлеба, лишь бы было что поставить на кон!
Брендан подскочил к сестре и до боли сжал ее хрупкие плечи. Она не ожидала ощутить такую силу в тонких пальцах.
— Я убью всякого, кто осмелится сказать такое о Брендане О'Флинне. Я всегда смогу добыть пропитание для своего сына и сестры. Запомни мои слова, Mapa. — Он оттолкнул ее и с недоброй улыбкой добавил: — Похоже, пришло время напомнить о спесивой юной особе, отказывающей всем женихам подряд, которая руководствуется лишь эгоистичными соображениями, тогда как ее замужество помогло бы семье поправить материальное положение. Она бедна как церковная мышь, однако своенравна и капризна, как герцогиня. На ее месте я поостерегся бы обвинять других. Тем более своего брата, безутешного вдовца с ребенком на руках, который готов умереть с голоду, лишь бы не браться за работу, недостойную благородного джентльмена, каковым он является по праву рождения. А ты в это время воротишь нос от богатых господ, чьи деньги могли бы облегчить наше существование.
— Что ж, ты согласен отдать меня замуж за старика, годящегося мне в дедушки? Или за вдовца с дюжиной детей, который ищет для них няньку? Ну уж нет! Я не собираюсь брать на себя роль мученицы даже во имя благополучия твоего и Падрика. И потом, разве ты тоже не отказывался от хороших партий, считая их недостаточно блистательными для известного актера, каковым ты себя возомнил?
— Ты холодная и злая женщина, Mapa. Помяни мое слово, останешься старой девой, если не перестанешь разыскивать прекрасного принца, полностью соответствующего бескомпромиссному идеалу. Все-таки ты дурочка, сестрица. Забыла о своем происхождении? Неужели ты и вправду думаешь, что благородный джентльмен захочет назвать своей женой незаконнорожденную? Да, да, Mapa, мы с тобой бастарды, и не стоит сбрасывать этот факт со счетов. Мы — плод греховной любви ирландской актрисы и графа, вышвырнувшего нас вон, как только ему надоело любоваться нашими смазливыми личиками, — с горькой усмешкой продолжал Брендан. — Тебя постигнет участь нашей бедной мамочки, если ты не перестанешь заноситься слишком высоко. Господа не женятся на актрисах и незаконнорожденных, они предпочитают делить с ними только постель. Поверь, ты будешь получать предложения руки и сердца совсем не часто.
— Меня это не волнует. Я никому не позволю одурачить себя, как когда-то отец одурачил нашу мать. Никто не посмеет унизить меня и причинить боль. И знаешь почему, Брендан? — Девушка лукаво улыбнулась. — Потому что я никогда никому не предоставлю такой возможности. Потому что я разбиваю их сердца, притворяясь влюбленной, а сама смеюсь, глядя в похотливые глаза, и знаю, что им никогда не добиться своего. Можешь считать меня холодной, но я горжусь тем, что мое сердце принадлежит только мне, и ни одному мужчине не удастся в него проникнуть, каким бы коварством он ни отличался. — Mapa перевела дух, разглядывая свои руки, обветренные и покрасневшие от холода. — Мы можем оскорблять друг друга до бесконечности, однако это ничего не меняет. У нас не осталось денег на жизнь в твоем чертовом Сан-Франциско. Или ты думаешь, что мы действительно будем ходить там по россыпям золотых самородков, отшвыривая те, что помельче, и выбирая самые крупные? — саркастически поинтересовалась она.
Брендан задумчиво пощипывал бровь. Mapa хорошо знала этот его жест, который означал, что брат мучительно подыскивает слова, чтобы убедить ее в том, в чем сам совсем не уверен.
— Зачем ты это сделал, Брендан? — устало спросила она. — О чем ты думал, когда ставил деньги на карту?
— Я не мог упустить шанс поправить наше положение. Я должен был так поступить, Mapa. Деньги таяли на глазах, — умоляюще произнес Брендан. — И потом… иногда в меня словно бес вселяется. Ничего не могу с собой поделать в такие минуты. Мои руки сами тянутся к картам, и я не могу сдержаться, поскольку уверен, что на этот раз обязательно выиграю. Это похоже на какую-то лихорадку… — в смятении говорил он. — Если бы я тогда выиграл!.. Дела наши были плохи, так как билеты и снаряжение обошлись в такую сумму, на которую я никак не рассчитывал. Все словно с ума посходили! Ну что же мне оставалось делать? Мужчина может позволить себе рискнуть ради своих близких.
— А как быть с О'Флиннами? Они могут себе позволить жить дальше, или прикажешь им умирать с голоду? — Слова, как пощечина, прозвенели в тишине каюты. — Выходит, ты проигрался и снова взялся за скрипку. Означает ли это, что мы возвращаемся на сцену?
— В некотором роде да, — кивнул Брендан. — Помнишь, того испанца?
— А какое отношение он имеет к нашим делам? — подозрительно поинтересовалась Mapa. — Не нравится он мне.
— Нравится или нет — это не важно, — усмехнулся Брендан. — Дон Луис — наша единственная надежда. Кроме того, я должен ему деньги.
— Нет! Ради Бога, кому угодно, только не ему! — воскликнула Mapa. — И что этому испанцу нужно от нас?
— Дело в том, — ответил Брендан, потирая руки и стараясь согреться, — что этот джентльмен оказался в определенном затруднении. Присядь и выслушай меня внимательно, — все больше воодушевляясь, заговорил он.
Mapa послушно присела на край койки, не спуская глаз с брата, меряющего шагами каюту.
— Дон Луис калифорниец, владелец ранчо. Так вот, ему нужна наша помощь в одном деле. История довольно запутанная… он упоминал каких-то именитых господ… но это несущественно. Важно то, что без нашей помощи ему, похоже, не обойтись. Речь идет о его имущественных спорах с кем-то из богатых соседей.
— Насколько я помню, О'Флинны еще никогда никому не помогали выбираться из затруднительного положения, — недоверчиво заметила Mapa, наблюдая за тем, как брат наливает себе в бокал виски из уже наполовину опустошенной бутылки. — Скорее наоборот, любой, имевший с ними дело, попадал в затруднения. И потом, объясни, пожалуйста, что такое ранчо?
— Поместье, огромное поместье. С его слов я понял, что оно такого размера, каких в Англии просто не бывает.
— И ты думаешь, что это правда?
— Послушала бы сама, что говорил испанец, и у тебя не осталось бы ни малейших сомнений в его искренности, — восхищенно ответил Брендан. — И знаешь, что я еще понял, Mapa? Они у себя в Калифорнии все делают с размахом. Еще бы, если у каждого поместье в сто тысяч акров! Это, пожалуй, побольше, чем все графство Галуэй!
— Зачем одному человеку столько земли? — удивленно поинтересовалась Mapa.
— Черт его знает! — ответил брат, — Быть землевладельцем почетно и прибыльно. Ты всегда сможешь сделать со своей собственностью все, что угодно — продать, сдать в аренду… И здесь, поверь мне, достаточно свободных земель, чтобы О'Флинны могли взять себе кусочек.
— Правду или нет сказал дон Луис, но мне эта затея не нравится, — заметила Mapa:
— Если человек лжет, я вижу это сразу. Дон Луис богат и благороден, ему незачем водить нас за нос.
— Тогда зачем мы ему понадобились? — спросила Mapa, не в силах побороть любопытство.
— Дон Луис объяснил, в чем дело, хотя все детали мне пока не известны. Он не может заключить какую-то сделку, пока не будут выполнены условия давнего соглашения, касающиеся одного маленького обстоятельства, — с улыбкой сказал Брендан, и на щеках у него появились трогательные ямочки.
— Что-то ты темнишь. Не нравится мне это, — нахмурилась Mapa.
— Откуда такое мрачное настроение, моя радость? Я-то думал, тебе любая роль по плечу! — с притворным сожалением разочарованно вздохнул Брендан, не переставая украдкой поглядывать на сестру.
— Какую же роль ты предлагаешь мне сыграть? — вкрадчиво, но с недоверием поинтересовалась Mapa.
Брендан присел перед ней на корточки. Его жилет и ворот рубашки были расстегнуты, и сквозь вырез виднелась густая поросль на груди.
— А что ты скажешь, если я предложу сыграть роль любимой племянницы дона Луиса, которую он поселит у себя на ранчо и окружит заботой и вниманием? — хитро улыбнувшись, сказал Брендан, и глаза его восхищенно засияли.
Mapa молчала, задумчиво разглядывая брата. Над бровью у нее залегла беспокойная морщинка. Mapa чувствовала, что должна всеми силами воспротивиться этой авантюре и постараться отговорить брата от участия в опасной затее.
— А почему я должна представлять его племянницу? Какой ему от этого прок? И потом, как я, бедная ирландская девушка, могу сойти за родственницу богатого испанца? Кто в это поверит? По-моему, ты переоцениваешь мои актерские способности, — ответила Mapa.
— Дело в том, что настоящая племянница вовсе не испанка! — радостно воскликнул Брендан, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы рассеять опасения сестры. — Так случилось, моя милая, что она наполовину англичанка. Ее зовут Амайя Воган, ее отец — капитан британского флота — обосновался в Калифорнии еще в то время, когда она была частью Мексики. Он женился на местной женщине, сестре дона Луиса, и стал хозяином большого участка земли. Тогда стать землевладельцем можно было лишь приняв мексиканское гражданство и католицизм. К несчастью, жена капитана умерла через несколько лет после свадьбы, оставив ему единственную дочь. Капитан, никогда не любивший своих испанских родичей, отправил дочь на воспитание в Англию. Через несколько лет он тоже умер, а девочка, естественно, не захотела возвращаться из Англии, где у нее оставались родственники, в чужую страну, где ее никто не ждал. К тому же выяснилось, что капитану не следовало оставлять море и перебираться на сушу, поскольку землевладелец из него получился неважный, и незадолго до смерти он начал распродавать свое поместье по частям.
Брендан выпрямился и потянулся. Затем налил еще бренди и сделал большой жадный глоток, чтобы промочить пересохшее горло, прежде чем продолжить свой рассказ.
— Так вот, проблема в том, что юную леди еще ребенком помолвили с неким джентльменом, и теперь ее испанские родственники требуют выполнения давнего соглашения. Дон Луис отправился в Англию, чтобы привезти племянницу и выдать замуж. Да, чуть не забыл, жених тоже крупный землевладелец и, более того, деловой партнер дона Луиса. Теперь ты понимаешь, насколько испанцу важно, чтобы этот брак состоялся? Он укрепит их взаимовыгодное сотрудничество и поможет увеличить капитал.
— Что произошло в Англии? Дон Луис нашел свою племянницу? — с неподдельным интересом, пробудить который и намеревался Брендан, спросила Mapa.
— Да. Он нашел ее в Йорке. Но ничего не вышло. Племянница оказалась холодной, чопорной жеманницей и повергла испанца в ужас, — усмехнулся брат. — А представляешь, какое впечатление произвел на нее и ее родственников сиятельный дон? Они сочли его дикарем и предпочли держаться от него подальше. Вообрази, семья расселась на софе за чайным столиком. Дамы скромно уткнулись в свои чашки, хозяин дома вставляет в глаз монокль и говорит лакею: «Смит, принесите нюхательную соль. Миледи, похоже, сейчас станет дурно». У меня эта сцена так и стоит перед глазами, — рассмеялся Брендан, искусно изобразив английского лорда.
Mapa невольно улыбнулась. Какой панический ужас, должно быть, испытали эти люди, когда в их гостиную ворвался смуглолицый и экзальтированный чужеземец и потребовал возвращения своей племянницы в Калифорнию!
— Я вижу, ты уловила всю комичность ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Mapa изумленно посмотрела ему вслед, и в глубине души у нее зародилась тревога. Не ослышалась ли она? Неужели сиятельный дон действительно угрожал? Нет, не может быть. Вероятно, она неправильно поняла его, и виной тому бурное воображение и недоверчивость. Если же дон Луис прав и Брендан снова лжет ей, она не ограничится по отношению к брату пустыми угрозами.
Осторожно шагая, Mapa направилась к двери, ведущей вниз к каютам. Улыбка тронула ее губы, когда она вспомнила, как испанец назвал ее сеньорой: Идея путешествовать под видом супружеской четы принадлежала Брендану, и малыш Пэдди как нельзя лучше дополнял картину. Такая ситуация была на руку всем: во-первых, Mapa избавилась от домогательств путешествующих в одиночку молодых людей, во-вторых, Брендан обретал недостающие ему респектабельность и благопристойность. Они частенько прибегали к этой хитрости. Что может быть лучше для безработных актеров, к которым люди, как правило, относятся недоверчиво? Впрочем, кто станет их винить за это? Разве не случалось так, что они бежали из гостиниц под покровом ночи, не заплатив по счету?
В узком коридорчике, куда выходили двери кают, царил полумрак, но Mapa не стала зажигать спичку, чтобы не ошибиться. Она остановилась и решительно постучала в дверь, из-за которой доносились тихие и мелодичные звуки скрипки. Mapa хорошо знала и любила эту мелодию — фольклорную ирландскую пьесу, пронизанную ароматом старинных суеверий и легенд, составлявших неотъемлемую часть их жизни и делавших их теми, кем они по существу и являлись. В ее душе глубоко пустила корни тревога, посеянная доном Луисом, и Mapa переступила порог каюты брата с тяжелым сердцем. Ей пришлось подождать несколько секунд, пока не закончилась заунывная мелодия и последний отголосок не замер в тишине каюты.
— Сама удивляюсь, как мне удалось застать тебя здесь, — начала Mapa, даже не поздоровавшись с братом. Девушка сняла муфту и положила ее на стол, после чего прямо и вызывающе взглянула в лицо Брендану, который полулежал на койке, подоткнув под спину подушку. Он отложил скрипку и выпрямился, немало удивленный тем, как сурово разговаривает с ним сестра, но предпочел сделать вид, что ничего не замечает.
— Черт — побери! Я давно не играл и уже успел подзабыть эту пьесу, — пожаловался Брендан, взъерошив свои огненно-рыжие волосы, отчего моментально стал похожим на драчливого воробья.
— К чему теперь упражняться в игре на скрипке? Довольно развлекать неблагодарную публику за нищенскую плату! Ты ведь уверял, что у нас не будет недостатка в золоте, которое только и ждет, чтобы мы набили им свои карманы. Кстати, раз уж речь зашла о деньгах, я хочу взглянуть на наши сбережения.
— Что? Прямо сейчас? — пробормотал Брендан, как бы ненароком рассыпав листки партитуры по полу и нагнувшись за ними, чтобы скрыть смущение. — А тебе не приходило в голову, Mapa, любовь моя, что я могу не захотеть показывать их тебе? — добавил он, лениво растягивая слова.
Mapa развязала ленты на шляпке, сняла ее и поправила прическу. Тусклый свет ламп, заправленных китовым жиром, падая на ее волосы, создавал иллюзию светящегося нимба вокруг головы.
— Могу обойтись и без твоей помощи, — вызывающе отозвалась она.
— Неужели ты и впрямь так решительно настроена? Боже мой, маленькая сестренка восстала против брата и объявляет ему войну! — с усмешкой протянул Брендан. Однако на красивом лице появилась печальная тень, хотя он и старался держаться независимо. — Должен тебе заметить, что это не приведет ни к чему хорошему, Mapa О'Флинн.
Нарочитая веселость брата не обманула девушку. Кроме того, слишком уж невинное выражение появилось на его лице. Mapa всегда боялась, что красота Брендана доведет их до беды. Байронический профиль и слегка раскосые глаза придавали ему дьявольское очарование, притягивавшее женщин и вызывавшее в душе Мары смешанное чувство восторга и отвращения.
— Тебе не о чем беспокоиться, малышка. Разве я когда-нибудь подводил тебя?
— Нечего мне зубы заговаривать! Ты что же, дурочкой меня считаешь? — Mapa неожиданно заговорила с сильным ирландским акцентом, что нередко случалось, когда она начинала нервничать. — Тебе, наверное, интересно будет узнать, что именно дон Луис подсказал мне, что необходимо пересчитать наши деньги.
Брендан, неплохой актер, все же не смог скрыть своего негодования.
— Я вижу, ты успел свести с ним тесное знакомство не только за рюмкой бренди, но и за карточным столом! — воскликнула Mapa. — Покажи мне деньги, Брендан!
— У меня их нет, Mapa, — признался он, почесав в затылке, и, сохраняя спокойствие философа, добавил: — Я потерял все до последнего пенни. Как пришло, так и ушло.
Mapa закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. И лишь потом посмотрела на брата. Она устремила укоризненный взор в его открытое лицо, как две капли воды похожее на ее собственное, с такими же густыми ресницами и дугообразными темными бровями, тонким носом и полными чувственными губами, которые придавали необъяснимое своеобразие их аристократической внешности.
Она заранее знала все, что скажет брату, поскольку подобные сцены неоднократно повторялись на протяжении долгих лет. И все оставалось по-прежнему, менялись только декорации. Актеры те же, а реплики от многократного повторения потеряли свою остроту.
— Черт бы тебя побрал, Брендан О'Флинн! Ты совсем не думаешь о нас с Падриком. Ты готов отнять у сына кусок хлеба, лишь бы было что поставить на кон!
Брендан подскочил к сестре и до боли сжал ее хрупкие плечи. Она не ожидала ощутить такую силу в тонких пальцах.
— Я убью всякого, кто осмелится сказать такое о Брендане О'Флинне. Я всегда смогу добыть пропитание для своего сына и сестры. Запомни мои слова, Mapa. — Он оттолкнул ее и с недоброй улыбкой добавил: — Похоже, пришло время напомнить о спесивой юной особе, отказывающей всем женихам подряд, которая руководствуется лишь эгоистичными соображениями, тогда как ее замужество помогло бы семье поправить материальное положение. Она бедна как церковная мышь, однако своенравна и капризна, как герцогиня. На ее месте я поостерегся бы обвинять других. Тем более своего брата, безутешного вдовца с ребенком на руках, который готов умереть с голоду, лишь бы не браться за работу, недостойную благородного джентльмена, каковым он является по праву рождения. А ты в это время воротишь нос от богатых господ, чьи деньги могли бы облегчить наше существование.
— Что ж, ты согласен отдать меня замуж за старика, годящегося мне в дедушки? Или за вдовца с дюжиной детей, который ищет для них няньку? Ну уж нет! Я не собираюсь брать на себя роль мученицы даже во имя благополучия твоего и Падрика. И потом, разве ты тоже не отказывался от хороших партий, считая их недостаточно блистательными для известного актера, каковым ты себя возомнил?
— Ты холодная и злая женщина, Mapa. Помяни мое слово, останешься старой девой, если не перестанешь разыскивать прекрасного принца, полностью соответствующего бескомпромиссному идеалу. Все-таки ты дурочка, сестрица. Забыла о своем происхождении? Неужели ты и вправду думаешь, что благородный джентльмен захочет назвать своей женой незаконнорожденную? Да, да, Mapa, мы с тобой бастарды, и не стоит сбрасывать этот факт со счетов. Мы — плод греховной любви ирландской актрисы и графа, вышвырнувшего нас вон, как только ему надоело любоваться нашими смазливыми личиками, — с горькой усмешкой продолжал Брендан. — Тебя постигнет участь нашей бедной мамочки, если ты не перестанешь заноситься слишком высоко. Господа не женятся на актрисах и незаконнорожденных, они предпочитают делить с ними только постель. Поверь, ты будешь получать предложения руки и сердца совсем не часто.
— Меня это не волнует. Я никому не позволю одурачить себя, как когда-то отец одурачил нашу мать. Никто не посмеет унизить меня и причинить боль. И знаешь почему, Брендан? — Девушка лукаво улыбнулась. — Потому что я никогда никому не предоставлю такой возможности. Потому что я разбиваю их сердца, притворяясь влюбленной, а сама смеюсь, глядя в похотливые глаза, и знаю, что им никогда не добиться своего. Можешь считать меня холодной, но я горжусь тем, что мое сердце принадлежит только мне, и ни одному мужчине не удастся в него проникнуть, каким бы коварством он ни отличался. — Mapa перевела дух, разглядывая свои руки, обветренные и покрасневшие от холода. — Мы можем оскорблять друг друга до бесконечности, однако это ничего не меняет. У нас не осталось денег на жизнь в твоем чертовом Сан-Франциско. Или ты думаешь, что мы действительно будем ходить там по россыпям золотых самородков, отшвыривая те, что помельче, и выбирая самые крупные? — саркастически поинтересовалась она.
Брендан задумчиво пощипывал бровь. Mapa хорошо знала этот его жест, который означал, что брат мучительно подыскивает слова, чтобы убедить ее в том, в чем сам совсем не уверен.
— Зачем ты это сделал, Брендан? — устало спросила она. — О чем ты думал, когда ставил деньги на карту?
— Я не мог упустить шанс поправить наше положение. Я должен был так поступить, Mapa. Деньги таяли на глазах, — умоляюще произнес Брендан. — И потом… иногда в меня словно бес вселяется. Ничего не могу с собой поделать в такие минуты. Мои руки сами тянутся к картам, и я не могу сдержаться, поскольку уверен, что на этот раз обязательно выиграю. Это похоже на какую-то лихорадку… — в смятении говорил он. — Если бы я тогда выиграл!.. Дела наши были плохи, так как билеты и снаряжение обошлись в такую сумму, на которую я никак не рассчитывал. Все словно с ума посходили! Ну что же мне оставалось делать? Мужчина может позволить себе рискнуть ради своих близких.
— А как быть с О'Флиннами? Они могут себе позволить жить дальше, или прикажешь им умирать с голоду? — Слова, как пощечина, прозвенели в тишине каюты. — Выходит, ты проигрался и снова взялся за скрипку. Означает ли это, что мы возвращаемся на сцену?
— В некотором роде да, — кивнул Брендан. — Помнишь, того испанца?
— А какое отношение он имеет к нашим делам? — подозрительно поинтересовалась Mapa. — Не нравится он мне.
— Нравится или нет — это не важно, — усмехнулся Брендан. — Дон Луис — наша единственная надежда. Кроме того, я должен ему деньги.
— Нет! Ради Бога, кому угодно, только не ему! — воскликнула Mapa. — И что этому испанцу нужно от нас?
— Дело в том, — ответил Брендан, потирая руки и стараясь согреться, — что этот джентльмен оказался в определенном затруднении. Присядь и выслушай меня внимательно, — все больше воодушевляясь, заговорил он.
Mapa послушно присела на край койки, не спуская глаз с брата, меряющего шагами каюту.
— Дон Луис калифорниец, владелец ранчо. Так вот, ему нужна наша помощь в одном деле. История довольно запутанная… он упоминал каких-то именитых господ… но это несущественно. Важно то, что без нашей помощи ему, похоже, не обойтись. Речь идет о его имущественных спорах с кем-то из богатых соседей.
— Насколько я помню, О'Флинны еще никогда никому не помогали выбираться из затруднительного положения, — недоверчиво заметила Mapa, наблюдая за тем, как брат наливает себе в бокал виски из уже наполовину опустошенной бутылки. — Скорее наоборот, любой, имевший с ними дело, попадал в затруднения. И потом, объясни, пожалуйста, что такое ранчо?
— Поместье, огромное поместье. С его слов я понял, что оно такого размера, каких в Англии просто не бывает.
— И ты думаешь, что это правда?
— Послушала бы сама, что говорил испанец, и у тебя не осталось бы ни малейших сомнений в его искренности, — восхищенно ответил Брендан. — И знаешь, что я еще понял, Mapa? Они у себя в Калифорнии все делают с размахом. Еще бы, если у каждого поместье в сто тысяч акров! Это, пожалуй, побольше, чем все графство Галуэй!
— Зачем одному человеку столько земли? — удивленно поинтересовалась Mapa.
— Черт его знает! — ответил брат, — Быть землевладельцем почетно и прибыльно. Ты всегда сможешь сделать со своей собственностью все, что угодно — продать, сдать в аренду… И здесь, поверь мне, достаточно свободных земель, чтобы О'Флинны могли взять себе кусочек.
— Правду или нет сказал дон Луис, но мне эта затея не нравится, — заметила Mapa:
— Если человек лжет, я вижу это сразу. Дон Луис богат и благороден, ему незачем водить нас за нос.
— Тогда зачем мы ему понадобились? — спросила Mapa, не в силах побороть любопытство.
— Дон Луис объяснил, в чем дело, хотя все детали мне пока не известны. Он не может заключить какую-то сделку, пока не будут выполнены условия давнего соглашения, касающиеся одного маленького обстоятельства, — с улыбкой сказал Брендан, и на щеках у него появились трогательные ямочки.
— Что-то ты темнишь. Не нравится мне это, — нахмурилась Mapa.
— Откуда такое мрачное настроение, моя радость? Я-то думал, тебе любая роль по плечу! — с притворным сожалением разочарованно вздохнул Брендан, не переставая украдкой поглядывать на сестру.
— Какую же роль ты предлагаешь мне сыграть? — вкрадчиво, но с недоверием поинтересовалась Mapa.
Брендан присел перед ней на корточки. Его жилет и ворот рубашки были расстегнуты, и сквозь вырез виднелась густая поросль на груди.
— А что ты скажешь, если я предложу сыграть роль любимой племянницы дона Луиса, которую он поселит у себя на ранчо и окружит заботой и вниманием? — хитро улыбнувшись, сказал Брендан, и глаза его восхищенно засияли.
Mapa молчала, задумчиво разглядывая брата. Над бровью у нее залегла беспокойная морщинка. Mapa чувствовала, что должна всеми силами воспротивиться этой авантюре и постараться отговорить брата от участия в опасной затее.
— А почему я должна представлять его племянницу? Какой ему от этого прок? И потом, как я, бедная ирландская девушка, могу сойти за родственницу богатого испанца? Кто в это поверит? По-моему, ты переоцениваешь мои актерские способности, — ответила Mapa.
— Дело в том, что настоящая племянница вовсе не испанка! — радостно воскликнул Брендан, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы рассеять опасения сестры. — Так случилось, моя милая, что она наполовину англичанка. Ее зовут Амайя Воган, ее отец — капитан британского флота — обосновался в Калифорнии еще в то время, когда она была частью Мексики. Он женился на местной женщине, сестре дона Луиса, и стал хозяином большого участка земли. Тогда стать землевладельцем можно было лишь приняв мексиканское гражданство и католицизм. К несчастью, жена капитана умерла через несколько лет после свадьбы, оставив ему единственную дочь. Капитан, никогда не любивший своих испанских родичей, отправил дочь на воспитание в Англию. Через несколько лет он тоже умер, а девочка, естественно, не захотела возвращаться из Англии, где у нее оставались родственники, в чужую страну, где ее никто не ждал. К тому же выяснилось, что капитану не следовало оставлять море и перебираться на сушу, поскольку землевладелец из него получился неважный, и незадолго до смерти он начал распродавать свое поместье по частям.
Брендан выпрямился и потянулся. Затем налил еще бренди и сделал большой жадный глоток, чтобы промочить пересохшее горло, прежде чем продолжить свой рассказ.
— Так вот, проблема в том, что юную леди еще ребенком помолвили с неким джентльменом, и теперь ее испанские родственники требуют выполнения давнего соглашения. Дон Луис отправился в Англию, чтобы привезти племянницу и выдать замуж. Да, чуть не забыл, жених тоже крупный землевладелец и, более того, деловой партнер дона Луиса. Теперь ты понимаешь, насколько испанцу важно, чтобы этот брак состоялся? Он укрепит их взаимовыгодное сотрудничество и поможет увеличить капитал.
— Что произошло в Англии? Дон Луис нашел свою племянницу? — с неподдельным интересом, пробудить который и намеревался Брендан, спросила Mapa.
— Да. Он нашел ее в Йорке. Но ничего не вышло. Племянница оказалась холодной, чопорной жеманницей и повергла испанца в ужас, — усмехнулся брат. — А представляешь, какое впечатление произвел на нее и ее родственников сиятельный дон? Они сочли его дикарем и предпочли держаться от него подальше. Вообрази, семья расселась на софе за чайным столиком. Дамы скромно уткнулись в свои чашки, хозяин дома вставляет в глаз монокль и говорит лакею: «Смит, принесите нюхательную соль. Миледи, похоже, сейчас станет дурно». У меня эта сцена так и стоит перед глазами, — рассмеялся Брендан, искусно изобразив английского лорда.
Mapa невольно улыбнулась. Какой панический ужас, должно быть, испытали эти люди, когда в их гостиную ворвался смуглолицый и экзальтированный чужеземец и потребовал возвращения своей племянницы в Калифорнию!
— Я вижу, ты уловила всю комичность ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63