Водоворот событий довел всех до изнеможения; миссис Мацуда и Бакли, совершив короткую вылазку, чтобы узнать последние новости, надолго исчезли в своей комнате. Остальные домочадцы, падая с ног, держались из последних сил.
– Кто хочет кофе?
– Я сварю.
Подавленная Роза, как с благодарностью заметила Элен, изо всех сил старалась вернуть жизнь в нормальное русло.
– Спасибо, милая, – тепло поблагодарила она домоправительницу. – Мы выпьем кофе на веранде.
Солнце безмятежно сияло, словно не было ужасов прошлой ночи. Джон осторожно опустился в кресло и покачал головой, боясь поверить, что все сложилось на удивление удачно. С той минуты, как он отъехал от аэродрома, события развивались с такой быстротой, что ускользнули от его внимания.
– Он здесь! – крикнул он Джине, ворвавшись в кухню. – Бен здесь, он жив!
Джон с облечением узнал, что Чарльз очень вовремя отправил по их следам полицию и врачей. В панике мчась от источника, Джон догадывался, что Алекс со своими головорезами решил прикончить сбежавшего Бена, боясь разоблачений, которые помешали бы продать Кёнигсхаус. Похоже, они собирались вывести его из строя ударом по голове – кровь залила Бену лицо, и Джон в темноте не узнал его.
– Как ему повезло, что ты появился, – все еще со страхом сказала Джону Элен. Джон тоже понимал, что, если бы не он, Бену несдобровать.
Увидев Джона, Бена и раненого Роско, Джордж вмиг все понял и сразу сник. В скором времени он уже отчитывался о своих подвигах перед полицейскими властями Северной Территории. Не успело взойти солнце, как полицейский вертолет уже вез его вместе с напарником в тюрьму штата – ожидать результатов следствия и приговора за совершенные преступления. Тот же наряд обнаружил у источника тело Алекса и привез его в часовню для захоронения.
Смерть Алекса повергла всех во мрак.
– Я до сих пор много не понимаю! – дрожащим голосом призналась Элен.
Чарльз нахмурился:
– Все не так сложно. Он сбежал, чтобы освободиться от власти отца. А когда вырос, понял, чего лишился, и захотел получить положенное обратно. Захотел получить Кёнигсхаус, стать наследником. – Он иронично взглянул на Джона. – Мужчины убивают и по менее веским поводам!
Джон застонал.
– Чарльз… не знаю, что сказать… как извиниться…
– Забудем. Поскольку теперь мы знаем, кто настоящий убийца!
– Думаю, мы поможем вам пролить свет на некоторые подробности.
Голос принадлежал полицейскому инспектору. Трагедия, случившаяся во вверенном ему районе, тяжким грузом лежала у него на плечах, но еще тяжелее было обнаружить коррупцию среди офицеров его подразделения.
– Мы взяли отпечатки пальцев и теперь кое-что знаем об Алексе Кёниге – преинтересная история.
Элен поднялась, чтобы поздороваться с ним.
– Садитесь, инспектор. Кофе? Пожалуйста, расскажите нам все, что знаете.
– Алекс Кёниг, он же Кинг, в прошлом обвинялся в мошенничестве, – начал инспектор. – В широких масштабах. Он основывал телефонные компании и присваивал выручку. И весьма в этом преуспел – дохода хватало на то, чтобы разъезжать по разным странам. Но однажды он споткнулся и был пойман. Он долго просидел в тюрьме.
У Джона в ушах стоял последний отчаянный крик Алекса: «Я туда не вернусь, никогда не вернусь».
– Он с трудом переносил наказание, едва не лишился рассудка, хотя как для «белого воротничка» условия содержания в заключении у него были не самые плохие, – продолжал инспектор. – Алекс Кёниг сидел в одной камере с нечистым на руку адвокатом. То ли в это время, то ли раньше он успел добавить к своему репертуару подделку документов и сутяжничество. Он с детства знал, что мистер Филипп Кёниг хранит завещание в сейфе в конторе. Такие документы нельзя доверять компьютеру. Ему нужно было всего лишь подговорить Элли похитить завещание и подделать его, внеся добавления, по которым владение передавалось в его собственность. – Инспектор помолчал. – Мы еще не передали завещание на судебную экспертизу. Но я уверен, она докажет, что ложные добавления были внесены рукой Алекса Кёнига.
– Но как ему все удавалось! – удивилась Элен.
– Почти до самого конца удавалось, – медленно добавил Джон. – Бен был не единственным, кого потряс танец Джины. Я до сих пор об этом не догадывался. Но теперь понимаю, почему танцоры так поразили Алекса. Один был загримирован под Филиппа, другие изображали змей, помните? Они были разрисованы ромбами и подкрадывались, как живые. Они напомнили ему о ночи, когда он и двое его подручных ползли убить отца. Он решил, что кто-то его раскусил.
– Да, кое-кто раскусил! – сухо сказал Чарльз. – Не ты ли?
– Если мы узнаем что-то новое, я тут же сообщу вам, – пообещал инспектор поднимаясь. – А об этих негодяях Роско и Джордже можете не волноваться, я вам ручаюсь… За то, что они натворили, мы их крепко запрем и выбросим ключ!
Обитатели усадьбы молча смотрели вслед полицейскому инспектору. Нарушить молчание было нелегко. Наконец Элен спросила:
– Что нам теперь делать?
– Ну, я вернусь в Сидней, – коротко ответил Чарльз вставая. – Сяду в вертолет с Мацуда и Бакли, они улетают сегодня днем. – Он мрачно улыбнулся: – Надеюсь, они поняли, что теперь у Кёнигсхауса новый владелец и ни о какой продаже не может быть и речи.
– Погоди, дружище.
Джон взглянул дяде в глаза.
– Отец написал завещание, по которому оставил Кёнигсхаус мне, а всю деловую сторону и наличные деньги тебе и маме, разве не так?
Чарльз застыл в ожидании продолжения.
– Да.
– Надеюсь, завещание остается в силе. Мне нужно только поместье. Вы же с мамой получаете остальное.
– Джон! – Элен с тревогой наклонилась вперед. – Ты хорошо понимаешь, что говоришь? Ты еще не совсем оправился после удара по голове.
Джон улыбнулся.
– Я никогда ни в чем не был так уверен! – радостно сказал он. – Чарльз этой ночью убедительно показал, что я не умею вести дела. И не хочу. Компания по праву ваша. Вы с меня только тяжкий груз снимете. – Он взглянул на Чарльза. – Может быть, вы сможете ее продать миссис Мацуда вместо Кёнигсхауса.
Чарльз кивнул, его глаза сияли.
– Хорошая мысль.
– Выручку поделите с мамой.
– Но, Джон, милый…
– Хватит спорить! – Джон коснулся руки Элен: – На твоем месте, мама, я бы просто взял деньги и убежал!
– Да, но этого-то мы сделать и не можем. – Чарльз покачал головой. – Нет смысла дальше скрывать. Ты был прав насчет долгов компании, мы, как ненормальные, обчистили сами себя. Насчет Бена ты тоже прав, он все это покрывал и в книгах показывал в наилучшем виде, чтобы нам удалось продать поместье. Но Крэйг Бакли это раскопал. Ты не знаешь только одного: кто за это в ответе.
Джон обхватил себя руками.
– Кажется, начинаю догадываться.
– Филипп, – с горечью произнес Чарльз. – Он всегда предоставлял вести дела мне, и все было честь по чести. Но со временем на него напало безумие, жажда то ли денег, то ли власти – не знаю. Он стоял за всеми этими сделками, отдавал распоряжения, и чем больше терял, тем больше занимал. Я не мог запретить банкам щедро снабжать его деньгами. Некоторые из его авантюр пахнут мошенничеством. – Чарльз рассмеялся. – Каков отец, таков и сын. А дуэт Мацуда-Бакли докопался до истины.
Джон тяжело вздохнул.
– Значит, не осталось ничего? Компании – пустые раковины?
Чарльз покачал головой:
– Не совсем. Если я возьму управление на себя, мы сможем кое-что спасти. Конечно, это будет не то состояние, о котором мечтал бедняга Алекс. Но мы сможем восстановить наше доброе имя и заново начать дело, имея кое-что в банке. – Он поднял голову. – Пойду перемолвлюсь парой слов с миссис Мацуда. Думаю, она заинтересуется. Элен подождала, пока Чарльз уйдет.
– Мне нужно так много сказать тебе, – обратилась она к сыну. – Чарльз говорил о «безумии» Филиппа и о его жадности. Но твой отец был болен! Я нашла у него в столе письма от врача. У него была опухоль мозга, он от нее умирал. Один Бог знает, давно ли это началось, но он не отвечал за свои поступки.
– За некоторые отвечал.
Как сказал Чарльз, нет смысла дальше хранить секреты, пора все прояснить.
– Мама, не знаю, насколько это будет для тебя важно, – осторожно начал Джон, – но от Алекса я узнал, что отец убил Труди. Алекс видел, как они ссорились у источника. Отец ударом сбил ее с лошади. Поэтому Алекс и убил отца, а не только из-за Кёнигсхауса.
Элен сидела не шелохнувшись. Джон подумал было, что мать не в состоянии перенести потрясение. Но когда раздался ее голос, очень тихий, в нем не слышалось удивления.
– Я всегда подозревала, что так оно и было.
– Ты считала, что отец убил жену, и все-таки вышла за него?
– О нет, конечно, не в самом начале! Не тогда, когда я с ним познакомилась. А потом я боялась… – Элен прижала руки к губам. – Труди была отличной наездницей, с чего бы ей так упасть? Филиппа мучили кошмары – он кричал и звал ее… я знала, просто знала.
– Ты не думала, что в один прекрасный день это может всплыть?
– Конечно думала! Особенно когда он умер! Я ужасно боялась, что он оставил какие-нибудь улики против нее или себя… какие-нибудь свидетельства о содеянном… и хотела защитить его имя, хотела, чтобы ты не узнал, не потерял веру в отца.
Неисповедимы пути материнской любви, с удивлением подумал Джон. Вот почему Элен так отчаянно стремилась открыть сейф. Она не подозревала, что может найти там что-нибудь против себя – единственной ее заботой было защитить репутацию мужа ради сына.
– И ты жила с этим, даже не помышляя пойти в полицию?
Элен улыбнулась с бесконечной нежностью.
– Джонни, к этому времени у меня уже появился ты! Самый замечательный малыш – а Филипп был твоим отцом! Как я могла поступить так с тобой, я ведь тебя любила. – Ее глаза потемнели. – И его я любила. Любила и жалела. Потому что, понимаешь, ему это даром не прошло. Он расплачивался всю жизнь. Постоянно. Со дня смерти Труди он не ведал ни счастья, ни покоя. – Она вздохнула. – Что ж, может быть, сейчас они вместе, все трое: он, Труди и Алекс?
Пора перестать платить.
Джина, сидя у постели отца, нежно провела рукой по его волосам, откидывая их со лба, и похлопала его по руке:
– Как дела, папа?
Бен бесцветно улыбнулся.
– Гораздо лучше, чем я заслуживаю.
– Не кори себя!
Из ночных событий и утренних разговоров Джина выяснила, что роль ее отца в «Кёниг Холдингз» была небезупречной. Но ее мучила собственная боль, она считала себя виновной в его срыве – если бы она, желая насолить Джону, не настояла на том, чтобы танцора-Кёнига загримировали под Филиппа, Бен не сломался бы. Сердце ее еще болело из-за предательства Джона, и она готова была винить Кёнигов в том, что они бросили Бена на произвол судьбы. – Ты всего лишь поддался их нажиму! – горячо воскликнула Джина. – Ты ни в чем не виноват.
– Кое в чем виноват, – с глубоким вздохом ответил Бен. – Но все кончилось. Джон и Чарльз продадут поместье с торгов, и, если повезет, я смогу уволиться из компании и обо всем забыть.
– Ты правильно решил! – уверенно сказала Джина. – Скоро мы будем далеко отсюда! Улетим на вертолете если не сегодня, то в ближайшее время. И никогда сюда не вернемся, да? – В ее глазах блеснули слезы.
– Даже ради?.. – грустно спросил Бен и, поколебавшись, добавил: – Даже ради Генри Саффолка?
– Генри? – с выражением безнадежности улыбнулась Джина. – Отец, я не могу его полюбить. Все собираюсь ему сказать, когда увижу. Он мною просто чрезмерно увлекся, он сможет оправиться. – Она встала и подошла к окну. – Это не по-настоящему.
– Я хотела, чтобы ты был счастлив. Это все делалось ради тебя.
Джон сквозь слезы посмотрел на Элен. Как он мог быть столь глуп, столь жесток с матерью, такой слабой и беззащитной. Никогда прежде он не чувствовал подобной близости к ней, желания уберечь.
Элен тоже мучилась от безнадежной, бессильной любви.
– Так что же теперь, милый? – Внезапно она поняла, что сейчас, когда между ними возникла небывалая откровенность, ей следует выговориться. – Что с Джиной?
– Мам, ничего не выйдет.
– Почему? Ведь ты любишь ее?
Джон не мог ничего поделать. Теперь, когда мама узнала так много, пусть узнает и остальное.
– Да. Но мужчина не может жениться на своей единокровной сестре!
– Единокровной сестре? – Элен выпрямилась. – Ты хочешь сказать… Боже мой, о чем ты? – Он чуть ли не слышал, как мчатся ее мысли. – Если ты имеешь в виду, что Филипп спал с женой Бена…
– Да. – Джон не сумел скрыть ярость. – Именно это я и имею в виду!
– Видишь ли, я ничего не знаю про Юни и Филиппа, мне нужно это обдумать, уяснить для себя. Но я хорошо помню, когда родилась Джина, потому что все время была рядом с Юни. – В ее глазах заклубились воспоминания. – Она родилась перед Рождеством, в конце ноября. – Говоря это, Элен быстро что-то подсчитывала. Но что могло это дать?
– Значит, она забеременела в феврале того же года, – проговорила Элен, волнуясь с каждым словом все сильнее. – А в том году, это записано в дневнике, Филипп с января по июнь был в отъезде. В те времена межконтинентальных полетов не было, в деловые поездки он отправлялся морем, и дома его не было месяцами!
Джон почувствовал, что в уголках глаз защипало от слез радости.
– Так это значит…
– Джина не может быть дочерью Филиппа. Она не может быть твоей единокровной сестрой, и ты волен пойти к ней и назвать своей.
Элен отчетливо представила, как Джон мчится по траве к дому для гостей, ей казалось, она видит это. Вот он постучал в дверь Бена, горячо умоляя разрешить Джине хоть на минуту увидеться с ним, затем последовало полное признание своей вины и мольба о прощении. Девушка, конечно, помучает его слезами, осыплет упреками, скажет, что никогда не сможет простить, – и простит. Потом они будут рука об руку бродить по зарослям и затеряются среди вьющихся гибискусов и сладко благоухающих кустов красного жасмина.
И вернутся оттуда обрученные, в этом Элен не сомневалась. И что же дальше? Сейчас середина июня. Элен торопливо прикинула. Они смогут пожениться до Рождества. Как раз поспеют к счастливому дню рождения Джины, который, вопреки всем недоразумениям, сделал их союз возможным.
И тогда ей действительно придется покинуть дом, освободить место, как положено, невесте сына. Не построена еще та кухня, на которой уместились бы две женщины.
Пора искать комнату в Сиднее, красить ее в черный цвет…
Потому что в ее возрасте удача не стучится дважды, как сказал Чарльз. Один раз она ему отказала, и он не придет просить второй раз. Возлюбленному она предпочла сына и теперь должна за это платить. Платить и платить до самой смерти.
– Элен!
Чарльз с холодным, отрешенным лицом шел из столовой ей навстречу.
– Пришел попрощаться, – отрывисто объявил он. – Улетаю на вертолете с миссис Мацуда и Бакли, мы забираем с собой Тришу, наконец-то ты от нее избавишься. Миссис Мацуда сказала, что готова приобрести предприятие, раз уж не может купить Кёнигсхаус, так что насчет этого я с тобой свяжусь. – Он помолчал. – Но я сюда не вернусь. Прощай. Позаботься о себе сама. – Чарльз повернулся, чтобы уйти.
Элен казалась себе наполненной до краев чашей: если она пошевелится, переведет дыхание, то разразится водопадом слез, слез безбрежного горя и боли.
– О, Чарльз, – вымолвила она. – Я…
Он обернулся. Внезапно севшим голосом сказал:
– Что?
– Я не хочу, чтобы ты уходил!
– С чего это вдруг? – натянуто спросил он.
– Я не хочу с тобой прощаться! Чарльз иронично усмехнулся:
– Немного поздновато, ты не находишь?
Она почувствовала, что слезы накатывают, как прилив.
– Я не хочу, чтобы ты покидал меня, не могу видеть, как ты уходишь!
– О, Элен! – Чарльз вскинул голову. – Все это мы уже проходили! Но я слишком стар, чтобы со мной играть! – Он повернулся и взглянул на нее, его лицо было мрачным и отрешенным. – Слушай, давай считать, что мы пытались начать сначала, но у нас ничего не вышло.
«В нашем возрасте судьба не улыбается дважды», – говорил он. Элен собралась с силами.
– У нас все еще может получиться.
Чарльз смотрел на нее прищурившись, не доверяя.
– А что с Джоном?
– С Джоном я говорила. Мы все обсудили, он ничего не имеет против, все будет хорошо.
– Для кого?
Никогда прежде он не был так холоден, так далек.
– Что ты хочешь сказать? – воскликнула Элен.
– Будь добра, не поступай со мной так, я не вынесу. Меня нельзя включать и выключать, когда тебе захочется. Когда я в прошлый раз говорил с тобой, я хотел тебя любить, хотел жить с тобой. – Чарльз прикрыл глаза рукой, умолк и покорно пожал плечами. – Но это все в прошлом. Все кончено.
– Если ты так считаешь… – Отчаяние захлестнуло Элен. – Потому что я люблю тебя как никогда в жизни.
Чарльз разрывался между страхом и надеждой. Элен приблизилась к нему.
– Я понимаю, мне был дан шанс, и я его упустила. Я отказала тебе, я знаю. Но прошу, умоляю, дай мне еще один шанс. – Она взяла его за руку, слезы застилали глаза. – Не только ради меня, дорогой, ты же понимаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Кто хочет кофе?
– Я сварю.
Подавленная Роза, как с благодарностью заметила Элен, изо всех сил старалась вернуть жизнь в нормальное русло.
– Спасибо, милая, – тепло поблагодарила она домоправительницу. – Мы выпьем кофе на веранде.
Солнце безмятежно сияло, словно не было ужасов прошлой ночи. Джон осторожно опустился в кресло и покачал головой, боясь поверить, что все сложилось на удивление удачно. С той минуты, как он отъехал от аэродрома, события развивались с такой быстротой, что ускользнули от его внимания.
– Он здесь! – крикнул он Джине, ворвавшись в кухню. – Бен здесь, он жив!
Джон с облечением узнал, что Чарльз очень вовремя отправил по их следам полицию и врачей. В панике мчась от источника, Джон догадывался, что Алекс со своими головорезами решил прикончить сбежавшего Бена, боясь разоблачений, которые помешали бы продать Кёнигсхаус. Похоже, они собирались вывести его из строя ударом по голове – кровь залила Бену лицо, и Джон в темноте не узнал его.
– Как ему повезло, что ты появился, – все еще со страхом сказала Джону Элен. Джон тоже понимал, что, если бы не он, Бену несдобровать.
Увидев Джона, Бена и раненого Роско, Джордж вмиг все понял и сразу сник. В скором времени он уже отчитывался о своих подвигах перед полицейскими властями Северной Территории. Не успело взойти солнце, как полицейский вертолет уже вез его вместе с напарником в тюрьму штата – ожидать результатов следствия и приговора за совершенные преступления. Тот же наряд обнаружил у источника тело Алекса и привез его в часовню для захоронения.
Смерть Алекса повергла всех во мрак.
– Я до сих пор много не понимаю! – дрожащим голосом призналась Элен.
Чарльз нахмурился:
– Все не так сложно. Он сбежал, чтобы освободиться от власти отца. А когда вырос, понял, чего лишился, и захотел получить положенное обратно. Захотел получить Кёнигсхаус, стать наследником. – Он иронично взглянул на Джона. – Мужчины убивают и по менее веским поводам!
Джон застонал.
– Чарльз… не знаю, что сказать… как извиниться…
– Забудем. Поскольку теперь мы знаем, кто настоящий убийца!
– Думаю, мы поможем вам пролить свет на некоторые подробности.
Голос принадлежал полицейскому инспектору. Трагедия, случившаяся во вверенном ему районе, тяжким грузом лежала у него на плечах, но еще тяжелее было обнаружить коррупцию среди офицеров его подразделения.
– Мы взяли отпечатки пальцев и теперь кое-что знаем об Алексе Кёниге – преинтересная история.
Элен поднялась, чтобы поздороваться с ним.
– Садитесь, инспектор. Кофе? Пожалуйста, расскажите нам все, что знаете.
– Алекс Кёниг, он же Кинг, в прошлом обвинялся в мошенничестве, – начал инспектор. – В широких масштабах. Он основывал телефонные компании и присваивал выручку. И весьма в этом преуспел – дохода хватало на то, чтобы разъезжать по разным странам. Но однажды он споткнулся и был пойман. Он долго просидел в тюрьме.
У Джона в ушах стоял последний отчаянный крик Алекса: «Я туда не вернусь, никогда не вернусь».
– Он с трудом переносил наказание, едва не лишился рассудка, хотя как для «белого воротничка» условия содержания в заключении у него были не самые плохие, – продолжал инспектор. – Алекс Кёниг сидел в одной камере с нечистым на руку адвокатом. То ли в это время, то ли раньше он успел добавить к своему репертуару подделку документов и сутяжничество. Он с детства знал, что мистер Филипп Кёниг хранит завещание в сейфе в конторе. Такие документы нельзя доверять компьютеру. Ему нужно было всего лишь подговорить Элли похитить завещание и подделать его, внеся добавления, по которым владение передавалось в его собственность. – Инспектор помолчал. – Мы еще не передали завещание на судебную экспертизу. Но я уверен, она докажет, что ложные добавления были внесены рукой Алекса Кёнига.
– Но как ему все удавалось! – удивилась Элен.
– Почти до самого конца удавалось, – медленно добавил Джон. – Бен был не единственным, кого потряс танец Джины. Я до сих пор об этом не догадывался. Но теперь понимаю, почему танцоры так поразили Алекса. Один был загримирован под Филиппа, другие изображали змей, помните? Они были разрисованы ромбами и подкрадывались, как живые. Они напомнили ему о ночи, когда он и двое его подручных ползли убить отца. Он решил, что кто-то его раскусил.
– Да, кое-кто раскусил! – сухо сказал Чарльз. – Не ты ли?
– Если мы узнаем что-то новое, я тут же сообщу вам, – пообещал инспектор поднимаясь. – А об этих негодяях Роско и Джордже можете не волноваться, я вам ручаюсь… За то, что они натворили, мы их крепко запрем и выбросим ключ!
Обитатели усадьбы молча смотрели вслед полицейскому инспектору. Нарушить молчание было нелегко. Наконец Элен спросила:
– Что нам теперь делать?
– Ну, я вернусь в Сидней, – коротко ответил Чарльз вставая. – Сяду в вертолет с Мацуда и Бакли, они улетают сегодня днем. – Он мрачно улыбнулся: – Надеюсь, они поняли, что теперь у Кёнигсхауса новый владелец и ни о какой продаже не может быть и речи.
– Погоди, дружище.
Джон взглянул дяде в глаза.
– Отец написал завещание, по которому оставил Кёнигсхаус мне, а всю деловую сторону и наличные деньги тебе и маме, разве не так?
Чарльз застыл в ожидании продолжения.
– Да.
– Надеюсь, завещание остается в силе. Мне нужно только поместье. Вы же с мамой получаете остальное.
– Джон! – Элен с тревогой наклонилась вперед. – Ты хорошо понимаешь, что говоришь? Ты еще не совсем оправился после удара по голове.
Джон улыбнулся.
– Я никогда ни в чем не был так уверен! – радостно сказал он. – Чарльз этой ночью убедительно показал, что я не умею вести дела. И не хочу. Компания по праву ваша. Вы с меня только тяжкий груз снимете. – Он взглянул на Чарльза. – Может быть, вы сможете ее продать миссис Мацуда вместо Кёнигсхауса.
Чарльз кивнул, его глаза сияли.
– Хорошая мысль.
– Выручку поделите с мамой.
– Но, Джон, милый…
– Хватит спорить! – Джон коснулся руки Элен: – На твоем месте, мама, я бы просто взял деньги и убежал!
– Да, но этого-то мы сделать и не можем. – Чарльз покачал головой. – Нет смысла дальше скрывать. Ты был прав насчет долгов компании, мы, как ненормальные, обчистили сами себя. Насчет Бена ты тоже прав, он все это покрывал и в книгах показывал в наилучшем виде, чтобы нам удалось продать поместье. Но Крэйг Бакли это раскопал. Ты не знаешь только одного: кто за это в ответе.
Джон обхватил себя руками.
– Кажется, начинаю догадываться.
– Филипп, – с горечью произнес Чарльз. – Он всегда предоставлял вести дела мне, и все было честь по чести. Но со временем на него напало безумие, жажда то ли денег, то ли власти – не знаю. Он стоял за всеми этими сделками, отдавал распоряжения, и чем больше терял, тем больше занимал. Я не мог запретить банкам щедро снабжать его деньгами. Некоторые из его авантюр пахнут мошенничеством. – Чарльз рассмеялся. – Каков отец, таков и сын. А дуэт Мацуда-Бакли докопался до истины.
Джон тяжело вздохнул.
– Значит, не осталось ничего? Компании – пустые раковины?
Чарльз покачал головой:
– Не совсем. Если я возьму управление на себя, мы сможем кое-что спасти. Конечно, это будет не то состояние, о котором мечтал бедняга Алекс. Но мы сможем восстановить наше доброе имя и заново начать дело, имея кое-что в банке. – Он поднял голову. – Пойду перемолвлюсь парой слов с миссис Мацуда. Думаю, она заинтересуется. Элен подождала, пока Чарльз уйдет.
– Мне нужно так много сказать тебе, – обратилась она к сыну. – Чарльз говорил о «безумии» Филиппа и о его жадности. Но твой отец был болен! Я нашла у него в столе письма от врача. У него была опухоль мозга, он от нее умирал. Один Бог знает, давно ли это началось, но он не отвечал за свои поступки.
– За некоторые отвечал.
Как сказал Чарльз, нет смысла дальше хранить секреты, пора все прояснить.
– Мама, не знаю, насколько это будет для тебя важно, – осторожно начал Джон, – но от Алекса я узнал, что отец убил Труди. Алекс видел, как они ссорились у источника. Отец ударом сбил ее с лошади. Поэтому Алекс и убил отца, а не только из-за Кёнигсхауса.
Элен сидела не шелохнувшись. Джон подумал было, что мать не в состоянии перенести потрясение. Но когда раздался ее голос, очень тихий, в нем не слышалось удивления.
– Я всегда подозревала, что так оно и было.
– Ты считала, что отец убил жену, и все-таки вышла за него?
– О нет, конечно, не в самом начале! Не тогда, когда я с ним познакомилась. А потом я боялась… – Элен прижала руки к губам. – Труди была отличной наездницей, с чего бы ей так упасть? Филиппа мучили кошмары – он кричал и звал ее… я знала, просто знала.
– Ты не думала, что в один прекрасный день это может всплыть?
– Конечно думала! Особенно когда он умер! Я ужасно боялась, что он оставил какие-нибудь улики против нее или себя… какие-нибудь свидетельства о содеянном… и хотела защитить его имя, хотела, чтобы ты не узнал, не потерял веру в отца.
Неисповедимы пути материнской любви, с удивлением подумал Джон. Вот почему Элен так отчаянно стремилась открыть сейф. Она не подозревала, что может найти там что-нибудь против себя – единственной ее заботой было защитить репутацию мужа ради сына.
– И ты жила с этим, даже не помышляя пойти в полицию?
Элен улыбнулась с бесконечной нежностью.
– Джонни, к этому времени у меня уже появился ты! Самый замечательный малыш – а Филипп был твоим отцом! Как я могла поступить так с тобой, я ведь тебя любила. – Ее глаза потемнели. – И его я любила. Любила и жалела. Потому что, понимаешь, ему это даром не прошло. Он расплачивался всю жизнь. Постоянно. Со дня смерти Труди он не ведал ни счастья, ни покоя. – Она вздохнула. – Что ж, может быть, сейчас они вместе, все трое: он, Труди и Алекс?
Пора перестать платить.
Джина, сидя у постели отца, нежно провела рукой по его волосам, откидывая их со лба, и похлопала его по руке:
– Как дела, папа?
Бен бесцветно улыбнулся.
– Гораздо лучше, чем я заслуживаю.
– Не кори себя!
Из ночных событий и утренних разговоров Джина выяснила, что роль ее отца в «Кёниг Холдингз» была небезупречной. Но ее мучила собственная боль, она считала себя виновной в его срыве – если бы она, желая насолить Джону, не настояла на том, чтобы танцора-Кёнига загримировали под Филиппа, Бен не сломался бы. Сердце ее еще болело из-за предательства Джона, и она готова была винить Кёнигов в том, что они бросили Бена на произвол судьбы. – Ты всего лишь поддался их нажиму! – горячо воскликнула Джина. – Ты ни в чем не виноват.
– Кое в чем виноват, – с глубоким вздохом ответил Бен. – Но все кончилось. Джон и Чарльз продадут поместье с торгов, и, если повезет, я смогу уволиться из компании и обо всем забыть.
– Ты правильно решил! – уверенно сказала Джина. – Скоро мы будем далеко отсюда! Улетим на вертолете если не сегодня, то в ближайшее время. И никогда сюда не вернемся, да? – В ее глазах блеснули слезы.
– Даже ради?.. – грустно спросил Бен и, поколебавшись, добавил: – Даже ради Генри Саффолка?
– Генри? – с выражением безнадежности улыбнулась Джина. – Отец, я не могу его полюбить. Все собираюсь ему сказать, когда увижу. Он мною просто чрезмерно увлекся, он сможет оправиться. – Она встала и подошла к окну. – Это не по-настоящему.
– Я хотела, чтобы ты был счастлив. Это все делалось ради тебя.
Джон сквозь слезы посмотрел на Элен. Как он мог быть столь глуп, столь жесток с матерью, такой слабой и беззащитной. Никогда прежде он не чувствовал подобной близости к ней, желания уберечь.
Элен тоже мучилась от безнадежной, бессильной любви.
– Так что же теперь, милый? – Внезапно она поняла, что сейчас, когда между ними возникла небывалая откровенность, ей следует выговориться. – Что с Джиной?
– Мам, ничего не выйдет.
– Почему? Ведь ты любишь ее?
Джон не мог ничего поделать. Теперь, когда мама узнала так много, пусть узнает и остальное.
– Да. Но мужчина не может жениться на своей единокровной сестре!
– Единокровной сестре? – Элен выпрямилась. – Ты хочешь сказать… Боже мой, о чем ты? – Он чуть ли не слышал, как мчатся ее мысли. – Если ты имеешь в виду, что Филипп спал с женой Бена…
– Да. – Джон не сумел скрыть ярость. – Именно это я и имею в виду!
– Видишь ли, я ничего не знаю про Юни и Филиппа, мне нужно это обдумать, уяснить для себя. Но я хорошо помню, когда родилась Джина, потому что все время была рядом с Юни. – В ее глазах заклубились воспоминания. – Она родилась перед Рождеством, в конце ноября. – Говоря это, Элен быстро что-то подсчитывала. Но что могло это дать?
– Значит, она забеременела в феврале того же года, – проговорила Элен, волнуясь с каждым словом все сильнее. – А в том году, это записано в дневнике, Филипп с января по июнь был в отъезде. В те времена межконтинентальных полетов не было, в деловые поездки он отправлялся морем, и дома его не было месяцами!
Джон почувствовал, что в уголках глаз защипало от слез радости.
– Так это значит…
– Джина не может быть дочерью Филиппа. Она не может быть твоей единокровной сестрой, и ты волен пойти к ней и назвать своей.
Элен отчетливо представила, как Джон мчится по траве к дому для гостей, ей казалось, она видит это. Вот он постучал в дверь Бена, горячо умоляя разрешить Джине хоть на минуту увидеться с ним, затем последовало полное признание своей вины и мольба о прощении. Девушка, конечно, помучает его слезами, осыплет упреками, скажет, что никогда не сможет простить, – и простит. Потом они будут рука об руку бродить по зарослям и затеряются среди вьющихся гибискусов и сладко благоухающих кустов красного жасмина.
И вернутся оттуда обрученные, в этом Элен не сомневалась. И что же дальше? Сейчас середина июня. Элен торопливо прикинула. Они смогут пожениться до Рождества. Как раз поспеют к счастливому дню рождения Джины, который, вопреки всем недоразумениям, сделал их союз возможным.
И тогда ей действительно придется покинуть дом, освободить место, как положено, невесте сына. Не построена еще та кухня, на которой уместились бы две женщины.
Пора искать комнату в Сиднее, красить ее в черный цвет…
Потому что в ее возрасте удача не стучится дважды, как сказал Чарльз. Один раз она ему отказала, и он не придет просить второй раз. Возлюбленному она предпочла сына и теперь должна за это платить. Платить и платить до самой смерти.
– Элен!
Чарльз с холодным, отрешенным лицом шел из столовой ей навстречу.
– Пришел попрощаться, – отрывисто объявил он. – Улетаю на вертолете с миссис Мацуда и Бакли, мы забираем с собой Тришу, наконец-то ты от нее избавишься. Миссис Мацуда сказала, что готова приобрести предприятие, раз уж не может купить Кёнигсхаус, так что насчет этого я с тобой свяжусь. – Он помолчал. – Но я сюда не вернусь. Прощай. Позаботься о себе сама. – Чарльз повернулся, чтобы уйти.
Элен казалась себе наполненной до краев чашей: если она пошевелится, переведет дыхание, то разразится водопадом слез, слез безбрежного горя и боли.
– О, Чарльз, – вымолвила она. – Я…
Он обернулся. Внезапно севшим голосом сказал:
– Что?
– Я не хочу, чтобы ты уходил!
– С чего это вдруг? – натянуто спросил он.
– Я не хочу с тобой прощаться! Чарльз иронично усмехнулся:
– Немного поздновато, ты не находишь?
Она почувствовала, что слезы накатывают, как прилив.
– Я не хочу, чтобы ты покидал меня, не могу видеть, как ты уходишь!
– О, Элен! – Чарльз вскинул голову. – Все это мы уже проходили! Но я слишком стар, чтобы со мной играть! – Он повернулся и взглянул на нее, его лицо было мрачным и отрешенным. – Слушай, давай считать, что мы пытались начать сначала, но у нас ничего не вышло.
«В нашем возрасте судьба не улыбается дважды», – говорил он. Элен собралась с силами.
– У нас все еще может получиться.
Чарльз смотрел на нее прищурившись, не доверяя.
– А что с Джоном?
– С Джоном я говорила. Мы все обсудили, он ничего не имеет против, все будет хорошо.
– Для кого?
Никогда прежде он не был так холоден, так далек.
– Что ты хочешь сказать? – воскликнула Элен.
– Будь добра, не поступай со мной так, я не вынесу. Меня нельзя включать и выключать, когда тебе захочется. Когда я в прошлый раз говорил с тобой, я хотел тебя любить, хотел жить с тобой. – Чарльз прикрыл глаза рукой, умолк и покорно пожал плечами. – Но это все в прошлом. Все кончено.
– Если ты так считаешь… – Отчаяние захлестнуло Элен. – Потому что я люблю тебя как никогда в жизни.
Чарльз разрывался между страхом и надеждой. Элен приблизилась к нему.
– Я понимаю, мне был дан шанс, и я его упустила. Я отказала тебе, я знаю. Но прошу, умоляю, дай мне еще один шанс. – Она взяла его за руку, слезы застилали глаза. – Не только ради меня, дорогой, ты же понимаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33