– Думаю, я бы на днях наведался туда. Возбуждение Джона все усиливалось.
– Ты что-то узнал, что-то почувствовал? Дасти насмешливо улыбнулся.
– Никакого колдовства, босс, здравый смысл, и ничего больше. Просто я узнал одну интересную вещь. Ты ведь знаешь, когда мы устраиваем скот на ночевку, то сменяем друг друга, следим за ним по очереди. Слим в тот день дежурил за несколько часов до того, как умер твой отец. Слим сказал мне, что слышал самолет. Но, насколько я знаю, на ферме гостей не было, и нигде больше тоже. Так кто это был? И зачем?
Джон пытался сохранять спокойствие.
– Может быть, самолет пролетал мимо?
– Нет, Слим сказал, что он не улетел дальше аэродрома.
– Значит, самолет в ту ночь мог приземлиться, а потом улететь обратно, и никто бы об этом не узнал?
Дасти кивнул.
– Похоже на то.
– И кто-то мог…
– Или могли…
– Появиться на ферме, а потом снова исчезнуть, и никому не пришло бы в голову, что здесь вообще кто-то был? – У Джона голова шла кругом. – А от аэродрома сюда, если по прямой, даже ночью, пешком – как ты думаешь, сколько времени займет? Если места знакомые?
Дасти уже подумал об этом.
– Для здорового, выносливого человека – не больше часа. И, босс… здесь всем знакомы эти места.
– Да-а, – горько вздохнул Джон. Убийца был явно свой, с фермы. – Значит, за ночь они могли обернуться туда и обратно?
Дасти покачал головой.
– Если их действительно было несколько. Сейчас посмотрим.
Они подъехали к водопою, спешились и привязали коней к дереву, растущему на самом верху склона, далеко от воды.
– Здесь уже достаточно потоптались, – сказал Дасти. – Сначала твой отец, потом мы, когда уносили его отсюда, потом еще ты – может, и искать больше нечего. Подожди здесь, у дерева, а я пойду посмотрю. Если что-нибудь найду, крикну.
Джон сидел совершенно неподвижно, напряженно вслушиваясь в тишину, и так долго, что мелкие обитатели буша совсем перестали его бояться. Вокруг него сновали по своим делам зеленовато-черные и золотистые жуки, ящерицы пробегали так близко, что чиркали хвостом по сапогам, а маленькая мышь-песчанка даже взобралась ему на ногу. Наконец он услышал крик.
– Эй, сюда! Иди сюда!
Дасти обошел вокруг прудика, а потом стал описывать все расширяющиеся круги вокруг той выемки меж двух больших валунов, где Филипп заснул последним сном. Сейчас он стоял на коленях и что-то искал в траве. Наконец он раздвинул ветви стелющегося по земле кустарника и тихо произнес, указывая на что-то пальцем:
– Видишь? Трое мужчин. Они бежали рысцой. Хоть убей, Джон не видел ничего, кроме нескольких поломанных стебельков.
– Рысцой?
– Бежали легко и быстро. Трусцой. Он вдруг увидел это как наяву.
– Бежали? Да они убегали! – Джон помолчал. – Должно быть, это было после… после того, как они это сделали.
Дасти выпрямился, потер спину, указал рукой налево.
– Они пришли оттуда. Там, где спал твой отец. Я их потерял – слишком уж много там было народа, слишком много следов. Но эта троица снова обнаружилась вот здесь. Откуда пришли, туда и ушли.
Джон кивнул.
– Да, к аэродрому. – Он поднял голову, вопросительно посмотрел на Дасти. – А ты уверен, что их было трое?
– Конечно, – ответил тот, – трое.
– Мужчин?
– Трое мужчин, босс. Покажи мне здесь хоть одну даму, которая носила бы обувь десятого или одиннадцатого размера и побывала в армии.
– В армии?
– Или в какой-нибудь школе, где дают армейскую подготовку. Посмотри. – Дасти подошел ближе к прудику, ближе к тому месту, где в последний раз ночевал Филипп. – Видишь этот след? Отсюда они ползли на животе, по-пластунски. Вот так.
Дасти лег на живот и пополз, низко пригибаясь к земле, по-змеиному изгибаясь всем телом и расслабив неподвижные ноги. Передвигался он только на локтях.
– Этому учили во Вьетнаме, старый прием, им пользовались десантники. Перестаешь быть похожим на человека, звери не боятся. И сам стираешь свои следы, никаких отпечатков. Может, это прополз большой зверь.
– Или змея, – отозвался Джон. Его трясло от ярости.
Интересно, в какой именно позе старик ожидал, пока домочадцы спустятся к обеду, подумал Алекс. Как он стоял – вот так, расставив ноги? Нет, пожалуй, эта поза не подходит к той роли, которую он собирается играть. Алекс переступил с ноги на ногу. Однако, несмотря на элегантную позу – он стоял у камина – и безукоризненный костюм – отлично сшитые брюки и блейзер французского покроя, – на душе у него было неспокойно.
Зачем он привез ее сюда? Он и так замечательно устроился. Его признали сыном и наследником, выполняют все его капризы, здесь даже есть маленькая Элли – на случай, если воину-победителю захочется приятно провести время. Что еще нужно мужчине?
Тришу. Ему нужно Тришу.
С тех пор, как они познакомились, он желал ее каждый день, каждую минуту. Еще в вертолете ему казалось, что идея слетать за ней в Сидней и привезти в поместье была вполне здравой. Однако стоило поддаться этому пагубному желанию, и события вышли из-под контроля.
Чем она приворожила его? Алекс нервно провел рукой по волосам. Он уже в сотый раз задавал себе подобный вопрос. Что он в ней нашел? Да, конечно, она красива, прекрасна, как лучшая фотомодель, у нее потрясающее тело, густые, золотисто-медового цвета волосы, отличная фигура, широко расставленные серые глаза с длинными ресницами, обманчиво щедрый рот, слишком щедрый для такого человека, как она. Но Алекс за всю свою жизнь ни разу не притронулся к женщине, которую нельзя было бы назвать красивой. Значит, дело не в обаянии.
И не в ленивой грации и чувственности дикой кошки – казалось, у Триши больше нервных окончаний, чем у других женщин. Да, она настоящая женщина, женщина до мозга костей. Но и он настоящий мужчина, так что этим его не удивишь.
Настоящая женщина.
Алекс отхлебнул виски. Настоящая женщина. Да-а.
Только настоящая женщина может быть такой тщеславной, самовлюбленной, эгоистичной. Мысленно он поставил еще одну «галочку» в длинном списке ее прегрешений. Господи, да ее парикмахер, ее маникюрша, ее ароматерапевт значили для нее гораздо больше, чем он! Потому что эта красивая хищница берет от жизни то, что хочет, а потом только косточки выплевывает.
«Только веди себя прилично, – говорил он ей. – И не пей слишком много. В Кёнигсхаусе к этому не привыкли. Там живут добропорядочные фермеры, и кроме своей фермы они ничего в жизни не видели».
А она лишь усмехнулась в ответ: «Значит, пора им увидеть!»
Триша сразу же предупредила, что поедет всего на несколько дней, максимум на неделю, ей и так придется слишком долго обходиться без магазинов, салонов, тренажеров, без астролога и массажиста – безо всего того, что делает ее такой, какая она есть: пустенькой, тщеславной и эгоистичной.
И как они смогут ужиться, даже если он получит деньги, – одному Богу известно.
Да и захотят ли уживаться?
Алекс прикусил губу. С того самого момента, когда они встретились в баре недалеко от Дабл Бэй, она ни разу не поинтересовалась его жизнью, его прошлым, его планами на будущее. Ее интересовало только его тело; ей нужно было от него только одно: чтобы он составлял ей компанию, потакал всем ее желаниям, прихотям и капризам.
Нельзя позволять женщине командовать, Алекс это хорошо знал. Будешь душкой, они вытрут об тебя ноги, а станешь вести себя как последний мерзавец – и они простят тебе все вплоть до убийства. Триша – не та женщина, которой можно хамить, но если она сочтет, что ты не достоин ее, она станет тебя презирать.
Алекс нахмурился – он представил себе, какие скандалы его ждут. Одно он знал наверняка: он не собирается общаться с ее идиотскими знакомыми, любителями вечеринок, со сливками сиднейской элиты, без которых она не могла жить с тех самых пор, как умер ее первый муж. Она вышла замуж за пожилого американца – удалившегося от дел фантастически богатого торговца зерном со Среднего Запада; наверно, он прожил так недолго, что не успел помешать избалованной богатым любящим отцом дочке превратиться в избалованную женщину, которой ничто не мешало баловать себя и дальше.
И тем не менее…
И тем не менее…
Чертыхнувшись про себя, Алекс покинул свой наблюдательный пункт у камина, под портретом старого Иоганна, хмуро взиравшего на всех из-под насупленных бровей, и налил себе еще виски.
И тем не менее он хотел Тришу так, как никогда в жизни не хотел ни одну женщину. И не то чтобы она держалась недотрогой – наоборот, она отдавалась ему так же легко, как, наверно, отдавалась любому понравившемуся мужчине.
И все равно он хотел ее. Она стала его болезнью, его страстью.
Однако болезненные пристрастия обходятся недешево. Ему нужны были деньги, и не столько для самого себя, сколько для того, чтобы удержать ее. Женщины ее типа действовали по принципу: если ты спрашиваешь, сколько я стою, значит, я тебе не по карману.
Но даже при всех твоих миллионах, нашептывал ему внутренний голос, даже тогда станет ли она по-настоящему твоей? Не боишься ли ты, что она уйдет, как только ты ей наскучишь, как только она истратит все твои деньги или найдет другого мужчину, у которого их будет больше?
Никогда, даже в мыслях Алекс не употреблял слово «любовь». Однако как бы он ни старался избегать этого слова, он стал подозревать, что все-таки подцепил эту болезнь, и в самой тяжелой форме.
Где сейчас Триша?
Он вышагивал по комнате, распаляясь все больше и больше. «Приходи пораньше, – говорил он ей, – я хочу, чтобы ты была здесь, когда появятся все остальные!»
Где же она?
Он безумно хотел ее видеть; ее отсутствие причиняло ему физические страдания, он чувствовал себя так, как будто заболевает.
Так где же она?
В холле послышались легкие шаги. Он начал оборачиваться, довольная улыбка заиграла у него на губах. Наконец-то! Ему даже нравилось, когда она вела себя с ним вызывающе – потом он заставит ее расплатиться. Вот сейчас он ей сообщит, как он будет ее наказывать, когда они останутся одни…
– Алекс, дорогой, а где Триша?
Она довольно милая женщина, подумал Алекс, улыбаясь Элен; все пытается загладить свою старую вину. Но здесь она бессильна.
– О, Триша скоро спустится, – небрежно ответил он. – Наверно, все еще прихорашивается. Все вы, женщины, это любите.
– Надеюсь, ей удобно в доме для гостей, но не лучше ли было бы поселить ее здесь?..
«В Башне, с тобой, в твоей комнате», – хотела она сказать.
– Нет-нет, спасибо, – твердо ответил он. – Она любит жить одна, ей так лучше. – И добавил про себя: «Как и мне. Мы одного поля ягоды».
На входной двери звякнула щеколда, в комнату вошли Бен с Джиной, вскоре и Чарльз спустился вниз. У него было холодное, отсутствующее выражение лица, на Элен он даже не посмотрел, что не укрылось от Алекса, а ведь раньше его тянуло к ней как магнитом.
Наверно, поэтому Элен такая бледная, буквально сливается со своим шелковым платьем цвета слоновой кости? И дочка Бена выглядит так, что краше в гроб кладут, раздраженно подумал Алекс, потягивая минеральную воду. Ничего более существенного ему пока не предложили. Да что с ними приключилось? Что касается Джины, то с ней все понятно – стоило Джону войти в комнату, и у нее сразу загорелись глаза. Она только что не бегом направилась к нему.
«Поговори с ним», – весь день уговаривала себя Джина, ты ни в чем не виновата, это он все испортил, просто поговори с ним, выскажи ему все! По мере того, как приближалось время коктейлей, ее охватывало нетерпение. И теперь ей было все равно, что о ней подумают. Как только Джон появился в комнате, она бросилась к нему.
– Послушай, мне очень жаль, что я не смогла сегодня улететь, как ты этого хотел, – торопливо начала она, оглядываясь через плечо и стараясь говорить потише, чтобы их никто не услышал. – Но Я не могла так вот просто бросить все и уехать. Я столько времени потратила на подготовку к празднику…
– Знаю.
Джон с ужасом ждал этой встречи, но оказалось, что он может смотреть девушке в глаза, почти не смущаясь. События стали стремительно разворачиваться, и теперь он ощущал себя совсем другим человеком. Казалось, это не он напился как последний дурак, после чего так глупо вел себя.
Конечно, это не просто бессмысленная выходка, думал Джон, вспоминая тот вечер. Но после всего, что ему сегодня пришлось пережить и узнать, тот поцелуй остался как будто в другом измерении.
Он был не в себе, думала в свою очередь Джина, он просто был не в себе. И его вполне можно понять, ведь Алекс явно собирается стать хозяином Кёнигсхауса, даже хозяйку себе привез!
– Джон, – сказала она, – что ты теперь будешь делать?
– Ты о чем?
– Хочешь ли ты завести свою собственную ферму? И куда поедет твоя мама?
Как заботливо она смотрит! Если бы он заслуживал такого отношения. И если бы все сложилось по-другому. Господи, такая замечательная девушка, такой милый ребенок, если бы…
Никаких «если»!
– Спасибо за заботу, – Джон старательно подбирал слова. – Дело в том, что я и сам не знаю. Да, скоро об этом придется поразмыслить, но Алекс настаивал, чтобы мы оставались здесь, пока не подыщем себе что-нибудь.
– Но теперь…
Джон только что вернулся, испугалась Джина, он еще ни с кем не разговаривал, он ничего не знает! Нужно его предупредить.
– Я хочу сказать, теперь…
– Что теперь? – Джон почувствовал себя крайне неуютно. Какое странное у нее выражение лица!
Джина глубоко вздохнула.
– Теперь, когда здесь появилась подружка Алекса…
– Подружка Алекса? – Господи, что еще он пропустил?
Разговоры внезапно смолкли. Джон поднял голову, заметил взгляд Алекса, направленный на входную дверь за его спиной, и обернулся.
Он увидел одну из самых красивых женщин на свете: высокую, почти с него ростом, с божественной фигурой, с копной золотистых волос и с глубокими серыми глазами, одетую в роскошное платье из золотисто-зеленого блестящего материала, подчеркивавшее ее гибкость, – в нем она казалась фантастически красивой змеей.
Она явно привыкла быть в центре внимания. Остановившись под аркой, она мельком оглядела всю компанию и устремила на него свой взгляд.
– А ты, – протянула она, направляясь к нему мягкой, чувственной походкой большой хищной кошки, – наверно, и есть младший братец.
Подойдя к Джону почти вплотную, не обращая внимания ни на перепуганную Джину, ни на встревоженного Алекса, спешившего к ним через всю комнату, женщина одарила его дерзким взглядом, открытым и недвусмысленным.
– Но мне никто не сказал, что это будешь ты!
20
Господи, ну и вечерок! А ужин! Чистый кошмар! И эта чертовка Триша! Как ее Алекс выносит, неужели не мог другую найти, получше! О, она бы все отдала, лишь бы оказаться в постели сейчас же, сию же секунду – немного побыть одной…
– Элен! – Чарльз ждал, пока она выйдет из столовой, а она нарочно затягивала уборку, чтобы все успели уйти и оставили ее в покое. Высокая худая фигура, еле различимая в полумраке холла, появилась словно ниоткуда у подножия лестницы. Для ее до предела натянутых нервов это было уже чересчур. Она накинулась на него, как тигрица.
– Хватит сцен на балконе, Чарльз! Для игр в Ромео и Джульетту я старовата!
Он отпрянул, словно она плюнула ему в лицо.
– Я, Элен, не собирался, как подросток, заманивать тебя к себе в комнату, чтобы потискать. Если это то, о чем ты думаешь! – Лицо Чарльза побелело от гнева. – Если ты считаешь, что для этого старовата, могла бы, по крайней мере, оказать мне честь, признав, что я тоже слегка перерос мальчишеские обжималки!
– Хорошо, хорошо. Просто сейчас, после такого вечера… все было так ужасно… и Триша отвратительно себя вела… мне нужно побыть немного в тишине, я хочу отдохнуть…
– Я тоже! – Лицо Чарльза смягчилось. – Может, отдохнем вместе? – Он помолчал. – Слушай, не ложись пока, давай погуляем.
Он осторожно помог ей спуститься по лестнице и распахнул входную дверь.
– Прекрасная ночь. Когда ты в последний раз смотрела на луну?
Секунду поколебавшись, Элен сдалась и, выйдя в открытую дверь, окунулась в ароматную, шепчущую ночь. Сияли звезды; погруженная в ночь вселенная, казалось, оживает, наполняясь вздохами, шелестом, шепотом, шорохом робких суетливых лапок, мир был живым, настоящим, не имеющим ничего общего с пережитыми за вечер мучениями.
– Не стану спрашивать, что ты думаешь о… о пашей гостье, – осторожно начал Чарльз, с первого взгляда поняв, что Триша относится к тому сорту женщин, которых другие женщины сразу определяют как «сучек». – Хотел только узнать, что, по-твоему, ее приезд означает для тебя и Джона. – И для меня, для нас, хотел добавить он, но промолчал.
– Она его не любит! – страстно воскликнула Элен. – Такие женщины не любят никого, кроме себя! Если бы ее интересовал Алекс, она бы никогда не повела себя так с Джоном. Господи, она отвратительна, кокетничает, глазками стреляет, видит ведь, как Алекса это заводит!
– А может, именно поэтому? – рискнул предположить Чарльз, идя с Элен под руку через газон к аллее, обсаженной розами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33