Хок заметил, как по лицу Энджел скользнула тень раздражения.— Домой возвращаться не обязательно, — добавил Хок. — Я могу передать сообщение по радио.— Ты не обидишься, если я порыбачу, пока ты будешь занят? — ехидно спросила Энджел, разозленная столь явным предпочтением, которое Хок отдавал делам.— Но это еще не самое худшее. — Уголки губ Хока поползли вверх.Энджел в отчаянии всплеснула руками.Хок видел разочарование Энджел. И многое бы дал за уверенность в том, что оно вызвано его предполагаемым отсутствием, а не невозможностью порыбачить.— Сделка, над которой я сейчас работаю, очень запутанная, — объяснил Хок. — Завтрашний звонок будет решающим и определит развитие дел на многие недели вперед.Энджел пробормотала в ответ что-то невнятное. Она уже слышала это и раньше, если быть точной — всего несколько дней назад.Энджел машинально сбавила скорость, направляя катер в залив Браун-Бей. И первое, что она там увидела, — черный длинный траулер, пришвартованный у пристани.— Карлсон! — обрадованно воскликнула Энджел.Хок почувствовал, как в нем закипает гаев. Он стал оглядывать залив, пока не заметил черный траулер с надписью «Черная луна» на борту. Суетящиеся на палубе мужчины выгружали из трюма рыбу и на тележках отвозили ее к весам на пристани. Там улов взвешивали, чтобы позже на рефрижераторе отправить его на рынок.Подведя катер к причалу, Энджел быстро заглушила моторы и вышла из рубки. Обождав, пока им помогут пришвартоваться, она грациозно спрыгнула на пристань и направилась по деревянному настилу к «Черной луне».Хок быстро последовал за ней. Он почти догнал Энджел, когда увидел, как с палубы траулера спустился очень высокий мужчина.Энджел бросилась в его широко распахнутые объятия, затем ее приподняли в воздух и закружили, как малого ребенка.— Как дела, Карлсон? Хороший улов? Когда ты возращаешься? О, Карлсон, ты выглядишь фантастически! — Энджел выпаливала вопрос за вопросом. — Сильный был шторм? Ты поймал «улыбочки»?Карлсон добродушно рассмеялся:— Сбавь обороты, Энджи.Энджел обхватила руками массивную шею Карлсона и обняла его, зарывшись лицом в грубую ткань рабочей одежды. Он пах морем, потом и рыбой, и это сочетание вызвало шквал воспоминаний.Вцепившись в Карлсона, Энджел ждала, пока тени не оставят ее.Карлсон осторожно опустил ее на пристань. Он знал, что их встречи всегда заставляют Энджи вспоминать Гранта Рамсея. Даже после смерти Грант стоял между ними. Карлсон смирился с этим, так же как он мирился с плохим уловом или сильным штормом. Бывают вещи, которые человек изменить не в силах, так и им с Энджи не суждено быть вместе.— Как у тебя дела, Энджи? — Карлсон шутливо дернул ее за косу, вспоминая время, когда в ее глазах был смех, а не эта всепоглощающая грусть. — Как твои работы из стекла?— Выставка в Ванкувере прошла просто на ура. — Энджел улыбнулась, глядя в глаза своему старому другу. — У меня в голове столько идей! И одна из них — изобразить «Черную луну» и море, а под ней лосось, словно серебряный поток. Тебе понравится.— Разумеется, но я не могу себе это позволить — улов пока что не слишком богатый.— Это подарок! — обиженно возразила Энджел.— Можно обойтись и без витража, достаточно твоей улыбки, — тихо сказал Карлсон.Случайно взглянув поверх ее головы, он наткнулся на взгляд холодных карих глаз.— Ты, должно быть, Хок? — Хок коротко кивнул. — Я Карлсон.Хок взял протянутую ему руку. Оба мужчины, не сговариваясь, усилили хватку, как в детстве — кто кого пересилит.— Как рыбалка? — спросил Карлсон.— Это…— Не спрашивай, — перебила его Энджел. — Если мы собираемся этим летом поймать хоть одного лосося, мне придется хирургическим путем отделять Хока от телефонного аппарата.Карлсон широко ухмыльнулся, и его белые зубы ярко блеснули на загорелом лице.— Вы еще ничего не пропустили. Нерест только начинается.Карлсон взглянул вниз на лицо Энджел, и его улыбка медленно погасла — он явственно увидел тени прошлого в ее прекрасных зеленых глазах.— Я рад, что ты разыскала меня, — продолжал Карлсон более сдержанно. — Завтра утром я снова выхожу в море. Дерри сказал, что ты собралась в пятидневное путешествие. Сегодня вечером ты оставишь его одного?Энджел медленно кивнула:— Он пообещал, что справится без меня и пригласит друзей немного поиграть в карты.В этих ее словах Хок ощутил невысказанное беспокойство за Дерри, и это почему-то разозлило его — так же как злил его вид Энджел в объятиях Карлсона.— Сегодня двенадцатое?Карлсон молча кивнул.— Эта дата с чем-то связана? — резко спросил Хок, поглядывая на собеседников. — Я уже второй раз слышу упоминание о ней.Глаза Карлсона мгновенно потемнели, огромное тело напряженно застыло. Хок понял, что его вопрос задел что-то личное, но демонстративно ждал ответа. Этому великану индейцу его не запугать. Ему не раз приходилось драться с крупными мужчинами, к тому же надоело смотреть, как уютно устроилась Энджел в кольце больших рук Карлсона.Энджел сделала вид, что не услышала его вопроса.— Раз ты собираешься завтра отплывать, — обратилась она к Карлсону, — значит, рыбы должно быть полным-полно.— Да уж, улов ожидается отменный. Я отложу «улыбочку», чтобы закоптить ее для вас с Дерри.— Что такое «улыбочка»? — раздраженно перебил Хок. — Или это очередное табу?Карлсон бросил на Хока еще один хмурый взгляд, однако Хок даже ие моргнул.И Карлсон понял, что впредь ему, к сожалению, придется считаться с Хоком. В другой обстановке он с удовольствием померился бы силами с этим наглецом, но сейчас рядом была Энджел, которая с трудом перебарывала в себе тягостные воспоминания.Карлсон подозревал, что Хок не на шутку заинтересован женщиной, которая сейчас с такой доверчивостью припала к его груди.— «Улыбочка», — нехотя объяснил Карлсон, — это лосось, который весит больше тридцати фунтов. Когда вытягиваешь такого, то не в силах сдержать радость.— Понимаю. — Уголки рта Хока поползли вверх.— Могу поспорить, что при виде подобной рыбины и ты улыбнешься, конечно, если умеешь это делать.— Я улыбаюсь в данный момент.Карлсон расхохотался.— Давай-ка вместе отправимся на рыбалку, Хок, — предложил он. — К концу ее мы или станем друзьями, или один из нас умрет.Мгновение Хок безмолвно разглядывал огромного мужчину, который так уверенно держался с ним, затем протянул ему руку, ощутив невольную симпатию к этому индейцу.— Ловлю тебя на слове.Карлсон быстро пожал руку Хока, и, отпуская ее, небрежно бросил:— Еще одно, Хок. Если ты дотронешься до Энджи, я разрежу тебя на тонкие полоски и использую их как наживу для рыбы.— Карлсон… — недоуменно и раздраженно проговорила Энджел.— А что, если она сама хочет, чтобы я ее трогал? — спокойно спросил Хок.Карлсон перевел взгляд с порозовевшей Энджел на невозмутимое лицо Хока.— Тогда я скажу, что ты самый счастливый мужчина на Земле. — Карлсон наклонился и поцеловал Энджел в лоб. — Не стану вас задерживать. Увидимся через пять дней, Энджи. К тому времени ты, быть может, образумишься.Энджел беспомощно качнула головой и встала на цыпочки, чтобы чмокнуть Карлсона в щеку.— Я не в состоянии сердиться на тебя, Карлсон, хотя, видит Бог, ты этого заслуживаешь. Ты вел себя очень грубо, и тебе стоит извиниться перед Хоком.Темные глаза Карлсона смеялись, когда он через голову Энджел посмотрел на Хока.— Может быть, и стоит, но я повременю. Ты понял намек, Хок?— Не сомневайся.Энджел шла по пристани, искоса поглядывая на Хока. Она все еще не оправилась от смущения, вызванного последними словами Карлсона, хотя легкое подергивание левого уголка губ Хока говорило, что его они скорее развеселили.Увы, Хок не выказывал ни малейшего желания касаться ее. По крайней мере так, как ей бы того хотелось. Глава 12 Энджел вывела катер из залива Браун-Бей. Она внимательно оглядывалась по сторонам, потому что, как обычно по субботам, окрестность кишела здесь разнообразными суденышками.— Держись, — предупредила она Хока, увидев впереди гладкую полоску воды. Подобные внешне обманчиво спокойные участки возникали в местах сильного подводного течения. Иногда над разломами в океанском дне, когда вода в глубине с силой пробивается между невидимыми каменными скалами. Во время прилива в таких местах возникали водовороты, настолько сильные, что могли затянуть под воду маленькую лодку, если зазевается рулевой.Штурвал в руках Энджел резко повело в сторону. Заранее предугадав это, она крепче ухватилась за него. Корма их лодки накренилась, словно зад автомобиля, который на скользкой дороге повело юзом.Энджел направила катер в сторону, выбираясь на обычную подернутую рябью воду.Почувствовав на себе взгляд Хока, Энджел повернулась к нему и улыбнулась:— Весело, не правда ли?Черная бровь слегка приподнялась.— Малоприятное местечко.— Да это просто пустяк в сравнении с тем, что порой возникает в этих водах.— Во время шторма, например?Энджел пожала плечами:— Шторм и сам по себе отвратителен, так же как и прилив, если у тебя нет опыта. Пролив Инсайд-Пасседж — не место для любителей. Полюбуйся вон на тех.Энджел махнула рукой в сторону. Хок увидел буксир, который держал путь на север, таща за собой тяжелогруженую баржу. Соединяющий суда стальной трос натянулся, как струна, и звенел от напряжения.Несмотря на явные усилия мощных двигателей, скорость буксира едва ли составляла один узел в час.— Они пропустили прилив, — объяснила Энджел.— И что теперь?— Проведут несколько часов, выбиваясь из сил, но при этом не двигаясь с места. Затем напор воды ослабнет, и их вытолкнет вперед, как пробку из бутылки. До тех пор, однако, они вынуждены надрываться для того лишь, чтобы их не снесло к берегу.— Я, кажется, слышу голос опытного лоцмана?Хок вдруг понял, что не удивится, узнав, что Энджел действительно вела здесь буксир, — она явно чувствовала себя как дома в проливе Инсайд-Пасседж.Видимо, его вопрос затронул очередную запретную тему, так как Энджел промолчала.— Ты работала на буксире? — снова спросил Хок.Молчание затягивалось.Энджел вспоминала то лето, когда они с Грантом полюбили друг друга. Он тогда проводил буксиры через Инсайд-Пасседж, и даже сейчас звук ревущих моторов воскрешал для нее его облик.— Я была пассажиром, — тихо сказала Энджел.— Тебя вез мужчина.Энджел не стала отвечать, да вопроса и не было.— Не правда ли, Ангел? Мужчина?Настойчивость Хока удивила ее. Повернувшись, она обнаружила, что он стоит совсем рядом.— Да.— Лососевый шаман?— Нет.Энджел с такой силой сжала колесо штурвала, что побелели костяшки пальцев.— Так кто же? — лениво протянул Хок, тем не менее не отрывая от нее глаз. — Может, он и меня покатает?— Брат Дерри.Энджел поймала выражение удивления на лице Хока. Она знала, что последует за этим, и, отвернувшись, использовала свой обычный прием, чтобы успокоиться: попыталась вызвать в уме образ алой розы.Хок внимательно следил за Энджел. Лицо ее стало совершенно бесстрастным. Что бы ни тревожило ее минуту назад, сейчас перед ним была невозмутимая, замкнутая в себе женщина, какой он увидел ее впервые.— Дерри никогда не упоминал о брате, — заметил Хок. — Верно, можно попроситься к нему на буксир?— Грант Рамсей мертв.Хок секунду молчал, испытующе поглядывая на лицо Энджел.— Когда это случилось?— Давным-давно, — устало ответила Энджел.— Он был намного старше Дерри?— Да.Энджел повернулась, поглядывая на море. Неподалеку от залива Дипвотер-Бей над водой кружили сотни чаек, наполняя воздух пронзительными криками и шумом крыльев. Изредка одна из них пикировала вниз, хватала рыбу и тяжело поднималась с ней в воздух, в то время как другие чайки норовили выхватить добычу у более удачливой.Несколько минут вода буквально кипела — на поверхности оказался огромный косяк сельди.Энджел машинально сбавила ход:— Лосось.— Что-то слишком мал, — отозвался Хок.— Нет, самого лосося не видно. Он сейчас охотится внизу, в почти непрозрачной воде, а сельдь поднялась наверх, пытаясь скрыться от хищника. Вот и получается, что чайки охотятся на нее сверху, а лосось снизу.— Хорошо, что я не сельдью родился.— Жить — значит есть, — заметила Энджел, вглядываясь в воду, — и рано или поздно умереть. Некоторые умирают раньше.— Не слишком успокоительная философия. — Хок не отрывал от Энджел своих темных блестящих глаз.— Иногда успокоение излишне.Энджел вспомнила, как люди пытались успокаивать ее после той аварии, но преуспели лишь в том, что она еще больше ожесточилась. Тогда даже Дерри вызывал ее гнев.Только хорошо рассчитанная жестокость Карлсона помогла избавиться от жалости к себе. Карлсон любил ее не меньше, чем Грант, но она до поры до времени и не подозревала об этом, а потом ничего уже не могла поделать. Они никогда не станут любовниками, однако их связывает глубокая дружба.— Куда же направляется лосось? — спросил Хок.— Туда, где он появился на свет.Энджел взглянула на воду. Сельдь исчезла так же быстро, как появилась, в воде лишь мелькнул и пропал металлический отблеск.Им давно пора заняться рыбалкой. Осталось всего несколько светлых часов, к тому же течение меняется, а лосось явно здесь, под ними. Чего же еще ждать!Хок, казалось, прочитал ее мысли:— Я могу чем-нибудь помочь?— Немного позже.Энджел достала удочки. Ловля рыбы с блесной не слишком ее увлекала, но это все же лучше, чем ничего. Кроме того, на поверхность лосось начнет подниматься только в сентябре, а к тому времени Хок уже уедет.Эта мысль пронзила Энджел, оставив внутри ощущение боли. Хок может покинуть остров Ванкувер, так и не поймав лосося, не почувствовав волшебную магию острова, не улыбнувшись…— Ангел, — позвал Хок, гадая, почему ее глаза заволокла дымка грусти. — Я могу тебе помочь?Энджел моргнула, и Хок увидел, какие удивительно длинные и темные у нее ресницы.— Возьми штурвал, — попросила Энджел. — Держи курс на материк, но иди с минимальной скоростью.Почувствовав, что движение лодки изменилось, Энджел принялась медленно опускать леску в воду.— Насколько глубоко ты забрасываешь крючок? — крикнул ей Хок из рубки.— А что показывает эхолот?Минутное молчание.— Группа каких-то линий. На глубине около четырех морских сажен, а может, и глубже. Линии быстро перемещаются.— Тогда я опущу крючок на двадцать пять футов на одной удочке и на тридцать три на другой.Опустив леску на нужную глубину, Энджел закрепила фиксатор на катушке и вставила удочку в гнездо на борту. Мгновение она следила за удочкой, которая покачивалась в такт набегавшим волнам.Энджел пожала плечами. «Кто не рискует, тот не выигрывает, а мне чертовски хочется порыбачить».Она схватила еще одну удочку и, покопавшись в ящике с принадлежностями, вытащила наживку. Хотя лосось поднимется на поверхность не раньше чем через несколько недель, всегда ведь остается надежда на удачу.— Теперь моя очередь вести катер, — сказала Энджел, входя в рубку.Хок поднялся, уступая ей место, и Энджел вновь почувствовала смешанный запах мыла и одеколона, неповторимый мужской запах, который в ее ощущениях неразрывно был связан с Хоком.Повернувшись, чтобы сесть, Энджел на мгновение коснулась его тела. Хотя длилось это какие-нибудь доли секунды, она невольно задержала дыхание и замерла, так захотелось ей остановить это мгновение.— Последи за удочками, — хрипло проговорила Энджел. — Присмотрись к ним, и ты легко заметишь, когда лосось схватит наживку или…Ее голос затих, когда она посмотрела на Хока своими зелеными бездонными глазами.— Ты понял?Губы Хока внезапно потеряли свою жесткость.— Да, — пробормотал он, — я понял.Он говорил не о лососе, он имел в виду тот чувственный голод, что туманил глаза Энджел.Итак, охота почти завершена. Скоро прекратятся рывки из стороны в сторону, останется позади последняя вспышка сопротивления, и эта женщина, вконец обессиленная, окажется в его руках.Хок отвернулся и вышел из рубки.Он смотрел на удочки, но думал о других движениях, о медленном проникновении плоти в плоть, чувственном разряде страсти и влажных ритмичных волнах освобождения.Скоро.Энджел оглянулась, бросив взгляд на Хока. Она не знала мужчины грациозней. Его тело легко приспосабливалось к покачиванию лодки. Как и птицу, в чью честь он был назван, Хока отличала исключительная быстрота, ловкость и невероятная гибкость движений.Энджел заставила себя отвернуться. Она вспомнила, что Хок ни разу не проявил интереса к ней.Все эти прикосновения можно объяснить небольшими размерами катера да и просто дружеским притяжением, которое возникает, когда людям приятно друг с другом. Энджел ни разу не замечала, чтобы Хок испытывал к ней нечто подобное той страсти, с которой за ней в свое время наблюдал Грант, когда желание и любовь переплетались так крепко, что не оставалось места ни для чего другого.Энджел заставила себя думать об алой розе — ей сейчас, как никогда, требовалось спокойствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21