А в темноте да при полной воде это будет равносильно гонке в автомобиле со сломанным рулем.Однажды в молодости он испробовал это, но тогда ему было все равно, жить или умереть, а теперь он не горел желанием снова испытать те ощущения.Однако Энджел, похоже, отлично справлялась со своей задачей. Собранная, напряженная, руки твердо лежат на руле, глаза выискивают наиболее безопасный маршрут — таким же вот и сам он бывал во время гонок. Хок пристроился позади Энджел, восхищаясь ее ловкостью и довольный своим путешествием по неожиданно красивому и опасному проливу Инсайд-Пасседж.Внимание Хока стало чересчур пристальным, чтобы его можно было не заметить. Энджел украдкой скосила глаза, пытаясь понять, что означает загадочное выражение его мужественного лица.— Что-нибудь не так? — спросила она.— Нет. Просто ты очень хороша, — ответил Хок. — Мне нравится смотреть, как ловко ты управляешь катером.Глаза Энджел округлились от удивления.— Спасибо.— Это тебя Грант научил?Энджел на мгновение опустила черные ресницы, под которыми скрылись сине-зеленые огоньки глаз.Затем прозвучал ее спокойный, тихий ответ:— Да.Энджел ждала новых вопросов, но их не последовало. Глава 19 Хок вылез из кровати, расположенной на носу катера. В каюте было совершенно темно, лишь слегка поблескивало вентиляционное отверстие. Осторожно, стараясь не шуметь, он открыл дверь в ее каюту. Ковровая дорожка поглощала звуки его шагов.Каюта была пуста.Как Хок и предполагал, Энджел предпочла спать снаружи, на корме. Дальше от него можно было уйти только на скалы, которые тянулись вдоль берега бухты Нидл-Бей. Встроенные сиденья и настил, прикрывающий мотор, образовывали пространство размером с двуспальную кровать. Благодаря сделанным на заказ подушкам кровать получилась вполне удобной.Правда, довольно холодной. Предрассветный воздух пощипывал лицо. Из спального мешка, в котором устроилась Энджел, выбивалось лишь бледное облачко ее волос.Хок прошел на корму и, стараясь не разбудить Энджел, легко коснулся этого нежного облачка. Волосы были прохладные, даже холодные, но удивительно живые. Они вбирали свет, словно жемчуг, сверкая и переливаясь при каждом прикосновении Хока.Он вспомнил, как несколько дней назад она лежала на темном одеяле на носу лодки и бледный огонь ее волос и кожи пробудил в нем желание погрузиться в Энджел, как в теплое озеро.Она была так прекрасна, а он был так жесток.Хок в задумчивости осторожно намотал на палец прядь ее волос. Он так мало знал о ней и вместе с тем так много.Она дала ему то, чего не давала ни одному мужчине, а он взял, ничего не давая взамен, даже удовольствия. Потом он разозлился на нее за то, что она разрушила его мир, лишила уверенности в том, что он знает жизнь и женщин, и опрокинула его представление о них.Как же заблуждался он, полагая, что Энджел сама все нарочно подстроила! Она знала о его цинизме не больше, чем он о ее невинности.Энджел открыла ему, что бывают женщины, которые не лгут, а он открыл ей, что бывают мужчины, которые не умеют любить. Ее глаза темнеют, когда теперь она смотрит на него. Она обходит вокруг стола, чтобы не оказаться с ним рядом. И при этом ей приходится отвечать на его вопросы, вопросы, которые, словно когти, впиваются в нее, заставляя сжиматься от боли.И все же Хок не мог не задать их. Он должен был узнать все.Со всей осторожностью, на какую он был способен, Хок отпустил ее бледный локон, и палец, лишившись тепла ее шелковистых волос, внезапно ощутил прохладу. Он снова тронул ее белокурую прядь, скользнул по ней кончиком пальца, пока не уткнулся в холодную ткань спального мешка.Повернувшись, он бесшумно пошел назад в каюту.Солнце окрашивало горизонт на востоке.Энджел проснулась от запаха кофе и жареного бекона. Она быстро села, сердце ее колотилось. Какое-то мгновение Энджел не могла понять, где она. Затем она ощутила холодный воздух, легкое покачивание катера и все вспомнила.Хок.Первый день их путешествия на рыбалку.— Тебе сколько яиц? — спросил Хок, открывая дверь каюты и глядя, как Энджел медленно возвращается к реальности.— Ты делаешь глазунью или болтунью? — спросила она.— Узнаю, когда разобью, — ответил он.Уголки рта Энджел изогнулись в улыбке.— Держи меня в курсе.Сдержанно кивнув, Хок отвернулся к плите. Заспанный вид Энджел заставил его тело сжаться от любовного голода. Совсем недавно это разозлило его. Теперь его пронзила жалость, такая же сильная, как и желание.Расстегнув «молнию» спального мешка, Энджел, поежившись, быстро прошла в каюту и прикрыла за собой дверь, чтобы сохранить тепло от плиты.— Хочешь, я приготовлю омлет? — нерешительно спросила она.Каюта казалась слишком маленькой. Высокий, широкоплечий Хок не оставлял в ней свободного места.Хок повернул голову и мгновенно понял, что Энджел чувствует себя не в своей тарелке.— Ничего страшного, — сказал он. — Я люблю иногда сам приготовить завтрак.Энджел стояла у дверей. Ее волосы были в беспорядке, из-под сизо-серого пуловера выглядывали края рубашки. На ногах были новые чулки. Несомненно, она переоделась еще вчера вечером, прежде чем залезла в спальный мешок.— В следующую ночь я испробую твой метод, — сказал Хок.Он с усилием заставил себя отвернуться и разбил над сковородкой яйцо с ловкостью человека, который частенько готовит себе завтрак сам.— Мой метод? — удивилась Энджел.— Надевать чистое белье перед тем, как ложиться спать, — пояснил Хок. — Я забыл, что, пролежав ночь, одежда становится холодной.— Особенно если ты еще теплый со сна.— Глазунья, — сказал Хок.— Что? — спросила Энджел. — О, ты не прорвал желток! Поздравляю. Мне из двух яиц.Энджел зачарованно смотрела, как уголок рта Хока потянулся кверху. Она стояла достаточно близко, чтобы заметить, как от его глаз побежали лучики морщинок. Энджел затаила дыхание, надеясь увидеть на его лице настоящую улыбку. Но он не улыбнулся, и она тихо вздохнула. Может, когда он поймает лосося…Подумав об этом, она виновато посмотрела на Хока.— Мы пропустили прилив, — сказала она. — Я проспала.— Это не имеет значения.— Почему?— Ветер, — коротко ответил Хок. — Барашки до небес.Он махнул ножом в сторону окна.Энджел осторожно протиснулась к окну. Проход был так узок, что она не могла не коснуться Хока, не заметить, как широки его плечи, как узки бедра, как мужественны его черты.Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но от этого стало только хуже. Она знала, что по утрам ей труднее всего. Так было всегда. Разум просыпается чуть позже, чем чувства. Рядом с таким мужчиной, как Хок, она в опасности.«Или никакой опасности нет? — подумала она. — С той отвратительной попытки заняться любовью он только задает мне вопросы. Нет, — сразу поправила она себя, — попытки заняться сексом. Если бы это была любовь, все бы закончилось по-другому».Вид вспененной ветром воды отвлек Энджел от мыслей о Хоке и различии между любовью и сексом.Поверхность океана усеивали белые гребни волн, ветер поднимал брызги, и только в укрытой скалами бухте Нидл-Бей было спокойно. Ни о какой рыбалке не могло быть и речи.— Ты прав, — согласилась Энджел. — Я бы не рискнула лезть в такую воду, если это не вопрос жизни и смерти.Хок посмотрел из-за плеча Энджел на бушующий океан.— Здесь ветры обычно надолго? — спросил он.— Могут дуть час, а могут неделю, это непредсказуемо. Но мне кажется, он к вечеру стихнет.— А если нет?Энджел вздохнула:— Ты умеешь играть в криббедж?Один уголок рта Хока снова загнулся кверху.— Готов научиться.Слушая глубокий, надтреснутый голос Хока, Энджел подумала: неужели криббедж — единственное, чему Хок хотел бы у нее научиться? Несмотря ни на что, ее преследовало ощущение, что за его грубостью скрывается способность любить так же сильно, как и ненавидеть.С ней было то же самое. Ее ярость и ненависть к жизни были не менее сильны, чем любовь к Гранту, однако в конце концов она пережила и ярость, и любовь.«Что бы было, если бы я знала только ненависть и жестокость? Что бы было, если бы я никогда не знала любви?»Энджел вспомнила, с какой горечью и завистью Хок сказал: «Любовь рождает любовь. Чудесный замкнутый круг».Он, Хок, всегда был вне этого круга.«Как долго должен человек жить вне этого круга, чтобы потерять способность любить? — спросила себя Энджел. — Сколько времени нужно, чтобы потерять всякую надежду?»— Твоя яичница остынет.Спокойный голос Хока вывел ее из задумчивости. Она села за стол, съела завтрак, который ей приготовил Хок, и выпила кофе, который он налил ей в кружку. Когда он сел с противоположной стороны стола, чтобы позавтракать самому, их колени на мгновение соприкоснулись.Вынужденное уединение на катере нарушило безмятежность Энджел, как северный ветер — гладь моря.Энджел быстро встала и ополоснула тарелки в маленькой раковине.— Ты любишь тушеную рыбу с овощами? — неожиданно спросила она.— Да.Хок, прищурившись, следил за ней. От него не укрылось, что даже случайное прикосновение заставило Энджел отстраниться от него, и то, что он заслужил ее страх, не меняло дела.— Я имела в виду, что мы можем сойти на берег, — сказала она. — Жаль, что я не сообразила захватить ловушку для крабов.Хок жестом показал на ряд шкафчиков вдоль корпуса катера.— Посмотри вон там, — сказал он. — Первая дверца слева.Энджел наклонилась и открыла шкаф. Ее руки наткнулись на сложенный кольцом желтый канат и металлическую сеть ловушки. Она выпрямилась и, держа в руках новенькую ловушку, с улыбкой посмотрела на Хока.— Как ты узнал? — спросила она.— Дерри сказал, что ты любишь крабов. А продавец в магазине рыболовных принадлежностей заверил, что эта — самая лучшая.Мгновение Энджел смотрела на Хока, пораженная тем, что он специально заезжал в магазин, чтобы доставить ей удовольствие.— Спасибо, — неуверенно произнесла она. — Не стоило.— Знаю. — Его голос был мягок. — Вот почему мне было приятно сделать это.Энджел взглянула в ясные карие глаза Хока и крепче сжала в руках ловушку. Она никогда не думала, что карий цвет может быть таким теплым.Золотистые искорки, притаившись, словно смешинки, в глубине его глаз, согревали их своим теплом и только ждали момента, чтобы вырваться на свободу.Внезапно Энджел почувствовала, что ей нечем дышать. Это был не страх близости с Хоком. Не совсем. Она поспешно отвернулась.— Сначала, — хрипло сказала Энджел, — моллюски.— Моллюски?— Моллюски, — решительно повторила она. — И ведро.— Третий шкафчик с краю, — сказал Хок и вдруг весело добавил: — Я имею в виду ведро, а не моллюсков.Хок увидел, что глаза Энджел широко раскрылись от удивления. Носком ботинка он открыл дверцу.— Ведра, лопатки и пляжные туфли, — сказал он.— Ты обо всем позаботился.— Нет, — мягко ответил он, — но я стараюсь учиться.Энджел до боли сжала металлическую сеть ловушки. Она понимала, что Хок имеет в виду не сбор моллюсков на берегу.— Не смотри так испуганно, Энджел, — тихо, почти шепотом сказал Хок. — Я не прошу у тебя ничего особенного. Просто будь сама собой.Энджел порывисто вздохнула.— Я прошу слишком многого? — Теперь в его голосе слышались сожаление и любопытство.— Нет, — прошептала она, — не слишком, но…Ее голос оборвался. Закрыв глаза, она лепесток за лепестком собирала в голове розу, пока ее пульс не стал ровнее и спазм не отпустил горло.Хок молча смотрел на нее. Он подозревал, что она сейчас вспоминает и то, как поранил ее до крови крючок, и то, как налетел на нее ястреб. Он ощутил непреодолимую потребность сжать эту женщину в объятиях, загладить обиду, защитить от горя и боли.Сила этого желания поразила Хока. В жизни не чувствовал он ничего подобного, и остановил его только страх, что Энджел станет сопротивляться и они вновь отдалятся друг от друга.Энджел быстро собрала все, что могло понадобиться им на берегу. Начался отлив, и уходящая вода оставила у ручейка, впадавшего в Нидл-Бей, тонкие валики песка.Сама бухта была узкой и длинной, скорее выемка в горе, чем настоящая бухта. Всего несколько сот ярдов в глубину и футов восемьдесят в ширину — там, где она смыкалась с проливом Инсайд-Пасседж. Бухту стеной окружали утесы и крутые холмы, покрытые валунами и кедрами. Выше, там, откуда вытекал ручей, утесы расступались, образуя узкий овраг.Крошечный пляж усеян был мелкой галькой и песком. На подступах к утесам он становился более каменистым. Здесь у самой кромки воды зарывались в песок моллюски и упрямо цеплялись за серые камни устрицы.Энджел очень осторожно приглушила мотор и легко подвела катер к берегу. Хок с уже привычной для нее грациозностью спрыгнул на песчаную полоску. Энджел бросила ему снаряжение и подала катер на несколько футов назад, чтобы отступающая вода не оставила его на мели. Бросив якорь, она сняла джинсы и приготовилась перейти по воде на берег.Но Хок опередил ее. Тоже сняв джинсы, под которыми оказались черные плавки, эффектно контрастирующие с красной шерстяной рубашкой, он вошел в холодную воду. Лишь узкая полоса сильных загорелых бедер виднелась над поверхностью воды.С лицом, бесстрастным, как само море, Хок смотрел на Энджел. Она в нерешительности стояла на носу и держалась за поручни. Он протянул к ней руки, чтобы перенести на берег, словно она была частью рыболовного снаряжения.Будь это Карлсон или Дерри, она бы шагнула не раздумывая. Но это был Хок. Энджел помешкала, но потом вспомнила его совет быть самой собой.— Как ты узнал, что я ненавижу холодную воду?Лицо Хока смягчилось, и на нем появилось некое подобие улыбки. Глаза потеплели.— Счастливая догадка, — ответил он, беря ее на руки.Энджел ухватилась за Хока и почувствовала на оголенных ногах тепло его рук. Какая-то неловкость, похожая на страх, сковала ее. Она вздрогнула.Хок молча перенес Энджел с катера на берег и, не продлевая мгновение их близости, сразу поставил на землю.— Спасибо, — сказала Энджел.Непонятно было, за что она благодарит его: за то, что он избавил ее от необходимости лезть в холодную воду, или за то, что отпустил так быстро.— Нет проблем, — сказал он, пожимая плечами. — Ангелы тяжелыми не бывают.Он отвернулся и начал натягивать джинсы, сосредоточенно разглядывая жесткую ткань, прилипающую к его мокрым ногам, и холодные ручейки, стекающие к щиколоткам и исчезающие в мелком песке.Он старался думать о чем угодно, только не о мягком теле Энджел, горящем в его руках, и не о том, как внезапно оно напряглось — рефлекс, непроизвольный, как дыхание.Какую боль надо было испытать, чтобы рефлекс этот закрепился после одного-единственного урока?!Всякий раз, близко соприкоснувшись с Энджел, он ощущал, как глубоко ранил ее. Ему и в голову не могло прийти, что женщина вообще способна так чувствовать боль.Хок тяжело вздохнул и подумал, как многому ему еще предстоит научиться. Глава 20 Надев джинсы и закатав их до колен, Энджел помогла Хоку перенести снаряжение повыше, куда не доставали волны. Все, кроме ведра и лопаток для моллюсков. Около ручья местами зеленела трава. Энджел прошлась по берегу.Небо было совершенно чистое, холодное и бесконечное, как само время. Океан переливался всеми оттенками синего, и только у скал, где в воде отражались низко нависшие ветви кедров, он казался зеленым. Подул небольшой ветер, образуя волнистую рябь на воде. Тишину нарушал лишь плеск волн, набегавших на покрытый галькой берег.Энджел оценивающим взглядом окинула полоску дна, обнажившуюся с начала отлива. Узковата, но сойдет.— Начнем копать моллюсков? — спросила она.— В Западном Техасе их не слишком много.Энджел слегка улыбнулась:— Боюсь, что да.Она присела на корточки около каменистой полоски берега, которая еще недавно была под водой.— Моллюсков легче искать при полном отливе, — сказала Энджел. — Тогда они оказываются очень близко к поверхности. Найдешь одного — ищи рядом еще.Хок присел рядом с Энджел, наблюдая, как она роет землю лопаткой. Энджел взяла не специальную вилку для моллюсков — дно здесь было слишком каменистое, — а садовую лопатку, достаточно крепкую, чтобы не сломаться при использовании ее не по назначению.С победным кличем Энджел протянула Хоку испачканную в песке руку. На ладони у нее лежали комочки грязи, и Хок не сразу признал в них моллюсков.— Это моллюски? — с сомнением спросил он.— Самые настоящие. Смотри.Энджел ополоснула свою добычу, и стала видна их гладко закругленная выпуклая раковина.— Да, моллюски, — согласился Хок.Энджел, улыбаясь, наполнила ведро до половины морской водой и бросила в него моллюсков. Затем весело вернулась к своему занятию.— Многие, прежде чем есть, оставляют моллюсков на день, на два, — сказала Энджел, — чтобы из них вышел песок. Но я не ела тушеных моллюсков с прошлого лета и ждать не в силах. Ты не возражаешь?На лице Хока появилось что-то близкое к улыбке.— Нет, — ответил он, — не возражаю.Неожиданная мягкость его голоса заставила Энджел поднять голову. Хок был совсем рядом, и его ноги едва не касались ее бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21