— спросила Энджел после нескольких минут молчания.— Ты имеешь в виду «великое путешествие»?Не отрывая глаз от Дерри, Энджел кивнула, отчего ее волосы разметались по плечам.Как хотелось бы Хоку намотать сейчас эти пряди на палец, а потом медленно выпустить их, позволяя нежным, шелковым нитям ласкать чувствительную кожу между пальцами.— Я ни разу не был на Северо-Западе, — сказал он, — и, честно говоря, ничего не знаю об этом районе. Прежде чем начать здесь строительство, я должен быть уверен, что мне есть что предложить покупателям, кроме роскошных коттеджей и не менее роскошного оздоровительного комплекса.Энджел молча слушала, с трудом заставляя себя выглядеть спокойной и равнодушной. Когда она думала о предстоящем расставании с Игл-Хед, ей хотелось плакать, кричать, молить Хока, чтобы он отказался от сделки.Однако только продажа участка земли позволит Дерри оплатить восемь лет обучения и практики и стать хирургом.Она не будет препятствовать этому, как бы она ни любила Игл-Хед, Дерри она любит больше.— Вот здесь-то ты мне и понадобишься. — Голос Хока был таким же невыразительным, как и его глаза. — Ты станешь моим проводником.— Что?! — Энджел не верила своим ушам.— В нынешнем своем состоянии Дерри с трудом залезет в машину, не говоря уж о лодке, — как ни в чем не бывало продолжал Хок. — Прогулка по пляжу, а тем более спуск по тропинке через скалы для него сейчас невозможны.Энджел молчала.— Дерри обещал, что ты мне поможешь. — Хок внимательно наблюдал за ней. — Он сказал, что рыбачишь ты лучше многих мужчин в округе, готовить умеешь, как шеф-повар из парижского ресторана, и знаешь все красивые места в радиусе ста миль вокруг.— Он преувеличивает.— Тебе виднее. — Хок пожал плечами.Энджел не сводила глаз с Дерри.— Ты же понимаешь, — холодно добавил Хок, — что я не стану покупать кота в мешке. Не будет осмотра достопримечательностей, не будет сделки. Прости, но жизнь жестока, в ней нет места благотворительности.Хок следил, как Энджел медленно осознает всю значимость только что сказанных слов: не будет поездки, не будет продажи. И не будет денег за ее долю земли.Дерри сам рассказал Хоку, что Энджел владеет двадцатью пятью процентами территории Игл-Хед. Хок решил, что это вознаграждение она получила от Дерри за оказанные ему «услуги».За право находиться в ее компании надо платить. Четвертая часть перспективного земельного участка — неплохая оплата за трехлетнюю «работу». А иначе как бы еще Энджел могла позволить себе бездельничать три месяца в году?Энджел не замечала циничного взгляда Хока. Она смотрела на Дерри и видела на его лице следы боли и бессонных ночей. Хотя Дерри и выглядел очень молодо, ей-то было известно, что юность его закончилась в ту памятную ночь три года назад. Она глубоко вздохнула.«Дерри, должно быть, очень полюбил Хока, если обещал, что я стану его проводником. Видимо, он, как и я, почувствовал одиночество Хока за его уверенными и грубыми манерами. Хок одинок, как ястреб, оседлавший холодный ветер, и, как он, неукротим. Загорелый, сильный, изящный, так и сверлит тебя глазами насквозь».Рука Энджел на мгновение замерла над головой Дерри.«А почему бы и не показать Хоку прелести тихоокеанского Северо-Запада? Я же все равно проведу лето в странствиях по острову Ванкувер. Та что совсем несложно взять его с собой и таким образом помочь Дерри осуществить свою мечту».Энджел взглянула на Хока, не сомневаясь, что он наблюдает за ней.— Как долго понадобятся мои услуги?Уголки рта Хока опустились в циничной усмешке.«Не дольше, чем на ночь или две, могу поспорить».Но эти слова так и остались у него в голове. Когда он заговорил, его голос был спокойным и равнодушным.— Максимум шесть недель. Только на это время я могу позволить себе забросить дела, а потом меня ждут другие сделки с землей.Хок нахмурился. Через шесть недель станет ясен результат этих его многочисленных сделок: либо они вдвое увеличат его состояние, либо заставят начинать все заново.В любом случае это будет захватывающе. Для Хока имел значение только азарт. Адреналин, а не деньги. С тех пор как он бросил карьеру гонщика, он уже несколько раз обретал и терял крупные суммы, хотя, как и в гонках, предпочитал выигрывать, а не попадать в аварию.Однако и при победе, и при поражении все равно в кровь поступает адреналин. Преследование цели, а затем последний, сокрушительный удар: бесконечный цикл, возбуждающий и доказывающий тебе, что ты жив.— Шесть недель, — повторила Энджел, с трудом сохраняя спокойствие.— С перерывами; я буду появляться и уезжать. — Хок бросил на Энджел косой взгляд. — Можно составить план путешествий. Ты скажешь, что тут стоит посмотреть, и мы выберем подходящее обоим время.Энджел рассеянно кивнула.— И никаких обещаний, — продолжал Хок. — Если увиденное мне не понравится, сделка отменяется.Энджел взглянула на Дерри, который в этот момент шевельнулся и застонал: боль, очевидно, утихла, но не исчезла совсем.Энджел вспомнила, как просиживал Дерри возле ее кровати, наблюдая за ее беспокойным сном, а когда беспамятство высвобождало скрытые в глубине эмоции, он был свидетелем ее рыданий.Как часто, когда она открывала глаза, Дерри одобрительно улыбался ей, убеждал, что теперь она выглядит много лучше.Она не имеет права раздумывать, помогать или не помогать Дерри! Даже если Хок потребует сопровождать его в течение не шести недель, а шести лет, она немедленно согласится.— Хорошо, — тихо сказала Энджел, отвернувшись от Хока. — Все, что тебе угодно. Глава 5 За окном было еще темно, до рассвета оставался почти час. Энджел тихо ходила по кухне, раскладывая еду по пакетам, нарезая в дорогу бутерброды и одновременно следя за шипящими на сковороде кусочками бекона.Услышав в коридоре стук костылей, она добавила на сковороду еще бекона.— Что-то ты рано сегодня, — заметила она, поворачиваясь к Дерри. — Это я тебя разбудила?— Нет. — Дерри скривился и перенес вес на здоровую ногу. Обычно по утрам, часто к немалому удивлению окружающих, у него бывало отличное настроение, но сегодняшний вид его яснее ясного дал понять Энджел, что боль в лодыжке не оставляет его в покое.— Как спалось? — спросила она, заглядывая ему в лицо.Дерри нахмурился и сразу стал похож на юнца.— Отвратительно, — пробормотал он. — Чувствую себя как с похмелья.— Выглядишь соответственно. Сок?Дерри кивнул, зевнул и провел рукой по волосам.— А кофе будет? — с надеждой спросил он.— Садись. Я принесу.Пока Дерри ковылял к маленькому столику, откуда открывался вид на пролив, Энджел поставила на поднос кофе, сок, тосты и немного домашнего варенья. Последнее было подарком миссис Карей — соседки, лучше которой никто не варил варенье на острове Ванкувер. Два месяца назад она споткнулась о своего кота и сломала бедро. Гипс уже сняли, но Энджел по-прежнему приносила старой женщине продукты, так же как и двум другим соседям, прикованным болезнью к кровати.— Где Хок? — спросил Дерри, когда Энджел поставила поднос на стол.— Звонит.Дерри покачал головой:— Что-то он слишком рано принялся за работу. Солнце еще не встало.— Он разговаривает с Лондоном, с каким-то там лордом.— Должно быть, речь идет об острове, который Хок пытается купить.— Целый остров?— Ага. Он хочет построить на нем завод по переработке нефти из Северного моря.Энджел помедлила, затем вернулась к плите.— Хок, должно быть, очень богат.— Похоже на то. Когда я справлялся о нем в банке как о потенциальном покупателе Игл-Хед, достаточно оказалось лишь упомянуть его имя, и глаза старого Джонсона загорелись, словно лампочки на рождественской елке.— Апельсиновый сок, — напомнила Энджел.Дерри послушно выпил сок.— У Хока хорошая репутация, как сказал Джонсон, в «международном финансовом сообществе». Он птица высокого полета.Дерри замолчал и сделал несколько глотков душистого кофе. Вздохнув, он бросил на Энджел умоляющий взгляд.Энджел взяла кофейник и вновь наполнила его чашку.— Странно, однако, — заговорил Дерри через несколько секунд, — что Хок ведет себя совсем не как богач.Пожав плечами, Энджел вернулась к сковородке с беконом.— А что значит вести себя как богач?— Ну ты знаешь. Сорить деньгами, то и дело бросаться названиями модных курортов или именами модных людей, иметь в собственности личные истребители и машины, что быстрее скорости света.— Как Кларисса?Дерри подумал, затем кивнул:— Да, она была совсем другая.Энджел с трудом подавила улыбку.— Я бы сказала, какая она, — заметила Энджел, — да только мне не положено знать подобных слов. Слава Богу, Дерри, что ты вовремя разглядел ее сущность. Она, конечно, красавица, но у нее мозги устрицы.— Сама ты устрица, — хихикнул Дерри.Улыбаясь уже в открытую, Энджел выложила кусочки бекона на бумажную салфетку, чтобы они обсохли.— Сколько тебе яиц?— Пять.— Голоден?— Я же проспал ужин.— Угу, — согласилась Энджел, занося нож над яйцом.Зато она хорошо помнила этот ужин. Они с Хоком провели час, обсуждая будущую поездку. Она написала список предполагаемых дел. Хок быстро проглядел бумажку и, отложив листок в сторону, принялся подробно расспрашивать ее, не пропустив ни одного из тридцати семи составленных ею пунктов, хотя видел их в течение каких-нибудь нескольких секунд. Его вопросы были емкими и по существу, так что к концу этого часа Энджел чувствовала себя выжатой как лимон.Получив необходимую ему информацию, Хок, все так же не заглядывая в ее список, набросал примерный план поездки, передал Энджел несколько тысяч долларов на расходы и, извинившись, ушел звонить.Разбитые яйца шипели на раскаленной сковородке. Энджел помешала содержимое, постепенно добавляя в омлет различные ингредиенты.— Грибы будешь?— Давай по полной программе, — тут же отозвался Дерри.Омлет загустел, блестя коркой расплавленного сыра.Энджел положила готовый омлет в нагретую тарелку, затем вытащила из духовки противень с булочками, и по кухне поплыл соблазнительный запах свежевыпеченного хлеба.— Спасибо, Энджи. — Дерри улыбнулся. — Это намного лучше орехового масла и тостов.— Все что угодно покажется лучше орехового масла.— Даже ливерная колбаса со сметаной? — невинно осведомился Дерри.Энджел вздрогнула от отвращения.Дерри положил в рот кусочек омлета и вздохнул:— Кларисса была права.— Да?— Ты избаловала меня так, что я теперь не могу смотреть на других женщин.Энджел рассмеялась и любовно взъерошила волосы Дерри. Затем повернулась, чтобы пройти к плите, и чуть не врезалась в Хока.— Ой! — Энджел испуганно отшатнулась. — Боже мой, ну и легкая у тебя поступь.Хок молчал, холодно поглядывая на Энджел. Черты его лица казались особенно суровыми, а глаза при искусственном освещении выглядели словно черные дыры.Энджел хотела отойти, но помешали костыли Дерри.— Хорошо спалось?— Насколько это вообще возможно. — Ледяной тон вполне соответствовал его глазам.Повернувшись к шкафчику, Хок достал себе чашку и налил кофе. Сделав глоток, он бросил взгляд на компоненты следующей порции омлета, колоритной горкой возвышающиеся на столе.— Присаживайся, — быстро сказала Энджел. — Сколько тебе яиц?— Не беспокойся обо мне, — резко ответил Хок. — А то вдруг после общения с тобой я тоже не смогу смотреть на других женщин.Дерри словно бы поперхнулся и тут же разразился хохотом.Энджел поджала губы, с трудом беря себя в руки. Ей хотелось бы тоже, как Дерри, с юмором относиться к ядовитым замечаниям Хока, но она воспринимала их как личные оскорбления.— Не валяй дурака, — строго сказала она, подходя к плите. — Сколько яиц?— Шесть.Энджел удивленно обернулась к Хоку и неожиданно обнаружила, что он намного крупнее, чем это показалось ей вначале. По крайней мере под метр девяносто — очень стройный, мускулистый, мужественный.Одежда, что сейчас была на Хоке, почему-то больше подчеркивала его солидные размеры, чем деловой костюм, который был на нем вчера. В обтягивающем черном пуловере, связанном на манер ирландского рыбачьего свитера, широкие плечи Хока, казалось, загораживали свет.Линялые джинсы прекрасно сидели на его бедрах, обрисовывая мускулистые икры, но внимание Энджел больше привлекли мощь тела Хока, обманчиво тонкая линия бедер и талии, лишь подчеркивающая широкий размах истинно мужских его плеч.— Все застежки на месте? — спросил Хок так тихо, чтобы слышала только Энджел.Энджел вспыхнула от смущения.— Все, кроме застежки на твоем рту, — буркнула она так же тихо.Уголки губ Хока поползли вверх.— А у тебя нет.— Что?!— Не застегнуто.Энджел посмотрела вниз и обнаружила, что Хок говорил правду. В спешке она забыла о «молнии» на джинсах, и теперь через узкую щель проглядывали оранжевые шелковые трусики.Смена ролей в этой известной ситуации с незастегнутой «молнией» моментально погасила раздражение Энджел.«Может быть, Дерри и прав, — подумала она. — Грубоватый, неожиданный юмор Хока в конце концов начинает мне нравиться».По-прежнему улыбаясь, Энджел спокойно застегнула «молнию», затем повернулась к плите и принялась разбивать яйца над сковородкой.Хок наблюдал, как Энджел готовит омлет, отметив про себя, что у нее явно богатый опыт в кулинарии. Это не удивило его; мужчины любят, когда их ублажают, а Энджел, безусловно, принадлежала к той породе женщин, которые считают, что противоположному полу следует угождать.Прихлебывая кофе, Хок гадал, каким образом она еще угождает мужчинам. Эта мысль мгновенно возбудила его, но он заставил себя отвлечься, зная, что его любопытство не может быть удовлетворено в ближайшее время.Энджел, как самка, которая наслаждается преследованием, то будет отбегать от него в сторону, то возвращаться, дразня его и оставаясь вне пределов досягаемости. Впрочем, это не особенно его волновало — подобное поведение делает еще более сладостным неизбежный финал.Легкая добыча не стоит усилий.Хок молча ел нежный, тающий во рту омлет. Булочки оказались удивительно мягкими, а варенье имело вкус фруктов, а не сахара.За окном забрезжила заря, колышущиеся тени понемногу исчезали. Хок слышал тихие звуки утренней трапезы — серебряные вилки легонько клацали о тарелки, потрескивали стулья, шаги Энджел приближались и удалялись, когда она отходила к плите.Тишина и спокойствие этого утра каким-то образом проникли через защитные барьеры Хока. Слишком давно он не завтракал в такой обстановке.Обычно по утрам он бывал один, а порой рядом оказывалась очередная женщина, которая говорила без умолку, выплескивая из себя слова в тщетной попытке заполнить пустоту, неизбежно возникающую наутро после окончания охоты. Подобная отчаянная болтовня оставляла Хока равнодушным, но сейчас ему было удивительно приятно находиться рядом с людьми, которые ничего от него не требовали.Хок сжал зубы и резко отодвинул пустую тарелку.«Кого я пытаюсь обмануть? Конечно же, Дерри и Энджел кое-что требуется от меня. Деньги. И Энджел вовсе не по доброте сердечной отправится показывать мне остров Ванкувер. Если я куплю Игл-Хед, она получит сполна за свои услуги. А если сделка сорвется, она все равно выгадает, ведь Дерри останется у нее в должниках».Разумеется, это едва ли задевало его. Обычные правила игры — он знал это со дня своего восемнадцатилетия. В тот день Хок понял: быть честным человеком в мире лжи — значит быть дураком.Энджел доела свой омлет, встала и начала собирать со стола.Дерри выглянул в окно, привлеченный видом огоньков на многочисленных лодках, которые торопились выйти по реке Кэмпбелл в пролив.— Оставь тарелки, Энджи, — сказал он, — иначе вы пропустите прилив.— Мы его уже прозевали, — вздохнула Энджел.— Ты на самом деле любишь рыбачить? — Хок был искренне удивлен.— Не люблю, а просто обожаю.— И у нее отлично получается, — вмешался Дерри. — Лучше, чем у меня. Она знает, где надо остановиться, как глубоко забрасывать удочку, какую наживку использовать, какие из небольших бухточек и мысов…— Достаточно, — сухо прервала его Энджел. — Хок явно не рыбак.— Почему ты мне раньше не сказала про прилив?— Ты разговаривал по телефону в то время, когда мы должны были уже быть на воде.— Это деловые звонки.— Вот я и говорю, что ты не рыбак. Потому что ничто на свете, абсолютно ничто не должно мешать утреннему выходу за лососем.Дерри хихикнул:— Дай человеку передохнуть. Он никогда не ловил лосося, так что не знает, чего лишился.Энджел посмотрела на Хока, который, в свою очередь, с интересом глядел на нее. В зыбком свете зари ее глаза казались темно-зелеными.— Ты вообще когда-нибудь рыбачил? — спросила Энджел, наклоняясь, чтобы взять тарелку Хока.Хок вспомнил маленький пруд на ферме, где он вырос. Когда отец его выкраивал пару свободных минут, они отправлялись к этому пруду. Хок даже помнил, как рассмеялся отец, вытащив однажды из мутной воды десятифунтовую зубатку.— Я рыбачил один или два раза в жизни. — Хок говорил хрипло, и в голосе его прозвучали какие-то тоскливые нотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21