– Я вполне могу посидеть.– Благодарю вас, сударыня, – вздохнул он и удрученно добавил:– С тех пор как меня сбросила эта лошадь, я лишь жалкое подобие мужчины.Чтобы польстить мужскому самолюбию Эдди, Виллоу улыбнулась и сказала тихонько, предназначая слова только ему:– Мужчины не меняются с возрастом или от полученных ран. Вы настоящий джентльмен – так помогли мне.Калеб расслышал каждое слово Виллоу. Он пристально посмотрел на нее, пытаясь обнаружить в ее поведении признаки кокетства, но прочитал на ее лице лишь сочувствие. Нахмурившись, он подвинул стул и сел. Калеб ожидал, что Виллоу поведет себя как избалованная южная леди, но она сумела пролить бальзам на раны Эдди и избавила его от необходимости стоять, превозмогая боль. Возлюбленная Рено заставила его удивляться, а он этого не любил, потому что слишком много людей умерло у него на глазах с выражением изумления на лице.– Как вы добрались? – спросила Роуз, поворачиваясь к Виллоу. Чувствовалось, она была не прочь поболтать.– Это было грандиозно! – улыбнулась Виллоу. – Мэт писал мне про Миссисипи, но нужно собственными глазами увидеть закат на ее берегу. Я не могла себе представить, какая она величественная! Когда мы на следующий день переплывали ее, впечатление было такое, будто скачешь на необъезженной лошади.Роуз поежилась.– Я припоминаю, что когда несколько лет назад переплывала Миссисипи, то чуть не умерла со страху. Мужу пришлось пережидать, пока спадет вода… А видели бы вы ее в мае! Она выходит из берегов и бурлит, как дьявол!– Это верно. Громадные деревья крутились в ней как щепки. К нашему парому прибило вырванный с корнем дуб… несколько лошадей сбросило в воду… К счастью, мы были недалеко от берега, и они выплыли.Калеб молча вспоминал, как впервые переплывал Миссисипи. Тогда ему было только пять лет, но могучая река его скорее поразила, чем напугала. Сравнивая свои детские впечатления с тем, что рассказывала Виллоу, он понял, что она тоже влюблена в дикую красоту могучей реки.– Как вам понравилась езда в дилижансе? – продолжала расспросы Роуз. – Я зареклась в них ездить. А мне так хочется съездить на восток… Но боюсь, я умру раньше, чем здесь появится железная дорога.После некоторой паузы Виллоу призналась:– Да, тряска была ужасной. Извозчик без конца щелкал кнутом и ругался, а скрежет колес мог разбудить мертвого. Через несколько дней пути я задумалась, не обслуживает ли почтовая компания преисподнюю.Роуз улыбнулась.– Это, должно быть, так трудно и непривычно для девушки из благородной семьи.– Еще более непривычно то, что на всей этой земле нет деревьев, – сказала Виллоу. – Ни одного! Станции вырыты в холмах, и крыши покрыты дерном. Мэт говорил мне об этом, но я думала; что он преувеличивает.Эдди засмеялся и покачал головой.– Только не говорите, что я не предупреждал вас, миссис Моран.– Да, вы писали об этом. Когда я нашла ваше имя в бумагах отца… т.е. свекра и написала вам про Мэта, вы едва не отговорили меня.– Такое путешествие – слишком суровое испытание для одинокой молодой женщины.– Эта дорога тяжела для любого, но у меня, по крайней мере, были собственные лошади. Ехать на моем жеребце Измаиле гораздо удобнее, чем в дилижансе. Когда не было дождя, я ехала верхом. Моим попутчикам было тяжелее, чем мне. У них не было лошадей и денег, чтобы оплатить вынужденный ночлег. Некоторые из этих бедолаг добрались по этой причине вдвое быстрее меня.– А почему бы вам не подождать мужа? Он наверняка нашел бы вас, – полюбопытствовала Роуз, но тут же вспыхнула и с улыбкой добавила:– Господи, что это я говорю! Простите меня, миссис Моран. Из-за своего любопытства я забываю о хороших манерах. Приезжающие к нам люди не очень-то любят распространяться о своих делах и даже не называют свое подлинное имя.Прежде чем Виллоу успела что-либо ответить, Калеб холодно заметил:– Тебе не стоит переживать из-за хороших манер, Роуз. Миссис Моран – южная леди и не ждет от здешних людей изысканности в обращении.– Калеб Блэк! – удивленно воскликнула Роуз. – Что такое вселилось в тебя? Ты ведь не из тех, кто ненавидит всех южан подряд. И потом, у тебя манеры лучше, чем у мужчин на востоке, юге и севере!.. По крайней мере, были. – С этими словами она повернулась к Виллоу и погладила ее руку. – Не обращайте на него внимания. Это все не всерьез. Он очень даже неплохо относится к южанам. Ведь Эдди из Техаса.– Неважно, что Калеб думает о южанах. Миссис Моран – янки, потому что Западная Виргиния относится теперь к Северу.Прищурившись, Калеб посмотрел на Виллоу.– Почему же в таком случае вы сказали, что проиграли войну?Виллоу намеревалась было промолчать, но помимо своей воли вдруг заговорила резко и сурово, на манер Калеба отчетливо выговаривая каждое слово.– Мы жили недалеко от границы. Когда пришел Джонни Реб, он назвал нас янки и забрал с собой все, что можно забрать и съесть. Когда же пришли янки, они назвали нас ребовцами и унесли остальное. Мой отец был убит, мать умерла от горя. У нас реквизировали все, за исключением пятерых скакунов. Если это не сделала одна, то сделала другая сторона. Все посевы были сожжены, деревья вырублены. Мы потеряли все свои фермы. А теперь скажите, мистер Блэк, на чьей стороне я должна быть в этой славной войне?– Так вот почему вы приехали на Запад, – поспешила сказать вдова, стремясь увести от этого тяжелого разговора и снять напряжение, возникшее между уставшей после дороги молодой женщиной и Калебом. – Здесь, в Денвере, вы найдете дом. Многие едут из Денвера в дальние края, но потом возвращаются. Для этого и существует Запад. Это место, где можно начать все с начала, если дела разладились. Вы с мужем собираетесь завести хозяйство?Виллоу перевела взгляд с Калеба на Роуз. Ей очень хотелось рассказать симпатичной вдове правду, но Мэт в письмах просил не распространяться о его делах. Многих честных и порядочных людей погубила золотая лихорадка. Этого испытания не выдерживает порой даже самая крепкая дружба. Поэтому Мэт написал домой в надежде на то, что разработать золотую жилу ему поможет кто-нибудь из братьев. Но к тому времени, когда пришло письмо, братьев разбросало по всему миру от Лондона до Австралии, и Виллоу решила помочь Мэту сама.– Чем бы ни занимался Мэт, – сказала она, преодолев соблазн сказать правду, – я буду выращивать лошадей. Измаил – прекрасный жеребец. И четырех кобыл я тоже сама растила.– А где вы обоснуетесь? – поинтересовалась Роуз.– Я пока что не решила… Закон об участках дает право женщине…– Закон об участках! – перебил ее Эдди. – Дорогая миссис Моран, вам это никак не подходит! Нельзя позволить такой очаровательной леди портить руки, ковыряясь в здешней земле! Это же целина! Пусть ваш муж позаботится о вас!– Вы очень добры, – возразила Виллоу, – но я предпочитаю быть независимой. Мужчины так легко увлекаются! Им только махни военным флагом, или шепни о золоте, или посули приключение – и они готовы мчаться сломя голову, бросив на произвол судьбы жену и детей. Это при всем том, что сами мечтали о детях.Роуз смотрела на Виллоу сначала с интересом и удивлением, затем рассмеялась.– Чистая правда! Мой Джо был очень хорошим человеком, но когда сосед четыре года назад позвал его в горы и пообещал золото, он махнул вместе с ним, забыв и думать, что у меня четверо на руках да пятый в проекте… Сосед вернулся с чахоткой, а Джо погиб в горах.– Я очень сожалею, миссис Соренсон, – сказала Виллоу. – После смерти отца мне пришлось ухаживать за больной матерью. Это было нелегко. Не представляю, как можно управляться с пятерыми.– Но не все так уж плохо. Конечно, у мужчин есть свои причуды, но есть и масса достоинств. Без них было бы скучно жить, – сказала вдова, с улыбкой глядя на Эдди. – Некому распустить нитки, когда мотаешь клубок. Некому починить несносный насос, когда хочешь помыть голову. Не с кем прогуляться при луне, когда цветет сирень. Никто тебе не улыбнется, когда входишь в комнату. – При этих словах Роуз кротко улыбнулась. – И не к кому побежать и спрятаться на груди, когда разбушевалась гроза.Виллоу стало грустно, когда она увидела, как ласково Роуз и Эдди смотрят друг на друга. Она уже давно мечтала связать свою жизнь с человеком, который понимал бы ее. Ей показалось, что она нашла такого. Правда, тогда, в свои шестнадцать лет, она слишком мало знала о жизни, чтобы до конца во всем разобраться.Затем пришла война, Стивена убили, и Виллоу поняла, что жизнь – это суровая борьба, где нет победителей и побежденных, а есть лишь те, кто выжил.– Война забудется, – продолжала Роуз, поглаживая Виллоу по руке. – У вас появятся дети, и вам наивными покажутся рассуждения насчет участков и личной независимости. Бог знал, что делал, когда создавал женщину для мужчины.Калеб откинулся на спинку стула.– Побереги свои советы для того, кто в них нуждается. Что касается миссис Моран, ей нужен лишь проводник, который доставит ее к Метью Морану.– Ты это сделаешь? – спросил Эдди.– Так уж и быть, – произнес Калеб равнодушно. – Мне ведь все равно нужно ехать в сторону Сан-Хуана.– Ну и хорошо, – успокоился Эдди. – Конечно, я бы и сам, но этот проклятый жеребец… Как ты догадался, что нужен мне? Я ведь даже не знал, где ты – в Юме или в Вайоминге.– Чем пустынней земля, тем быстрее распространяются слухи, – улыбнулся Калеб. – Я охотился с Вулфом Лоунтри, когда к нашему биваку подъехал лудильщик и сказал, что ты просишь меня проводить миссис Метью Моран к ее мужу.– А, Лоунтри? – Эдди махнул рукой. – Ну, тогда все ясно. Если даже где-то вдали проползет жук, этот полукровка непременно узнает о нем. – Эдди вынул из кармана часы и украдкой взглянул на них. – Роуз, если мы не отправимся сейчас в столовую, какие-нибудь молодые бродяги займут наш стол.Пряча часы, он посмотрел на Виллоу умными и добрыми глазами.– Ну что ж, миссис Моран, с Калебом вы будете чувствовать себя спокойно, не так ли?На мгновение замявшись, Виллоу кивнула, не решаясь говорить, ибо боялась, что голос выдаст ее истинные чувства. Она нисколько не сомневалась в способностях Калеба как проводника или в его добропорядочности. Ее смущало то, как его присутствие действует на нее. Едва ли не впервые Виллоу почувствовала в себе женщину, в то время как Калеб даже не пытался скрыть своей неприязни к ней. Ситуация была обескураживающая.«Просто я страшно устала, – попыталась успокоить себя Виллоу. – Принять теплую ванну да как следует выспаться – и мир другим покажется. Теперь уже поздно отступать из-за того, что не умею держать себя с этим невежей… Да и некуда отступать… Мама была права. Ее и папины надежды рухнули вместе с разорением ферм. У меня больше нет дома. Мне остается только найти новый дом, и тогда, глядишь, появятся новые надежды».– Миссис Моран, – сказал, медленно поднимаясь, Эдди. – Я передаю вас в хорошие руки.– Спасибо вам. Не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту.– Пустяки, – отмахнулся Эдди. – В свое время ваш свекор продал мне лучшую из всех лошадей, каких я встречал в своей жизни. Она не один раз спасла мне жизнь. И я счастлив что-то сделать для его близких.Эдди поправил пистолет и китель, поцеловал Виллоу руку и повернулся к Калебу.– Надеюсь, ты всячески позаботишься о молодой леди. А если я узнаю что-нибудь о бродяге по прозвищу Рено, то непременно дам тебе знать.Краем глаза Калеб посмотрел на Виллоу. Она никак не отреагировала на прозвище, и это могло означать одно из двух: либо она талантливая актриса, либо в самом деле ничего не знает о прозвище ее «мужа».– Сообщи непременно, Эдди. – Калеб повернулся к Роуз, наклонился к ее руке и произнес:– Береги его, Роуз. И пусть он держится подальше от этого проклятого жеребца.Калеб и Виллоу молча проводили глазами удаляющуюся пару. Как Эдди ни старался ступать уверенно и непринужденно, видно было, что каждый шаг причинял ему боль.– Он поправится? – тихо спросила Виллоу.– Если старые враги не заявятся сюда и не найдут его, пока не зажили раны, все будет нормально.– Враги?– Эдди случалось появляться в качестве представителя судебного ведомства в скандальных местах. Такой человек не может не нажить врагов. – Калеб устремил холодные, цвета виски глаза на Виллоу. – Где ваши лошади?– В платной конюшне, что на этой же улице.– Пусть там и остаются. Я Дам вам лошадь, которая не раскиснет на первом же трудном участке пути.– Вы очень добры, но…– Я не отношусь к числу добрых, – грубо перебил ее Калеб. – Просто я практично смотрю на вещи. В тех краях, куда мы держим путь, нервные, впечатлительные и перекормленные лошади принесут одни неприятности.– Мои арабские скакуны чистых кровей, никак не перекормлены, а по выносливости, будьте уверены, не уступят вашим.Калеб что-то буркнул под нос.– Какое именно место в Сан-Хуане вас интересует?– Гористая его часть.– Сударыня, там горы повсюду, – сухо возразил Калеб. – Назовите, по крайней мере, какую-нибудь вершину.– Я скажу вам, когда мы доберемся туда.– Южная леди, с вашими карнавальными скакунами мы можем вообще туда не добраться. 2 Виллоу не успела ответить. Со стороны столовой послышался шум. До вестибюля донесся раскатистый мужской голос.– А ты, старый хрен, со своей подержанной бабой обождешь, пока освободится другой стол! Или ты не видишь, что здесь обедаю я со своими друзьями? Не хватало еще сидеть в одной комнате с этой потаскушкой!Виллоу в смятении посмотрела в сторону столовой. Она увидела, что дорогу Эдди и Роуз преградили четыре вооруженных молодчика. Слышались крики, люди пытались выбраться из толпы, чтобы не быть втянутыми в драку Из обрывков фраз Виллоу поняла, что произошел конфликт между младшим братом Слейтера и Роуз.Калеб тоже услышал возгласы и тут же схватил суть происходящего. Он понял, что его друзьям грозит опасность, и бросился на помощь. Если бы Эдди был здоров, функция Калеба свелась бы к тому, чтобы не позволить дружкам Слейтера-младшего вмешиваться в выяснение отношений юного бандита со старым служителем закона.Но Эдди был нездоров. Он был покалечен, и Джонни знал это. Знал это и Эдди. У него был выбор: либо смириться с оскорблением Роуз, либо попытаться выхватить больной рукой пистолет. Конечно, можно было сделать попытку достать пистолет и левой рукой, хотя это было страшно неудобно… Впрочем, в любом случае Эдди окажется мертв раньше, чем успеет вынуть пистолет из кобуры.– Нет! – решительно вмешалась Роуз. Она встала перед Эдди, повернувшись спиной к молодому хулигану, который поносил ее. – Ты даже вилку держать не можешь, не то что пистолет!Не успела она договорить, как огромная рука Калеба схватила Джонни за шиворот и развернула на сто восемьдесят градусов.– Ты, щенок, слишком обнаглел! В Денвере последнее время только и говорят о твоих выходках! Тебе надо извиниться перед миссис Соренсон и сматываться из города, если не хочешь получить пулю в лоб.Удивление Слейтера сменилось испугом, когда он понял, что Калеб не шутит. Одно дело в компании дружков оскорбить покалеченного человека, другое – оказаться лицом к лицу с Калебом, здоровым мужчиной и превосходным стрелком, который не боится ни самого Джонни, ни имеющего скандальную репутацию его старшего брата.Джонни Слейтера прошиб пот. Он бросил взгляд на своих дружков, но те уже спрятали оружие, тем самым давая понять ему, что выпутываться он должен сам.– Настало время образумиться, щенок, – сказал Калеб ледяным голосом.Джонни стало не по себе. Он потянулся было за револьвером, но замер, остановленный тяжелым взглядом Калеба.– Может, твой старший брат действительно матерый волк, но ты больше чем на койота не тянешь… Извинись перед дамой, Щенок Койота!– Будь я проклят, если извинюсь перед…Калеб на позволил Джонни закончить фразу. От сильнейшей оплеухи парень покачнулся, а его шикарная шляпа слетела и откатилась далеко в сторону. Когда до Джонни дошло, что происходит, было слишком поздно. Медленными, размеренными движениями Калеб наносил ему оплеуху за оплеухой, которые были не только болезненными, но и унизительными. Но еще большую боль причиняли ему презрительные слова Калеба.– Вот тебе, паршивый Щенок Койота, за тех, кого ты убил выстрелом в спину… Вот тебе за женщин, которых ты оскорбил… Вот тебе за детей, у которых ты отобрал сладости… – За каждой фразой следовала звонкая, увесистая оплеуха. – А теперь бросай оружие, Щенок Койота!– Как? – ошеломленно спросил Слейтер, тряся головой и отказываясь верить в происходящее.– Отцепи пояс с оружием и брось его на пол.Дрожащий от страха и бешенства Джонни стал неверными руками отстегивать пояс.– Ты можешь считать себя мертвецом! Мой брат убьет тебя за это! – прошипел он.– В любое время, когда Слейтер решится попытать счастья, – спокойно сказал Калеб, – пусть спросит Калеба Блэка.Второй ремень полетел на пол.– Если людям неизвестно это имя, – продолжал Калеб, – скажи своему брату, пусть спросит Человека из Юмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34