Вскоре аппетитный хруст стал для поляны таким же естественным, как и серебряное журчанье ручья, петляющего среди луговой зелени в сотне футов от бивака.– Садитесь и отдохните, пока я разведу костер, – сказал Калеб.Виллоу издала вздох облегчения и призналась.– Я боялась, что мы опять будем отдыхать без огня.Калеб еле заметно улыбнулся.– Даже если у этих подонков есть друзья, никто не решится идти через горы сегодня…Несмотря на усталость, Виллоу привязала лошадей и набрала сухого хвороста и лишь затем позволила себе расслабиться. Калеб разложил седла на поваленном дереве. Виллоу прислонилась к ближайшему от нее седлу, вздохнула и заснула раньше, чем успела сделать новый вдох.Вернувшись из леса и увидев, что Виллоу спит, Калеб укрыл ее одеялом. Она не проснулась и тогда, когда он отправился в лес и вернулся оттуда с охапкой елового лапника. Он сделал из него постель, а из молодых гибких ветвей соорудил над постелью нечто вроде навеса.Затем, ловко орудуя острым как бритва ножом, Калеб нарубил еще веток, заплел все дыры – и получился на диво прочный водонепроницаемый шалаш. Вход в него был небольшим и защищенным. Один брезент Калеб положил поверх шалаша, вторым накрыл лапник. Постеленное поверх брезента фланелевое одеяло стало простынею, два плотных шерстяных одеяла предназначались для того, чтобы укрыться… Постель для путешественников по дикой стране была готова.Когда Калеб вылез из шалаша, Виллоу продолжала крепко спать.– Виллоу, – позвал он, опустившись перед ней на корточки.Она не пошевелилась.Наклонившись к ее лицу, Калеб провел губами по щеке, ощутив запах лепестков розы и удивившись тому, как может женщина, проведя столько времени в трудном пути, сохранить его.– Я скоро вернусь, – сказал Калеб и отвел прядь золотистых волос от глаз девушки.Она вздохнула во сне и доверчиво потянулась к его руке. Калеб взял девушку на руки и встал. Удивительно маленький вес Виллоу поразил его и напомнил, насколько хрупкой она была и как много требовал он от нее в пути. Он чувствовал такую усталость, какой не знал со времени войны. Можно лишь догадываться, до какой степени была измотана Виллоу.Стараясь не разбудить ее, Калеб внес девушку в пахнущее хвоей убежище.– Поспи немножко, – прошептал он.Он провел тыльной стороной ладони по мягкой девичьей щеке и покинул шалаш так же тихо, как и солнце, опустившееся за горы. * * * Виллоу разбудили божественные запахи хлеба и лука, форели и мяса, а также пьянящий аромат кофе. И все это удивительным образом смешивалось с запахом хвои и горной прохладой.– Это мне снится, – пробормотала Виллоу, протирая глаза. Она повела носом, вдохнула. Пьянящие запахи не только не исчезли, но даже усилились.– Вы хотите есть или спать? – раздался голос Калеба совсем рядом с шалашом.Урчание в желудке у Виллоу было громким и красноречивым.Калеб засмеялся и направился к костру.– Поднимайтесь и принимайтесь за еду, голубушка.Через несколько минут Виллоу выбралась из шалаша. Небо над головой было золотисто-красным. Отдаленные вершины казались черными и неестественно остроконечными. На окраине поляны мирно паслись лошади. Сонную тишину нарушал лишь негромкий треск тщательно укрытого костерка.Калеб подал Виллоу старенькую оловянную тарелку и вилку, у которой один зубец был согнут. Виллоу с удивлением посмотрела на Калеба.– Я понимаю, что южной леди эта посуда может показаться убогой, но…– Да замолчите вы, ради бога! – перебила его Виллоу Она взяла тарелку и вилку и села, поджав ноги по-турецки, у костра. – Просто я удивляюсь тому, что у вас оказалась тарелка и вилка. Я думала, что у вас нет ничего, кроме длиннющего ножа, да сковородки, да еще кофейника с отбитым краем… А тут вдруг появляются такие вещи – вилки, тарелки… целый дом из хвойных веток.– Не было необходимости сервировать стол, чтобы поесть хлеб с мясом, – сказал Калеб, стараясь скрыть удовольствие. Он не без галантности предложил ей оловянную кружку. – Только будьте осторожны: горячий край может обжечь ваш нежный ротик.При свете костра карие глаза Виллоу строптиво сверкнули.– Я уже пила из оловянной кружки.– Я не знал, что утонченная южная леди благоволит к оловянной посуде.Что собиралась Виллоу ответить, осталось неизвестным, поскольку в этот момент ее внимание привлекло содержимое сковородки.– Форель?! – воскликнула она, не веря собственным глазам. – Где это вы умудрились добыть ее?– У подмытого берега на дальней окраине луга.– Я что-то не заметила, чтобы вы брали удочку.– Я и не брал.– Так как тогда…– Эти маленькие дьяволята унюхали запах мяса и запрыгнули прямо на сковородку.Виллоу открыла было рот, затем закрыла его и покачала головой, глядя на сочную, с аппетитной коричневой корочкой рыбу.– Калеб Блэк, вы удивительный и ужасный человек.Чуть улыбнувшись, он взял из ее рук оловянную тарелку, наклонился над сковородкой и концом своего охотничьего ножа ловко положил две рыбины на тарелку Виллоу.– Зелень? – спросил он.Виллоу молча кивнула головой. Калеб рядом с ней положил горку одуванчиков.– Как насчет горного лука и индейского сельдерея?– Пожалуйста, – сказала она еле слышно.На вкус форель оказалась даже аппетитней, чем на вид. Виллоу и Калеб не стали мешкать с едой, чтобы спускающаяся ночь не остудила пищу. И хотя Виллоу ела быстро, Калеб расправился с форелью еще раньше. Видя, с каким аппетитом она ест, Калеб улыбнулся, довольный тем, что доставил ей нежданную радость.– Меду? – спросил он, когда Виллоу отложила тарелку.– Что?– Не желаете ли положить меду на хлеб? – уточнил Калеб с улыбкой, видя удивленный взгляд девушки.– Я думала, что мы уже закончили ужин.– Я нашел дерево с медом. Пчелы уже улеглись спать и не слишком возражали, когда я утащил у них кусок сот.– Пчелы вас не ужалили? – спросила тотчас же Виллоу, пытаясь прочитать ответ в его лице.– Ну, может, разок-другой.Тихонько ахнув, она опустилась на колени перед Калебом.– Куда?– Сюда и сюда, – сказал он, пожимая плечами.Калеб почувствовал, как пальцы Виллоу легонько коснулись его заросших щетиной щек, лба, шеи, проверяя, нет ли следов укуса. Выражение тревоги на ее лице настолько разволновало Калеба, что к горлу его подступил комок. Кажется, уже целую вечность никто не проявлял такой заботы па поводу разного рода ран, которые ежедневно наносила ему жизнь.– Куда же? – не отступала Виллоу.– В шею и в руку, – хрипло сказал Калеб, глядя на ее губы.– Дайте взглянуть.Калеб покорно протянул левую руку. Виллоу обхватила ее своими ладошками и потянула к огню. На тыльной стороне пальцев под черными курчавыми волосками виднелась небольшая припухлость.– Покажите второй укус.Не говоря ни слова, Калеб расстегнул шерстяную рубашку и открыл левую сторону шеи. В том месте, где начиналась кудрявая поросль на груди, также была видна припухлость.– Наклонитесь посильнее к огню, – сказала Виллоу. – Вы такой высокий, что я не могу рассмотреть, не осталось ли жало.Калеб повиновался. Когда он ощутил тепло дыхания Виллоу на груди, им овладело искушение схватить ее и показать ей ту часть своего тела, которая беспокоила его несравнимо больше, чем пчелиный укус на шее.– Больно? – спросила Виллоу.Он скривил рот, затем медленно покачал головой.– Я не вижу жала. – Виллоу подняла взгляд и поразилась тому, насколько близко к Калебу она находилась. Его глаза были всего в нескольких дюймах от ее лица, в них отражались языки пламени костра.– А вы собираетесь предложить поцелуй и тем облегчить боль? – проговорил Калеб, пристально глядя ей в глаза.Румянец появился на щеках Виллоу.– Вы, конечно, слишком стары для этого?– Я буду стар для женского поцелуя лишь в тот день, когда можно будет прочитать надпись на моей могиле.В течение некоторого времени Калеб и Виллоу смотрели в глаза друг Другу. Она не отводила глаз, в которых читалось то ли желание, то ли страх. Этого времени было достаточно для того, чтобы сделать продолжительный вдох. Он предложил ей чувственную приманку. Она отвергла ее. Тем самым вопрос для него закрывался. Будь она даже девушкой легкого поведения, она имеет право выбрать мужчину.– Ложитесь спать, Виллоу.Голос Калеба показался холодным, словно ветер с гор. Она прищурилась, удивляясь тому, как быстро на смену теплой хрипотце в его голосе пришла отрешенная холодность.– Пищевая сода, – сказала Виллоу.– Что?– Пищевая сода утишит боль от укусов.– Я предпочел бы, чтобы вы своим теплым язычком зализали мои раны.Виллоу замерла, задержав дыхание.– Идите спать, южная леди. Идите спать сейчас.Огонь костра отражался в глазах Калеба, и эти золотые отражения казались яснее и горячее самого пламени. Виллоу бросила взгляд на Калеба, будучи не в состоянии решить для себя, бежать ли, ей от него или к нему. Желание броситься в его объятия было настолько сильным, что она заставила себя встать и кружным путем пойти к шалашу, лишь бы не проходить рядом с Калебом.Однако, расположившись на душистой постели, Виллоу не могла заснуть. В ее ушах звучали его слова, она вспоминала, какой страстью горели его глаза, и чувствовала, что в каких-то глубинах ее тела рождается ответная страсть. Прислушиваясь к шуму несущего свежесть ветра, Виллоу задавала себе вопрос: что случилось бы, если бы она ответила на чувственный призыв глаз Калеба?Виллоу стала уже засыпать, когда услышала негромкие звуки гармоники. Музыка словно жаловалась луне и горам. Виллоу сразу узнала песню – плач о молодом человеке, погибшем на войне. Тихая, сладостная печаль завладела ею. Слезы подступили к глазам при воспоминании о том времени, когда в доме семьи Моранов звучал мужской смех и ее мама была счастлива в окружении мужа, пятерых рослых сыновей и дочери с такими золотистыми волосами, что даже ангел мог заплакать от зависти.За «Парнишкой Дэнни» последовали другие, совсем уж старые песни, привезенные в Америку предками Калеба более ста лет назад, – баллады и причитания из Англии и Ирландии, Шотландии и Уэльса. Калеб знал множество мелодий. Они звучали в ночной тиши, и Виллоу была потрясена музыкальностью Калеба. Она смотрела на него сквозь ветки, видела его лицо, освещенное снизу пламенем костра, и его пляшущую тень.Когда сон сморил Виллоу, Калеб превратился в неземное видение, в архангела, чей гармоничный голос был настолько же чистым, насколько притягательным было его тело. Но еще более притягательным казался его взгляд, сулящий страсть – пламя, обжигающее ее, обещающее ей одновременно ад и рай. * * * Пахло дождем и лесом. Капли барабанили по брезенту, которым был накрыт шалаш, и скатывались вниз. Места в шалаше было достаточно, чтобы сидеть, правда, голова Калеба касалась веток. Время от времени порывы ветра заставляли лес стонать и сотрясали крышу их убежища. Тем не менее шалашу удавалось удержать натиск ветра. Ручейки дождя стекали по сосновым веткам и попадали в продуманно расставленные кружки, тарелки и кофейник. Нельзя было сказать, что Виллоу и Калеб промокли, но и сухими их вряд ли можно было назвать.– Три одинаковых, – сказал Калеб, держа веером карты над седлом, которое служило им в этот момент столом.Виллоу нахмурилась при виде своих карт. Черная дама, рыжий валет и три разномастные мелкие карты столь же хмуро посмотрели на нее.– Ничего нет, – сказала она. – Наверное, я чего-то недопонимаю в этой игре.Калеб бросил на Виллоу быстрый взгляд из-под черных густых ресниц, собрал влажные карты и стал быстро тасовать их.– Просто вам не идет нужная карта, – сказал он и начал ловко сдавать. – Я знаю, вы не поверите мне, но обычно начинающим везет.– Ну а мне не везет, – Виллоу взяла свои карты, взглянула на них и от души засмеялась. – Сколько карт я должна оставить?– По крайней мере две.– Так много?Улыбка тронула уголки рта Калеба. Множество женщин и еще больше мужчин, с которыми Калеб когда-либо играл в карты, сердились бы и дулись, если бы им до такой степени не везло. Но не такой была Виллоу. Она так же стоически воспринимала плохую карту, как и изнурительную езду, дурную погоду и ненадежное укрытие от дождя. Он лишь смотрел на Виллоу, а хотелось ему поднять ее, пронести над седлом и посадить к себе на колени. Калеб и раньше ощущал приливы страсти, стоило ему лишь оказаться рядом с Виллоу, но сейчас страсть прямо-таки терзала и сотрясала его.Стиснув зубы, пытаясь овладеть собой, Калеб взял карты в руки.– Ухти-ухти, – произнесла себе под нос Виллоу. Несмотря на напряженность в теле, Калеб засмеялся. Виллоу зарекомендовала себя отличным дорожным компаньоном: она никогда не жаловалась и обладала поразительным чувством юмора. Она оказалась совсем не такой, какой, по его понятиям, должна быть испорченная девица.– Надо по-другому, голубушка.– Ничего другого не остается, – возразила Виллоу. Она положила на седло три карты лицом вниз. – Пожалуйста, дайте мне три карты.Покачав головой, Калеб сдал ей затребованные три карты, подложив отвергнутые под низ колоды.Виллоу с восхищением смотрела на точные и быстрые движения его рук. Для нее это оказалось неожиданным, ибо она всегда считала, что столь могучий человек должен быть слегка неловким. Она взяла карты и взглянула на них, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, что, по словам Калеба, было совершенно необходимым условием для игры в карты.– Что, так плохо? – с сочувствием спросил Калеб.– Вам потребуется пятнадцать сосновых иголок, чтобы выяснить это.Калеб улыбнулся, вспомнив категорический отказ Виллоу играть на деньги, отсчитал пятнадцать сосновых игл из находящейся перед ним кучки.– Открывайте, – сказал он.– Семь, шесть, – называла Виллоу карты красной и черной масти по мере того как открывала их, – пять, четыре и два.– У меня две пары.– Это лучше того, что я имею?– Голубушка, любая комбинация лучше того, что имеете вы.Калеб оторвал взгляд от своих карт и снова посмотрел на никудышную карту Виллоу.– Вам должно чертовски везти в любви, потому что как картежный игрок вы и цента не стоите.– А вот вы игрок великолепный, – будничным тоном сказала Виллоу, наблюдая за Калебом из-за опущенных густых ресниц. – Значит, вам не везет в любви?– Так бы и было, если бы она существовала. Еще партию?На какое-то время Виллоу онемела от изумления.– Вы хотите сказать, что не верите в любовь?– А вы хотите сказать, что верите? – парировал Калеб, с поразительной скоростью тасуя карты.– Во что же вы в таком случае верите?– Относительно того, что может быть между мужчиной и женщиной?Она кивнула.– В страсть, – лаконично ответил Калеб, чувствуя, как желание нахлынуло на него с новой силой.Говоря это, он продолжал тасовать карты, демонстрируя неимоверную, поистине фантастическую ловкость рук.– И это все? Всего лишь страсть? – спросила Виллоу почти шепотом.– Это больше того, что обычно мужчины получают от женщины. – Калеб пожал плечами и стал сдавать карты. – Женщины ждут от мужчины заботы о них. Мужчины хотят согреть женщине постель. Женщины называют это любовью. Мужчины называют это совсем другим словом. – Он взглянул на Виллоу – Не надо делать вид, что вас это шокирует, миссис Моран. Вы не хуже моего знаете всю подноготную об игре полов.Виллоу многое отдала бы за то, чтобы не залиться румянцем после того, как Калеб сделал акцент на слове «миссис», однако справиться с собой она была не в состоянии Она молча взяла карты в руки и невидящими глазами уставилась в них.Стук дождевых капель по брезенту прекратился так же внезапно, как и начался. Навалилась тяжелая тишина. Набежавший ветер сотряс шалаш. Калеб вылил дождевую воду из кружки в кофейник и снова подставил ее под капли.– Сколько? – спросил он. Его голос был напряженным под стать телу.Виллоу прищурилась и посмотрела на Калеба так, словно видела его в первый раз.– Простите?– Сколько карт вам нужно? – нетерпеливо повторил он– Ни одной, – ответила Виллоу, отбрасывая карты – Дождь перестал. Не пора ли нам двигаться дальше?– Вам не терпится увидеть… вашего мужа?– Да, – шепотом ответила Виллоу и закрыла глаза, чтобы не видеть презрительного взгляда Калеба. – Да, я очень хочу увидеть Метью.– Наверное, ему все известно о любви. – В голосе Калеба слышались гнев и презрение.Виллоу открыла глаза и с трудом выдохнула.– Да, Метью любит меня.Калеб устремил взгляд на Виллоу. На сей раз на ее щеках не вспыхнул румянец, она не уклонилась от его взгляда. При упоминании о замужестве она краснела, но в том, что Метью Моран любит ее, она была абсолютно уверена.Эта мысль отнюдь не принесла Калебу успокоения.– Когда вы его видели в последний раз? – спросил он.– Слишком давно.– Как давно? – продолжал допытываться Калеб. – Месяц назад? Шесть месяцев? Год? Больше года? – Он с трудом удержал себя от вопроса, который вертелся у него на языке. «Где вы были, когда Рено соблазнил мою сестру, посеял свое семя и оставил ее умирать?»Но если бы он задал этот вопрос, у Виллоу появились бы свои вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34