Но была ли Кика так уж не права? Быть может, я в самом деле боялась жизни за пределами моего маленького мирка?В тот день, когда я отправила Кику на поиски дона Хуана, снабдив ее подробными инструкциями «Как заполучить мужчину своей мечты», я неожиданно поняла, что мне надо делать. Теперь, когда мои глаза окончательно раскрылись, а розовые очки были безжалостно раздавлены практичным каблуком Кики, я точно знала, что все должно измениться.Я позвонила матери, но она не поняла ничего из того, что я ей сказала. Отец был слишком поглощен новой работой по управлению строительством для Лиги, чтобы вникать в мои слова. Никки и Говард не могли поверить в то, что я собиралась сделать, но оказали мне всевозможную поддержку. Это напомнило мне о последнем невыплаченном долге.– Мама, мне нужна твоя помощь.– Что это? Ты в самом деле за чем-то ко мне обращаешься?– Да, я хочу попросить тебя об одолжении.Когда я сказала ей, она сначала раздраженно хмыкнула, но потом вздохнула.– Ладно. Я позабочусь об этом.За двадцать четыре часа моя мать собрала группу поддержки для Никки – это могла только она. Я, моя мать и Пилар входили в эту группу с самого начала. Кроме того, она привлекла Лали Дюбуа и ее подругу Энналайз Сандерс. Группа получилась впечатляющая, властная коалиция, которая еще не раз поможет Никки в будущем.Только узнав, что все документы на вступление были готовы и приняты до истечения срока, я позвонила Ники:– Ты сидишь?– А что?– Тебя берут в Лигу.Клянусь, ее радостный вопль был слышен не по телефону, а через окно.– Это точно?Я поведала ей подробности и сказала, что она получит официальное приглашение по почте.– Тебя представят на майском собрании.– Осталось всего несколько дней! Ты будешь там со мной?– Я бы ни за что этого не пропустила.Как только я повесила трубку, с пункта охраны позвонил Хуан:– К вам мисс Дюбуа.Лали пришла с президентом приемной комиссии и секретарем Комитета назначений. Так как Кика уволилась, мне пришлось самой возиться с чаем. Но с каждым днем у меня появлялось все больше сноровки.– Мы пришли, – начала Лали, когда я подала им чай с печеньем, – чтобы попросить тебя быть нашим следующим кандидатом в президенты.Я выпрямилась на стуле:– После всего, что случилось?– Дело в том, что тебя готовили к этой должности с самого рождения. И, по правде говоря, проект «Поместья Уиллоу-Крика» – это настоящая находка.– Еще какая, – добавила секретарь.– Это сделало нам потрясающую рекламу. И хотя нам, конечно, не нужно лишней шумихи, это как раз то, что позволит нам получить еще большие пожертвования.– От политиков и корпораций, – сказала секретарь.– Именно, – продолжила Лали. – И мы считаем, что ты заслуживаешь награды.Видите, люди действительно не могут долго сопротивляться моему обаянию.Я почувствовала, что улыбаюсь, и мгновенно поняла, каким будет мой ответ.– Для меня это большая честь, и, с одной стороны, я хочу согласиться...– Ты отказываешься? – спросили гости.– Да, отказываюсь, по крайней мере пока. Но есть одна отличная кандидатура.Мы все знали, кто это.– Пилар Басс – идеальный вариант.На последнем в году майском общем собрании ЛИУК всегда собиралось много народу – последний шанс покрасоваться и похвастаться перед перерывом до сентября. Будут представлены не только новые кандидаты на прием, но и будущий президент. Приехав в «Брайтли», я улыбнулась, увидев в президиуме Пилар и членов приемной комиссии. Она радостно вскинула руку, заметив меня. Клянусь, Пилар выглядела веселой.Никки сидела в первом ряду с остальными кандидатами и, увидев жест Пилар, обернулась и тоже помахала мне.Я помахала в ответ.После того как представили Пилар и новый состав приемной комиссии, настало время объявить кандидатов. Лали взяла список имен.– Рада вам представить наших кандидатов на вступление в Лигу избранных Уиллоу-Крика.Услышав свое имя, каждая женщина вставала, чтобы вежливо или нервно улыбнуться. Когда настала очередь Никки, она поднялась, обернулась и помахала публике, как участница конкурса красоты. Ей достались самые бурные аплодисменты из всех кандидатов.Потом мы втроем вернулись во дворец. Говард ждал нас:– Как все прошло?– Я им понравилась! – восторженно воскликнула Никки.Он поднял ее и закружил:– Я знал, что так и будет, куколка.Опустив ее, он повел нас на кухню. Какая разница, что он там делает неправильно, какое это имеет значение. Особенно после того, как он так помог мне.Говард принес бутылку шампанского:– Я начал было смешивать для вас коктейль, но потом подумал: нет уж, леди будут пить шампанское.Быть может, Говард Граут становится настоящим джентльменом?Под наши радостные выкрики он открыл бутылку, разлил шампанское по бокалам и чокнулся с Никки, а потом сказал:– Оставляю вас праздновать одних, дорогие дамы.Он пошел к выходу, но Никки бросилась за ним.– Я люблю тебя, Гови. – И она поцеловала его в губы, что было самым вульгарным проявлением любви на публике, какое мне довелось видеть. Я даже прослезилась.– За Никки, – сказала я, когда она вернулась, – и Пилар.Мы чокнулись, и Никки засмеялась.– Мне кажется, что Лига избранных никогда уже не будет прежней! Глава тридцать третья Стоял ясный июньский день с ослепительно голубым небом. Мои планы на будущее были окончательно определены, и в тот же день Сойер Джексон вернулся в мою жизнь.Я присутствовала на церемонии открытия проекта, и митинг теперь проводился не в знак протеста, а в поддержку строительства. Присутствовали журналисты, а также сенаторы и конгрессмены. Это должно было стать самым большим внебюджетным проектом по строительству недорогого жилья в штате. Атмосфера была праздничная, звучали речи и музыка, а когда состоялась закладка символического камня, все воодушевленно зааплодировали.Когда все речи были произнесены, а строительство освятили, толпа стала рассасываться. Направляясь к ждавшим меня Говарду и Никки, я увидела Его.Сойер прислонился к своей ужасной машине, скрестив ноги и сложив руки на груди, глаза его прятались за стеклами темных очков. Он выглядел таким же опасным, каким я его запомнила.Когда я подошла ближе, он снял очки и зацепил их за ворот черной футболки:– Фреди.Я бы хотела сказать, что совершенно ничего не почувствовала. Конечно, я хотела объяснить, почему была так нелюбезна с ним, но это не значило, что я готова испытать все те сильные чувства, которые он у меня вызывал. Но в этом-то и было дело. Сойер Джексон воплощал все, чего я не должна была желать, но – какая досада – больше всего желала.Я почувствовала знакомое, абсолютно неподобающее волнение при виде этого высокого темноволосого ковбоя Мальборо, и было бы очень просто пробежать оставшиеся несколько шагов по неровной земле и броситься ему на шею. Но не забывайте, что речь идет обо мне.– Как дела? – спросил он.– Как никогда хорошо. А еще лучше после того, как все твои протестанты одобрили новый проект.Сойер все еще стоял, прислонившись к машине, и, казалось, обдумывал мой ответ:– Так, значит, ты слышала о том, что я принимал участие в акциях протеста?– Да, Никки говорила.– Поля для гольфа, особняки и шикарные авто разрушили бы атмосферу района. – Он мимолетно улыбнулся. – Я слышал о том, что стало... с твоими деньгами и землей. Никки рассказала мне.– Ох уж эта болтушка Никки. – Правда, теперь мне не нужно было объяснять все самой. – Но... – я проглотила подступивший к горлу ком, – это не оправдание для моей грубости.На его лице снова появилась усмешка.– Мы опять вернулись к официальному тону?Я вспомнила большой прием у Никки – тогда он впервые сказал это.– Мы никогда и не переходили на другой тон.От этого мы оба засмеялись.Никки поспешно подошла к нам:– Сойер, ты не мог бы вместо нас подвезти Фреди?– Никки!Ее щеки разрумянились, а глаза горели от возбуждения:– Мне очень жаль...Надо заметить, вид у нее был ни о чем не сожалеющий.– ...Но я только что вспомнила, что нам с Говардом надо ехать в... Сан-Антонио.– По пути вы можете завезти меня.– М-м... нам надо ехать прямо сейчас. Без остановок. Прости! – И она убежала.Единственным оставшимся вариантом было попросить кого-нибудь из строителей отвезти меня домой. Все остальные уже уехали.– Несколько прозрачно, не находишь? – спросила я.Сойер поднял руку, как бойскаут, которым, как мы знаем, он никогда не был.– Я здесь ни при чем.– Могу поспорить. – Но я все-таки села в машину.Он молча несся по улицам, и должна признаться, что, когда мы приехали, я пригласила его зайти. Я не имела в виду ничего такого, правда.– Хочешь чаю? – спросила я. Сойер огляделся по сторонам:– Где Кика?Я рассказала ему о том, как моя горничная отправилась покорять телевидение и Дона Хуана де Танго. Он прошел за мной на кухню, и если ему это и показалось странным, он ничего не сказал. Я была весьма горда собой, когда поставила кипятить чайник, а Сойер тем временем рассказывал мне о путешествиях, музеях, о том, как потерял себя ради искусства.Я бы тоже могла рассказать ему о том, как можно потерять себя ради того, чтобы избавиться от воспоминаний, но не стала – не потому, что от старых привычек трудно избавиться, – просто я не доверяла себе. Когда речь заходила обо мне и Сойере Джексоне, я, кажется, никогда не поступала как надо.Я заварила чай, положила сахар. Когда я обернулась, на его лице было написано любопытство.– Фреди, что происходит?Вот так вот просто, как в кино. Я почувствовала легкую дрожь, что было очень плохим знаком. Сойер не отступал:– Если бы ты хоть что-то сказала, я не повел бы себя, как осел. – Его улыбка снова заиграла на губах, и он подошел ближе. Охватившее меня волнение стало еще сильнее. – Позволь мне загладить вину.– Ну что ты, Сойер, ты ни в чем не виноват. – Я хлопнула его по плечу, но почему-то моя рука задержалась у него на рукаве. Вероятно, поэтому он привлек меня к себе.Я позволила ему отнести меня наверх. Все это было так похоже на Ретта Батлера, и это был самый романтичный момент в моей жизни.Когда все закончилось, много часов спустя, я оставила его мирно спящим на сбившихся простынях.Одевшись, я спустилась вниз. В дверь позвонили:– Фреди! Все готово! Поздравляю!Женщина вошла и вручила мне документы. Я просмотрела стопку.– О-о! – произнесла она.Я подняла голову и увидела, что она смотрит на лестницу:– Кто это?Сойер стоял наверху лестницы. Увидев его, темноволосого, в небрежно накинутой рубашке и джинсах, низко сидящих на бедрах, я вдруг усомнилась в своих планах, которые так тщательно выстраивала.Когда я не ответила, у женщины хватило такта сказать, что ей пора и что она обсудит со мной условия выезда позже.Сойер спустился ко мне:– Ты продала дом?– Да.Он изучал меня секунду, а потом кивнул:– У меня есть предложение.– Предложение?– Переезжай ко мне и оставайся, сколько захочешь. Мы начнем все сначала и не будем никуда торопиться.Его предложение было более чем заманчивым. Он был прекрасным любовником, остроумным человеком и даже умел готовить. Разумеется, я избавилась от своих предрассудков и идиотской привычки подписывать все не глядя и могла продолжать вести в Уиллоу-Крике почти ту же жизнь, к которой привыкла. Но была еще досадная необходимость доказать себе, что я действительно сильная, что я не боюсь. Кроме того, как я могла объяснить ему или еще кому-нибудь то нарастающее приятное волнение, которое я чувствовала от перспективы выйти за пределы моего мирка и доказать, что мне не нужно, чтобы все было легко и удобно, что я могу преуспеть и в большом мире.Могу только сказать, что переезд в другое место меня манил. Может быть, не все сложится гладко в моей новой жизни, но попробовать я должна.– Думаю, я могу полюбить тебя, а быть может, я уже влюблена, – сказала я ему. – Но пора мне самой о себе позаботиться.– Фреди...– Если я останусь с тобой, это будет чудесно, замечательно... но легко. Пора выяснить, из какого теста я сделана, а для этого мне надо уехать из Уиллоу-Крика.В момент моего отъезда он был со мной. Я перешла в недействительные члены Лиги и распродала или пожертвовала все, что осталось от обстановки дома. Сойер стоял у подъезда с моими родителями, Пилар и Граутами.Когда происходящее наконец дошло до забитого архитектурными проектами и строительством сознания моего отца, он заявил, что недоволен моим отъездом. Но, несмотря на угрозы не прийти меня проводить, он появился, крепко обнял меня и сказал:– Я всегда знал, что тебе и целого мира мало. Неудивительно, что ты решила пойти и завоевать его самостоятельно.Моя мать с ним не соглашалась, но вид у нее был стоический и смирившийся. Она не обняла меня, но приблизилась на расстояние вытянутой руки:– Возвращайся скорее.Прежде чем она успела отступить, я обняла ее и прижала к себе.– Я люблю тебя, мама. – Похоже, я становлюсь сентиментальной.Никки в момент прощания бросилась мне на шею и потребовала пообещать, что мы навсегда останемся друзьями. Даже Пилар подошла и обняла нас обеих.Говард лишь улыбнулся и, когда я высвободилась из объятий, сказал:– Спасибо за все, что ты сделала для моей Никки.– Мы помогали друг другу. Мне тоже есть за что благодарить тебя.Сделка, которую я заключила с Говардом, была полностью выполнена. Я обняла своего НС-ного соседа.Далее был Сойер. Его темные волосы трепал утренний ветерок, а черная футболка была достаточно облегающей, и под ней вырисовывалась его широкая грудь, но при этом он не был похож на фотомодель. Я почувствовала смущение. И когда он провел рукой по моему подбородку, я сдалась и впервые проявила любовь на публике. Я поцеловала его на прощание. Не обращая внимания на выражение лица матери.Он слегка отстранился, его губы изогнулись в улыбке:– На выставке, когда все пошло вкривь и вкось, ты просила дать тебе время. Теперь я готов сделать это. Иди и делай то, что должна, но помни, что я еще с тобой не разобрался. Отнюдь.Меня опять охватила дрожь. Я едва смогла оторваться от него, опасного и сексуального, и сесть в машину. Но я знала, что должна это сделать.Они все выстроились в ряд. Когда я наконец завела машину, Никки прижалась к Говарду, рядом с ними стояли Пилар, моя мать с высоко поднятым подбородком, о чем-то задумавшийся отец и Сойер – уверенный... всегда уверенный в себе. Картина так и просилась на открытку, и я послала им на прощание мой лучший парадный взмах рукой, удаляясь по дорожке из красного кирпича.Уехать оказалось самым сложным делом в моей жизни. Я до сих пор с трудом верю, что оставила семью, друзей и Сойера. Как говорится, вы можете увезти девушку из Техаса, но она всегда вернется. Кроме того, в любой картинной галерее высокий спрос на сексуальных художников, к тому же в Нью-Йорке целая пропасть картинных галерей.Да, именно там я и нахожусь. В Нью-Йорке. Представляете?Кика была права. В этом нет ничего удивительного. Я должна была поехать туда, где не все так легко, как я привыкла. Как мне кажется, это лучшее место для самоутверждения. Я распрямлю волосы, найду хорошую работу и буду внимательно изучать все, что есть в этой жизни, урок за уроком, а потом затеряюсь в городе, который никогда не спит. Здесь полюбят меня. Да и как может быть иначе? Неважно, есть ли у меня акцент, какие у меня связи, что за перемены происходят во мне. Одно я знаю точно. Я по-прежнему остаюсь собой, великолепной Фреди Уайер.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35