Ну, скажите, какой мужчина ляжет в постель с кружевной салфеточкой? Я вас спрашиваю!
Шелли, впав в восторг от этой речи, громко расхохотался. Даже Хемиш, наблюдавший всю эту сцену широко раскрытыми глазами, позволил себе хихикнуть. Гленденинг обернулся и направил острие своего оружия на них обоих.
— Нечего смеяться, — сурово произнес он. — Между мной и Стэнтоном дело серьезное.
Граф стоял, слегка покачиваясь, возле стола, за которым все еще сидел Рейли.
— Я знаю, Бренна думает, что это я подстрелил вас. Но дело в том, что я не знаю причины, по которой у меня возникло бы желание стрелять в вас. Во всяком случае, такой причины не было, пока она не обвинила меня в том, что я якобы это сделал. Я не буду вдаваться в подробности того, что я чувствую, говоря об этом, хотя я полагаю, что это грязное и мерзкое дело, то, что вы себе позволили, зная, какие чувства я к ней питаю. — Он выпрямился во весь свой рост и, выпятив грудь, закончил: — Поэтому я пришел сказать вам, что если бы я знал, что вы здесь, я непременно застрелил бы вас. Как вам известно, я первый положил на нее глаз. Поэтому имею полное право вспороть вам брюхо от подбородка до пупка и выпустить вам кишки.
При столь ярком описании расправы с Рейли у Шелли отвисла челюсть, а Хемиш в ужасе пискнул, но Рейли продолжал спокойно взирать на Гленденинга со своего места за столом.
— Но случилось так, — продолжал граф, опуская свое оружие, будто внезапно обессилел и не мог больше держать его на весу, — случилось так, что я не мстительный человек. Я — Маклауд. А нельзя сказать про Маклаудов, что они не могли отличить хорошего от дурного и правого от неправого, когда дело доходило до битвы. И в этом случае вы, Стэнтон, выиграли. Я решил уступить ее вам.
Он помолчал, держа бутылку с виски по направлению ко рту, будто пытался что-то вспомнить.
— Ах да, — добавил он, — я вовсе не стрелял в вас.
Сказав эти слова, он надолго припал к горлышку бутылки.
— Знаю, — ответил Рейли Гленденингу.
Граф оторвал бутылку от губ с хлюпающим звуком. И взгляд, который он обратил на доктора, был изумленным.
— Знаете? — спросил он.
— Да, — кивнул Рейли.
— А что в таком случае, — сказал слегка смущенный граф, — вы знаете?
Он явно уже проглотил нынче утром изрядную порцию виски.
Рейли поспешил ответить:
— Я знаю, что вы не стали бы в меня стрелять.
Гленденинг уставился на него. Шелли воскликнул:
— Откуда ты можешь это знать?
Хемиш возле камина не говорил ничего, только смотрел на Рейли из-под полей своей шляпы широко раскрытыми глазами.
— Я это знаю, — ответил Рейли с тем же спокойствием. — И этого вполне достаточно для каждого, кто этим интересуется.
— Но, — спросил Шелли, изумленный до крайности, — что ты собираешься предпринять?
— Это, — ответил Рейли с многозначительным видом, — это, мой друг…
Он осекся, потому что с улицы послышалось сразу много голосов.
— Ах, — воскликнул Шелли, — возможно, это убийца пришел закончить начатое!
Но это оказался не убийца. Это вернулись Бренна с Пирсоном после своего визита к Макгрегорам: маленький брат Хемиша объелся несозревшей голубикой. Поскольку поездка была долгой, Бренна снова облачилась в свои штаны для верховой езды, правда, отказавшись от привычного свитера, потому что погода была теплой. Вместо него она надела одну из белых рубашек своего отца. Такой наряд Рейли был готов одобрить с чистым сердцем, если бы Шелли, Пирсон и граф тоже не смотрели на Бренну с явным одобрением.
Бренна и Пирсон весело болтали, но оба замолчали, увидев, кто сидит за столом вместе с Шелли и Стэнтоном. Рейли заметил, что щеки Бренны вспыхнули, а руки она инстинктивно сжала в кулаки.
— Ты! — закричала она, обращаясь к графу, и ее враждебность волнами распространялась от нее.
— Да, это я, — печально признался Гленденинг. — Только не бей меня больше, ладно, Бренна? Я сказал Стэнтону, что не я в него стрелял, и он мне верит. Ты тоже должна поверить.
Бренна откинула голову назад и расхохоталась, однако в ее смехе не слышалось веселья.
— А почему я должна верить? — спросила она. — Это очень на тебя похоже.
— Стрелять в безоружного человека?
Как ни был пьян Гленденинг, все же он ухитрился сжать губы и выпятить подбородок, демонстрируя свое негодование.
— Я никогда, и вы все это знаете, никогда не стал бы этого делать. Ни один Маклауд не разрядил бы своего пистолета в безоружного. Кроме того, — добавил он, выпрямляясь и откидывая плечи назад, — я не сторонник огнестрельного оружия, предпочитаю холодное.
Бренна не казалась особенно убежденной его речами. Но, понимая, насколько он пьян, сочла препирательства с ним бессмысленными и потому молчала, только крепче сжимая губы, чтобы невзначай не сказать чего-нибудь неуместного.
Пирсон, сбросив плащ, заметил на столе лишние чашки и спросил с любопытством:
— У вас были гости?
— Маршаллы, — ответил Рейли. — Они обеспокоены вашим моральным обликом, Бренна, как, впрочем, и следовало от них ожидать.
Он с удовлетворением отметил, что румянец на ее щеках вспыхнул ярче, и она бросила на него неодобрительный взгляд. Он чувствовал, что что-то ее беспокоит, не один только факт, что в него стреляли. Вот почему она ничего не имела против общества Шелли и Пирсона. Но он был намерен услышать от нее объяснение…
— Надоедливые старые гарпии, — сказал Шелли. — Это мое мнение о них. Присоединяйтесь к нам. Мы выпьем немного любимого виски лорда Гленденинга.
— Буду рад, — отозвался Пирсон, садясь на стул, который только что освободила миссис Маршалл.
— Хемиш, — спросила Бренна, — а ты что здесь делаешь?
— Ничего, — ответил он самым невинным тоном.
Она бросила на него взгляд, ясно выразивший недоверие, но, не будучи в силах придумать ничего, в чем его можно было бы обвинить, промолчала.
— Бренна, — обратился к ней Рейли тем же тоном, каким только что говорил Хемиш, — лорд Гленденинг хочет сказать кое-что еще. Так, милорд?
Гленденинг закипал.
— Бренна, — начал он, — это не я…
— Нет, не то, — поспешно перебил его Рейли, — вы хотели сказать что-то другое.
Гленденинг смутился:
— Я не знаю…
— О Бренне. — подсказал ему Рейли.
Граф ответил ему хмурым взглядом.
— Не заставляйте меня произносить этого, Стэнтон, — проворчал он.
— В таком случае я скажу за вас. Бренна, лорд Гленденинг хотел выразить самые добрые пожелания относительно нашего будущего совместного счастья.
Она переводила широко раскрытые глаза с Рейли на Гленденинга и снова на Рейли. Гленденинг, ощутив пинок, которым Рейли наградил его под столом, проворчал:
— Да.
— Вот как? — сказала Бренна, хоть и не потрясенная до глубины души, но все же тронутая. — Ну, если это правда, милорд, то я жалею, что ударила вас кочергой.
— О! — Гленденинг со смущенным видом потрогал ворот своей рубашки. — Не осталось даже ни синяка, ни царапины.
Рейли, стремясь поскорее прервать неловкое молчание, последовавшее за этим заявлением, сказал первое, что пришло ему в голову:
— Как дела у младшего мистера Макгрегора?
Пирсон состроил выразительную гримасу:
— Съел слишком много незрелых ягод, и неизбежная кара последовала незамедлительно. Юный мистер Шеймас пострадал.
— Он поправится? — Этот вопрос слетел с уст старшего брата пациента.
— Должен, — ответила Бренна, — я дала ему немного опиума с водой.
— Отлично, — одобрил Рейли, хотя, по правде говоря, он не очень-то прислушивался к разговору. Все, что он мог, — это сидеть и гадать о том, что происходит с Бренной. Почему она так не хотела оставаться наедине с ним?
Вероятно, Пирсон и Шелли сболтнули что-нибудь о нем. Он бросил взгляд на своих друзей, бодро поглощавших виски лорда Гленденинга. Ведь почти сутки он был без сознания. Не раскрыли ли они его тайны, не сказали ли, что он маркиз?
— Итак, если это не лорд Гленденинг подстрелил тебя, — спросил Шелли в своей обычной прямолинейной манере, — то кто это сделал?
— Готов биться об заклад, что это тот малый Макафи, — сказал Пирсон. — Тот, о ком вы нам рассказывали, мисс Доннегал.
Бренна уставилась на него широко раскрытыми глазами через разделявший их низкий буфет.
. — Харолд Макафи? — выдохнула она.
— В этом есть смысл, — продолжал Пирсон. — Судя по случившейся между ними стычке, у него были все основания желать Стэнтону смерти.
— Но мой отец десятки раз давал Харолду Макафи тумака, — сказала Бренна, — и тот никогда не пытался охотиться на него с ружьем.
— Может быть, — предположил Пирсон, — зуботычина Рейли была как раз последней каплей.
— Возможно, это сделал вовсе не Харолд Макафи, — сказал Рейли смущенно, — а кто-нибудь другой.
Он сказал так вовсе не потому, что не поверил Хемишу, или потому что увидел смущение мальчика, когда беседа приняла неприятный для того оборот. Нет, он сказал так потому, что и Харолд Макафи и его ружье были проблемой Рейли и никого другого, по крайней мере пока он не придумает наилучший способ, как поступить с этим забулдыгой.
Потирая подбородок, Рейли смотрел на Бренну, которая, как он заметил, старалась не встречаться с ним взглядом. Его выбритая кожа под пальцами казалась ему на удивление гладкой. Сегодня утром он впервые побрился после этого инцидента и оделся в свои лучшие «одежды», как именовал их Шелли, сказав себе, что наконец-то может показаться людям и Бренне в цивилизованном виде.
Только теперь он вовсе не был уверен в том, что ему хотелось встречи с людьми. Он хотел видеть только Бренну и быть только с ней, но похоже было, что она чуждалась его общества.
Рейли настолько погрузился в свои размышления, что сначала даже не услышал голоса Бренны, разговаривавшей с кем-то у двери.
— В чем дело, Мейв? — спрашивала Бренна. — Что-нибудь неладно?
Девушка из таверны стояла у двери с глазами, покрасневшими и опухшими от слез. Она тяжело дышала, будто пробежала всю дорогу от таверны до коттеджа.
— О, мисс… — бормотала она.
Потом она разрыдалась так бурно, что невозможно было понять ни одного ее слова. Бренна поставила чайник, подошла к девушке и обняла ее трясущиеся от рыданий плечи.
— В чем дело, Мейв? — спрашивала она. — Скажи мне, в чем дело?
Мейв, бросив свирепый взгляд на лорда Гленденинга, наконец выговорила:
— Это Флора, мисс… Она слегла с этим…
— Слегла — с чем? — спросил Рейли, но, похоже, никто не услышал его вопроса.
Лорд Гленденинг на другом конце комнаты поднялся с места. Как всегда, его стул упал, загрохотав, но, кажется, он не заметил этого.
Он смотрел во все глаза на трясущуюся девушку из таверны.
— О, вы же знаете с чем! — выкрикнула Мейв, закрывая лицо руками. — Вы знаете! Это опять холера, мисс. Моя жизнь тоже под угрозой. Это опять холера!
Глава 27
Остров был окутан ранним утренним туманом, что делало невозможным видеть что-либо на расстоянии более нескольких футов.
Замок Гленденинг, возвышавшийся высоко на утесе, вообще оставался невидимым. С того места, где стоял Рейли, он не мог разглядеть даже «Истерзанного зайца», хотя знал, что те, кто там бодрствовал, жгли лампы, чтобы можно было видеть подступы к таверне.
Несмотря на ранний час, рыбаки уже спускали на воду лодки. За ними и их сетями следовали полчища чаек, но некоторые оставались на привычном месте и время от времени в надежде на поживу почти отвесно бросались вниз и кружили над головами Рейли и его друзей, ожидавших парома.
Наконец Пирсон заметил отрывисто:
— Он запаздывает.
Холодно не было, но Шелли била дрожь.
— Безмозглый чертов пропойца, — все, что он соизволил произнести.
Рейли, стоявший рядом с друзьями, прислушивался, стараясь различить неблагозвучный свист Стабена, не менявший никогда ни громкости, ни тональности и столь же невыразительный и тусклый, как этот день.
— Мне это не нравится, — объявил Пирсон.
— Он никогда не опаздывает более чем на полчаса, — успокоил Рейли, — а полчаса значения не имеют. Вам хватит времени, чтобы попасть на почтовую карету.
— Да не в этом дело, — раздраженно ответил Пирсон. — Дело в тебе. Ты должен отправиться с нами.
— О! — Рейли досадливо поднял брови. — Вы же оба знаете, что я не могу этого сделать.
— Старый осел, — сказал Пирсон с чувством, — у тебя нет на это никаких моральных обязательств. Бери девушку и поехали с нами. Оставаться в этом проклятом Богом месте — просто самоубийство.
— Она не поедет, — ответил Рейли.
— В таком случае следует связать ее, а рот заткнуть кляпом, — посоветовал Пирсон. — Посади ее в мешок, если она будет сопротивляться, как дикая кошка. Но только беги отсюда, бегите вы оба, ты и она.
Рейли не мог удержаться от улыбки. Он любил их обоих — и Чарлза Пирсона, и Сент-Джона Шелли. Но его привязанность к ним не делала его слепцом, невосприимчивым к их недостаткам, например, к тому, что они оба были по-младенчески эгоистичны и любили сплетничать, как школьницы.
— Кстати, вы уверены, что ничего не говорили Бренне о моем происхождении? О том, что я маркиз Стиллуорт?
— Отвечаю в последний раз, — проскрежетал раздраженный Пирсон, — нет!
— Но дело в том, что она чем-то чертовски обеспокоена, — пробормотал Рейли, — и если не этим, то я уж не знаю, что и думать.
— Может быть, ее беспокоит то, что тут гуляет холера, — небрежно бросил Шелли. — Некоторых людей это нервирует.
— Она стала такой еще до появления первых больных, — задумчиво проговорил Рейли, — с того самого дня, как меня подстрелили.
— Может быть, она поняла, какой ты трудный пациент, и больше не хочет иметь с тобой ничего общего? — предположил Шелли. — Я бы не стал упрекать ее за это. Никогда в своей жизни я не слышал столько жалоб…
— То, что ты все ходишь вокруг да около, — большая ошибка, Стиллуорт, — раздраженно перебил Пирсон. — Ты должен сказать ей о своем дворянском происхождении. Это произведет на нее впечатление.
— Только не на нее, — с чувством возразил Рейли.
— Чепуха! — Пирсон вытащил часы и сморщился, пытаясь разглядеть циферблат в сером утреннем свете. — Мы все считали, что мисс Кинг, то есть леди Этелридж, больше интересовалась твоим характером, чем наличностью, и подумай, как мы заблуждались! Ведь даже твоя мисс Доннегал сказала…
Голос Пирсона пресекся, и он умолк.
Брови Рейли поползли вверх, он нетерпеливо ждал продолжения:
— Так что сказала моя мисс Доннегал?
Пирсон щелкнул крышкой карманных часов, закрывая их, и снова спрятал в карман жилета.
— О, — ответил он невразумительно, — да ничего она не говорила.
Но губы его под усами были решительно сжаты.
— Что сказала мисс Доннегал, Чарлз? — возвысил голос Рейли.
Шелли вмешался и затараторил:
— О. ты хочешь узнать, что она сказала, когда мы говорили о мисс Кинг?
— Говорили о мисс Кинг? — загремел Рейли. — С Бренной? Когда это было?
Шелли дернулся, оттого что Пирсон ткнул его кулаком под ребра.
— О, — сказал он, массируя то место, куда его ткнул друг, — что с тобой, Чес? Рейли, уверяю тебя, все было вполне невинно. Это произошло, когда ты еще спал под действием опиума. Мы говорили, Чес и я, о том, как ты принял наше известие, ну, об Этелридже и обо всем остальном, когда она… вошла.
Пирсон с болезненным и смущенным выражением на лице продолжил:
— Мы не знали, что она уже проснулась, не говоря уже о том, что не подозревали, что она в комнате.
Рейли переводил взгляд с одного друга на другого.
— И тогда?..
— И тогда она спросила, не идет ли речь о мисс Кристине Кинг, — сказал Шелли, — и мы ответили «да», и твоя мисс Доннегал сказала, что выйти замуж за виконта, наверное, лучше, чем за простого врача, и мы согласились. Но не стали объяснять ей, что маркиз лучше, чем любой из вышеупомянутых виконта и доктора, а мы вполне могли это сделать.
Пирсон вздохнул.
— Рейли, — сказал он, — откровенно говоря, это…
— Нет, — перебил его Рейли, — дайте подумать…
Он размышлял. Итак, Бренна узнала, что Кристина вышла замуж за другого. Неужели это могло стать причиной ее охлаждения? Неужели это могло вызвать желание отдалиться от него? Но почему? Какое, в сущности, дело Бренне Доннегал до того, что Кристина Кинг вышла замуж за виконта Этелриджа?
— Послушай, Чес, — воскликнул Шелли, будто только сейчас что-то пришло ему на ум, — ты не думаешь, что это может иметь отношение к тому, что я сказал ей, что мы приехали за стариной Рейли?
— Вы сказали ей, что приехали за мной? — завопил Рейли. — Вы ей это сказали? Вы рассказали ей, почему вы приехали на остров Скай? Чтобы увезти меня домой?
— Ну да, конечно, — ответил Шелли, удивленный вопросом. — Но она и сама могла сообразить это. Достаточно было сложить два и два. Мисс Кинг была причиной того, что ты оказался здесь. Теперь мисс Кинг замужем. Какой же смысл тебе здесь оставаться?
У Рейли возникло ощущение, что земля уходит у него из-под ног.
— Вы сказали ей, что приехали забрать меня, — произнес он, стараясь не повышать голоса и говорить спокойно. — Но вы, случайно, не упомянули, что я отказался уехать с вами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Шелли, впав в восторг от этой речи, громко расхохотался. Даже Хемиш, наблюдавший всю эту сцену широко раскрытыми глазами, позволил себе хихикнуть. Гленденинг обернулся и направил острие своего оружия на них обоих.
— Нечего смеяться, — сурово произнес он. — Между мной и Стэнтоном дело серьезное.
Граф стоял, слегка покачиваясь, возле стола, за которым все еще сидел Рейли.
— Я знаю, Бренна думает, что это я подстрелил вас. Но дело в том, что я не знаю причины, по которой у меня возникло бы желание стрелять в вас. Во всяком случае, такой причины не было, пока она не обвинила меня в том, что я якобы это сделал. Я не буду вдаваться в подробности того, что я чувствую, говоря об этом, хотя я полагаю, что это грязное и мерзкое дело, то, что вы себе позволили, зная, какие чувства я к ней питаю. — Он выпрямился во весь свой рост и, выпятив грудь, закончил: — Поэтому я пришел сказать вам, что если бы я знал, что вы здесь, я непременно застрелил бы вас. Как вам известно, я первый положил на нее глаз. Поэтому имею полное право вспороть вам брюхо от подбородка до пупка и выпустить вам кишки.
При столь ярком описании расправы с Рейли у Шелли отвисла челюсть, а Хемиш в ужасе пискнул, но Рейли продолжал спокойно взирать на Гленденинга со своего места за столом.
— Но случилось так, — продолжал граф, опуская свое оружие, будто внезапно обессилел и не мог больше держать его на весу, — случилось так, что я не мстительный человек. Я — Маклауд. А нельзя сказать про Маклаудов, что они не могли отличить хорошего от дурного и правого от неправого, когда дело доходило до битвы. И в этом случае вы, Стэнтон, выиграли. Я решил уступить ее вам.
Он помолчал, держа бутылку с виски по направлению ко рту, будто пытался что-то вспомнить.
— Ах да, — добавил он, — я вовсе не стрелял в вас.
Сказав эти слова, он надолго припал к горлышку бутылки.
— Знаю, — ответил Рейли Гленденингу.
Граф оторвал бутылку от губ с хлюпающим звуком. И взгляд, который он обратил на доктора, был изумленным.
— Знаете? — спросил он.
— Да, — кивнул Рейли.
— А что в таком случае, — сказал слегка смущенный граф, — вы знаете?
Он явно уже проглотил нынче утром изрядную порцию виски.
Рейли поспешил ответить:
— Я знаю, что вы не стали бы в меня стрелять.
Гленденинг уставился на него. Шелли воскликнул:
— Откуда ты можешь это знать?
Хемиш возле камина не говорил ничего, только смотрел на Рейли из-под полей своей шляпы широко раскрытыми глазами.
— Я это знаю, — ответил Рейли с тем же спокойствием. — И этого вполне достаточно для каждого, кто этим интересуется.
— Но, — спросил Шелли, изумленный до крайности, — что ты собираешься предпринять?
— Это, — ответил Рейли с многозначительным видом, — это, мой друг…
Он осекся, потому что с улицы послышалось сразу много голосов.
— Ах, — воскликнул Шелли, — возможно, это убийца пришел закончить начатое!
Но это оказался не убийца. Это вернулись Бренна с Пирсоном после своего визита к Макгрегорам: маленький брат Хемиша объелся несозревшей голубикой. Поскольку поездка была долгой, Бренна снова облачилась в свои штаны для верховой езды, правда, отказавшись от привычного свитера, потому что погода была теплой. Вместо него она надела одну из белых рубашек своего отца. Такой наряд Рейли был готов одобрить с чистым сердцем, если бы Шелли, Пирсон и граф тоже не смотрели на Бренну с явным одобрением.
Бренна и Пирсон весело болтали, но оба замолчали, увидев, кто сидит за столом вместе с Шелли и Стэнтоном. Рейли заметил, что щеки Бренны вспыхнули, а руки она инстинктивно сжала в кулаки.
— Ты! — закричала она, обращаясь к графу, и ее враждебность волнами распространялась от нее.
— Да, это я, — печально признался Гленденинг. — Только не бей меня больше, ладно, Бренна? Я сказал Стэнтону, что не я в него стрелял, и он мне верит. Ты тоже должна поверить.
Бренна откинула голову назад и расхохоталась, однако в ее смехе не слышалось веселья.
— А почему я должна верить? — спросила она. — Это очень на тебя похоже.
— Стрелять в безоружного человека?
Как ни был пьян Гленденинг, все же он ухитрился сжать губы и выпятить подбородок, демонстрируя свое негодование.
— Я никогда, и вы все это знаете, никогда не стал бы этого делать. Ни один Маклауд не разрядил бы своего пистолета в безоружного. Кроме того, — добавил он, выпрямляясь и откидывая плечи назад, — я не сторонник огнестрельного оружия, предпочитаю холодное.
Бренна не казалась особенно убежденной его речами. Но, понимая, насколько он пьян, сочла препирательства с ним бессмысленными и потому молчала, только крепче сжимая губы, чтобы невзначай не сказать чего-нибудь неуместного.
Пирсон, сбросив плащ, заметил на столе лишние чашки и спросил с любопытством:
— У вас были гости?
— Маршаллы, — ответил Рейли. — Они обеспокоены вашим моральным обликом, Бренна, как, впрочем, и следовало от них ожидать.
Он с удовлетворением отметил, что румянец на ее щеках вспыхнул ярче, и она бросила на него неодобрительный взгляд. Он чувствовал, что что-то ее беспокоит, не один только факт, что в него стреляли. Вот почему она ничего не имела против общества Шелли и Пирсона. Но он был намерен услышать от нее объяснение…
— Надоедливые старые гарпии, — сказал Шелли. — Это мое мнение о них. Присоединяйтесь к нам. Мы выпьем немного любимого виски лорда Гленденинга.
— Буду рад, — отозвался Пирсон, садясь на стул, который только что освободила миссис Маршалл.
— Хемиш, — спросила Бренна, — а ты что здесь делаешь?
— Ничего, — ответил он самым невинным тоном.
Она бросила на него взгляд, ясно выразивший недоверие, но, не будучи в силах придумать ничего, в чем его можно было бы обвинить, промолчала.
— Бренна, — обратился к ней Рейли тем же тоном, каким только что говорил Хемиш, — лорд Гленденинг хочет сказать кое-что еще. Так, милорд?
Гленденинг закипал.
— Бренна, — начал он, — это не я…
— Нет, не то, — поспешно перебил его Рейли, — вы хотели сказать что-то другое.
Гленденинг смутился:
— Я не знаю…
— О Бренне. — подсказал ему Рейли.
Граф ответил ему хмурым взглядом.
— Не заставляйте меня произносить этого, Стэнтон, — проворчал он.
— В таком случае я скажу за вас. Бренна, лорд Гленденинг хотел выразить самые добрые пожелания относительно нашего будущего совместного счастья.
Она переводила широко раскрытые глаза с Рейли на Гленденинга и снова на Рейли. Гленденинг, ощутив пинок, которым Рейли наградил его под столом, проворчал:
— Да.
— Вот как? — сказала Бренна, хоть и не потрясенная до глубины души, но все же тронутая. — Ну, если это правда, милорд, то я жалею, что ударила вас кочергой.
— О! — Гленденинг со смущенным видом потрогал ворот своей рубашки. — Не осталось даже ни синяка, ни царапины.
Рейли, стремясь поскорее прервать неловкое молчание, последовавшее за этим заявлением, сказал первое, что пришло ему в голову:
— Как дела у младшего мистера Макгрегора?
Пирсон состроил выразительную гримасу:
— Съел слишком много незрелых ягод, и неизбежная кара последовала незамедлительно. Юный мистер Шеймас пострадал.
— Он поправится? — Этот вопрос слетел с уст старшего брата пациента.
— Должен, — ответила Бренна, — я дала ему немного опиума с водой.
— Отлично, — одобрил Рейли, хотя, по правде говоря, он не очень-то прислушивался к разговору. Все, что он мог, — это сидеть и гадать о том, что происходит с Бренной. Почему она так не хотела оставаться наедине с ним?
Вероятно, Пирсон и Шелли сболтнули что-нибудь о нем. Он бросил взгляд на своих друзей, бодро поглощавших виски лорда Гленденинга. Ведь почти сутки он был без сознания. Не раскрыли ли они его тайны, не сказали ли, что он маркиз?
— Итак, если это не лорд Гленденинг подстрелил тебя, — спросил Шелли в своей обычной прямолинейной манере, — то кто это сделал?
— Готов биться об заклад, что это тот малый Макафи, — сказал Пирсон. — Тот, о ком вы нам рассказывали, мисс Доннегал.
Бренна уставилась на него широко раскрытыми глазами через разделявший их низкий буфет.
. — Харолд Макафи? — выдохнула она.
— В этом есть смысл, — продолжал Пирсон. — Судя по случившейся между ними стычке, у него были все основания желать Стэнтону смерти.
— Но мой отец десятки раз давал Харолду Макафи тумака, — сказала Бренна, — и тот никогда не пытался охотиться на него с ружьем.
— Может быть, — предположил Пирсон, — зуботычина Рейли была как раз последней каплей.
— Возможно, это сделал вовсе не Харолд Макафи, — сказал Рейли смущенно, — а кто-нибудь другой.
Он сказал так вовсе не потому, что не поверил Хемишу, или потому что увидел смущение мальчика, когда беседа приняла неприятный для того оборот. Нет, он сказал так потому, что и Харолд Макафи и его ружье были проблемой Рейли и никого другого, по крайней мере пока он не придумает наилучший способ, как поступить с этим забулдыгой.
Потирая подбородок, Рейли смотрел на Бренну, которая, как он заметил, старалась не встречаться с ним взглядом. Его выбритая кожа под пальцами казалась ему на удивление гладкой. Сегодня утром он впервые побрился после этого инцидента и оделся в свои лучшие «одежды», как именовал их Шелли, сказав себе, что наконец-то может показаться людям и Бренне в цивилизованном виде.
Только теперь он вовсе не был уверен в том, что ему хотелось встречи с людьми. Он хотел видеть только Бренну и быть только с ней, но похоже было, что она чуждалась его общества.
Рейли настолько погрузился в свои размышления, что сначала даже не услышал голоса Бренны, разговаривавшей с кем-то у двери.
— В чем дело, Мейв? — спрашивала Бренна. — Что-нибудь неладно?
Девушка из таверны стояла у двери с глазами, покрасневшими и опухшими от слез. Она тяжело дышала, будто пробежала всю дорогу от таверны до коттеджа.
— О, мисс… — бормотала она.
Потом она разрыдалась так бурно, что невозможно было понять ни одного ее слова. Бренна поставила чайник, подошла к девушке и обняла ее трясущиеся от рыданий плечи.
— В чем дело, Мейв? — спрашивала она. — Скажи мне, в чем дело?
Мейв, бросив свирепый взгляд на лорда Гленденинга, наконец выговорила:
— Это Флора, мисс… Она слегла с этим…
— Слегла — с чем? — спросил Рейли, но, похоже, никто не услышал его вопроса.
Лорд Гленденинг на другом конце комнаты поднялся с места. Как всегда, его стул упал, загрохотав, но, кажется, он не заметил этого.
Он смотрел во все глаза на трясущуюся девушку из таверны.
— О, вы же знаете с чем! — выкрикнула Мейв, закрывая лицо руками. — Вы знаете! Это опять холера, мисс. Моя жизнь тоже под угрозой. Это опять холера!
Глава 27
Остров был окутан ранним утренним туманом, что делало невозможным видеть что-либо на расстоянии более нескольких футов.
Замок Гленденинг, возвышавшийся высоко на утесе, вообще оставался невидимым. С того места, где стоял Рейли, он не мог разглядеть даже «Истерзанного зайца», хотя знал, что те, кто там бодрствовал, жгли лампы, чтобы можно было видеть подступы к таверне.
Несмотря на ранний час, рыбаки уже спускали на воду лодки. За ними и их сетями следовали полчища чаек, но некоторые оставались на привычном месте и время от времени в надежде на поживу почти отвесно бросались вниз и кружили над головами Рейли и его друзей, ожидавших парома.
Наконец Пирсон заметил отрывисто:
— Он запаздывает.
Холодно не было, но Шелли била дрожь.
— Безмозглый чертов пропойца, — все, что он соизволил произнести.
Рейли, стоявший рядом с друзьями, прислушивался, стараясь различить неблагозвучный свист Стабена, не менявший никогда ни громкости, ни тональности и столь же невыразительный и тусклый, как этот день.
— Мне это не нравится, — объявил Пирсон.
— Он никогда не опаздывает более чем на полчаса, — успокоил Рейли, — а полчаса значения не имеют. Вам хватит времени, чтобы попасть на почтовую карету.
— Да не в этом дело, — раздраженно ответил Пирсон. — Дело в тебе. Ты должен отправиться с нами.
— О! — Рейли досадливо поднял брови. — Вы же оба знаете, что я не могу этого сделать.
— Старый осел, — сказал Пирсон с чувством, — у тебя нет на это никаких моральных обязательств. Бери девушку и поехали с нами. Оставаться в этом проклятом Богом месте — просто самоубийство.
— Она не поедет, — ответил Рейли.
— В таком случае следует связать ее, а рот заткнуть кляпом, — посоветовал Пирсон. — Посади ее в мешок, если она будет сопротивляться, как дикая кошка. Но только беги отсюда, бегите вы оба, ты и она.
Рейли не мог удержаться от улыбки. Он любил их обоих — и Чарлза Пирсона, и Сент-Джона Шелли. Но его привязанность к ним не делала его слепцом, невосприимчивым к их недостаткам, например, к тому, что они оба были по-младенчески эгоистичны и любили сплетничать, как школьницы.
— Кстати, вы уверены, что ничего не говорили Бренне о моем происхождении? О том, что я маркиз Стиллуорт?
— Отвечаю в последний раз, — проскрежетал раздраженный Пирсон, — нет!
— Но дело в том, что она чем-то чертовски обеспокоена, — пробормотал Рейли, — и если не этим, то я уж не знаю, что и думать.
— Может быть, ее беспокоит то, что тут гуляет холера, — небрежно бросил Шелли. — Некоторых людей это нервирует.
— Она стала такой еще до появления первых больных, — задумчиво проговорил Рейли, — с того самого дня, как меня подстрелили.
— Может быть, она поняла, какой ты трудный пациент, и больше не хочет иметь с тобой ничего общего? — предположил Шелли. — Я бы не стал упрекать ее за это. Никогда в своей жизни я не слышал столько жалоб…
— То, что ты все ходишь вокруг да около, — большая ошибка, Стиллуорт, — раздраженно перебил Пирсон. — Ты должен сказать ей о своем дворянском происхождении. Это произведет на нее впечатление.
— Только не на нее, — с чувством возразил Рейли.
— Чепуха! — Пирсон вытащил часы и сморщился, пытаясь разглядеть циферблат в сером утреннем свете. — Мы все считали, что мисс Кинг, то есть леди Этелридж, больше интересовалась твоим характером, чем наличностью, и подумай, как мы заблуждались! Ведь даже твоя мисс Доннегал сказала…
Голос Пирсона пресекся, и он умолк.
Брови Рейли поползли вверх, он нетерпеливо ждал продолжения:
— Так что сказала моя мисс Доннегал?
Пирсон щелкнул крышкой карманных часов, закрывая их, и снова спрятал в карман жилета.
— О, — ответил он невразумительно, — да ничего она не говорила.
Но губы его под усами были решительно сжаты.
— Что сказала мисс Доннегал, Чарлз? — возвысил голос Рейли.
Шелли вмешался и затараторил:
— О. ты хочешь узнать, что она сказала, когда мы говорили о мисс Кинг?
— Говорили о мисс Кинг? — загремел Рейли. — С Бренной? Когда это было?
Шелли дернулся, оттого что Пирсон ткнул его кулаком под ребра.
— О, — сказал он, массируя то место, куда его ткнул друг, — что с тобой, Чес? Рейли, уверяю тебя, все было вполне невинно. Это произошло, когда ты еще спал под действием опиума. Мы говорили, Чес и я, о том, как ты принял наше известие, ну, об Этелридже и обо всем остальном, когда она… вошла.
Пирсон с болезненным и смущенным выражением на лице продолжил:
— Мы не знали, что она уже проснулась, не говоря уже о том, что не подозревали, что она в комнате.
Рейли переводил взгляд с одного друга на другого.
— И тогда?..
— И тогда она спросила, не идет ли речь о мисс Кристине Кинг, — сказал Шелли, — и мы ответили «да», и твоя мисс Доннегал сказала, что выйти замуж за виконта, наверное, лучше, чем за простого врача, и мы согласились. Но не стали объяснять ей, что маркиз лучше, чем любой из вышеупомянутых виконта и доктора, а мы вполне могли это сделать.
Пирсон вздохнул.
— Рейли, — сказал он, — откровенно говоря, это…
— Нет, — перебил его Рейли, — дайте подумать…
Он размышлял. Итак, Бренна узнала, что Кристина вышла замуж за другого. Неужели это могло стать причиной ее охлаждения? Неужели это могло вызвать желание отдалиться от него? Но почему? Какое, в сущности, дело Бренне Доннегал до того, что Кристина Кинг вышла замуж за виконта Этелриджа?
— Послушай, Чес, — воскликнул Шелли, будто только сейчас что-то пришло ему на ум, — ты не думаешь, что это может иметь отношение к тому, что я сказал ей, что мы приехали за стариной Рейли?
— Вы сказали ей, что приехали за мной? — завопил Рейли. — Вы ей это сказали? Вы рассказали ей, почему вы приехали на остров Скай? Чтобы увезти меня домой?
— Ну да, конечно, — ответил Шелли, удивленный вопросом. — Но она и сама могла сообразить это. Достаточно было сложить два и два. Мисс Кинг была причиной того, что ты оказался здесь. Теперь мисс Кинг замужем. Какой же смысл тебе здесь оставаться?
У Рейли возникло ощущение, что земля уходит у него из-под ног.
— Вы сказали ей, что приехали забрать меня, — произнес он, стараясь не повышать голоса и говорить спокойно. — Но вы, случайно, не упомянули, что я отказался уехать с вами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34