А устроенный перед всеми обитателями Уитмора, он может стать к тому же и весьма поучительным. Она раздраженно вздохнула. Почему граф просто не объяснил ей смысл этого наказания? Решил, что она не в состоянии это понять? Или считает ниже своего достоинства объяснять кому-то свои поступки?
Проклятый мужлан! Наверное, именно так он станет обращаться и с несчастной женой.
Поднимаясь по винтовой лестнице к себе в комнату, Элоиза услышала какое-то непонятное шарканье. Она бросилась наверх и увидела сидящую на ступеньке Мэри-Клематис. Подруга завернулась в одеяло, глаза у нее слезились, нос распух. Но ведь она уже выздоравливала!
— Клемми, что случилось? С тобой все в порядке? — Элоиза обняла подругу, которая устало кивнула в ответ.
— Оди убидают кобнату… Там пыль… Действительно, Элоиза с трудом различила сквозь облако пыли двух женщин, яростно орудующих метлами.
— Прекратите немедленно! — Она зажала руками нос и рот. — Что вы тут делаете? Поднятая вами пыль снова осядет на пол и стены. Вон отсюда сию же минуту! — Но когда она выскочила на лестницу глотнуть свежего воздуха, а уборщицы не последовали за ней, ей пришлось снова заглянуть в комнату. — Вы меня слышали?
— Нас прислал граф. Велел прибрать тут.
— Значит, сам граф? — Пыль начала оседать, и Элоиза встала у двери. Женщины настороженно смотрели на нее. — Хорошо, раз вы сделали это плохо, вам придется все повторить.
— В любом бы случае пришлось, — проворчала одна, работая метлой. — Тут никогда не будет чисто.
— Это ведь ее комната, — прошептала вторая и испуганно оглянулась. — Вот в чем дело. Проклятие.
— Проклятие?
Женщины замахали руками, потянули Элоизу из комнаты, бормоча извинения и отряхивая с нее пыль.
— Что за проклятие? — удивленно спросила она.
— Молчи, Фэй, — предупредила старшая.
— Рано или поздно она все равно узнает, Милла, — отмахнулась служанка.
— Только не от меня, — упрямо заявила Милла, сжав губы.
Фэй ткнула большим пальцем в сторону открытой двери:
— Это комната его матери. Если бы отец его сиятельства не женился на ней, он бы женился на Энн и тогда бы она не прокляла эту землю и людей.
— Мы не виним ее… эту любовницу Энн, — встряла в разговор Милла, жаждущая теперь вставить и свое слово. — Хорошая женщина. Никому не говорила, что понесла от старого графа. А тот взял да и нашел себе богатую, капризную невесту… — Она с ненавистью посмотрела на незаконченную башню. — Чтобы на ее деньги построить замок.
— И погубил свою любовницу Энн, — продолжила Фэй. — Как-то ночью она… уже с большим животом… пришла в замок сказать ему про ребенка. А его жена, эта проклятая французская ведьма, велела прогнать ее.
— Она носила его ребенка, а он даже не вышел к ней. Вот!
— Разбил ей сердце, — энергично поддакнула Фэй. — Вот тогда она и сделала это.
— Наложила проклятие, — объяснила Милла. — Пока любовь не будет значить тут больше, чем деньги, говорила она, пока невеста высочайшей добродетели не будет держать ключи в своих руках, ничего не вырастет и ничто не изменится на землях Уитмора.
Они уставились на Элоизу, дожидаясь ее реакции, и были ужасно разочарованы, услышав ответ:
— Ладно, проклятие или нет, а от пыли нужно избавиться. Фэй, сходи к плотнику, возьми у него стружку и принеси с кухни немного жира. Приготовим состав для уборки. — Женщины не двинулись с места, и она подтолкнула разговорчивую служанку к лестнице: — Иди. А ты, Милла, принеси ведро с водой, уксус и хорошую щетку, чтобы счистить грязь с пола и подоконника.
Когда служанки ушли, она присела рядом с Мэри-Клематис, которая слышала их разговор.
— Ты думаешь, это правда? Насчет проклятия?
— Не знаю, что тебе сказать, — вздохнула Элоиза. — Проклятие — дело темное. Церковь относится к этому весьма серьезно. Есть даже особые священники, которые… Так вот зачем он ищет невесту! — Она схватила Мэри-Клематис за руки. — Ты помнишь, я говорила тебе, что граф считает себя обязанным взять невесту, хотя совсем этого не желает? Так вот, здесь не просто долг. Могу поспорить, что ему требуется не жена, а человек, который избавит Уитмор от проклятия! Он сам говорил, что ищет невесту, преисполненную высочайшей добродетели!
Но ее воодушевление быстро испарилось. Предположим, одну загадку она решила, и что дальше? Если невеста ему нужна только для этого, то каким мужем он станет? Просто запрет свою жену в пыльной комнате башни и забудет о ней? Элоиза представила себе сестру монастыря сидящей в этом недостроенном замке, покинутой и никому не нужной. Такой участи она не желала даже Элайне. Он посмел требовать себе невесту лишь для того, чтобы сразу пренебречь ею? Аббатиса поступила очень мудро, отправив сюда вместо невесты «Знатока мужчин», то есть ее.
— Куда ты? — крикнула ей вслед подруга.
Элоиза вернулась, помогла Мэри-Клематис встать и повела ее по лестнице вниз.
— Сейчас я прикажу кому-нибудь развести огонь в главном зале, пока они будут тут заканчивать уборку. А мне необходимо поговорить с отцом Бассетом.
Как священник ни отпирался, в конце концов он подтвердил историю, рассказанную женщинами, и худшие опасения Элоизы. Да, граф Перил Уитмор искал себе невесту, чтобы в первую очередь избавиться от проклятия, которое наложила бывшая любовница старого графа, когда ей предпочли богатую француженку. На последние деньги Перил отправился в монастырь Добродетельных невест, ибо ему была известна репутация их девушек, а кроме того, никто из соседей все равно не выдал бы за него свою дочь.
Несмотря на уговоры отца Бассета, она решила найти графа и высказать ему все, что о нем думает. Однако его сиятельство уже покинул конюшню, и никто не знал, куда он направился.
Все больше раздражаясь, Элоиза опять прошла мимо разваливающегося загона для скота, коровника, замызганной сыроварни… мимо амбара, навеса для плугов и борон, мимо арсенала — везде царило полное запустение, глядя на которое легко было поверить, что Уитмор проклят.
Люди, встречавшиеся Элоизе по дороге, на ее вопрос, где найти графа, только чесали в затылках и разводили руками. Наконец какая-то женщина, сидевшая на крылечке своего домика за воротами замка, сообщила, что граф недавно проезжал тут на лошади. Элоиза уже собралась идти в ту сторону, когда женщина схватила ее за рукав.
— Помолись за меня, сестра, — попросила она.
— Конечно, — ответила Элоиза, однако старушка выжидательно смотрела на нее. — Вы имеете в виду сейчас?
Женщина улыбнулась, обнажив беззубые десны, сползла с лавки и встала на колени. Элоиза вздохнула, тоже опустилась на колени, помолилась о душе старушки, о том, чтобы у нее прошла боль в костях, о ее никчемном муже, где бы он ни находился, о ее сыне и внуках.
— И за милорда графа, — напомнила женщина, когда Элоиза закончила. — Чтобы он нашел себе добродетельную жену.
Старая женщина внимательно наблюдала за ней.
— Чтобы он нашел себе добродетельную жену, — повторила Элоиза.
— Как его мать… упокой, Господи, ее душу…
— Как его мать, упокой, Господи, ее душу. — Элоиза подняла глаза. — Его мать?
— Я была кормилицей его сиятельства много лет назад. Его мать была хорошей и достойной леди. Француженка, правда, и малость вспыльчивая. Но всегда добрая к ребенку и ко мне. — Старуха кивнула, показывая, что Элоиза может идти дальше. — А еще помолись, чтобы настал покой в его беспокойном сердце, в его бедном, страждущем доме.
— В его беспокойном сердце? — отозвалась Элоиза, думая, а есть ли у него вообще сердце.
— Ах, бедный парень. Одни неприятности, с тех пор как он вернулся домой. А все это проклятие! Оно грузом лежит на нем. Хотя у него прекрасное сердце, у этого мальчика. Ему бы только хорошую жену, чтобы им руководить.
Одной женщиной, даже с высочайшей добродетелью, тут не обойдешься, решила Элоиза, но согласно склонила голову, чтобы поскорее отправиться на поиски графа.
— И пусть его сиятельство обретет наконец мир в своем сердце и в своем доме, — быстро проговорила она, поглядывая на старую женщину, которая удовлетворенно кивнула. — Аминь.
— Туда. — Бывшая кормилица показала на восточное поле. — Он поехал туда.
Элоиза уже подобрала юбки, собираясь идти, однако старуха снова остановила ее.
— Что еще?
Та вроде бы не услышала нетерпения в ее голосе и поманила Элоизу к себе.
— Это для больной монахини. — Она что-то вложила ей в руку. — Кость пальца самого святого Петра. Очень хорошее лекарство.
Не веря своим глазам, Элоиза смотрела на ладонь, где действительно лежала кость… цыпленка. Она перевела взгляд на старуху, гадая, не сошла ли та с ума, но когда увидела ее лицо, полное надежды, смогла только пробормотать:
— Спасибо, матушка. Сестра Мэри-Клематис будет хранить ее, даже когда выздоровеет.
— Сестра! — Что?
— Тебе понадобится лошадь.
Глава 8
Кажется, все в Уитморе посходили с ума, думал Перил, стоя посреди дороги, пересекавший овсяное поле. Какого дьявола они не могут поладить между собой? Весенняя лихорадка. Чистое безумие. Если это не прекратить, он и сам вскоре лишится рассудка.
— Я говорил ему, что не это поле. — Худой, болезненного вида бейлиф Хедрик Хайд махнул рукой в другую сторону. — Вот это пахать, а то оставить под паром. Видите, милорд, эта бестолочь отказывается меня слушать! — Хедрик гневно посмотрел на старого пахаря Хью Офтена. — Прочисти свои уши!
— То поле было под паром в прошлом году, — упрямо набычился Хью. — Любой, у кого есть глаза, может это подтвердить.
— Не вижу разницы, какое пахать, а какое оставить, — заявил Нед Алдер, протягивая руку с семенами, которые он достал из стоящего рядом мешка. — Семена уже испортились… половина сгнила, остальные заплесневели. Их хранили в сыром подвале!
Его поддержали еще несколько человек с граблями в руках, которые тоже неодобрительно смотрели на бейлифа Хедрика.
— А чья это работа — следить за семенами? — влез в разговор третий пахарь, державший за вожжи двух запряженных быков.
Люди бросились друг на друга, и Перил опять вынужден был вмешаться. Оттолкнув бейлифа, он повернулся к работникам и положил ладонь на рукоятку меча.
— Прекратить! — рявкнул он. — Я больше этого не потерплю! У вас есть работа, которую нужно выполнить, и каждый день, потраченный вами на споры, приближает нас к голодной зиме. — По выражению их лиц он понял, что его гнев и угрожающий жест произвели должное впечатление.
— Я хранил зерно как положено, милорд! — выкрикнул Хедрик. оправляя рубашку и косясь на пахарей, которые посмели ставить под сомнение его авторитет. — Не моя вина, что протекла крыша. И это прок…
Большая рука Перила схватила бейлифа за ворот, прервав не только его обвинительную речь, но и дыхание.
— Если ты ценишь свое место. Хедрик, а также свою шкуру, никогда не произноси этого слова! Ни в моем присутствии, ни тогда, когда меня нет рядом. — Он немного придушил бейлифа. — Ты слышишь? Нет никакого проклятия и никогда не было!
— Да, милорд, — испуганно пробормотал Хедрик.
— Ваше сиятельство! — Граф не обратил на нее внимания, и Элоиза повторила громче: — Ваше сиятельство, я хочу поговорить с вами об этом проклятии.
Граф отпустил бейлифа и повернулся к ней. Она сидела на старой лошади: спина прямая, черное покрывало раздувает ветер, глаза холодные, как зимний лед. Чертово проклятие. Она уже знает и о нем.
— Сейчас не время. — Перил глубоко вздохнул, заставив забиться замершее на миг сердце. — Разве ты не видишь, что я занят?
— А по-моему, теперь самое время. Если не ошибаюсь, именно сейчас вы и разбираетесь с последствиями этого «проклятия»?
У каждого из присутствующих было свое мнение на этот счет, и каждый постарался выразить его во всю мощь своих глоток. Поднявшийся шум испугал даже флегматичного быка, ждущего рядом, и он вдруг понесся по полю, таща за собой плуг, а мальчишки с криками побежали следом. Бейлиф и пахари опять изготовились к драке. Стараясь их разнять, Перил увидел презрительное лицо Элоизы, молча взирающей на это безобразие.
— Милорд! Помогите! Ради Бога, милорд!
В голосах, донесшихся с тропинки, звучал такой ужас, что Перил, бросив спорщиков, пошел навстречу людям, бегущим из деревни, и успел подхватить женщину в тот момент, когда она уже падала от изнеможения.
— Пожалуйста, ваше сиятельство… мой сын, он исчез! — простонала она, хватая его за рукав и становясь перед ним на колени.
— Сэмюэль, милорд. — Ее спутник обнажил голову. — Я ухаживаю за вашими пчелами. Мы с мальчиком ставили ульи на краю поля. Я был занят, а когда освободился, сына уже не было. Я звал ere, звал… мы с женой Дорой обыскали все. — Мужчина нахмурился, пытаясь сдержать слезы. — Он хороший мальчик. Наш Тед никогда не доставлял нам беспокойства.
— Пожалуйста, милорд, помогите, — зарыдала женщина.
Граф почувствовал, как к лицу его прилила кровь. Опять. Еще один. Словно подтверждая его мысли, в наступившей вдруг гробовой тишине прозвучал испуганный голос:
— А до того мальчик Эллиса. И еще Молли Бейн.
— Волки утащили, — предположил кто-то.
— Или духи, — сказал другой.
— Пожалуйста, милорд, пожалуйста, — цеплялась за него Дора.
Злость, возмущение, бешенство — ни одно из этих определений не могло передать чувств графа. Как и три месяца назад, когда исчез мальчик Эллиса Таннера, он снова ощутил себя жертвой суеверия, которое погубило его мать, а теперь грозило погубить его самого. Ни пропавшая овца, ни испорченные семена, ни отсутствие урожаев, ни град, уничтоживший посевы, не поколебали его неверия в проклятие. Но когда начали исчезать дети…
— Хедрик! — Он схватил бейлифа за руку. — Иди в конюшню. Передай сэру Майклу и сэру Саймону, чтобы они седлали коней и привели всех, кого смогут найти, к западному краю поля. — Оттолкнув Хедрика, граф повернулся к Сэмюэлю. — Покажи мне, где в последний раз ты видел мальчика.
Не глядя на Элоизу, он взял поводья своей лошади, и они отправились с несчастным пасечником к ульям. Работники двинулись следом посмотреть, что будет дальше, но не стали углубляться в лес. Сэм указал ему место, и после непродолжительного осмотра Перил с облегчением сообщил, что волчьих следов не видно. Оглянувшись на замок, он поймал взгляд Элоизы, которая внимательно наблюдала за ним.
— Пока я буду их дожидаться, уже стемнеет. Пожалуй, мне не стоит терять время… Когда появятся сэр Майкл и остальные, пусть едут отсюда цепью в глубь леса на расстоянии десяти ярдов друг от друга. Хорошо? — Сэм кивнул, и граф вскочил в седло. — Мы найдем его. Не волнуйся.
Нырнув в высокую траву на краю леса, он быстро углубился в чащу под шелест раздвигающихся веток и глухие удары копыт о холодную влажную землю. Но вскоре его внимание привлекло какое-то движение, сопровождающееся треском. Граф привстал в седле, пытаясь определить, что это такое. Странно. Майкл со своими людьми не мог произвести такого шума. И вдруг где-то сбоку от него мелькнуло среди деревьев что-то белое с черным.
— Опять вы! — Оглядевшись вокруг, чтобы запомнить место, где он сейчас находился, граф продрался сквозь заросли и преградил ей дорогу. — Какого черта вы здесь делаете?
— Помогаю искать мальчика, — высокомерно заявила она.
— Черта с два! Я уже потерял ребенка, не хватало мне потерять еще монахиню. Поворачивайте назад и возвращайтесь в замок. — Потом граф все-таки взял себя в руки. — Если вы хотите помочь, то вознесите лучше молитвы. А если уж вам действительно хочется быть полезной, постарайтесь успокоить его мать.
— Благодарю за совет, я уже помолилась. А теперь прочь с дороги! Уже темнеет.
— Я не собираюсь нести ответственность…
— Две пары глаз лучше, чем одна. И кто вам сказал, что вы несете ответственность за меня?
— Я говорю.
В тоскливой, по-зимнему серой полумгле еще дремавшего леса Элоиза увидела его суровое, напряженное лицо и впервые осознала, что на его плечах действительно лежит тяжелый груз ответственности, что его бесконечные приказы и суровость с людьми — не просто обычное проявление мужской гордости. Она заметила, с каким выражением он смотрел на женщину, умолявшую найти ее сына, как он был расстроен, когда ему напомнили о других пропавших детях. Нет, граф и правда заботился об этих людях. Его людях.
— Вам не нужно бояться за меня, — спокойно ответила Элоиза. — Я буду в сорока ярдах от вас, у меня отличное зрение и хороший слух. Я надеюсь быть вам полезной. Думайте обо мне как… о своей правой руке.
Граф раздраженно поерзал в седле, явно разрываясь между двумя желаниями — избавиться от нее и поскорее отправиться дальше. К счастью, победило третье желание — найти мальчика.
— Хорошо, черт возьми. Но если вы потеряетесь, я не стану искать вас до тех пор, пока не найду ребенка.
Он тронул коня и отправился на то место, откуда начал поиски, хотя, двигаясь в глубь леса, посматривал в ее сторону, чтобы проверить, едет ли она за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Проклятый мужлан! Наверное, именно так он станет обращаться и с несчастной женой.
Поднимаясь по винтовой лестнице к себе в комнату, Элоиза услышала какое-то непонятное шарканье. Она бросилась наверх и увидела сидящую на ступеньке Мэри-Клематис. Подруга завернулась в одеяло, глаза у нее слезились, нос распух. Но ведь она уже выздоравливала!
— Клемми, что случилось? С тобой все в порядке? — Элоиза обняла подругу, которая устало кивнула в ответ.
— Оди убидают кобнату… Там пыль… Действительно, Элоиза с трудом различила сквозь облако пыли двух женщин, яростно орудующих метлами.
— Прекратите немедленно! — Она зажала руками нос и рот. — Что вы тут делаете? Поднятая вами пыль снова осядет на пол и стены. Вон отсюда сию же минуту! — Но когда она выскочила на лестницу глотнуть свежего воздуха, а уборщицы не последовали за ней, ей пришлось снова заглянуть в комнату. — Вы меня слышали?
— Нас прислал граф. Велел прибрать тут.
— Значит, сам граф? — Пыль начала оседать, и Элоиза встала у двери. Женщины настороженно смотрели на нее. — Хорошо, раз вы сделали это плохо, вам придется все повторить.
— В любом бы случае пришлось, — проворчала одна, работая метлой. — Тут никогда не будет чисто.
— Это ведь ее комната, — прошептала вторая и испуганно оглянулась. — Вот в чем дело. Проклятие.
— Проклятие?
Женщины замахали руками, потянули Элоизу из комнаты, бормоча извинения и отряхивая с нее пыль.
— Что за проклятие? — удивленно спросила она.
— Молчи, Фэй, — предупредила старшая.
— Рано или поздно она все равно узнает, Милла, — отмахнулась служанка.
— Только не от меня, — упрямо заявила Милла, сжав губы.
Фэй ткнула большим пальцем в сторону открытой двери:
— Это комната его матери. Если бы отец его сиятельства не женился на ней, он бы женился на Энн и тогда бы она не прокляла эту землю и людей.
— Мы не виним ее… эту любовницу Энн, — встряла в разговор Милла, жаждущая теперь вставить и свое слово. — Хорошая женщина. Никому не говорила, что понесла от старого графа. А тот взял да и нашел себе богатую, капризную невесту… — Она с ненавистью посмотрела на незаконченную башню. — Чтобы на ее деньги построить замок.
— И погубил свою любовницу Энн, — продолжила Фэй. — Как-то ночью она… уже с большим животом… пришла в замок сказать ему про ребенка. А его жена, эта проклятая французская ведьма, велела прогнать ее.
— Она носила его ребенка, а он даже не вышел к ней. Вот!
— Разбил ей сердце, — энергично поддакнула Фэй. — Вот тогда она и сделала это.
— Наложила проклятие, — объяснила Милла. — Пока любовь не будет значить тут больше, чем деньги, говорила она, пока невеста высочайшей добродетели не будет держать ключи в своих руках, ничего не вырастет и ничто не изменится на землях Уитмора.
Они уставились на Элоизу, дожидаясь ее реакции, и были ужасно разочарованы, услышав ответ:
— Ладно, проклятие или нет, а от пыли нужно избавиться. Фэй, сходи к плотнику, возьми у него стружку и принеси с кухни немного жира. Приготовим состав для уборки. — Женщины не двинулись с места, и она подтолкнула разговорчивую служанку к лестнице: — Иди. А ты, Милла, принеси ведро с водой, уксус и хорошую щетку, чтобы счистить грязь с пола и подоконника.
Когда служанки ушли, она присела рядом с Мэри-Клематис, которая слышала их разговор.
— Ты думаешь, это правда? Насчет проклятия?
— Не знаю, что тебе сказать, — вздохнула Элоиза. — Проклятие — дело темное. Церковь относится к этому весьма серьезно. Есть даже особые священники, которые… Так вот зачем он ищет невесту! — Она схватила Мэри-Клематис за руки. — Ты помнишь, я говорила тебе, что граф считает себя обязанным взять невесту, хотя совсем этого не желает? Так вот, здесь не просто долг. Могу поспорить, что ему требуется не жена, а человек, который избавит Уитмор от проклятия! Он сам говорил, что ищет невесту, преисполненную высочайшей добродетели!
Но ее воодушевление быстро испарилось. Предположим, одну загадку она решила, и что дальше? Если невеста ему нужна только для этого, то каким мужем он станет? Просто запрет свою жену в пыльной комнате башни и забудет о ней? Элоиза представила себе сестру монастыря сидящей в этом недостроенном замке, покинутой и никому не нужной. Такой участи она не желала даже Элайне. Он посмел требовать себе невесту лишь для того, чтобы сразу пренебречь ею? Аббатиса поступила очень мудро, отправив сюда вместо невесты «Знатока мужчин», то есть ее.
— Куда ты? — крикнула ей вслед подруга.
Элоиза вернулась, помогла Мэри-Клематис встать и повела ее по лестнице вниз.
— Сейчас я прикажу кому-нибудь развести огонь в главном зале, пока они будут тут заканчивать уборку. А мне необходимо поговорить с отцом Бассетом.
Как священник ни отпирался, в конце концов он подтвердил историю, рассказанную женщинами, и худшие опасения Элоизы. Да, граф Перил Уитмор искал себе невесту, чтобы в первую очередь избавиться от проклятия, которое наложила бывшая любовница старого графа, когда ей предпочли богатую француженку. На последние деньги Перил отправился в монастырь Добродетельных невест, ибо ему была известна репутация их девушек, а кроме того, никто из соседей все равно не выдал бы за него свою дочь.
Несмотря на уговоры отца Бассета, она решила найти графа и высказать ему все, что о нем думает. Однако его сиятельство уже покинул конюшню, и никто не знал, куда он направился.
Все больше раздражаясь, Элоиза опять прошла мимо разваливающегося загона для скота, коровника, замызганной сыроварни… мимо амбара, навеса для плугов и борон, мимо арсенала — везде царило полное запустение, глядя на которое легко было поверить, что Уитмор проклят.
Люди, встречавшиеся Элоизе по дороге, на ее вопрос, где найти графа, только чесали в затылках и разводили руками. Наконец какая-то женщина, сидевшая на крылечке своего домика за воротами замка, сообщила, что граф недавно проезжал тут на лошади. Элоиза уже собралась идти в ту сторону, когда женщина схватила ее за рукав.
— Помолись за меня, сестра, — попросила она.
— Конечно, — ответила Элоиза, однако старушка выжидательно смотрела на нее. — Вы имеете в виду сейчас?
Женщина улыбнулась, обнажив беззубые десны, сползла с лавки и встала на колени. Элоиза вздохнула, тоже опустилась на колени, помолилась о душе старушки, о том, чтобы у нее прошла боль в костях, о ее никчемном муже, где бы он ни находился, о ее сыне и внуках.
— И за милорда графа, — напомнила женщина, когда Элоиза закончила. — Чтобы он нашел себе добродетельную жену.
Старая женщина внимательно наблюдала за ней.
— Чтобы он нашел себе добродетельную жену, — повторила Элоиза.
— Как его мать… упокой, Господи, ее душу…
— Как его мать, упокой, Господи, ее душу. — Элоиза подняла глаза. — Его мать?
— Я была кормилицей его сиятельства много лет назад. Его мать была хорошей и достойной леди. Француженка, правда, и малость вспыльчивая. Но всегда добрая к ребенку и ко мне. — Старуха кивнула, показывая, что Элоиза может идти дальше. — А еще помолись, чтобы настал покой в его беспокойном сердце, в его бедном, страждущем доме.
— В его беспокойном сердце? — отозвалась Элоиза, думая, а есть ли у него вообще сердце.
— Ах, бедный парень. Одни неприятности, с тех пор как он вернулся домой. А все это проклятие! Оно грузом лежит на нем. Хотя у него прекрасное сердце, у этого мальчика. Ему бы только хорошую жену, чтобы им руководить.
Одной женщиной, даже с высочайшей добродетелью, тут не обойдешься, решила Элоиза, но согласно склонила голову, чтобы поскорее отправиться на поиски графа.
— И пусть его сиятельство обретет наконец мир в своем сердце и в своем доме, — быстро проговорила она, поглядывая на старую женщину, которая удовлетворенно кивнула. — Аминь.
— Туда. — Бывшая кормилица показала на восточное поле. — Он поехал туда.
Элоиза уже подобрала юбки, собираясь идти, однако старуха снова остановила ее.
— Что еще?
Та вроде бы не услышала нетерпения в ее голосе и поманила Элоизу к себе.
— Это для больной монахини. — Она что-то вложила ей в руку. — Кость пальца самого святого Петра. Очень хорошее лекарство.
Не веря своим глазам, Элоиза смотрела на ладонь, где действительно лежала кость… цыпленка. Она перевела взгляд на старуху, гадая, не сошла ли та с ума, но когда увидела ее лицо, полное надежды, смогла только пробормотать:
— Спасибо, матушка. Сестра Мэри-Клематис будет хранить ее, даже когда выздоровеет.
— Сестра! — Что?
— Тебе понадобится лошадь.
Глава 8
Кажется, все в Уитморе посходили с ума, думал Перил, стоя посреди дороги, пересекавший овсяное поле. Какого дьявола они не могут поладить между собой? Весенняя лихорадка. Чистое безумие. Если это не прекратить, он и сам вскоре лишится рассудка.
— Я говорил ему, что не это поле. — Худой, болезненного вида бейлиф Хедрик Хайд махнул рукой в другую сторону. — Вот это пахать, а то оставить под паром. Видите, милорд, эта бестолочь отказывается меня слушать! — Хедрик гневно посмотрел на старого пахаря Хью Офтена. — Прочисти свои уши!
— То поле было под паром в прошлом году, — упрямо набычился Хью. — Любой, у кого есть глаза, может это подтвердить.
— Не вижу разницы, какое пахать, а какое оставить, — заявил Нед Алдер, протягивая руку с семенами, которые он достал из стоящего рядом мешка. — Семена уже испортились… половина сгнила, остальные заплесневели. Их хранили в сыром подвале!
Его поддержали еще несколько человек с граблями в руках, которые тоже неодобрительно смотрели на бейлифа Хедрика.
— А чья это работа — следить за семенами? — влез в разговор третий пахарь, державший за вожжи двух запряженных быков.
Люди бросились друг на друга, и Перил опять вынужден был вмешаться. Оттолкнув бейлифа, он повернулся к работникам и положил ладонь на рукоятку меча.
— Прекратить! — рявкнул он. — Я больше этого не потерплю! У вас есть работа, которую нужно выполнить, и каждый день, потраченный вами на споры, приближает нас к голодной зиме. — По выражению их лиц он понял, что его гнев и угрожающий жест произвели должное впечатление.
— Я хранил зерно как положено, милорд! — выкрикнул Хедрик. оправляя рубашку и косясь на пахарей, которые посмели ставить под сомнение его авторитет. — Не моя вина, что протекла крыша. И это прок…
Большая рука Перила схватила бейлифа за ворот, прервав не только его обвинительную речь, но и дыхание.
— Если ты ценишь свое место. Хедрик, а также свою шкуру, никогда не произноси этого слова! Ни в моем присутствии, ни тогда, когда меня нет рядом. — Он немного придушил бейлифа. — Ты слышишь? Нет никакого проклятия и никогда не было!
— Да, милорд, — испуганно пробормотал Хедрик.
— Ваше сиятельство! — Граф не обратил на нее внимания, и Элоиза повторила громче: — Ваше сиятельство, я хочу поговорить с вами об этом проклятии.
Граф отпустил бейлифа и повернулся к ней. Она сидела на старой лошади: спина прямая, черное покрывало раздувает ветер, глаза холодные, как зимний лед. Чертово проклятие. Она уже знает и о нем.
— Сейчас не время. — Перил глубоко вздохнул, заставив забиться замершее на миг сердце. — Разве ты не видишь, что я занят?
— А по-моему, теперь самое время. Если не ошибаюсь, именно сейчас вы и разбираетесь с последствиями этого «проклятия»?
У каждого из присутствующих было свое мнение на этот счет, и каждый постарался выразить его во всю мощь своих глоток. Поднявшийся шум испугал даже флегматичного быка, ждущего рядом, и он вдруг понесся по полю, таща за собой плуг, а мальчишки с криками побежали следом. Бейлиф и пахари опять изготовились к драке. Стараясь их разнять, Перил увидел презрительное лицо Элоизы, молча взирающей на это безобразие.
— Милорд! Помогите! Ради Бога, милорд!
В голосах, донесшихся с тропинки, звучал такой ужас, что Перил, бросив спорщиков, пошел навстречу людям, бегущим из деревни, и успел подхватить женщину в тот момент, когда она уже падала от изнеможения.
— Пожалуйста, ваше сиятельство… мой сын, он исчез! — простонала она, хватая его за рукав и становясь перед ним на колени.
— Сэмюэль, милорд. — Ее спутник обнажил голову. — Я ухаживаю за вашими пчелами. Мы с мальчиком ставили ульи на краю поля. Я был занят, а когда освободился, сына уже не было. Я звал ere, звал… мы с женой Дорой обыскали все. — Мужчина нахмурился, пытаясь сдержать слезы. — Он хороший мальчик. Наш Тед никогда не доставлял нам беспокойства.
— Пожалуйста, милорд, помогите, — зарыдала женщина.
Граф почувствовал, как к лицу его прилила кровь. Опять. Еще один. Словно подтверждая его мысли, в наступившей вдруг гробовой тишине прозвучал испуганный голос:
— А до того мальчик Эллиса. И еще Молли Бейн.
— Волки утащили, — предположил кто-то.
— Или духи, — сказал другой.
— Пожалуйста, милорд, пожалуйста, — цеплялась за него Дора.
Злость, возмущение, бешенство — ни одно из этих определений не могло передать чувств графа. Как и три месяца назад, когда исчез мальчик Эллиса Таннера, он снова ощутил себя жертвой суеверия, которое погубило его мать, а теперь грозило погубить его самого. Ни пропавшая овца, ни испорченные семена, ни отсутствие урожаев, ни град, уничтоживший посевы, не поколебали его неверия в проклятие. Но когда начали исчезать дети…
— Хедрик! — Он схватил бейлифа за руку. — Иди в конюшню. Передай сэру Майклу и сэру Саймону, чтобы они седлали коней и привели всех, кого смогут найти, к западному краю поля. — Оттолкнув Хедрика, граф повернулся к Сэмюэлю. — Покажи мне, где в последний раз ты видел мальчика.
Не глядя на Элоизу, он взял поводья своей лошади, и они отправились с несчастным пасечником к ульям. Работники двинулись следом посмотреть, что будет дальше, но не стали углубляться в лес. Сэм указал ему место, и после непродолжительного осмотра Перил с облегчением сообщил, что волчьих следов не видно. Оглянувшись на замок, он поймал взгляд Элоизы, которая внимательно наблюдала за ним.
— Пока я буду их дожидаться, уже стемнеет. Пожалуй, мне не стоит терять время… Когда появятся сэр Майкл и остальные, пусть едут отсюда цепью в глубь леса на расстоянии десяти ярдов друг от друга. Хорошо? — Сэм кивнул, и граф вскочил в седло. — Мы найдем его. Не волнуйся.
Нырнув в высокую траву на краю леса, он быстро углубился в чащу под шелест раздвигающихся веток и глухие удары копыт о холодную влажную землю. Но вскоре его внимание привлекло какое-то движение, сопровождающееся треском. Граф привстал в седле, пытаясь определить, что это такое. Странно. Майкл со своими людьми не мог произвести такого шума. И вдруг где-то сбоку от него мелькнуло среди деревьев что-то белое с черным.
— Опять вы! — Оглядевшись вокруг, чтобы запомнить место, где он сейчас находился, граф продрался сквозь заросли и преградил ей дорогу. — Какого черта вы здесь делаете?
— Помогаю искать мальчика, — высокомерно заявила она.
— Черта с два! Я уже потерял ребенка, не хватало мне потерять еще монахиню. Поворачивайте назад и возвращайтесь в замок. — Потом граф все-таки взял себя в руки. — Если вы хотите помочь, то вознесите лучше молитвы. А если уж вам действительно хочется быть полезной, постарайтесь успокоить его мать.
— Благодарю за совет, я уже помолилась. А теперь прочь с дороги! Уже темнеет.
— Я не собираюсь нести ответственность…
— Две пары глаз лучше, чем одна. И кто вам сказал, что вы несете ответственность за меня?
— Я говорю.
В тоскливой, по-зимнему серой полумгле еще дремавшего леса Элоиза увидела его суровое, напряженное лицо и впервые осознала, что на его плечах действительно лежит тяжелый груз ответственности, что его бесконечные приказы и суровость с людьми — не просто обычное проявление мужской гордости. Она заметила, с каким выражением он смотрел на женщину, умолявшую найти ее сына, как он был расстроен, когда ему напомнили о других пропавших детях. Нет, граф и правда заботился об этих людях. Его людях.
— Вам не нужно бояться за меня, — спокойно ответила Элоиза. — Я буду в сорока ярдах от вас, у меня отличное зрение и хороший слух. Я надеюсь быть вам полезной. Думайте обо мне как… о своей правой руке.
Граф раздраженно поерзал в седле, явно разрываясь между двумя желаниями — избавиться от нее и поскорее отправиться дальше. К счастью, победило третье желание — найти мальчика.
— Хорошо, черт возьми. Но если вы потеряетесь, я не стану искать вас до тех пор, пока не найду ребенка.
Он тронул коня и отправился на то место, откуда начал поиски, хотя, двигаясь в глубь леса, посматривал в ее сторону, чтобы проверить, едет ли она за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33