Он поцеловал ее в лоб, она шевельнулась, подставила ему для поцелуя щеку, потом шею.
— Я так и знал, что розовый аромат подойдет тебе, — проговорил он, уткнувшись лицом в ее шею.
— А каким это образом ты узнал так много интересного про распутных лондонских дам, которые не носят ничего под своими увлажненными платьями? — Она послала ему требовательный взгляд.
— Ну… я наслышан об этом. — Он ткнулся лицом ей в ухо, потерся о волосы.
— Животное. — Она засмеялась, ударила его по плечу. — Ты не только наслышан о них, признайся.
Он поднял голову, глаза его озорно сверкали.
— Мы, животные… много вращаемся в самых разных кругах. — Озорная усмешка появилась на его опухших от поцелуев губах.
— Спорить могу, что так оно и есть… вернее, было. — Она значительно толкнула его в бок.
— Было, — согласился он и засмеялся.
Она нежилась в его объятиях, и вдруг слово, которое она походя употребила, обращаясь к нему, всплыло в ее сознании.
«Животное». Так называла его бабушка дедушку; и про него, Рейна, старуха тоже сказала «животное». Как-то это слово само пришло ей на язык, словно для того, чтобы напомнить о том неприятном разговоре в кабинете.
— Почему твоя бабушка так тебя недолюбливает? — в конце концов решилась она спросить. Он ответил коротким и злым смешком, и Чарити поняла, что задела больное место. Она приподнялась на локте и, глядя на него со всей нежностью и любовью, какую только могла вложить во взгляд, попросила: — Расскажи, пожалуйста.
Он перекатился на спину и вздохнул. Она видела, что он мысленно подбирает слова, решает, что рассказать ей, а о чем умолчать. Она сжала его руку, пытаясь успокоить.
— Моя бабушка не настолько хорошо знает меня, чтобы по-настоящему ненавидеть, — заговорил он наконец, словно оправдываясь, — однако это нисколько не мешает ей выказывать мне не слишком теплые чувства. Кого она по-настоящему ненавидит, так это своего мужа, моего дедушку. Дедушка давным-давно умер, но отвращение, которое он внушил ей, живо и поныне. И всякий раз, когда бабушка смотрит на меня, она видит во мне черты своего мужа. Я на него несколько похож внешне. — И он повернулся к ней, воинственно выпятив подбородок. — Дедушка бросил бабушку, причем не просто ушел к другой женщине, что было бы еще объяснимо, а пустился во все тяжкие. Дедушка, старый пес, вообще был распутник, нахал и транжира к тому же. Скандал следовал за скандалом, и в конце концов король вежливо попросил его удалиться за пределы Англии. Тогда-то впервые и всплыл Барбадос в истории нашей семьи. Мой отец уродился в дедушку и последовал по его стопам. Ну разве что отец покинул лоно семьи из-за неудержимого влечения к одной-единственной женщине. Зато она была герцогиней, немыслимо богатой… и имела мужа. Дело опять кончилось Барбадосом. Моя мать умерла, когда мне было шесть лет, и отец послал за мной. Я вырос на острове, который был местом неформального изгнания моего отца, так сказать, в тени остиновского семейного позора. Тропический жар наложил печать и на мои манеры, и на мою кожу.
Рейн замолчал. Казалось, он был далеко от нее, и во времени, и в пространстве.
— Потом, после смерти отца, — продолжил он, — я вернулся в Лондон. На Барбадосе жизнь обходится с тобой порой довольно сурово. Но высший лондонский свет оказался куда более жестоким.
Сердце ее замерло от боли за любимого человека, а затем осторожно забилось снова. Это его детство на Барбадосе… экзотическая внешность… дедушка и отец, оба изгнанные из страны за свои внебрачные любовные похождения… бабушка и мать, брошенные, оставленные жены… Серьезные семейные проблемы у него возникли задолго до того, как он познакомился с ней.
— Так твоя бабушка сердита на тебя не из-за нашего брака? — прошептала она, с трудом веря в то, что такое может быть.
Он приподнялся на локте, вгляделся в ее лицо, на котором было написано искреннее удивление.
— А ты подумала, что старуха взбесилась из-за тебя? Решила, что и тут ты виновата? — Рука его ласково коснулась ее щеки. — Ангел мой! Ну как тебе такое могло в голову… — Тут он сообразил: конечно, Чарити вообразила, что он повздорил со своей бабушкой под влиянием ее проклятия. Она готова была считать себя виновной во всех несчастьях без исключения. — Чарити, моя бабушка, так же как и ее престарелые товарки, всегда на дух меня не переносила. Она относилась ко мне с неприязнью задолго до того, как я женился на тебе. — Смех его прозвучал горько. — Возможно, она невзлюбила меня еще до того, как я родился.
Невероятное облегчение охватило ее. Выходит, она никак не была причиной этой взаимной нелюбви между старухой и ее внуком. Эта мысль как громом поразила ее.
— Чарити, — жалобно сказал он, приподнял ее подбородок и заглянул в глаза, — ну нельзя же так! Ну не может такого быть, чтобы ты была виновна во всех бедах и неприятностях на свете! Это, в конце концов, неразумно. Вот твой отец понимал, как это нелогично. Потому он и не позволял твоей бабушке забивать тебе голову россказнями про этот твой якобы существующий джинкс.
Это было правдой. Если рассуждать логически, то никак не могла она быть виновна во всех несчастьях мира. Однако она почему-то всегда чувствовала себя ответственной за них. И вот теперь, впервые за несколько недель, для нее забрезжила надежда. Она являлась причиной отнюдь не всех несчастий на свете, а только некоторых. И снова припомнилось ей, с какой уверенностью Рейн говорил ей, что всему на свете можно найти разумное объяснение.
— Это правда. Я не могу быть ответственна за все несчастья, — признала она, прижимаясь к нему и наслаждаясь тем, как по-хозяйски, уверенно его руки обнимают ее.
Ей снова припомнились слова леди Кэтрин, ее пренебрежительный, презрительный тон. Но теперь ее не угнетало сознание собственной вины. И гордость ее взыграла, лицо залилось краской. Она не молочница! Она была дочкой сквайра, происходила из старинной и достойной семьи, а ее бабушка была дочерью герцога… и сестрой герцога!
Чарити посмотрела на красивое лицо Рейна и подумала о том, какой он нежный, щедрый, как добр и к ней, и к ее бабушке, и даже к ее несносному псу. Он заслуживал лучшего. И она поклялась себе, что обязательно пробьет для него дорогу в высший свет и раздобудет эти приглашения на бал, которые ему так хочется получить. Она поможет ему! Глаза ее засияли веселой решимостью.
— Чарити? — Ее сияющая улыбка настолько противоречила недавнему унынию, что Рейн испугался. — В чем дело?
— Я вот о чем подумала, — промурлыкала она, прижимаясь к нему. — А когда мы с тобой начнем выезжать в свет, ты тоже станешь обливать меня водой?
— Должен признаться, что с обливанием водой я немного переборщил. Лондонские проказницы увлажняют свои платья, а не поливают их водой так, что с подола капает. Просто я, когда начал, уже не мог остановиться.
— Вот это-то мне в вас всегда и нравилось, ваше сиятельство.
— Что тебе нравилось? — пророкотал он, перекатываясь на спину.
— Что вы не останавливаетесь.
Чарити явилась в комнату леди Маргарет сразу после обеда. В глазах ее сияла решимость.
— Бабушка, ты знаешь кого-нибудь в Лондоне? — начала она, усевшись на скамеечку возле кресла, в котором восседала старуха, штопая чулки.
Леди Маргарет подняла глаза, призадумалась.
— Вообще-то нет. Только эту зубастую Элли Фаркуар. А что стало с остальными девчонками, понятия не имею. Хотя… — Вдруг лицо старухи просияло. — Ведь есть еще Тедди! Боже, я его сто лет не видела.
— Тедди? — нахмурилась Чарити.
— Твой дядя Тедди, мой младший брат.
— Я и не знала, что у меня есть дядя Тедди. — Вид у Чарити был озадаченный. — Почему ты никогда не говорила о нем?
— Да я говорила, и не раз. Тедди и есть герцог Кларендон.
— Бабушка, раз уж ты в Лондоне, то надо бы тебе нанести визит брату! И если уж ты все равно пойдешь к нему, то… Бабушка, он тебе, случайно, ничем не обязан?
Два дня спустя дворецкий герцога Кларендона явился в главную гостиную герцогского дома на Гросвенор-сквер доложить об очень настойчивой и самоуверенной гостье, которая вошла в гостиную буквально следом за ним.
— Ваша светлость, к вам леди Маргарет Вильерс.
Седовласый герцог Кларендон поднял глаза от газеты, посмотрел на герцогиню, затем перевел взгляд на двери, в которых уже стояла леди Маргарет в новом платье и новом тюрбане, украшенном элегантным страусовым пером. Но в ушах ее по-прежнему болтались огромные обручи-серьги. Благодаря этим-. то серьгам в глазах герцога и забрезжило узнавание.
— Боже правый! — Он отбросил в сторону «Тайме», поднялся с кресла, во все глаза глядя на сморщенную маленькую старуху.
— Тедди? — Леди Маргарет прищурилась, перевела взгляд с брата на невестку, потом снова на брата. Оба казались старыми, много старше, чем она их помнила; только тут леди Маргарет с горьким чувством сообразила, сколько воды утекло с тех пор, как она видела их в последний раз. — Боже, я тебя едва узнала. Если б не твой громадный носяра…
Герцог закашлялся, пугливо оглянулся на жену, затем снова уставился на старуху в дверях. Никто не называл его «Тедди» уже много-много лет. И никто не говорил про его нос «носяра».
— Боже мой, — пролепетала герцогиня. — Кто эта женщина?
— По-моему, это моя старшая сестра… Маргарет, это ты?
— Я, Тедди. — Старуха двинулась вперед, остановилась посреди просторной элегантной гостиной, придавленная грузом нахлынувших воспоминаний и пробудившихся родственных чувств. В следующее мгновение тяжелые плечи герцога опали, глаза его заволокло слезой. Он улыбнулся и протянул к сестре руки.
— Мэгги.
Глава 20
Когда на следующий день все расселись за обеденным столом, леди Маргарет извлекла из кармана своего нового домашнего платья конверт дорогой бумаги и торжественно вручила Рейну. Леди Кэтрин прищурилась. Рейн сдвинул брови, глядя на конверт, затем бросил недоумевающий взгляд на Чарити, которая сидела во главе стола и улыбалась. Лицо ее было таким счастливым, что он загляделся и совсем забыл про конверт. Пришлось леди Маргарет напомнить ему:
— Ну открывайте же.
Рейн опомнился и, сломав печать, вскрыл конверт. Брови его приподнялись при виде герцогской короны, венчавшей то, что, по всем признакам, являлось приглашением. Пробежав глазами изящным шрифтом напечатанный текст, он увидел внизу имя — герцог Сазерленд — и вернулся к словам «бал в честь окончания нынешнего сезона». Он подался вперед, не в силах поверить своим глазам — в руках его было то самое приглашение на бал, которое он так мечтал получить.
— Может, пора приказать подавать на стол? — Щеки леди Кэтрин порозовели, она старалась ничем не выдать своего любопытства.
— Но как… откуда? — Рейн поднял глаза на леди Маргарет, затем снова посмотрел на конверт, желая убедиться, что все происходящее не ошибка. Нет, на конверте было написано «Виконту Оксли, виконтессе Оксли, леди Маргарет Вильерс». На лице его расплылась блаженная улыбка, он посмотрел на Чарити: — Тебе про это известно?
— Это все бабушка. И дядя Тедди. — Чарити вся расцвела при виде радости, которой осветилось лицо мужа. Она сумела угодить ему.
— Это, в конце концов, невежливо! Может быть, кто-нибудь удосужится наконец объяснить мне, что происходит? — не утерпела леди Кэтрин.
— Это приглашение. — Леди Маргарет пронзила взглядом бабушку Рейна, выпрямилась и вздернула подбородок. — Приглашение на бал у герцога Сазерленда. Вы у нас женщина светская, так что должны бы знать про балы, которые дает герцог…
— Приглашение на бал к герцогу Сазерленду! Ушам своим не верю! Но как, скажите на милость, вы, милочка, могли раздобыть такое приглашение? Откуда оно у вас?
— Да, откуда? — подхватил Рейн, с увлечением наблюдавший за развитием конфликта между старухами.
— Мне дал его мой брат Тедди. — Леди Маргарет скрестила руки на груди и напыжилась не хуже леди Кэтрин, сидевшей напротив.
— Брат?! — Леди Кэтрин едва не задохнулась. — О Боже! Эта несчастная подрядила своих цыганских родственничков, и они, должно быть, украли это приглашение…
— Украли?! Тедди не вор, да и не цыган, так что попридержи свой поганый язык, старая язва! — завопила охваченная яростью леди Маргарет. — Тедди — настоящий герцог, герцог Кларендон. И он раздобыл приглашение на бал для его сиятельства и Чарити по моей просьбе.
— Это у вас-то брат — герцог?! — насмешливо фыркнула леди Кэтрин. — Какая глупая выдумка!
— Кларендон приходится вам братом?! — Рейн едва не задохнулся от изумления. Затем он увидел, как Чарити кивнула с самым серьезным видом, припомнил, что жена говорила ему о бабушкиных связях. — Но откуда его светлость герцог Кларендон мог узнать о моем существовании?
— Я вчера нанесла ему родственный визит, — пояснила леди Маргарет, отвечая на вопрос Рейна, однако имея в виду леди Кэтрин, которая так и раздулась от досады. — Я рассказала ему о том, что Чарити вышла замуж, и он любезно согласился ввести молодую пару в высшее общество, раз уж у бедного мальчика нет родственников.
— Есть у него родственники! — завопила, не выдержав, леди Кэтрин и едва не полезла на леди Маргарет с кулаками через стол.
— Значит, у него такие родственники, которые приглашения на балы добывать не желают… или не могут!
Старухи стояли над столом нос к носу, физиономии у обеих были красные.
— Я еще и не такое приглашение могу достать!
— Почему же тогда не достала? И устроить им визит к герцогу Кларендону завтра утром, на небольшой прием, где они с Чарити познакомятся с друзьями герцога и герцогини ты тоже не сможешь!
Леди Кэтрин сверкнула глазами, принимая вызов. Нет, не даст она перещеголять себя какой-то провинциальной цыганистой ведьме! Высший свет — это ее стихия!
— Что ж, с утреннего приема у герцога им придется вернуться пораньше, чтобы успеть принять графиню Суинфорд… и графиню Рейвенсвуд… — Старуха примолкла, судорожно соображая, кого еще она сможет позвать завтра же.
— Графиню Рейвенсвуд? Это Элли Фаркуар, что ли? Уж не думаешь ли ты, что они уйдут от герцога ради того, чтобы наслаждаться обществом этой…
Рейн перехватил испуганный взгляд Чарити, которая всем своим видом молила его остановить скандал. Но все его силы уходили на то, чтобы не расхохотаться. Старухи выглядели так потешно! И ведь они горло готовы друг другу перегрызть ради права ввести их с Чарити в высший свет! Ну как тут не рассмеяться? А когда леди Кэтрин еще и обратилась к нему, пытаясь изобразить на лице родственное участие, он вообще чуть не лопнул.
— Оксли, я уверена, что ты не собираешься довериться в таком серьезном деле, как первый выход в свет, столь… — усилием воли леди Кэтрин заставила себя удержаться в рамках приличий, — неопытной в светских делах особе. Свет таит множество невидимых опасностей! Тебе следовало бы препоручить это дело человеку поопытней.
— Это тебе, что ли? — фыркнула леди Маргарет. — Ты, старая карга, упустила свой шанс. Теперь уступи дорогу тем, кто получше тебя.
Одно долгое мгновение кровожадность боролась с чувством приличий в душе леди Кэтрин. Однако воспитание и привычка взяли верх. С большим достоинством она поднялась из-за стола, обожгла леди Маргарет взглядом, полным ненависти, и сказала:
— Я по крайней мере способна отличать лучшее от худшего. Например, приятный запах от отвратительного. У меня что-то пропал аппетит.
И, вздернув подбородок, старуха с царственным видом удалилась в сопровождении Цезаря.
Рейн увидел, какую мину скорчила леди Маргарет, как поспешно, воровски оглядываясь, она вытащила из-за ворота какой-то амулет и принюхалась к нему, не выдержал и залился смехом. Леди Маргарет поспешно убрала запретный талисман и удалилась из столовой со столь же негодующим видом, что и ее соперница.
Рейн наконец отсмеялся и взглянул на Чарити.
— Извини, Чарити. — Он с трудом подавил новый приступ смеха. — Я не хотел обидеть твою бабушку, но, Боже мой, какое же это было зрелище!
Чарити покусывала губу и хмуро смотрела на мужа. Он быстро подошел к ней, взял за руки, поднял из-за стола и обнял ее чопорно выпрямленные плечи, изобразив на лице самую искреннюю и нежную улыбку.
— Ведь это твоих рук дело, эти приглашения. Я совершенно уверен, что твоя бабушка и пальцем бы не шевельнула ради того, чтобы упрочить наше положение в обществе. Ну признайся же!
Чарити вздохнула, чувствуя, что вся тает, и стыдясь этого.
— Я немного помогла. Упомянула о том, что бабушке не помешало бы навестить брата… ну и там завести разговор про этот бал.
Он негромко и радостно засмеялся, посмотрел в ясные, безмятежные глаза жены. Вдруг его осенило: она же сказала «помогла», употребила именно это слово. Верный знак, что его Чарити становится прежней, энергичной и здравомыслящей. Итак, она на пути к выздоровлению. И впервые за много недель он улыбнулся без тени тревоги.
— Спасибо тебе, ангел мой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Я так и знал, что розовый аромат подойдет тебе, — проговорил он, уткнувшись лицом в ее шею.
— А каким это образом ты узнал так много интересного про распутных лондонских дам, которые не носят ничего под своими увлажненными платьями? — Она послала ему требовательный взгляд.
— Ну… я наслышан об этом. — Он ткнулся лицом ей в ухо, потерся о волосы.
— Животное. — Она засмеялась, ударила его по плечу. — Ты не только наслышан о них, признайся.
Он поднял голову, глаза его озорно сверкали.
— Мы, животные… много вращаемся в самых разных кругах. — Озорная усмешка появилась на его опухших от поцелуев губах.
— Спорить могу, что так оно и есть… вернее, было. — Она значительно толкнула его в бок.
— Было, — согласился он и засмеялся.
Она нежилась в его объятиях, и вдруг слово, которое она походя употребила, обращаясь к нему, всплыло в ее сознании.
«Животное». Так называла его бабушка дедушку; и про него, Рейна, старуха тоже сказала «животное». Как-то это слово само пришло ей на язык, словно для того, чтобы напомнить о том неприятном разговоре в кабинете.
— Почему твоя бабушка так тебя недолюбливает? — в конце концов решилась она спросить. Он ответил коротким и злым смешком, и Чарити поняла, что задела больное место. Она приподнялась на локте и, глядя на него со всей нежностью и любовью, какую только могла вложить во взгляд, попросила: — Расскажи, пожалуйста.
Он перекатился на спину и вздохнул. Она видела, что он мысленно подбирает слова, решает, что рассказать ей, а о чем умолчать. Она сжала его руку, пытаясь успокоить.
— Моя бабушка не настолько хорошо знает меня, чтобы по-настоящему ненавидеть, — заговорил он наконец, словно оправдываясь, — однако это нисколько не мешает ей выказывать мне не слишком теплые чувства. Кого она по-настоящему ненавидит, так это своего мужа, моего дедушку. Дедушка давным-давно умер, но отвращение, которое он внушил ей, живо и поныне. И всякий раз, когда бабушка смотрит на меня, она видит во мне черты своего мужа. Я на него несколько похож внешне. — И он повернулся к ней, воинственно выпятив подбородок. — Дедушка бросил бабушку, причем не просто ушел к другой женщине, что было бы еще объяснимо, а пустился во все тяжкие. Дедушка, старый пес, вообще был распутник, нахал и транжира к тому же. Скандал следовал за скандалом, и в конце концов король вежливо попросил его удалиться за пределы Англии. Тогда-то впервые и всплыл Барбадос в истории нашей семьи. Мой отец уродился в дедушку и последовал по его стопам. Ну разве что отец покинул лоно семьи из-за неудержимого влечения к одной-единственной женщине. Зато она была герцогиней, немыслимо богатой… и имела мужа. Дело опять кончилось Барбадосом. Моя мать умерла, когда мне было шесть лет, и отец послал за мной. Я вырос на острове, который был местом неформального изгнания моего отца, так сказать, в тени остиновского семейного позора. Тропический жар наложил печать и на мои манеры, и на мою кожу.
Рейн замолчал. Казалось, он был далеко от нее, и во времени, и в пространстве.
— Потом, после смерти отца, — продолжил он, — я вернулся в Лондон. На Барбадосе жизнь обходится с тобой порой довольно сурово. Но высший лондонский свет оказался куда более жестоким.
Сердце ее замерло от боли за любимого человека, а затем осторожно забилось снова. Это его детство на Барбадосе… экзотическая внешность… дедушка и отец, оба изгнанные из страны за свои внебрачные любовные похождения… бабушка и мать, брошенные, оставленные жены… Серьезные семейные проблемы у него возникли задолго до того, как он познакомился с ней.
— Так твоя бабушка сердита на тебя не из-за нашего брака? — прошептала она, с трудом веря в то, что такое может быть.
Он приподнялся на локте, вгляделся в ее лицо, на котором было написано искреннее удивление.
— А ты подумала, что старуха взбесилась из-за тебя? Решила, что и тут ты виновата? — Рука его ласково коснулась ее щеки. — Ангел мой! Ну как тебе такое могло в голову… — Тут он сообразил: конечно, Чарити вообразила, что он повздорил со своей бабушкой под влиянием ее проклятия. Она готова была считать себя виновной во всех несчастьях без исключения. — Чарити, моя бабушка, так же как и ее престарелые товарки, всегда на дух меня не переносила. Она относилась ко мне с неприязнью задолго до того, как я женился на тебе. — Смех его прозвучал горько. — Возможно, она невзлюбила меня еще до того, как я родился.
Невероятное облегчение охватило ее. Выходит, она никак не была причиной этой взаимной нелюбви между старухой и ее внуком. Эта мысль как громом поразила ее.
— Чарити, — жалобно сказал он, приподнял ее подбородок и заглянул в глаза, — ну нельзя же так! Ну не может такого быть, чтобы ты была виновна во всех бедах и неприятностях на свете! Это, в конце концов, неразумно. Вот твой отец понимал, как это нелогично. Потому он и не позволял твоей бабушке забивать тебе голову россказнями про этот твой якобы существующий джинкс.
Это было правдой. Если рассуждать логически, то никак не могла она быть виновна во всех несчастьях мира. Однако она почему-то всегда чувствовала себя ответственной за них. И вот теперь, впервые за несколько недель, для нее забрезжила надежда. Она являлась причиной отнюдь не всех несчастий на свете, а только некоторых. И снова припомнилось ей, с какой уверенностью Рейн говорил ей, что всему на свете можно найти разумное объяснение.
— Это правда. Я не могу быть ответственна за все несчастья, — признала она, прижимаясь к нему и наслаждаясь тем, как по-хозяйски, уверенно его руки обнимают ее.
Ей снова припомнились слова леди Кэтрин, ее пренебрежительный, презрительный тон. Но теперь ее не угнетало сознание собственной вины. И гордость ее взыграла, лицо залилось краской. Она не молочница! Она была дочкой сквайра, происходила из старинной и достойной семьи, а ее бабушка была дочерью герцога… и сестрой герцога!
Чарити посмотрела на красивое лицо Рейна и подумала о том, какой он нежный, щедрый, как добр и к ней, и к ее бабушке, и даже к ее несносному псу. Он заслуживал лучшего. И она поклялась себе, что обязательно пробьет для него дорогу в высший свет и раздобудет эти приглашения на бал, которые ему так хочется получить. Она поможет ему! Глаза ее засияли веселой решимостью.
— Чарити? — Ее сияющая улыбка настолько противоречила недавнему унынию, что Рейн испугался. — В чем дело?
— Я вот о чем подумала, — промурлыкала она, прижимаясь к нему. — А когда мы с тобой начнем выезжать в свет, ты тоже станешь обливать меня водой?
— Должен признаться, что с обливанием водой я немного переборщил. Лондонские проказницы увлажняют свои платья, а не поливают их водой так, что с подола капает. Просто я, когда начал, уже не мог остановиться.
— Вот это-то мне в вас всегда и нравилось, ваше сиятельство.
— Что тебе нравилось? — пророкотал он, перекатываясь на спину.
— Что вы не останавливаетесь.
Чарити явилась в комнату леди Маргарет сразу после обеда. В глазах ее сияла решимость.
— Бабушка, ты знаешь кого-нибудь в Лондоне? — начала она, усевшись на скамеечку возле кресла, в котором восседала старуха, штопая чулки.
Леди Маргарет подняла глаза, призадумалась.
— Вообще-то нет. Только эту зубастую Элли Фаркуар. А что стало с остальными девчонками, понятия не имею. Хотя… — Вдруг лицо старухи просияло. — Ведь есть еще Тедди! Боже, я его сто лет не видела.
— Тедди? — нахмурилась Чарити.
— Твой дядя Тедди, мой младший брат.
— Я и не знала, что у меня есть дядя Тедди. — Вид у Чарити был озадаченный. — Почему ты никогда не говорила о нем?
— Да я говорила, и не раз. Тедди и есть герцог Кларендон.
— Бабушка, раз уж ты в Лондоне, то надо бы тебе нанести визит брату! И если уж ты все равно пойдешь к нему, то… Бабушка, он тебе, случайно, ничем не обязан?
Два дня спустя дворецкий герцога Кларендона явился в главную гостиную герцогского дома на Гросвенор-сквер доложить об очень настойчивой и самоуверенной гостье, которая вошла в гостиную буквально следом за ним.
— Ваша светлость, к вам леди Маргарет Вильерс.
Седовласый герцог Кларендон поднял глаза от газеты, посмотрел на герцогиню, затем перевел взгляд на двери, в которых уже стояла леди Маргарет в новом платье и новом тюрбане, украшенном элегантным страусовым пером. Но в ушах ее по-прежнему болтались огромные обручи-серьги. Благодаря этим-. то серьгам в глазах герцога и забрезжило узнавание.
— Боже правый! — Он отбросил в сторону «Тайме», поднялся с кресла, во все глаза глядя на сморщенную маленькую старуху.
— Тедди? — Леди Маргарет прищурилась, перевела взгляд с брата на невестку, потом снова на брата. Оба казались старыми, много старше, чем она их помнила; только тут леди Маргарет с горьким чувством сообразила, сколько воды утекло с тех пор, как она видела их в последний раз. — Боже, я тебя едва узнала. Если б не твой громадный носяра…
Герцог закашлялся, пугливо оглянулся на жену, затем снова уставился на старуху в дверях. Никто не называл его «Тедди» уже много-много лет. И никто не говорил про его нос «носяра».
— Боже мой, — пролепетала герцогиня. — Кто эта женщина?
— По-моему, это моя старшая сестра… Маргарет, это ты?
— Я, Тедди. — Старуха двинулась вперед, остановилась посреди просторной элегантной гостиной, придавленная грузом нахлынувших воспоминаний и пробудившихся родственных чувств. В следующее мгновение тяжелые плечи герцога опали, глаза его заволокло слезой. Он улыбнулся и протянул к сестре руки.
— Мэгги.
Глава 20
Когда на следующий день все расселись за обеденным столом, леди Маргарет извлекла из кармана своего нового домашнего платья конверт дорогой бумаги и торжественно вручила Рейну. Леди Кэтрин прищурилась. Рейн сдвинул брови, глядя на конверт, затем бросил недоумевающий взгляд на Чарити, которая сидела во главе стола и улыбалась. Лицо ее было таким счастливым, что он загляделся и совсем забыл про конверт. Пришлось леди Маргарет напомнить ему:
— Ну открывайте же.
Рейн опомнился и, сломав печать, вскрыл конверт. Брови его приподнялись при виде герцогской короны, венчавшей то, что, по всем признакам, являлось приглашением. Пробежав глазами изящным шрифтом напечатанный текст, он увидел внизу имя — герцог Сазерленд — и вернулся к словам «бал в честь окончания нынешнего сезона». Он подался вперед, не в силах поверить своим глазам — в руках его было то самое приглашение на бал, которое он так мечтал получить.
— Может, пора приказать подавать на стол? — Щеки леди Кэтрин порозовели, она старалась ничем не выдать своего любопытства.
— Но как… откуда? — Рейн поднял глаза на леди Маргарет, затем снова посмотрел на конверт, желая убедиться, что все происходящее не ошибка. Нет, на конверте было написано «Виконту Оксли, виконтессе Оксли, леди Маргарет Вильерс». На лице его расплылась блаженная улыбка, он посмотрел на Чарити: — Тебе про это известно?
— Это все бабушка. И дядя Тедди. — Чарити вся расцвела при виде радости, которой осветилось лицо мужа. Она сумела угодить ему.
— Это, в конце концов, невежливо! Может быть, кто-нибудь удосужится наконец объяснить мне, что происходит? — не утерпела леди Кэтрин.
— Это приглашение. — Леди Маргарет пронзила взглядом бабушку Рейна, выпрямилась и вздернула подбородок. — Приглашение на бал у герцога Сазерленда. Вы у нас женщина светская, так что должны бы знать про балы, которые дает герцог…
— Приглашение на бал к герцогу Сазерленду! Ушам своим не верю! Но как, скажите на милость, вы, милочка, могли раздобыть такое приглашение? Откуда оно у вас?
— Да, откуда? — подхватил Рейн, с увлечением наблюдавший за развитием конфликта между старухами.
— Мне дал его мой брат Тедди. — Леди Маргарет скрестила руки на груди и напыжилась не хуже леди Кэтрин, сидевшей напротив.
— Брат?! — Леди Кэтрин едва не задохнулась. — О Боже! Эта несчастная подрядила своих цыганских родственничков, и они, должно быть, украли это приглашение…
— Украли?! Тедди не вор, да и не цыган, так что попридержи свой поганый язык, старая язва! — завопила охваченная яростью леди Маргарет. — Тедди — настоящий герцог, герцог Кларендон. И он раздобыл приглашение на бал для его сиятельства и Чарити по моей просьбе.
— Это у вас-то брат — герцог?! — насмешливо фыркнула леди Кэтрин. — Какая глупая выдумка!
— Кларендон приходится вам братом?! — Рейн едва не задохнулся от изумления. Затем он увидел, как Чарити кивнула с самым серьезным видом, припомнил, что жена говорила ему о бабушкиных связях. — Но откуда его светлость герцог Кларендон мог узнать о моем существовании?
— Я вчера нанесла ему родственный визит, — пояснила леди Маргарет, отвечая на вопрос Рейна, однако имея в виду леди Кэтрин, которая так и раздулась от досады. — Я рассказала ему о том, что Чарити вышла замуж, и он любезно согласился ввести молодую пару в высшее общество, раз уж у бедного мальчика нет родственников.
— Есть у него родственники! — завопила, не выдержав, леди Кэтрин и едва не полезла на леди Маргарет с кулаками через стол.
— Значит, у него такие родственники, которые приглашения на балы добывать не желают… или не могут!
Старухи стояли над столом нос к носу, физиономии у обеих были красные.
— Я еще и не такое приглашение могу достать!
— Почему же тогда не достала? И устроить им визит к герцогу Кларендону завтра утром, на небольшой прием, где они с Чарити познакомятся с друзьями герцога и герцогини ты тоже не сможешь!
Леди Кэтрин сверкнула глазами, принимая вызов. Нет, не даст она перещеголять себя какой-то провинциальной цыганистой ведьме! Высший свет — это ее стихия!
— Что ж, с утреннего приема у герцога им придется вернуться пораньше, чтобы успеть принять графиню Суинфорд… и графиню Рейвенсвуд… — Старуха примолкла, судорожно соображая, кого еще она сможет позвать завтра же.
— Графиню Рейвенсвуд? Это Элли Фаркуар, что ли? Уж не думаешь ли ты, что они уйдут от герцога ради того, чтобы наслаждаться обществом этой…
Рейн перехватил испуганный взгляд Чарити, которая всем своим видом молила его остановить скандал. Но все его силы уходили на то, чтобы не расхохотаться. Старухи выглядели так потешно! И ведь они горло готовы друг другу перегрызть ради права ввести их с Чарити в высший свет! Ну как тут не рассмеяться? А когда леди Кэтрин еще и обратилась к нему, пытаясь изобразить на лице родственное участие, он вообще чуть не лопнул.
— Оксли, я уверена, что ты не собираешься довериться в таком серьезном деле, как первый выход в свет, столь… — усилием воли леди Кэтрин заставила себя удержаться в рамках приличий, — неопытной в светских делах особе. Свет таит множество невидимых опасностей! Тебе следовало бы препоручить это дело человеку поопытней.
— Это тебе, что ли? — фыркнула леди Маргарет. — Ты, старая карга, упустила свой шанс. Теперь уступи дорогу тем, кто получше тебя.
Одно долгое мгновение кровожадность боролась с чувством приличий в душе леди Кэтрин. Однако воспитание и привычка взяли верх. С большим достоинством она поднялась из-за стола, обожгла леди Маргарет взглядом, полным ненависти, и сказала:
— Я по крайней мере способна отличать лучшее от худшего. Например, приятный запах от отвратительного. У меня что-то пропал аппетит.
И, вздернув подбородок, старуха с царственным видом удалилась в сопровождении Цезаря.
Рейн увидел, какую мину скорчила леди Маргарет, как поспешно, воровски оглядываясь, она вытащила из-за ворота какой-то амулет и принюхалась к нему, не выдержал и залился смехом. Леди Маргарет поспешно убрала запретный талисман и удалилась из столовой со столь же негодующим видом, что и ее соперница.
Рейн наконец отсмеялся и взглянул на Чарити.
— Извини, Чарити. — Он с трудом подавил новый приступ смеха. — Я не хотел обидеть твою бабушку, но, Боже мой, какое же это было зрелище!
Чарити покусывала губу и хмуро смотрела на мужа. Он быстро подошел к ней, взял за руки, поднял из-за стола и обнял ее чопорно выпрямленные плечи, изобразив на лице самую искреннюю и нежную улыбку.
— Ведь это твоих рук дело, эти приглашения. Я совершенно уверен, что твоя бабушка и пальцем бы не шевельнула ради того, чтобы упрочить наше положение в обществе. Ну признайся же!
Чарити вздохнула, чувствуя, что вся тает, и стыдясь этого.
— Я немного помогла. Упомянула о том, что бабушке не помешало бы навестить брата… ну и там завести разговор про этот бал.
Он негромко и радостно засмеялся, посмотрел в ясные, безмятежные глаза жены. Вдруг его осенило: она же сказала «помогла», употребила именно это слово. Верный знак, что его Чарити становится прежней, энергичной и здравомыслящей. Итак, она на пути к выздоровлению. И впервые за много недель он улыбнулся без тени тревоги.
— Спасибо тебе, ангел мой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44