— Ты ведь знаком с сэром Марком, другом сэра Джервэла?— Да, но какое отношение это имеет к моей дочери?— Его жена, леди Мэри, выросла вместе с леди Чандрой. И была в Кройленде, когда ты взял замок.Медленно к нему возвращались воспоминания.— Это было давно, — произнес Грэлэм. — Очень давно.— Она была твоей любовницей?— Нет, я взял ее силой, чтобы добиться покорности Чандры.Кассия смотрела на него широко открытыми глазами, шокированная, смущенная.— Ты взял леди силой?Грэлэм вспыхнул: ее реакция рассердила его. Мужчина может делать все, что ему вздумается, невзирая на неодобрение со стороны жены!На скулах его вздулись и запрыгали желваки.— Довольно об этом, — сказал он холодно. — Это было давным-давно, и к тому же я не желаю больше слушать твои разглагольствования. — Заметив ужас в глазах Кассии, де Моретон добавил: — Теперь я жалею об этом. Но в то время я был очень зол и впал в отчаяние.— Столь же зол, как сейчас на меня? — тихо спросила Кассия.Лицо ее мужа омрачилось, но он ничего не ответил, лишь через некоторое время смущенно сказал:— Кажется, тебе мало что нравится в моих действиях. Это известие снова заставит тебя плести интриги, чтобы убежать от меня?Она покачала головой.Де Моретон рассмеялся.— По крайней мере ты больше не защищаешь свою невинность. И не убеждай меня, что Чандра проповедует добродетель, столь несвойственную вам обеим. Но вот и сэр Гай и его прелестная молодая жена.— Вы прекрасно выглядите, Кассия. — Гай слегка коснулся ее маленькой ручки.— И вы, Гай, тоже. У вас все идет хорошо?— Еще бы! Скоро я стану отцом.Кассия и сама была удивлена, какую боль и зависть вызвали в ней эти слова. Повернувшись к Бланш, она тихо сказала:— Примите мои поздравления, Бланш. Вы… счастливая женщина.Гай заметил, что его жена колеблется, не зная, что ответить, и, притянув ее к себе и поцеловав в щеку, прошептал:— Спокойнее, любовь моя. Покажи лорду Грэлэму и Кассии лучшую сторону своего характера.— Благодарю вас, — ответила Бланш. Потом, к собственному удивлению, она открыто и широко улыбнулась и глаза ее невольно обратились к лицу мужа.— Гай, — окликнул Грэлэм, — возьми на себя труд, пошевелись и забудь о своем высокомерии. Подойди сюда, я хочу познакомить тебя с сэром Джервэлом.Бланш проводила мужа взглядом и покачала головой, пытаясь привести в порядок мысли.— Вы неважно выглядите, Кассия, — сказала она, — Джоанна это тоже заметила вчера.— Джоанна заметила множество вещей. И вчера, как и всегда, дала волю своему ядовитому языку.— Да, — честно ответила Бланш, — что было, то было.— Вы теперь счастливы, Бланш?Бланш, сощурив глаза, вглядывалась в лицо Кассии, ища подвоха, и, не найдя ничего, ответила, пожав плечами:— Ни да, ни нет. — Но даже для ее собственного слуха слова эти прозвучали откровенной фальшью.— Мне кажется, Гай вполне покладистый человек.— Он мой муж, — резко ответила Бланш.— Знаю. Пожалуйста, Бланш, не стоит ссориться. Я никогда не хотела ничего вашего. Кассия сознавала, что слова Бланш были продиктованы ревностью, и поэтому добавила с едва заметным сарказмом:— Кстати, Дайнуолд де Фортенберри шлет вам привет.Ответом ей было сдавленное, шипящее дыхание Бланш. У той достало сил только на то, чтобы кивнуть… и удалиться, оставив Кассию торжествовать свою маленькую победу.Грэлэм проводил время с друзьями, а Рольф сопровождал Кассию и Итту в поездке по Лондону.«Столько красивых вещей», — думала Кассия, поглаживая великолепные ткани. Но денег у нее не было, и ей было стыдно признаться в этом Рольфу.Поздно вечером, лежа в постели, Кассия гадала, где может быть ее муж. Когда наконец она услышала, как открылась и закрылась дверь их спальни, она плотно зажмурила глаза. Потом почувствовала, как кровать прогнулась под тяжестью его тела. Кассия заставила себя дышать ровно, притворяясь спящей.— Ты не спишь, Кассия? — Голос Грэлэма звучал невнятно, потому что количество выпитого эля явно превысило все допустимые пределы.— Да, — согласилась она, — не сплю.— Скажи мне, жена, когда вы были вдвоем с Бланш, ты снова была сурова с ней? Я видел, как она стояла с опущенной головой после того, как ты так грубо и бессердечно обошлась с ней.Кассия с трудом сдержалась.— Я не сказала ей ничего грубого.— Почему я тебе не верю? — тихонько проворчал он.Кассия была не в большей степени властна над своими действиями, чем над восходом или закатом солнца. Порывисто вскочив, она села в постели и изо всей силы ударила мужа. Он смотрел на нее, вне себя от изумления, глаза его потемнели от ярости. Кассия вскрикнула, спрыгнула на пол и, обнаженная, бросилась к двери спальни.Грэлэм едва успел схватить ее за талию, потом повернул лицом к себе.Кассия не издала ни звука. Онемев, она смотрела на его покрытую волосами грудь и ждала.— Если я вторгнусь в твое прелестное тело, ты опять окажешься теплой, нежной и готовой принять меня? — Голос мужа звучал дразняще.Она покачала головой, боясь заговорить, боясь сказать что-нибудь, о чем позже пожалеет.Его рука потянулась к ее волосам, ухватила их и привлекла ее голову ближе.— Ты снова будешь стонать от наслаждения еще до того, как я овладею тобой?Она заметила слабый отпечаток своей ладони на его щеке.— Ударишь меня? — спросила Кассия.— Ты этого заслуживаешь, — ответил Грэлэм, глядя на ее маленькие белые груди. — Но нет. Существует более действенное наказание. Разве я не прав? Я просто должен быть уверен, что твой страх передо мной полностью лишит тебя возможности наслаждаться.Она затрепетала.— Ты силой овладеешь мною, как когда-то бедной Мэри?— Почему бы и нет? — ответил он грубо, ненавидя себя за то желание, которое она в нем возбуждала. — Я могу делать с тобой что угодно, все, что пожелаю. Ты, моя жена.— Пожалуйста, Грэлэм, — прошептала Кассия, стараясь отстраниться, ускользнуть от его жадных рук, — не причиняй мне боли!Он поднял ее на руки и отнес на постель.— Хорошо, я не причиню тебе боли, но и не дам наслаждения!Он заставил ее лечь на живот и раздвинул ей ноги. Кассия слышала его неровное дыхание и, закрыв глаза, решила подчиниться и претерпеть унижение. Она чувствовала, что он смотрит на нее, и, когда его пальцы дотянулись до нее и коснулись ее тела, она затрепетала и тихо вскрикнула.— Ложись спать. — Грэлэм грубо выругался. — я не желаю тебя.Она свернулась в клубочек, натянув покрывало до подбородка. Слезы жгли ей глаза, но она смахнула их быстро и гневно.Кассия уснула. Однако сон ее был прерван; она проснулась от собственного стона, вызванного неизъяснимым наслаждением, зарождавшимся где-то глубоко внутри ее тела и, как лучи, расходившимся от этого незримого источника. Она ощутила прикосновение его горячих губ; он целовал и ласкал ее, и воспоминания об унижении изгладились из ее памяти.Он овладел ею, и все тело ее растворилось, растаяло в немыслимо приятных ощущениях.Но даже когда тело ее было пресыщено ласками и наслаждением, ум не мог освободиться от беспорядочно мятущихся мыслей. Как могла она откликнуться на его страсть с такой легкостью после всего, что он сказал и сделал? «Я ничтожество и дура», — подумала Кассия. Глава 29 Тяжелый плащ стеснял движения, но Кассия пренебрегла этим и приняла от Эвиана следующую стрелу. Она вставила стрелу в лук на предназначенное место и натянула тетиву с такой силой, что ее согнутые и собранные щепотью пальцы коснулись щеки. Не выпуская из поля зрения мишень, Кассия выпустила стрелу. К своему беспредельному удивлению и радости, она услышала стук и увидела, что стрела угодила прямо в соломенную мишень.— Отличный выстрел, миледи! — радовался Эвиан, хлопая в ладоши.Кассии хотелось и самой закричать и запрыгать как дитя. Каким бы скромным ни был ее успех, это все же был успех. Ей никогда не сравниться с леди Чандрой, но все-таки она поразила мишень с двадцати футов!— Я теперь стреляю лучше? — спросила она, и глаза ее сверкнули.Мальчик восторженно закивал головой. Тут Кассия заметила, что он дрожит от холода.— О, Эвиан, — сказала она, — ты замерзаешь! Довольно!Но Эвиан не пропустил задумчивый взгляд, брошенный Кассией на оставшиеся в кожаном колчане стрелы.— Нет, миледи, — сказал мальчик твердо, — у вас есть еще шесть стрел.— Я вижу, как при каждом слове у тебя идет пар изо рта, — попеняла она ему.— Это потому, что нет солнца, — сказал Эвиан и подал ей следующую стрелу.Тем временем Рольф бродил между яблонями, стоявшими с обнаженными ветвями. В это время года фруктовый сад выглядел сиротливо. «Клянусь мощами святого Петра, — думал Рольф, — становится все холоднее!» Он заговорил было, но потом передумал и замолчал, глядя, как Кассия выпускает стрелу за стрелой. Все три стрелы попали в цель, и одна из них оказалась совсем близко от центра темно-синего круга.Старый вояка улыбнулся, вспоминая, как был изумлен, когда Кассия после возвращения из Лондона пустила свою кобылу рядом с его лошадью, и он ощутил ее внимательный, изучающий взгляд.— Рольф, — обратилась она к нему, — ты научишь меня пользоваться луком и стрелами?Эти слова вырвались у нее внезапно, и он рассмеялся бы, если бы не заметил напряженного и умоляющего выражения ее глаз. Он был неглуп. Его молодая госпожа познакомилась с несравненной и восхитительной леди Чандрой и наблюдала ее состязания с королем. Рольф уже давно был в услужении у лорда Грэлэма и хорошо помнил время, когда тот решил жениться на Чандре де Эвенилл, «принцессе-воительнице», как он называл ее. Сопровождая своего лорда в Кройленд, Рольф был свидетелем первого успеха и окончательного провала его плана женитьбы на этой удивительной девушке.На просьбу Кассии он ответил не сразу:— Почему вы решили овладеть мужским искусством, миледи?На мгновение Кассия опустила глаза, но тотчас же вызывающе вздернула свой маленький подбородок.— Хочу добиться совершенства, — ответила она. Она знала, что с ее стороны нелепо говорить подобным образом с солдатом своего мужа, но выбора у нее не было. Кассия сомневалась, что он поможет ей, если она не будет с ним вполне откровенной.Некоторое время Рольф размышлял над ее словами.— Такая леди, как вы, и так совершенна. Вы ведете хозяйство в огромном замке, помогаете Блаунту составлять отчеты и счета, присматриваете за поварами и приготовлением пищи и кормите нас на славу, так что наши утробы пребывают в благословенном довольстве и покое. И вы отлично играете в шахматы.— Этого недостаточно, — ответила Кассия тихо, и старый солдат увидел в ее глазах затаенную боль.Вид печали в этих прекрасных глазах на мгновение вызвал у него желание дать своему хозяину хорошего тумака, пинком сбросить его с лошади и дубасить до тех пор, пока разум не возвратится в его беспутную голову.Наконец Рольф сказал, надеясь, что его юная госпожа простит ему дерзость:— Леди Чандра была всего лишь мечтой, сотканной из фантазий милорда, питаемой глупыми песнями менестрелей. Я сомневаюсь, что она обладает вашими достоинствами, миледи.Кассия не стала притворяться, что не поняла его.— В ней есть то, чего желает и чем восхищается Грэлэм. Нет, пожалуйста, не прячь от меня глаза. Я должна высказать все, что у меня на душе. Конечно, когда я спросила его, он рассказал мне о ней: о ее чувстве чести, о ее высокой морали и удивительном мастерстве воина. В его глазах, Рольф, я не обладаю ни одной из этих добродетелей.На мгновение Кассия опустила голову, и Рольф увидел, как ее маленькие ручки судорожно сжали поводья.— Я должна что-то предпринять!«Но не стоит пытаться перенять внешний образ леди Чандры», — думал он.— В глазах большинства мужчин, миледи, вы — само достоинство, доброта и благородство. И очень немногие верят, что вы предали лорда Грэлэма.— Он верит, — ответила Кассия с горечью. Прежде чем Рольф успел подумать о своих словах, он выпалил:— Он глупец, особенно когда речь заходит о женщинах.— Но он также и мой муж. Если я не смогу переубедить его, то весьма вероятно, что мне придется вернуться к отцу. Но, видишь ли, мне мучительно и невыносимо думать об этом.Рольф с трудом перевел дух — его душил гнев. Ему хотелось спросить, бил ли ее Грэлэм, но он не посмел. Даже говорить с ней столь откровенно было неуместно.— Твой лорд питает ко мне великий гнев, великую неприязнь. — Кассия печально улыбнулась Рольфу. — Я не осуждаю его за то, что он верит всему дурному обо мне. Иногда я думаю, уж не вообразила ли я сама все это.Рольф устремил взгляд вперед между ушами своей лошади, снова испытывая желание вколотить немного здравого смысла в голову своего безжалостного господина. К своему изумлению, он увидел, как ехавший впереди Грэлэм повернул голову, продолжая сидеть в седле, и его темные глаза, полные подозрения, прищуренные и гневные, обратились к ним. «Боже милостивый, — подумал Рольф, испуганный этим взглядом, — он ревнует! Ревнует ко мне, старому человеку!» Он задумчиво пожевал нижнюю губу.— Миледи, — сказал Рольф наконец, улыбаясь своей госпоже, — я сделаю то, что вы просите.— Грэлэм не должен об этом знать.— Нет, он не узнает, пока вы не сможете поразить его своим искусством.— Благодарю, Рольф!Она одарила его лучезарной улыбкой, и он был ошеломлен нежной, чистой и сладостной красотой ее лица.Теперь Рольф ожидал, пока она выпустит последнюю стрелу, потом шагнул вперед. Он видел, как от его дыхания поднимались облачка пара, хорошо заметные в чистом безветренном воздухе, и беспокоился за Кассию, боясь, что она подцепит лихорадку, если не уйдет сейчас в тепло. Но он знал также, что стоит заговорить об этом, и лицо ее утратит всю радость, поэтому сказал ровным тоном:— Вам следует лучше владеть правой рукой, держать ее спокойнее и увереннее. Вот, позвольте, я покажу.Он учил ее до тех пор, пока не почувствовал, как холод просачивается сквозь его плотную зимнюю одежду. Должно быть, она замерзает, подумал Рольф, делая шаг назад.— Довольно, миледи. Мои старые кости нуждаются в тепле. Пора им погреться у огонька.— И подогретый эль согревает неплохо! — воскликнула счастливая Кассия. — Тебе, Эвиан, это тоже не повредит.Мальчик взял ее лук и кожаный колчан под мышку, будто это он так долго и упорно практиковался в стрельбе из лука. Рольф сказал ему только, что миледи хочет сделать сюрприз мужу.Кассия вошла в большой зал. На лице ее сияла довольная улыбка. Накануне вечером Грэлэм вернулся из поездки в Крэнделл. Он не просил ее сопровождать его, и она ничего не сказала. Зато это дало ей возможность целую неделю практиковаться в стрельбе из лука. При этом она могла не беспокоиться, что он застанет ее за этим занятием. Глядя на мужа, она вдруг почувствовала глубокую пьянящую радость. Он выглядел сильным, великолепно сложенным образчиком мужской породы с этими его густыми черными волосами, взъерошенными не то ветром, не то быстрой ездой. Но лицо ее мгновенно побледнело и утратило веселое выражение, когда он грубо спросил ее:— Где ты была?Кассия опустила глаза. Де Моретон был так занят с Блаунтом, она и не подумала, что он заметит ее отсутствие, и потому позволила себе посвятить час стрельбе из лука.— Не желаете ли глинтвейна, милорд? — спросила она с опаской.— Чего я желаю, так это получить ответ на свой вопрос.Юная леди тотчас же вздернула подбородок:— Я гуляла в саду.Она заметила явное недоверие на его лице и поспешила добавить:— Со мной был Эвиан. Я выбирала место для груш, которые собираюсь посадить весной.Грэлэм гадал, почему она лжет. Черт возьми. Груши!— Иди погрейся, — сказал он голосом, охрипшим от волнения за нее, — у тебя нос покраснел от холода.Она охотно подчинилась, дав указания служанкам принести глинтвейна.— Как сэр Уолтер? — Она радовалась, что Грэлэм оставил ее в покое. — Что он делал в Крэнделле и как-там дела?Ей было трудно скрыть неприязнь, которую она питала к сэру Уолтеру.— Пожалуй, он слишком прижимает крестьян, но я не сомневаюсь, что в конце концов все уладится.Кассия надеялась, что Сэр Уолтер покажет Грэлэму свое подлинное лицо, но, судя по всему, пока этого не произошло.— Ты видел послание от герцога Корнуоллского?— Да, и оно меня встревожило. Он пишет о том, что стареет. С возвращением и восшествием на трон Эдуарда герцог мог бы снять с себя всякую ответственность и наслаждаться жизнью.— Но его больше не гнетет ответственность, а только это и помогало ему сохранять молодость. Иногда я думаю, что Жоффрей и его интриги помогают моему отцу сохранять здоровье, хотя я и молю Бога, чтобы это оказалось неправдой.— Будем надеяться, что твой отец достаточно занят, чтобы продержаться зиму. Если Жоффрей что-то замышляет, он не решится выступить до весны.— Как я хочу, чтобы Жоффрей забыл о своем разочаровании! Я не вынесла бы мысли о том, что Бельтеру что-то угрожает.Она подвинулась к огромному камину и теперь смотрела на пляшущее в нем пламя. Отец и Бельтер — это были две постоянные величины и две главные заботы в ее жизни. Жоффрей всегда казался ей опасным, но Бельтер и отец были ее прибежищем, даже теперь, если бы Грэлэм не пожелал оставить ее при себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45