Он рассмеялся низким веселым смехом, который вызвал у нее ответную улыбку.
— Да, вам еще предстоит узнать, что я очень упрям. Боюсь, в ближайшем будущем вам будет нелегко избавиться от меня, поскольку я принял приглашение вашего друга Миклоша остаться на ужин.
— На ужин? — Улыбка медленно сползла с лица Блейз. Она непонимающе уставилась на Джулиана.
— Не сомневаюсь, вам хорошо известно значение слова «ужин» — вечерняя еда. — Блейз по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Опираясь на локти, лорд Линден лениво откинулся назад. — Я уже позаботился о лошадях, благодарю вас за внимание. Я отправил их вместе со слугами на ночь в ближайшую деревню. Так что, милая, я свободен на вечер и на всю ночь, если вас это интересует, конечно. Можете мной распоряжаться.
Блейз постаралась пропустить мимо ушей это более чем прозрачное замечание, перевела взгляд вдаль на дорогу и теперь поняла, почему уже давно не видно экипажа виконта. Он отпустил его. Однако совсем не понятно, зачем Миклош пригласил этого знатного дворянина на ужин. Она догадалась, что Миклош обрадовался, когда узнал, что ее спутник не из местного магистрата и не собирается выдворять их из графства. Но принять в таборе незнакомца, да еще с таким гостеприимством, мгновенно утратив всякую осторожность…
— Как вам удалось получить приглашение на ужин? — подумала она вслух.
— Это так необычно?
— Видете ли, обычно цыгане не приглашают к столу посторонних, если только не стремятся закрепить дружбу.
— Несомненно, ваш мистер Смит был совершенно сражен моим знаменитым обаянием и адресом.
Лорд Линден произнес это с обезоруживающей, дразнящей легкостью, но Блейз поняла, что в его словах содержится немалая доля истины. Должно быть, ему пришлось, как следует потрудиться, чтобы очаровать Миклоша.
— Представляю, сколько пыли вы пустили ему в глаза, несносный, — ответила она дерзко. — Но за этим кроется нечто большее. Миклоша не так-то просто обвести вокруг пальца.
Джулиан притворно поморщился. — Вы обижаете меня, милая. Но в данном случае вы правы. Подозреваю, что мне помог мой интерес к лошадям. Я сейчас как раз заполняю конюшню, а для мистера Смита это прекрасная возможность заработать — он ведь живет торговлей лошадьми. Я сослался на сильную усталость и попросил отложить дела на завтра.
Объяснение прозвучало весьма разумно: лорд Линден подкупил Миклоша возможностью продать лошадей. Однако Блейз пришла в ужас от этого приглашения, но, если уж быть до конца честной, оно привело ее в трепет, она ощутила волнение, с которым не могла справиться.
Присутствие лорда Линдена здесь, в таборе, только осложнит ее жизнь, но от одной мысли, что ей предоставляется возможность посостязаться в остроумии с этим элегантным, изувеченным в сражениях знатным дворянином, ее сердце учащенно забилось. Она хочет, чтобы он остался. И потом, это же всего на одну ночь. Несомненно, она придумает, как избавиться от его настойчивого внимания в эту ночь.
— Я не переменю своего решения, — проговорила Блейз, пристально глядя на него.
Ответная улыбка Джулиана была ленивой, мужской… в высшей степени уверенной.
— Что ж, рискну и попробую убедить вас. Нежное обещание в голосе и в мерцающей глубине его синих глаз околдовало ее. Очень долго Блейз оставалась неподвижной. Она вдыхала запах согретой солнцем осенней травы, окружавшей их, и прислушивалась к ровному гомону табора за спиной. Когда взгляд лорда Линдена остановился на ее губах, Блейз охватило невыразимо странное чувство, будто он целовал ее глазами, ласкал губы, не прикасаясь к ним. Она судорожно сглотнула. Наконец девушка отвела от него взгляд и осмотрелась вокруг — колдовство закончилось.
— Где Миклош? — пробормотала она, намереваясь сменить тему разговора.
— Думаю, ловит кроликов вместе с Бруно.
— Бруно?
— Четырехногое черное чудовище, которое совсем недавно чуть не охрипло от лая! Ищейка, по-моему. Разве вы не знакомы с Бруно?
— Меня долго не было в таборе, — отозвалась Блейз, надеясь, что такое объяснение прозвучит убедительно. — Я здесь не всех знаю.
— Полагаю, Бруно — отличный браконьер. Блейз настороженно замерла.
— Если собака поймает добычу, закон не считает это браконьерством.
— Я знаю, милая. Не волнуйтесь понапрасну. Вашим цыганам кет причин опасаться меня, я так им и сказал. Пусть поймают несколько кроликов на ужин. Тем более что я и сам приму в нем участие.
Спокойный, миролюбивый ответ лорда Линдена заставил забыть ее о своих опасениях, и Блейз успокоилась. Однако то, что затем беспечно добавил Джулиан, не очень утешило ее:
— Кстати, Миклош познакомил меня со своим старшим сыном.
— Да? — удивилась она.
— Чудесный парень, Томми. — Джулиан протянул руку, сорвал травинку, потом поднес ее ко рту, задумчиво пожевал и спросил: — Сколько лет вы бы дали ему? Тринадцать? Четырнадцать? — Блейз поняла, куда клонится разговор, и покраснела. — Он ваш суженый, надеюсь, вы не забыли?
Она хотела, было опять что-нибудь солгать, но чувство юмора взяло верх, и она звонко рассмеялась:
— Конечно, я помню его.
— Не слишком ли он молод, чтобы стать вашим супругом?
— Том выглядит моложе своих лет. Да и к тому же цыгане вступают в брак рано.
— Тем не менее, вам до сих пор удавалось избегать брачных уз.
— Я же говорила, я — приемная.
— Да, помню. — Он искоса посмотрел на нее. — Интересно, чему в ваших рассказах можно верить?
— Всему или ничему, милорд. — Блейз озорно тряхнула головой. — Для меня это не имеет значения. — Она говорила правду. Для Блейз было важно только, чтобы Джулиан ке узнал, кто она. Пока она придерживается своей выдумки, все будет хорошо. Она была уверена, что здесь, в таборе, может не опасаться разоблачения. Цыгане, как дети, любят забавляться. Они охотно помогут ей разыграть заезжего щеголя и выдать себя за одну из них, скрыть, что на самом деле она — мисс Сент-Джеймс. Но будет ли благоразумно с ее стороны испытывать судьбу и дальше, оставаясь в его обществе? Она встала и стряхнула пыль с юбки. — Мне пора идти, чтобы помочь приготовить ужин.
— Прошу прощения, что не поднимаюсь. — Джулиан опять сел. — Моя нога…
— Да-да, я понимаю. — У нее самой ноги затекли от долгого стояния на коленях. — Прошу вас; не беспокойтесь обо мне. Можете поверить, я говорю искренне, — с улыбкой добавила девушка.
Джулиан взглядом проводил Блейз — он был не в силах оторвать от нее глаз. Ее роскошные черные волосы, прикрытые платком, рассыпались почти до самых округлых, покачивающихся бедер… Но здесь его разум восстал. Поношенное, плохо сшитое платье на ней откровенно оскорбляло ее природные изящество и женственность. Он прищурил глаза, мысленно скидывая с нее убогое платье, одевая… и вновь раздевая ее. Он представил ее прелестное тело, открытое его взору… рубины, алеющие на белоснежной коже шеи… полную, упругую грудь с розовыми сосками, жаждущими его прикосновения… темный треугольник внизу живота, скрывающий доступ к неземному блаженству!
Игра воображения необычайно возбудила его. Джулиан откинулся на одеяло, осторожно вытянул ноги, радуясь последним лучам вечернего солнца. Они согрели его, успокоили боль в мышцах, но охладить разгоряченную кровь или усмирить чувственные фантазии не смогли. Он хочет эту колдунью. И она будет принадлежать ему. Он сделает все, что в его силах. Без похищения и насилия он добьется, чтобы она принадлежала ему.
Джулиан не сомневался, что эта задача ему вполне по плечу. Он верил в свое мужское чутье и понимал, что у него нет причины ревновать ее к Миклошу. Надо признать, цыганский вожак — красивый смуглый дьявол, но он, по меньшей мере в два раза старше Блейз, к тому же женат, и у него большая семья. Джулиан заметил, Миклош обращается с Блейз, как с младшей сестрой. Подросток Томми ему тоже не соперник. Она утверждала, будто он — ее суженый, но блестящие глаза, наполненные тайным весельем, когда она говорила об этом, и беззаботный смех заставили Джулиана думать иначе.
Однако все это его уже почти не волновало. Каковы бы ни были ее отношения с цыганами, хотя само по себе это весьма любопытно, для него они теперь не имеют значения. Он знает, как добиться своего, он испытает на ней свои неотразимые чары. Очень скоро эта девушка с фиалковыми глазами поймет, как слаба ее защита, если Джулиан Морроу, шестой виконт Линден, бывший кавалерист ее величества принял решение добиться успеха.
Глава 4
Потрескивание цыганских костров… едкий запах дыма, смешивающийся с ароматом жаркого… громкий веселый мужской смех… Табор стекался к кострам на ужин.
Джулиан поддался прелести цыганской жизни, но одновременно с этим испытал и острое разочарование. Цыганки ели отдельно от мужчин и присоединились к ним только после того, как была вымыта вся посуда и уложены спать по палаткам малолетние дети. Прошли томительные минуты ожидания, прежде чем он снова увидел свою колдунью.
— У нас простая посуда, милорд, — извинился Миклош, когда его жена Исадора подала лорду Линдену ужин в деревянной миске и деревянную ложку.
Джулиан смирился с неизбежным ожиданием, с улыбкой наклонился вперед и любезно принял ужин.
— Я привык к простой посуде, — солгал он. — Я ведь бывший солдат. — Он не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что рацион кавалерийских офицеров зачастую был весьма изысканным. Джулиан попробовал жаркого и одобрительно закрыл глаза. — Превосходно, — совершенно искренне похвалил он. Бруно поймал несколько кроликов, и теперь от запаха жаркого с луком и картошкой действительно текли слюнки.
За ужином шел неторопливый общий разговор. Джулиан делал вид, что внимательно слушает, но с трудом сдерживал нетерпение. Мысли его все время возвращались к смеющейся чаровнице с сияющими фиалковыми глазами и черными, как смоль, локонами.
Незаметно подкралась ночь. Постепенно к кострам стали подтягиваться женщины. Джулиан просто сгорал от нетерпения, когда, наконец появилась Блейз. Глазами она отыскала его в толпе, он притягивал ее против воли. На секунду их взгляды встретились. И в то самое мгновение, когда это случилось, желание охватило его, как голод охватывает желудок, тянущий, мучительный голод, от которого становится больно не меньше, чем от ран. Желание было настолько сильным, что у него перехватило дыхание.
Блейз переоделась в цыганское платье: на ней была ярко-желтая блузка, украшенная по рукавам широкой вышивкой и стянутая шнурком на шее, слишком скромная, с его точки зрения; синий бархатный корсет обнимал тонкую талию; темно-зеленая шаль прикрывала изящные плечики от зябкого ночного воздуха; ярко-красная юбка волнами оборок закрывала ноги; красно-черное ожерелье скользнуло в ложбинку меж высоких упругих грудей; золотые сережки ласкали ей щеки всякий раз, когда Блейз поворачивала голову. Длинные черные волосы были красиво уложены в замысловатую прическу по цыганской моде, хотя Джулиан предпочел бы, чтобы они свободно спадали с плеч.
Но не яркий наряд и несколько необычная прическа привлекали Джулиана, его влекла сама девушка. Ее шелковая кожа матово отсвечивала в отблесках пламени, а аметистовые глаза стали еще темнее. После того как зашло солнце, она превратилась в пылкое, сладостное творение ночи.
Джулиан почувствовал, как внезапно напряглась его плоть. В мыслях у него царило одно простое и властное желание — подхватить эту соблазнительную цыганку на руки и поскорее унести ее отсюда в ночную тьму, подальше от шума толпы и отсветов костров, туда, где они остались бы вдвоем, где он смог бы медленно, одну за другой, снять с нее все одежды и насладиться спрятанным под ними нежным хрупким телом, зарыться лицом в море смоляных волос, где они смогли бы отдаться друг другу и обрести радость.
Но, разумеется, это было совершенно невозможно. Их окружала шумная, веселая толпа, которая, он был уверен, не потерпела бы, чтобы незнакомец, пусть даже и высокородный, посягнул на кого-то из табора.
Он надеялся, что Блейз сама подойдет к нему, присядет рядом и позволит почувствовать свою близость, но она, казалось, намеренно избегала его. Она села далеко от него, с противоположной стороны костра, подтянула к лицу колени и так же, как другие женщины, расправила юбку.
— А теперь, — объявил Миклош больше для своего знатного гостя, — мы послушаем рассказы. Держу пари, милорд, ничего подобного вам ранее слышать не приходилось.
Джулиан с трудом оторвал взгляд от Блейз и вежливо улыбнулся, когда один из цыган постарше выступил вперед.
Рассказы оказались весьма занимательными. Это были памятные истории, приукрашенные невероятными подвигами, в достоверности которых клялись рассказчики, энергично жестикулируя руками и стуча себя в грудь. Усилием воли Джулиан заставлял себя слушать рассказчиков, а не смотреть пристально на Блейз по другую сторону костра. Однако отвести от нее глаз он был не в силах, как не в силах был избавиться от фантазий, которые горячили кровь и держали в напряжении его плоть.
— Так что вы думаете об этом, милорд? — спросил Миклош в завершение.
— Очаровательно, — мгновенно ответил Джулиан, по-прежнему не отрывая глаз от Блейз.
Похоже, ответ гостя удовлетворил Миклоша, и он расплылся в довольной улыбке.
— Готов поспорить, у вас тоже есть одна-две истории, достойные внимания, — проговорил Миклош.
— С вашими им не сравниться.
— А может, вы просто скромничаете, милорд?
— Что ж, пожалуй, расскажу вам, как провел лесничих отца, когда был еще мальчишкой.
Сразу же у всех загорелись глаза, и Джулиан понял, что выбрал тему, близкую сердцам цыган.
— Да, это то, что нужно, — одобрительно сказал Миклош.
С хитрой улыбкой, словно насмехаясь над самим собой, Джулиан пустился рассказывать, как браконьерствовал в лесах отца и едва-едва избежал наказания. Он сочинял на ходу, и скоро цыгане уже одобрительно кивали и смеялись над вредными лесничими, один из которых в конце концов свалился в пруд, а другой повис вниз головой на дереве, попав в капкан, поставленный Джулианом.
Блейз с возрастающим восхищением слушала его рассказ и с не меньшим ужасом замечала, как быстро и легко лорд Линден расположил к себе своих восторженных слушателей. Теперь ей стало ясно, как ему удалось обворожить Миклоша и получить приглашение на ужин. Джулиан понял, что расположить к себе бесхитростных цыган можно непритворным интересом и искренней лестью. Добрые сердцем цыгане больше привыкли к тому, что на них всегда кричат, оскорбляют, а лорд Линден одобрительно смеялся, с непритворным интересом слушая их истории, выказывая явное восхищение их подвигами, и этим завоевал их симпатию. Он чувствовал себя совершенно свободно, будто среди своих, хотя заметно отличался от остальных цветом волос и манерами знатного человека. Было видно, что цыганам хочется произвести впечатление на благородного гостя, но и сам он охотно поддавался их обаянию. Джулиан ни разу не посмотрел на них свысока, ни в чем не подчеркнул своего превосходства. Блейз невольно тоже поддалась его очарованию. Она почти огорчилась, когда раздались звуки скрипок и тамбуринов, а ведь танцы обычно были ее любимым развлечением.
Искренне досадуя на свое вынужденное бездействие, Джулиан с притворным вниманием наблюдал за подготовкой к представлению. Яркие языки пламени цыганских костров… жалобный и трепетный напев скрипки… силуэты танцоров и музыкантов, занимающих свои места…
И вдруг музыка изменилась. Живая, возвышенная мелодия, взмывающая ввысь, переходящая в длинные, продолжительные рыдающие аккорды, плач смерти и печали. Медленный, тяжелый ритм нарастал, расширялся, становился все быстрее и быстрее, набирая веселье и радость жизни, преображаясь в торжество необузданных страстей, свободного духа и победы жизни над смертью.
Звуки подобной мощи Джулиану приходилось слышать до этого только несколько раз в Испании, когда в Андалузии исполняли огненный фламенко, чтобы развеселить офицеров. И сейчас, точно так же как тогда, музыка стала бальзамом для его израненной души… и одновременно послужила болезненным толчком, всколыхнувшим чувства, которые он считал давно похороненными, убитыми ночными кошмарами и четырьмя страшными годами войны: жажду жизни… надежду… просто радость оттого, что жив.
Он полагал, что навсегда потерял способность ощущать радость, но сейчас испытывал ее в волнующей музыке, в страстных движениях танцующих цыган, во взгляде черноволосой девушки, сидящей по другую сторону костра. Краем глаза Джулиан следил за выразительными движениями танцоров, но занимала его только Блейз. Она сидела неподвижно, обхватив руками колени, и внимательно наблюдала за танцующими с таким выражением на лице, будто ей не терпелось присоединиться к танцу. Почему она этого не делает, для Джулиана оставалось загадкой, которую он надеялся разгадать в ближайшем будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41