Тогда он попробовал сжать коленями тощие мохнатые бока, но это была ошибка лошадь явно не поняла его намерений и в ответ прибавила ходу. Хорэс в полном отчаянии снова что было сил натянул вожжи, но проклятая животина была согласна только на галоп. Наконец им удалось достичь компромисса, и лошаденка неохотно сбавила темп. На Хорэса жалко было смотреть - голова его болталась из стороны в сторону, а сам он с головы до пят превратился в какой-то мешок дребезжащих костей. Увы, до Белль Шена было не близко, и бедняга со страхом ожидал, что вот-вот на всех парах въедет прямо в преисподнюю.
Тонкие, изящные пальчики легко опустились на клавиши клавесина и старый инструмент, казалось, вернулся к жизни. Лирин сияла счастьем при мысли, что у неё так хорошо получается, и пока достойные леди наслаждались наверху послеобеденным отдыхом, прокралась обратно в гостиную, чтобы в одиночестве проверить свое вновь обретенное мастерство. Сладкие звуки музыки, поплывшие из комнаты, привлекли внимание Эштона в тот самый миг, когда он вернулся домой. Последнее время он занимался отправкой парохода, проверяя все до мельчайших деталей, и только после этого уехал, предоставив капитану и мистеру Логану заниматься размещением пассажиров.
Глубоко затянувшись ароматным дымком тонкой черной черуты, Эштон откинулся в кресле. Он наблюдал, как кольца дыма медленно плывут к потолку, и наслаждался легкой, беззаботной мелодией, которая наполнила дом. Эштон буквально купался в блаженстве. Не было на свете другой женщины, которая бы могла бы вызвать в его душе такую бурю чувств и, вместе с тем, принести такое успокоение его душе. Одно её присутствие заставляло его трепетать от счастья. Увы, он прекрасно отдавал себе отчет, что во многом она по-прежнему остается для него загадкой. Ей ещё предстояло рассказать ему о том, где она была все эти три долгих года.
Неожиданно блаженное оцепенение, в которое он погрузился, было бесцеремонно прервано громким и настойчивым стуком в дверь. Лирин перестала играть и с удивлением оглянулась, как будто забыв, что за пределами гостиной жизнь идет своим чередом. Эштон откликнулся и с удивлением увидел на пороге одного из конюхов, смущенно переминавшегося с ноги на ногу и комкавшего в руках шляпу. Хикори редко появлялся в доме и прежде, чем тот раскрыл рот, Эштон догадался, что только нечто необычное могло заставить его потревожить хозяина.
- Масса, - просипел грум и ткнул пальцем куда-то в пространство в направлении Натчеза. - Масса, там целая толпа каких-то людей. Они все верхом и, сдается мне, затевают какую-то пакость. - Чернокожий конюх остановился, чтобы передохнуть, и снова затарахтел: - Послушайте, масса, не иначе, как они сюда наладились! А то куда же еще?
Эштон раздраженно ткнул горящим кончиком сигары в тарелку и, пока она трещала, лихорадочно раздумывал.
- Думаю, нам стоит подготовиться и встретить этих мерзавцев как следует. Послушай, приятель, ты очень устал, пока бежал сюда или силенки ещё остались?
- Да что вы, масса Эштон, - широко ухмыльнулся Хикори и с готовностью закивал курчавой головой. - Я был на сеновале, когда увидел, что они валят сюда, и сразу же помчался к вам. Да вы вспомните, тут же не больше мили!
- Джадд занят очисткой ручья, - Эштон со свойственной ему стремительностью принялся отдавать приказы. - Беги туда и скажи, что я прошу его вернуться и привести с собой как можно больше людей. Пусть берет всех, кто окажется под рукой. Передай ему, что дело может обернуться бедой. Все распоряжения пусть получит на кухне у Уиллабелл. Ну, а теперь. Хикори, бегом марш!
Негр мигом повернулся, и пулей вылетел в коридор, мягко притворив за собой дверь. Эштон вернулся к Лирин, и та поднялась ему навстречу. Увидев, что брови жены тревожно хмурятся, он весело улыбнулся и взял её руки.
- Не о чем беспокоиться, дорогая, - успокаивающе сказал он. - В городе полно бродяг и бездельников, которые, стоит им только хлебнуть лишку, готовы буянить где угодно. Впрочем, у нас есть средство утихомирить их, так что не стоит обращать внимания на подобные пустяки. Если хочешь сделать мне приятное, продолжай играть. Твоя игра для меня - как бальзам на душу. Я только скажу пару слов Уиллабелл, а потом вернусь и устроюсь на крыльце, Коснувшись быстрым поцелуем её руки, он повернулся и вышел из комнаты. Лирин в задумчивости снова уселась за клавесин, но Эштона не было рядом и восхитительное чувство, владевшее ей, быстро угасло. Муж ушел, и все очарование исчезло вместе с ним.
Группа всадников галопом подскакала к крыльцу, где их поджидал сам хозяин Белль Шен. При виде его они как-то сникли, сбились в кучу, словно каждый старался спрятаться за спину другого, чтобы не попасться ему на глаза. В такой давке обычно хуже всех приходится тому, кто хуже всех держится на лошади. Ну, а в данном случае таким, вне, всякого сомнения, был наш приятель Мамфорд Хорэс Тич. Этот доблестный воин, который привел за собой целое войско, так резко натянул поводья своего рысака, что у того подкосились длинные тощие ноги. Кляча встала, как вкопанная, а на лице у Тича появилась гримаса разочарования и смертельного страха. Воздух со свистов вырвался у него из груди и он привстал в стременах, стараясь унять жгучую боль и в то же время незаметно выпутать из спутанной упряжи приклад своего допотопного ружья. В результате произведенного маневра оба дула винтовки восьмого калибра угрожающе уставились прямо в лицо его ближайшим соратникам. Давка разом усилилась, ибо спутникам мистера Тича хватило рассудительности понять, что в этот момент лучше не путаться у него под ногами.
Хорэсу наконец посчастливилось выпутаться вместе с винтовкой из клубка поводьев и, оглянувшись назад в ожидании поддержки, он с изумлением обнаружил, что все его соратники благоразумно остались позади, предоставив ему самому объясняться с Эштоном Уингейтом. Поскольку все, вне всякого сомнения, ждали, чтобы он приступил к переговорам, Хорэс прочистил горло и, несмотря на свой страх, постарался выпрямиться во весь рост. При этом он с неудовольствием обнаружил, что смотрит прямо в глаза Эштону. При виде чеканного, опаленного солнцем лица Хорэс немного присмирел. Он опять откашлялся, но как он ни старался, проклятый язык будто присох к гортани и бедняга вместо связной речи испустил только неловкий писк.
Эштон Уингейт невозмутимо окинул взглядом горизонт, где солнце уже клонилось к закату, и радушно приветствовал своих гостей.
- Добрый день, мистер Тич, - Он кивнул в сторону остальных. Джентльмены, рад встрече, - При этом он небрежно облокотился на перила, выразительным жестом опустив руку в карман сюртука. - Похоже, вы выбрали неплохой денек для прогулки верхом.
Хорэс Тич сделал ещё одну попытку выпрямиться во весь рост в надежде, что это прибавит ему фут - полтора, но от этой идеи пришлось отказаться, потому что проклятое ружье никак не желало спокойно лежать у него на коленях.
- Боюсь, сэр, что эти добрые люди вряд ли удовлетворятся пустыми любезностями.
Эштон вопросительно вздернул бровь.
- У меня такое чувство, мистер Тич, что вы стараетесь исправить мою ошибку. А по-моему вам, хотя бы для начала, стоит объяснить мне, что вам понадобилось на моей земле!
Проклятая винтовка с каждой минутой, казалось, становилась все тяжелее, и Хорэсу пришлось незаметно переменить положение прежде, чем ответить.
- Именно это я и намерен был сделать, сэр. Только заклинаю вас не принимать скоропалительных решений. Уверяю вас, на нашей стороне по меньшей мере половина населения Натчеза, а также графства Дэвис.
- В самом деле? - В голосе Эштона слышались нотки сомнения.
- Всем добрым людям, кто живет неподалеку, грозит смертельная опасность, - От напряжения Хорэса прошиб обильный пот. Он с удовольствием вытер бы лоб, если бы нашел возможность хоть на мгновение освободить руку. - Как вам должно быть известно, сэр, когда сгорел сумасшедший дом, некоторым из этих несчастных удалось скрыться. Из вполне надежных источников мне недавно стало известно, что вы имеете к этому самое непосредственное отношение и... - Заметив, как потемнели карие глаза Эштона, Хорэс будто споткнулся на полуслове и обескураженно смолк, но, чувствуя нетерпение тех, кто дышал ему в затылок, счел своим долгом продолжать. Даже Эштону Уингейту в одиночку не справиться с ними. - Похоже, вы решили дать приют в своем доме одному из бывших пациентов.
Выпалив все это, Хорэс со страху затаил дыхание, не в силах предугадать, какова будет реакция на подобное заявление. Если не считать легкого подрагивания желваков на щеках, в лице Эштона не дрогнул ни один мускул. Осмелев, он предположил, что Эштон либо не расслышал, либо попросту не понял, о ком идет речь.
- Я хотел сказать, сэр...что, как бы это сказать...я имею в виду ту молодую женщину, которую вы привезли домой пару недель назад. Так вот, она вполне может быть одной из них.
За спиной Хорэса прозвучал глухой ропот одобрения, но Эштон все так же невозмутимо окинул взглядом горизонт и потом взглянул на часы.
Видя, что пока никакая опасность ему не грозит, Хорэс осмелел и отважился продолжать:
- И в самом деле, мистер Уингейт, понять не могу, что заставило вас идти на подобный риск. Как это можно - привезти домой одно из этих созданий?! Простите, но мы вынуждены настаивать, чтобы вы передали эту женщину в руки властей, - Наконец-то достойный мистер Тич мог почувствовать себя польщенным - уж теперь-то он не сомневался, что завладел вниманием Эштона Уингейта. Подняв глаза, он невольно поежился, чувствуя себя на редкость неуютно под жестким взглядом этих зеленовато-карих глаз. В конце концов, отважившись, он добавил: - Конечно, только до тех пор, пока не удастся установить, кто она такая...ради безопасности женщин детей в округе.
Теперь, когда он наконец высказал все, ради чего они, собственно говоря и приехали, большинство его спутников заметно повеселели. За его спиной прозвучал одобрительный гул голосов, послышались хриплые выкрики.
- Правильно!
- Валяй, Тич, не робей!
- Давай-ка её сюда!
Как ни странно, все это, казалось, не произвело на Эштона ни малейшего впечатления.
- Похоже вы, ребята, проделали немалый путь, а жара сегодня такая, что в глотке у вас наверняка пересохло, - Он обращался ко всем. - Держу пари, вы устали, так почему бы вам не спешиться и не отдохнуть немного?
Повисло молчание, пока они переваривали это предложение. Незваные гости тихо переговаривались между собой. Наконец было решено, что этот Уингейт - вовсе не такое чудовище, каким его рисовали, и они охотно спешились.
Никому из них перспектива оказаться на твердой земле не пришлась так по душе, как мистеру М.Х.Тичу. Все косточки у него ныли и болели, и даже перспектива проделать весь обратный путь в Натчез пешком не испугала бы его в эту минуту. Все, что угодно, лишь бы никогда в жизни больше не видеть эту ужасную клячу. Пару раз он даже отваживался перекинуть ногу через седло, что, как он заметил, с завидной легкостью проделывали многие, но каждый раз мешало проклятой ружье. В конце концов он умудрился усесться прямо на него и, окажись спуск не таким тугим, уж не миновать ему лишиться своего мужского достоинства или, в лучшем случае, ноги.
Некоторое время Хорэс обдумывал его предложение, стараясь не замечать удивленных взглядов, которые на него бросали со всех сторон. Если бы ему далось поднять винтовку чуть повыше, в отчаянии подумал он, тогда можно было бы надеяться, что без труда освободит правую ногу и перекинет её через седло ... Вот странно! Совершенно неожиданно обнаружилось, что он стоит без всякой поддержки, продев обе ноги в левое стремя. Ему и в голову не пришло, какой опасности он подвергается, сползая с седла с намертво зажатой ногой. Вдруг выяснилось, что другая его нога почему-то повисла в воздухе, не достигая земли. Тут-то до него дошло, в какое глупейшее положение он попал. Тич повис в воздухе, как тряпичная кукла, не зная, что делать, как вдруг ситуация разрешилась сама собой. Проклятая винтовка выскользнула у него из рук и упала на землю между ним и его рысаком, при этом здоровенный затвор, который в этой удивительной конструкции располагался почему-то снаружи, ударил его где-то под дых. Забыв о том, что все последнее время он судорожно цеплялся за лошадиную гриву, Хорэс потянулся за проклятой винтовкой. Увы, в то же самое мгновение он по какой-то нелепой случайности заехал башмаком прямо в живот своей лошади и с громким уханьем растянулся на земле во весь рост. Почтенная кляча повернула назад костлявую голову и с высоты своего роста облила презрением недавнего седока. Винтовка каким-то необъяснимым образом оказалась у него на груди и прошло не меньше минуты прежде, чем Хорэс окончательно пришел в себя. Перед его мысленным взором предстало страшное зрелище - как проклятая кобыла волочет его по земле всю обратную дорогу до Натчеза, и это подтолкнуло его немедленно принять самые решительные меры, чтобы освободиться. Он с таким рвением принялся дергать ногой, что пыль столбом поднялась вокруг него.
В конце концов один из его спутников, сжалившись над беднягой, помог ему вытащить ногу из стремени. Хорэс медленно поднялся на ноги, опираясь на винтовку, как на костыль, и с печалью во взоре принялся безуспешно отряхивать пыль со своего ослепительного туалета, заставить сгрудившихся вокруг него людей дружно расчихаться. Он несколько раз ударил по ноге шапкой из меха бобра до тех пор, пока та не приняла какое-то подобие своей первоначальной формы, потом с немалыми предосторожностями водрузил её себе на голову. Завершив сей скромный туалет, он поднял смущенный взгляд на хозяина и немедленно пришел к выводу, что во взгляде того чувствуется нечто, весьма напоминающее жалость. Честно говоря, Хорэс в этот миг предпочел бы увидеть все, что угодно, только не это, пусть даже откровенную злобу. Может тогда он не чувствовал бы себя таким шутом гороховым.
- Сэр, считаю своим долгом предупредить вас, - сердито начал он, но вынужден был замолчать, потому что в рот, оказывается, успело набиться изрядное количество грязи. - Должен предупредить вас, что так легко вы от нас не отделаетесь. Мы здесь для того, чтобы обеспечить нашим близким безопасность и покой.
Потрепанное войско, плотнее сомкнув ряды позади своего вожака, стало одобрительно перешептываться у него за спиной. Все, как по команде, подняли над головой ружья и дубины, в полном согласии с тем, что сказал Хорэс.
Эштон с подчеркнутым спокойствием обвел взглядом толпу и крикнул через плечо, чтобы принесли ведро воды, да похолоднее, из колодца, и вдобавок бочонок рома. Отдав приказание, он молча ждал, пока оно не было в точности выполнено, а потом устроил настоящее представление, неторопливо, капля за каплей переливая густой темный напиток в ведро с водой. Все было тщательно продумано. Под напряженными взглядами обступивших его людей, Эштон размешал содержимое длинным черпаком, потом зачерпнул немного и нарочито медленно отхлебнул из чашки, всем своим видом изобразив неземное наслаждение.
Только что шумевшая толпа разом затихла, ловя каждое движение Эштона. В глотке у всех как-то разом пересохло, губы потрескались. Люди вытягивали головы, жадно втягивая в себя аромат рома. Убедившись, что добился того всеобщего внимания, Эштон высоко поднял ковш и дал всем возможность полюбоваться, как восхитительный напиток стекает вниз с мелодичным журчанием, которое способно свести с ума.
- Уверен, что по дороге из города вы изрядно наглотались пыли, ребята. Держу пари, вы не откажетесь пропустить глоток чего-то прохладительного.
Всеобщий облегченный вздох был моментально перекрыт одобрительными выкриками и толпа разгоряченных мужчин сгрудилась у крыльца. Те, что посильнее, ничтоже сумняшеся, отталкивали тщедушных, торопясь получить свою порцию. Эштон отступил в сторону и с насмешливой улыбкой наблюдал за происходящим.
- Неплохо, парни. Да и что может быть лучше холодного грога, к тому же в такую жару?!
Все согласно закивали. Хорэс, который решился, наконец, утолить собственную жажду, поднес к губам полный до краев ковш. Прополоскав рот, он вместо того, чтобы проглотить, выплюнул в пыль мутную жидкость. Передав ковшик соседу, он решил вновь вернуться к той причине, что привела их сюда.
- Мистер Уингейт! - окликнул он и почти сразу сообразил, что зря затеял весь этот разговор. - Вы намерены оставить эту женщину у себя или согласитесь передать её нам, а мы уже сами отвезем её к шерифу?
Его соратники вдруг тоже вспомнили о цели своего появления здесь и сгрудились вокруг них, тем более, что в ведре уже почти ничего не оставалось. Никогда раньше на долю Хорэса не выпадала такая честь - столько людей вокруг смотрели ему в рот. Он приосанился, сразу почувствовав собственную значительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Тонкие, изящные пальчики легко опустились на клавиши клавесина и старый инструмент, казалось, вернулся к жизни. Лирин сияла счастьем при мысли, что у неё так хорошо получается, и пока достойные леди наслаждались наверху послеобеденным отдыхом, прокралась обратно в гостиную, чтобы в одиночестве проверить свое вновь обретенное мастерство. Сладкие звуки музыки, поплывшие из комнаты, привлекли внимание Эштона в тот самый миг, когда он вернулся домой. Последнее время он занимался отправкой парохода, проверяя все до мельчайших деталей, и только после этого уехал, предоставив капитану и мистеру Логану заниматься размещением пассажиров.
Глубоко затянувшись ароматным дымком тонкой черной черуты, Эштон откинулся в кресле. Он наблюдал, как кольца дыма медленно плывут к потолку, и наслаждался легкой, беззаботной мелодией, которая наполнила дом. Эштон буквально купался в блаженстве. Не было на свете другой женщины, которая бы могла бы вызвать в его душе такую бурю чувств и, вместе с тем, принести такое успокоение его душе. Одно её присутствие заставляло его трепетать от счастья. Увы, он прекрасно отдавал себе отчет, что во многом она по-прежнему остается для него загадкой. Ей ещё предстояло рассказать ему о том, где она была все эти три долгих года.
Неожиданно блаженное оцепенение, в которое он погрузился, было бесцеремонно прервано громким и настойчивым стуком в дверь. Лирин перестала играть и с удивлением оглянулась, как будто забыв, что за пределами гостиной жизнь идет своим чередом. Эштон откликнулся и с удивлением увидел на пороге одного из конюхов, смущенно переминавшегося с ноги на ногу и комкавшего в руках шляпу. Хикори редко появлялся в доме и прежде, чем тот раскрыл рот, Эштон догадался, что только нечто необычное могло заставить его потревожить хозяина.
- Масса, - просипел грум и ткнул пальцем куда-то в пространство в направлении Натчеза. - Масса, там целая толпа каких-то людей. Они все верхом и, сдается мне, затевают какую-то пакость. - Чернокожий конюх остановился, чтобы передохнуть, и снова затарахтел: - Послушайте, масса, не иначе, как они сюда наладились! А то куда же еще?
Эштон раздраженно ткнул горящим кончиком сигары в тарелку и, пока она трещала, лихорадочно раздумывал.
- Думаю, нам стоит подготовиться и встретить этих мерзавцев как следует. Послушай, приятель, ты очень устал, пока бежал сюда или силенки ещё остались?
- Да что вы, масса Эштон, - широко ухмыльнулся Хикори и с готовностью закивал курчавой головой. - Я был на сеновале, когда увидел, что они валят сюда, и сразу же помчался к вам. Да вы вспомните, тут же не больше мили!
- Джадд занят очисткой ручья, - Эштон со свойственной ему стремительностью принялся отдавать приказы. - Беги туда и скажи, что я прошу его вернуться и привести с собой как можно больше людей. Пусть берет всех, кто окажется под рукой. Передай ему, что дело может обернуться бедой. Все распоряжения пусть получит на кухне у Уиллабелл. Ну, а теперь. Хикори, бегом марш!
Негр мигом повернулся, и пулей вылетел в коридор, мягко притворив за собой дверь. Эштон вернулся к Лирин, и та поднялась ему навстречу. Увидев, что брови жены тревожно хмурятся, он весело улыбнулся и взял её руки.
- Не о чем беспокоиться, дорогая, - успокаивающе сказал он. - В городе полно бродяг и бездельников, которые, стоит им только хлебнуть лишку, готовы буянить где угодно. Впрочем, у нас есть средство утихомирить их, так что не стоит обращать внимания на подобные пустяки. Если хочешь сделать мне приятное, продолжай играть. Твоя игра для меня - как бальзам на душу. Я только скажу пару слов Уиллабелл, а потом вернусь и устроюсь на крыльце, Коснувшись быстрым поцелуем её руки, он повернулся и вышел из комнаты. Лирин в задумчивости снова уселась за клавесин, но Эштона не было рядом и восхитительное чувство, владевшее ей, быстро угасло. Муж ушел, и все очарование исчезло вместе с ним.
Группа всадников галопом подскакала к крыльцу, где их поджидал сам хозяин Белль Шен. При виде его они как-то сникли, сбились в кучу, словно каждый старался спрятаться за спину другого, чтобы не попасться ему на глаза. В такой давке обычно хуже всех приходится тому, кто хуже всех держится на лошади. Ну, а в данном случае таким, вне, всякого сомнения, был наш приятель Мамфорд Хорэс Тич. Этот доблестный воин, который привел за собой целое войско, так резко натянул поводья своего рысака, что у того подкосились длинные тощие ноги. Кляча встала, как вкопанная, а на лице у Тича появилась гримаса разочарования и смертельного страха. Воздух со свистов вырвался у него из груди и он привстал в стременах, стараясь унять жгучую боль и в то же время незаметно выпутать из спутанной упряжи приклад своего допотопного ружья. В результате произведенного маневра оба дула винтовки восьмого калибра угрожающе уставились прямо в лицо его ближайшим соратникам. Давка разом усилилась, ибо спутникам мистера Тича хватило рассудительности понять, что в этот момент лучше не путаться у него под ногами.
Хорэсу наконец посчастливилось выпутаться вместе с винтовкой из клубка поводьев и, оглянувшись назад в ожидании поддержки, он с изумлением обнаружил, что все его соратники благоразумно остались позади, предоставив ему самому объясняться с Эштоном Уингейтом. Поскольку все, вне всякого сомнения, ждали, чтобы он приступил к переговорам, Хорэс прочистил горло и, несмотря на свой страх, постарался выпрямиться во весь рост. При этом он с неудовольствием обнаружил, что смотрит прямо в глаза Эштону. При виде чеканного, опаленного солнцем лица Хорэс немного присмирел. Он опять откашлялся, но как он ни старался, проклятый язык будто присох к гортани и бедняга вместо связной речи испустил только неловкий писк.
Эштон Уингейт невозмутимо окинул взглядом горизонт, где солнце уже клонилось к закату, и радушно приветствовал своих гостей.
- Добрый день, мистер Тич, - Он кивнул в сторону остальных. Джентльмены, рад встрече, - При этом он небрежно облокотился на перила, выразительным жестом опустив руку в карман сюртука. - Похоже, вы выбрали неплохой денек для прогулки верхом.
Хорэс Тич сделал ещё одну попытку выпрямиться во весь рост в надежде, что это прибавит ему фут - полтора, но от этой идеи пришлось отказаться, потому что проклятое ружье никак не желало спокойно лежать у него на коленях.
- Боюсь, сэр, что эти добрые люди вряд ли удовлетворятся пустыми любезностями.
Эштон вопросительно вздернул бровь.
- У меня такое чувство, мистер Тич, что вы стараетесь исправить мою ошибку. А по-моему вам, хотя бы для начала, стоит объяснить мне, что вам понадобилось на моей земле!
Проклятая винтовка с каждой минутой, казалось, становилась все тяжелее, и Хорэсу пришлось незаметно переменить положение прежде, чем ответить.
- Именно это я и намерен был сделать, сэр. Только заклинаю вас не принимать скоропалительных решений. Уверяю вас, на нашей стороне по меньшей мере половина населения Натчеза, а также графства Дэвис.
- В самом деле? - В голосе Эштона слышались нотки сомнения.
- Всем добрым людям, кто живет неподалеку, грозит смертельная опасность, - От напряжения Хорэса прошиб обильный пот. Он с удовольствием вытер бы лоб, если бы нашел возможность хоть на мгновение освободить руку. - Как вам должно быть известно, сэр, когда сгорел сумасшедший дом, некоторым из этих несчастных удалось скрыться. Из вполне надежных источников мне недавно стало известно, что вы имеете к этому самое непосредственное отношение и... - Заметив, как потемнели карие глаза Эштона, Хорэс будто споткнулся на полуслове и обескураженно смолк, но, чувствуя нетерпение тех, кто дышал ему в затылок, счел своим долгом продолжать. Даже Эштону Уингейту в одиночку не справиться с ними. - Похоже, вы решили дать приют в своем доме одному из бывших пациентов.
Выпалив все это, Хорэс со страху затаил дыхание, не в силах предугадать, какова будет реакция на подобное заявление. Если не считать легкого подрагивания желваков на щеках, в лице Эштона не дрогнул ни один мускул. Осмелев, он предположил, что Эштон либо не расслышал, либо попросту не понял, о ком идет речь.
- Я хотел сказать, сэр...что, как бы это сказать...я имею в виду ту молодую женщину, которую вы привезли домой пару недель назад. Так вот, она вполне может быть одной из них.
За спиной Хорэса прозвучал глухой ропот одобрения, но Эштон все так же невозмутимо окинул взглядом горизонт и потом взглянул на часы.
Видя, что пока никакая опасность ему не грозит, Хорэс осмелел и отважился продолжать:
- И в самом деле, мистер Уингейт, понять не могу, что заставило вас идти на подобный риск. Как это можно - привезти домой одно из этих созданий?! Простите, но мы вынуждены настаивать, чтобы вы передали эту женщину в руки властей, - Наконец-то достойный мистер Тич мог почувствовать себя польщенным - уж теперь-то он не сомневался, что завладел вниманием Эштона Уингейта. Подняв глаза, он невольно поежился, чувствуя себя на редкость неуютно под жестким взглядом этих зеленовато-карих глаз. В конце концов, отважившись, он добавил: - Конечно, только до тех пор, пока не удастся установить, кто она такая...ради безопасности женщин детей в округе.
Теперь, когда он наконец высказал все, ради чего они, собственно говоря и приехали, большинство его спутников заметно повеселели. За его спиной прозвучал одобрительный гул голосов, послышались хриплые выкрики.
- Правильно!
- Валяй, Тич, не робей!
- Давай-ка её сюда!
Как ни странно, все это, казалось, не произвело на Эштона ни малейшего впечатления.
- Похоже вы, ребята, проделали немалый путь, а жара сегодня такая, что в глотке у вас наверняка пересохло, - Он обращался ко всем. - Держу пари, вы устали, так почему бы вам не спешиться и не отдохнуть немного?
Повисло молчание, пока они переваривали это предложение. Незваные гости тихо переговаривались между собой. Наконец было решено, что этот Уингейт - вовсе не такое чудовище, каким его рисовали, и они охотно спешились.
Никому из них перспектива оказаться на твердой земле не пришлась так по душе, как мистеру М.Х.Тичу. Все косточки у него ныли и болели, и даже перспектива проделать весь обратный путь в Натчез пешком не испугала бы его в эту минуту. Все, что угодно, лишь бы никогда в жизни больше не видеть эту ужасную клячу. Пару раз он даже отваживался перекинуть ногу через седло, что, как он заметил, с завидной легкостью проделывали многие, но каждый раз мешало проклятой ружье. В конце концов он умудрился усесться прямо на него и, окажись спуск не таким тугим, уж не миновать ему лишиться своего мужского достоинства или, в лучшем случае, ноги.
Некоторое время Хорэс обдумывал его предложение, стараясь не замечать удивленных взглядов, которые на него бросали со всех сторон. Если бы ему далось поднять винтовку чуть повыше, в отчаянии подумал он, тогда можно было бы надеяться, что без труда освободит правую ногу и перекинет её через седло ... Вот странно! Совершенно неожиданно обнаружилось, что он стоит без всякой поддержки, продев обе ноги в левое стремя. Ему и в голову не пришло, какой опасности он подвергается, сползая с седла с намертво зажатой ногой. Вдруг выяснилось, что другая его нога почему-то повисла в воздухе, не достигая земли. Тут-то до него дошло, в какое глупейшее положение он попал. Тич повис в воздухе, как тряпичная кукла, не зная, что делать, как вдруг ситуация разрешилась сама собой. Проклятая винтовка выскользнула у него из рук и упала на землю между ним и его рысаком, при этом здоровенный затвор, который в этой удивительной конструкции располагался почему-то снаружи, ударил его где-то под дых. Забыв о том, что все последнее время он судорожно цеплялся за лошадиную гриву, Хорэс потянулся за проклятой винтовкой. Увы, в то же самое мгновение он по какой-то нелепой случайности заехал башмаком прямо в живот своей лошади и с громким уханьем растянулся на земле во весь рост. Почтенная кляча повернула назад костлявую голову и с высоты своего роста облила презрением недавнего седока. Винтовка каким-то необъяснимым образом оказалась у него на груди и прошло не меньше минуты прежде, чем Хорэс окончательно пришел в себя. Перед его мысленным взором предстало страшное зрелище - как проклятая кобыла волочет его по земле всю обратную дорогу до Натчеза, и это подтолкнуло его немедленно принять самые решительные меры, чтобы освободиться. Он с таким рвением принялся дергать ногой, что пыль столбом поднялась вокруг него.
В конце концов один из его спутников, сжалившись над беднягой, помог ему вытащить ногу из стремени. Хорэс медленно поднялся на ноги, опираясь на винтовку, как на костыль, и с печалью во взоре принялся безуспешно отряхивать пыль со своего ослепительного туалета, заставить сгрудившихся вокруг него людей дружно расчихаться. Он несколько раз ударил по ноге шапкой из меха бобра до тех пор, пока та не приняла какое-то подобие своей первоначальной формы, потом с немалыми предосторожностями водрузил её себе на голову. Завершив сей скромный туалет, он поднял смущенный взгляд на хозяина и немедленно пришел к выводу, что во взгляде того чувствуется нечто, весьма напоминающее жалость. Честно говоря, Хорэс в этот миг предпочел бы увидеть все, что угодно, только не это, пусть даже откровенную злобу. Может тогда он не чувствовал бы себя таким шутом гороховым.
- Сэр, считаю своим долгом предупредить вас, - сердито начал он, но вынужден был замолчать, потому что в рот, оказывается, успело набиться изрядное количество грязи. - Должен предупредить вас, что так легко вы от нас не отделаетесь. Мы здесь для того, чтобы обеспечить нашим близким безопасность и покой.
Потрепанное войско, плотнее сомкнув ряды позади своего вожака, стало одобрительно перешептываться у него за спиной. Все, как по команде, подняли над головой ружья и дубины, в полном согласии с тем, что сказал Хорэс.
Эштон с подчеркнутым спокойствием обвел взглядом толпу и крикнул через плечо, чтобы принесли ведро воды, да похолоднее, из колодца, и вдобавок бочонок рома. Отдав приказание, он молча ждал, пока оно не было в точности выполнено, а потом устроил настоящее представление, неторопливо, капля за каплей переливая густой темный напиток в ведро с водой. Все было тщательно продумано. Под напряженными взглядами обступивших его людей, Эштон размешал содержимое длинным черпаком, потом зачерпнул немного и нарочито медленно отхлебнул из чашки, всем своим видом изобразив неземное наслаждение.
Только что шумевшая толпа разом затихла, ловя каждое движение Эштона. В глотке у всех как-то разом пересохло, губы потрескались. Люди вытягивали головы, жадно втягивая в себя аромат рома. Убедившись, что добился того всеобщего внимания, Эштон высоко поднял ковш и дал всем возможность полюбоваться, как восхитительный напиток стекает вниз с мелодичным журчанием, которое способно свести с ума.
- Уверен, что по дороге из города вы изрядно наглотались пыли, ребята. Держу пари, вы не откажетесь пропустить глоток чего-то прохладительного.
Всеобщий облегченный вздох был моментально перекрыт одобрительными выкриками и толпа разгоряченных мужчин сгрудилась у крыльца. Те, что посильнее, ничтоже сумняшеся, отталкивали тщедушных, торопясь получить свою порцию. Эштон отступил в сторону и с насмешливой улыбкой наблюдал за происходящим.
- Неплохо, парни. Да и что может быть лучше холодного грога, к тому же в такую жару?!
Все согласно закивали. Хорэс, который решился, наконец, утолить собственную жажду, поднес к губам полный до краев ковш. Прополоскав рот, он вместо того, чтобы проглотить, выплюнул в пыль мутную жидкость. Передав ковшик соседу, он решил вновь вернуться к той причине, что привела их сюда.
- Мистер Уингейт! - окликнул он и почти сразу сообразил, что зря затеял весь этот разговор. - Вы намерены оставить эту женщину у себя или согласитесь передать её нам, а мы уже сами отвезем её к шерифу?
Его соратники вдруг тоже вспомнили о цели своего появления здесь и сгрудились вокруг них, тем более, что в ведре уже почти ничего не оставалось. Никогда раньше на долю Хорэса не выпадала такая честь - столько людей вокруг смотрели ему в рот. Он приосанился, сразу почувствовав собственную значительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56