- Само собой, это было неправдой, но не в привычках Марелды было обращать внимание на подобные пустяки. Тем более, что она не могла не заметить, как при одном взгляде на неё у забавного толстячка перехватывает дыхание.
- Прошу вас, - Она грациозно повела рукой, указывая на диван, с которого он поспешил вскочить при виде её. - Присаживайтесь и будьте, как дома. - Марелда устроилась как раз напротив него и небрежно оправила пеньюар, постаравшись при этом, чтобы на один краткий миг перед глазами ослепленного Хорэса мелькнула точеная ножка.
У бедняги и так уже голова шла кругом при виде полной, восхитительно пышной груди, томных глаз и алых пухлых губ, но это последнее видение сразило его наповал. Хорэса словно ударили в солнечное сплетение. Он вытянул шею и мучительно завертел головой, пытаясь справиться с удушьем. Ему показалось, что галстук вдруг стал ему ужасно тесным.
- Я...как бы это сказать...я хочу сказать, если мы с вами теперь друзья...эээ...то, может быть, сможем обойтись без слова "мистер"? А то это звучит...как-то ужасно сухо... Может быть.... - Бедняга обильно потел, пытаясь облечь в слова столь дерзкое предложение, и почувствовал невероятное облегчение, когда убедился, что леди все поняла.
- Ну конечно, - Она опять отпила из чашки и бросила на него исподлобья лукавый взгляд, - Вы можете называть меня Марелдой, а я ... - Она наклонилась к нему и одарила самой соблазнительной улыбкой, которую только можно себе вообразить, - я буду называть вас...Мамфорд!
Бедняге потребовалось собрать всю свою волю, чтобы оторвать взгляд от распахнувшегося пеньюара чаровницы и посмотреть ей в глаза. И при мысли о том, что придется огорчить такое прелестное создание, ему сделалось не по себе, - Я...эээ... - Пот градом катился с него, он рванул воротничок, явно нуждаясь в глотке свежего воздуха. - Мое...как бы это сказать...мое второе имя Хорэс и мне было бы...
- Но, дорогой мой, - ласково перебила его Марелда, - мне нравится имя Мамфорд или даже...
Хорэс даже съежился в ожидании того, что сейчас услышит.
- Мамми!
- Я...как бы это сказать...Хорэс мне всегда нравилось гораздо больше, - проблеял он. При мысли о том, что дерзает противоречить своей богине, Хорэс совсем сник и уж лепетал едва слышно: - Мать и Сисси всегда звали меня Мамми, а другие ребята... - Память о всех оскорблениях, которые в детстве выпали на его долю из-за этого несуразного имени, была так велика, что больно было даже думать об этом. Вертя в руках чашку и мучительно раздумывая, как бы половчее сменить тему, он сидел, прямой, словно палка, не в силах отвести застывшего взгляда от пряжек на ботинках.
- Ну конечно, мой дорой, - промурлыкала Марелда. Отставив в сторону чашку, она встала на ноги. - Как скажете.
Хорэс стремительно вскочил на ноги, стоило ей только приблизиться. От сильного аромата лавандовой воды у него все поплыло перед глазами.
- Теперь вы и сами могли убедиться, что здесь все в порядке и мне никто не угрожает, - равнодушно заметила она, при этом словно бы невзначай рука её скользнула вниз и поправила полы бархатного пеньюара. От Марелды, впрочем, не ускользнуло, что Хорэс пожирает глазами каждую линию её тела. Ну, а теперь время к полудню и, значит, пора одеваться. Скоро завтрак. при этом она подумала, что многое отдала бы, чтобы узнать, что происходит сейчас на кухне. Обычно Марелда не завтракала, разве что когда гостила в доме Уингейтов. При воспоминании о том, во сколько приходилось вставать, чтобы не пропустить завтрак, она содрогнулась. - Или у вас ко мне ещё какое-то дело? Может быть, вам удалось выяснить что-нибудь об этой ужасной женщине, что живет у Уингейтов? - Подхватив его под руку, Марелда незаметно повлекла его к двери, как бы случайно прижавшись на мгновение пышной грудью. - Готова держать пари на что угодно, что она сбежала из психушки! Как же иначе объяснить, что она объявилась в лесу в тот самый вечер, когда случился пожар, да ещё в одной ночной рубашке? Как странно, что никому не приходит в голову объяснить это Эштону! В конце концов, оставляя её у себя дома, он смертельно рискует! Представьте только на минуту, что это именно она подожгла сумасшедший дом, а теперь рассчитывает проделать нечто подобное и с Белль Шен?!
Хорэс Тич и сам не заметил, как оказался на улице. Он готов был поклясться, что попал сюда какой-то волшебной силой. Позднее он смутно припомнил соблазнительно изогнутые в улыбке губы, мелькнувшие перед ним за мгновение до того, как захлопнулась дверь, но воспоминание о восхитительной пышной плоти, так упруго прильнувшей на мгновение к его руке, затмило все остальное. Тич чуть не лопнул от гордости, сердце его колотилось как бешеное. Прохладный воздух немного охладил его воспаленное воображение и тут он заметил, что все ещё держит в руке шляпу. Какое-то время он слепо таращился на неё и, наконец, пришел к выводу, что шляпа его собственная. Нахлобучив её на голову, он направился к центру города. За спиной его внезапно раздался пронзительный скрип колес, что напомнило ему, что он приехал в экипаже. Забравшись внутрь, он принялся ломать голову, как бы сблизиться с Уингейтом настолько, чтобы незаметно порасспросить его о таинственной девушке и сделать это так, чтобы не вывести из себя человека, чья опасная репутация была хорошо известна.
Мысли водоворотом крутились у него в голове. Хорэс придумывал один за другим планы, которые ему самому казались истинными шедеврами дипломатии, стоило только воображению нарисовать ему устрашающую картину той безумной расправы, которую вполне способен учинить Эштон Уингейт над его драгоценной персоной. Он все ещё продолжал ломать над этим голову, когда его экипаж поравнялся с небольшой группой людей, что-то оживленно обсуждавших на углу Мэйн-стрит. Одно-единственное слово мгновенно приковало его внимание.
- Психушка!
Хорэс подскочил на месте, как ужаленный, и забарабанил в потолок, давая знак кучеру остановиться. Сгорая от любопытства, он пробрался через густую толпу и навострил уши, ловя каждое слово. Какой-то человек, державший под уздцы взмыленную лошадь, едва не падал от усталости, выкладывая последние новости.
- ...Да, его отыскали в одной из задних комнат, и в спине у бедняги торчал нож с обугленной рукояткой. Как догадался шериф, это был один из смотрителей. Похоже, что сумасшедший дом и подожгли потому, что хотели скрыть следы убийства. Держу пари, что это дело рук одного из тамошних психов. Он подстерег беднягу, убил его, украл ключи, подпалил дом, а сам дал деру!
Глухой ропот пробежал по собравшейся толпе. Люди встревоженно переглядывались и по мере того, как высказывались все более жуткие предположения относительно сбежавших больных, толпа постепенно приходила в ярость. И тут Тича осенила гениальная идея - достаточно направить праведный гнев толпы в нужное ему русло, и ему самому не придется ничего делать. Он даже избежит встречи с Эштоном Уингейтом, ведь эти ребята будут рады сами сделать это за него!
Он окинул собравшихся взглядом - большинство из тех, кто сейчас кричал и волновался вокруг него, сильно смахивали на обычных бездельников, которых полным-полно в тавернах, где они пытаются заработать на жизнь кто как может. По их изрядно потрепанной одежде было заметно, что собравшиеся не принадлежат к состоятельным кругам местной аристократии. Таким, как они, могло изрядно польстить присутствие среди них хорошо одетого джентльмена. Собираясь нанести визит даме своего сердца, Тич обрядился в один из своих лучших сюртуков, поэтому сейчас он то и дело ловил на себе восхищенные и завистливые взгляды этих нищих бездельников. Прекрасно сидевший серый фрак, элегантные брюки в едва заметную темно-фиолетовую полоску, и жилет, украшенный вышивкой такого же цвета - все это было безупречно, а если добавить к этому фиолетово-серебристый шелковый галстук, то при виде такого великолепия даже проклятый Эштон Уингейт умер бы от черной зависти.
Хорэс откашлялся, чтобы привлечь внимание толпившихся вокруг него людей. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что настал самый подходящий момент, чтобы высказать перед этой толпой свои подозрения.
- Эй, ребята, послушайте-ка меня. Надо что-то делать - нельзя же позволить, чтобы толпа этих полоумных шныряла по окрестностям Натчеза! Мы все в опасности, друзья мои! А какой позор, что нашим женщинам приходится каждый раз рисковать жизнью, чтобы выйти из дома!
Низкий ропот глухих мужских голосов пробежал по толпе, согласно закивали головы, потом все стихло, и люди вновь повернулись к Хорэсу, готовые слушать, что он скажет. Взволнованный и польщенный таким вниманием, коротышка смешно выпятил грудь и важно сунул большие пальцы в карманы жилета. Нет ничего удивительного, что у многих из тех, кто слушал его, отвалилась челюсть. Одет он хоть и слишком изысканно для этих простолюдинов, но достаточно богато, чтобы произвести на них впечатление. Поэтому Хорэс даже ухом не повел, когда один из присутствующих пробормотал, склонившись к соседу:
- Эх ты, мать честная! Вот это вырядился, да ещё с самого утра! Оборванец поскреб подбородок, густо заросший щетиной и, как ни в чем ни бывало, продолжал: - Не иначе, как всю ночь напролет сосал джин. А потом отсыпался в обнимку с одной из девчонок Мэгги!
- Вы только подумайте, парни! - продолжал ораторствовать Хорэс. - Ведь не только наши женщины в опасности. Я слышал от знающих людей, что один такой псих сильнее пятерых взрослых мужчин, вместе взятых! Да если он разъярится, то разорвет тебя на кусочки из-за пары медяков, - Хорэс замолчал, лихорадочно подыскивая магические слова, способные зажечь огонь праведного гнева в сердцах этих оборванцев. - Пора собраться всем вместе и отыскать всех этих ненормальных, пока они ещё не натворили бед!
Над толпой воцарилось молчание - по-видимому, эти люди только сейчас поняли, что их призывают к каким-то действиям. Еще несколько любопытных присоединились к толпе. Кувшин с каким-то напитком, способным промочить эти луженые глотки, поплыл по кругу, переходя из рук в руки.
- Послушайте, ребята! Я знаю, вам сказали, что все сбежавшие из психушки - мужчины, но это неправда! Я точно знаю, что среди них была одна женщина. В ту самую ночь, когда сгорел сумасшедший дом, Эштон Уингейт, которого вы все знаете, привез домой раненую девушку. Она была в одной рубашке, вся с ног до головы перепачкана в грязи, а на теле места живого не было - все сплошь ссадины да синяки. Так что, по-вашему, она делала там, в лесу, одна-одинешенька, и это всего в нескольких шагах от сумасшедшего дома?!
Он обвел взглядом толпу и с удовлетворением отметил, что многие согласно закивали. Послышался одобрительный гул.
- Нет нужды говорить вам, друзья мои, что подобное создание может устроить в доме, если вдруг Эштон уедет по делам! А каково придется двум старым леди, его тетушкам - ужас какой! Ведь полоумная способна на что угодно! Она и дом может поджечь!
Мысль о двух беспомощных старухах как-то не особенно воодушевила толпу, может быть потому, что все отлично знали чернокожего великана управляющего. К тому же и Эштон Уингейт давно отбил у всех охоту совать нос в его дела, и не только в его собственные, но и в те, что касались его родных, его рабов и его собственности. Все прекрасно помнили, как он однажды вызвал шерифа, когда какая-то подвыпившая компания развлекалась охотой на енотов в его владениях - проведя несколько часов за решеткой, бедняги быстро протрезвели и были рады заплатить несусветную сумму за убитую корову, которая с пьяных глаз показалась им енотом, и поскорее убраться восвояси. Ходили разные слухи, что этот чудак нанимает работников к себе на плантации, и там бок о бок работают и черные, и белые. А уж коли нанялся в Белль Шен, так можешь быть уверен, хлеб там нелегкий и хозяин всех одинаково заставляет трудиться в поте лица. Словом, чтобы появиться во владениях Уингейтов, нужна была серьезная причина, а о такой можно было только мечтать! К тому же совсем недурно будет утереть нос этому наглецу Эштону, раз он сам не видит, что творится в его доме!
Внезапно Хорэс, словно охваченный ужасом, истошно завопил:
- Нельзя позволить, чтобы так продолжалось! Эта полоумная баба, - Он легко сделал переход от предположения к уверенности, - можно зарезать с дюжину ни в чем не повинных людей, если её вовремя не схватить!
Люди одобрительно закивали. Когда стих шум, Хорэс повысил свой и без того высокий пронзительный голос:
- Мы должны выполнить свой долг и позаботиться о том, чтобы все люди в нашем городе могли спокойно спать по ночам, а женщины и дети без страха выходить на улицу!
- Правильно! - раздался чей-то рык. - Кто знает, что ожидать от таких, как они?! Но кто поведет нас?
Уловив нотку сомнения и неуверенности, Хорэс почувствовал смутное беспокойство.
- Я поведу вас! - выкрикнул он и моментально сник, - То есть, я объясню вам, как туда добраться. Или лучше нарисую. - Голос его упал чуть ли не до шепота, - Мне... То есть, я хочу сказать...у меня даже нет лошади.
- Да возьмите мою, мистер! Нам нужен кто-то, кто бы повел нас!
Хорэс обескураженно уставился на свою руку, в которую кто-то чуть ли не насильно втиснул поводья, но когда он обернулся, хозяина и след простыл. К другому концу поводьев была пристегнута костлявая кляча устрашающего вида, которая сейчас таращилась на него с таким же изумлением, как и он на нее. Казалось, какой-то неумеха смеха ради собрал это кошмарное чудовище по частям: длинные, торчащие в разные стороны кости, обтянутые обвислой волосатой шкурой, образовали какого-то монстра самого устрашающего вида. Омерзительное животное водило злобными глазами по сторонам с выражением полной готовности сыграть гадкую шутку с любым, кто дерзнет взгромоздиться на её костлявую спину. Вспомнив фиаско, которым закончилась его предыдущая попытка проехаться верхом, Хорэс почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. В тот самый раз он поклялся страшной клятвой, если не останется калекой, никогда в жизни не садиться в седло.
- Я...мм...не знаю, право, - слабо пробормотал он, поворачиваясь спиной, чтобы не видеть угрозы в глазах лошади, и попытался придать голосу хоть какую-то твердость. - В конце концов, кто знает, что за опасность поджидает нас там! надо, чтобы кто-то ...
- Вот, - Внезапно к своему изумлению он увидел, что держит в руках немыслимо древнюю, проржавевшую винтовку с длинным стволом. - Слушай, приятель, ружьишко и пристреляно, и заряжено, так что ты тово ... поаккуратней, понял?
Увы, к несчастью, огнестрельного оружия Хорэс боялся ничуть не меньше, чем лошади. У него всегда были неприятности по этой части. Сначала отец доводил его чуть было не до слез, твердя то и дело, что каждый настоящий мужчина должен уметь стрелять, а потом, с тем же самым эффектом, пытался научить сына держать в руках оружие. Опыт оказался неудачным - не прошло и часа, а Тич-старший огорченно разглядывал простреленную в нескольких местах шляпу и вконец испорченный сюртук, а подоспевший доктор перевязывал ему спину. К счастью, у отца хватило ума согласиться с мнением доктора, и он решил исключить военное дело из образования сына. На какое-то время Хорэс вздохнул спокойно. Вопрос этот никогда не поднимался...до этого самого времени.
- Пошли! - воскликнул кто-то в толпе. - Пора разобраться с этим делом!
Внезапно все, кто ещё минуту назад толпился вокруг него, оказались верхом, и Хорэсу ничего не оставалось, как последовать их примеру. Каким-то чудом взгромоздившись в седло, он удивленно воззрился на винтовку, удивляясь, что все ещё сжимает её в руке. Сердце у него предательски затрепыхалось, и он украдкой осмотрелся, пытаясь разглядеть свой экипаж. Ему бросился в глаза стоявший неподалеку усатый помощник шерифа, который лениво наблюдал за толпой, но то невозмутимое спокойствие, с которым этот достойный представитель закона жевал табак, убедило его, что на вмешательство властей не приходится рассчитывать. Кое-кто последовал за ними в фургонах, и теперь за нашим героем двигалась целая процессия. Бедняга Хорэс все ещё затравленно озирался по сторонам в расчете на то, что подоспеет его карета, и дал себе клятву поговорить по душам с бездельником-кучером, как только все закончится. Но пока что, судя по всему, мистер Тич попался, и отступать было поздно.
Кто-то сзади звонко шлепнул его лошадь по тощему заду, и под приветственные крики толпы процессия двинулась вперед. Хорэс и представить себе не мог, что эта жуткая костлявая кляча, на которой он сидел, способна развивать такую скорость. Уголки губ у него тоскливо опустились, он мешком подпрыгивал в седле с выражением полной покорности судьбе. Подумав, что не худо было бы заставить своего скакуна перейти на более спокойный аллюр, он было натянул поводья, но чуть было не перелетел через голову лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
- Прошу вас, - Она грациозно повела рукой, указывая на диван, с которого он поспешил вскочить при виде её. - Присаживайтесь и будьте, как дома. - Марелда устроилась как раз напротив него и небрежно оправила пеньюар, постаравшись при этом, чтобы на один краткий миг перед глазами ослепленного Хорэса мелькнула точеная ножка.
У бедняги и так уже голова шла кругом при виде полной, восхитительно пышной груди, томных глаз и алых пухлых губ, но это последнее видение сразило его наповал. Хорэса словно ударили в солнечное сплетение. Он вытянул шею и мучительно завертел головой, пытаясь справиться с удушьем. Ему показалось, что галстук вдруг стал ему ужасно тесным.
- Я...как бы это сказать...я хочу сказать, если мы с вами теперь друзья...эээ...то, может быть, сможем обойтись без слова "мистер"? А то это звучит...как-то ужасно сухо... Может быть.... - Бедняга обильно потел, пытаясь облечь в слова столь дерзкое предложение, и почувствовал невероятное облегчение, когда убедился, что леди все поняла.
- Ну конечно, - Она опять отпила из чашки и бросила на него исподлобья лукавый взгляд, - Вы можете называть меня Марелдой, а я ... - Она наклонилась к нему и одарила самой соблазнительной улыбкой, которую только можно себе вообразить, - я буду называть вас...Мамфорд!
Бедняге потребовалось собрать всю свою волю, чтобы оторвать взгляд от распахнувшегося пеньюара чаровницы и посмотреть ей в глаза. И при мысли о том, что придется огорчить такое прелестное создание, ему сделалось не по себе, - Я...эээ... - Пот градом катился с него, он рванул воротничок, явно нуждаясь в глотке свежего воздуха. - Мое...как бы это сказать...мое второе имя Хорэс и мне было бы...
- Но, дорогой мой, - ласково перебила его Марелда, - мне нравится имя Мамфорд или даже...
Хорэс даже съежился в ожидании того, что сейчас услышит.
- Мамми!
- Я...как бы это сказать...Хорэс мне всегда нравилось гораздо больше, - проблеял он. При мысли о том, что дерзает противоречить своей богине, Хорэс совсем сник и уж лепетал едва слышно: - Мать и Сисси всегда звали меня Мамми, а другие ребята... - Память о всех оскорблениях, которые в детстве выпали на его долю из-за этого несуразного имени, была так велика, что больно было даже думать об этом. Вертя в руках чашку и мучительно раздумывая, как бы половчее сменить тему, он сидел, прямой, словно палка, не в силах отвести застывшего взгляда от пряжек на ботинках.
- Ну конечно, мой дорой, - промурлыкала Марелда. Отставив в сторону чашку, она встала на ноги. - Как скажете.
Хорэс стремительно вскочил на ноги, стоило ей только приблизиться. От сильного аромата лавандовой воды у него все поплыло перед глазами.
- Теперь вы и сами могли убедиться, что здесь все в порядке и мне никто не угрожает, - равнодушно заметила она, при этом словно бы невзначай рука её скользнула вниз и поправила полы бархатного пеньюара. От Марелды, впрочем, не ускользнуло, что Хорэс пожирает глазами каждую линию её тела. Ну, а теперь время к полудню и, значит, пора одеваться. Скоро завтрак. при этом она подумала, что многое отдала бы, чтобы узнать, что происходит сейчас на кухне. Обычно Марелда не завтракала, разве что когда гостила в доме Уингейтов. При воспоминании о том, во сколько приходилось вставать, чтобы не пропустить завтрак, она содрогнулась. - Или у вас ко мне ещё какое-то дело? Может быть, вам удалось выяснить что-нибудь об этой ужасной женщине, что живет у Уингейтов? - Подхватив его под руку, Марелда незаметно повлекла его к двери, как бы случайно прижавшись на мгновение пышной грудью. - Готова держать пари на что угодно, что она сбежала из психушки! Как же иначе объяснить, что она объявилась в лесу в тот самый вечер, когда случился пожар, да ещё в одной ночной рубашке? Как странно, что никому не приходит в голову объяснить это Эштону! В конце концов, оставляя её у себя дома, он смертельно рискует! Представьте только на минуту, что это именно она подожгла сумасшедший дом, а теперь рассчитывает проделать нечто подобное и с Белль Шен?!
Хорэс Тич и сам не заметил, как оказался на улице. Он готов был поклясться, что попал сюда какой-то волшебной силой. Позднее он смутно припомнил соблазнительно изогнутые в улыбке губы, мелькнувшие перед ним за мгновение до того, как захлопнулась дверь, но воспоминание о восхитительной пышной плоти, так упруго прильнувшей на мгновение к его руке, затмило все остальное. Тич чуть не лопнул от гордости, сердце его колотилось как бешеное. Прохладный воздух немного охладил его воспаленное воображение и тут он заметил, что все ещё держит в руке шляпу. Какое-то время он слепо таращился на неё и, наконец, пришел к выводу, что шляпа его собственная. Нахлобучив её на голову, он направился к центру города. За спиной его внезапно раздался пронзительный скрип колес, что напомнило ему, что он приехал в экипаже. Забравшись внутрь, он принялся ломать голову, как бы сблизиться с Уингейтом настолько, чтобы незаметно порасспросить его о таинственной девушке и сделать это так, чтобы не вывести из себя человека, чья опасная репутация была хорошо известна.
Мысли водоворотом крутились у него в голове. Хорэс придумывал один за другим планы, которые ему самому казались истинными шедеврами дипломатии, стоило только воображению нарисовать ему устрашающую картину той безумной расправы, которую вполне способен учинить Эштон Уингейт над его драгоценной персоной. Он все ещё продолжал ломать над этим голову, когда его экипаж поравнялся с небольшой группой людей, что-то оживленно обсуждавших на углу Мэйн-стрит. Одно-единственное слово мгновенно приковало его внимание.
- Психушка!
Хорэс подскочил на месте, как ужаленный, и забарабанил в потолок, давая знак кучеру остановиться. Сгорая от любопытства, он пробрался через густую толпу и навострил уши, ловя каждое слово. Какой-то человек, державший под уздцы взмыленную лошадь, едва не падал от усталости, выкладывая последние новости.
- ...Да, его отыскали в одной из задних комнат, и в спине у бедняги торчал нож с обугленной рукояткой. Как догадался шериф, это был один из смотрителей. Похоже, что сумасшедший дом и подожгли потому, что хотели скрыть следы убийства. Держу пари, что это дело рук одного из тамошних психов. Он подстерег беднягу, убил его, украл ключи, подпалил дом, а сам дал деру!
Глухой ропот пробежал по собравшейся толпе. Люди встревоженно переглядывались и по мере того, как высказывались все более жуткие предположения относительно сбежавших больных, толпа постепенно приходила в ярость. И тут Тича осенила гениальная идея - достаточно направить праведный гнев толпы в нужное ему русло, и ему самому не придется ничего делать. Он даже избежит встречи с Эштоном Уингейтом, ведь эти ребята будут рады сами сделать это за него!
Он окинул собравшихся взглядом - большинство из тех, кто сейчас кричал и волновался вокруг него, сильно смахивали на обычных бездельников, которых полным-полно в тавернах, где они пытаются заработать на жизнь кто как может. По их изрядно потрепанной одежде было заметно, что собравшиеся не принадлежат к состоятельным кругам местной аристократии. Таким, как они, могло изрядно польстить присутствие среди них хорошо одетого джентльмена. Собираясь нанести визит даме своего сердца, Тич обрядился в один из своих лучших сюртуков, поэтому сейчас он то и дело ловил на себе восхищенные и завистливые взгляды этих нищих бездельников. Прекрасно сидевший серый фрак, элегантные брюки в едва заметную темно-фиолетовую полоску, и жилет, украшенный вышивкой такого же цвета - все это было безупречно, а если добавить к этому фиолетово-серебристый шелковый галстук, то при виде такого великолепия даже проклятый Эштон Уингейт умер бы от черной зависти.
Хорэс откашлялся, чтобы привлечь внимание толпившихся вокруг него людей. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что настал самый подходящий момент, чтобы высказать перед этой толпой свои подозрения.
- Эй, ребята, послушайте-ка меня. Надо что-то делать - нельзя же позволить, чтобы толпа этих полоумных шныряла по окрестностям Натчеза! Мы все в опасности, друзья мои! А какой позор, что нашим женщинам приходится каждый раз рисковать жизнью, чтобы выйти из дома!
Низкий ропот глухих мужских голосов пробежал по толпе, согласно закивали головы, потом все стихло, и люди вновь повернулись к Хорэсу, готовые слушать, что он скажет. Взволнованный и польщенный таким вниманием, коротышка смешно выпятил грудь и важно сунул большие пальцы в карманы жилета. Нет ничего удивительного, что у многих из тех, кто слушал его, отвалилась челюсть. Одет он хоть и слишком изысканно для этих простолюдинов, но достаточно богато, чтобы произвести на них впечатление. Поэтому Хорэс даже ухом не повел, когда один из присутствующих пробормотал, склонившись к соседу:
- Эх ты, мать честная! Вот это вырядился, да ещё с самого утра! Оборванец поскреб подбородок, густо заросший щетиной и, как ни в чем ни бывало, продолжал: - Не иначе, как всю ночь напролет сосал джин. А потом отсыпался в обнимку с одной из девчонок Мэгги!
- Вы только подумайте, парни! - продолжал ораторствовать Хорэс. - Ведь не только наши женщины в опасности. Я слышал от знающих людей, что один такой псих сильнее пятерых взрослых мужчин, вместе взятых! Да если он разъярится, то разорвет тебя на кусочки из-за пары медяков, - Хорэс замолчал, лихорадочно подыскивая магические слова, способные зажечь огонь праведного гнева в сердцах этих оборванцев. - Пора собраться всем вместе и отыскать всех этих ненормальных, пока они ещё не натворили бед!
Над толпой воцарилось молчание - по-видимому, эти люди только сейчас поняли, что их призывают к каким-то действиям. Еще несколько любопытных присоединились к толпе. Кувшин с каким-то напитком, способным промочить эти луженые глотки, поплыл по кругу, переходя из рук в руки.
- Послушайте, ребята! Я знаю, вам сказали, что все сбежавшие из психушки - мужчины, но это неправда! Я точно знаю, что среди них была одна женщина. В ту самую ночь, когда сгорел сумасшедший дом, Эштон Уингейт, которого вы все знаете, привез домой раненую девушку. Она была в одной рубашке, вся с ног до головы перепачкана в грязи, а на теле места живого не было - все сплошь ссадины да синяки. Так что, по-вашему, она делала там, в лесу, одна-одинешенька, и это всего в нескольких шагах от сумасшедшего дома?!
Он обвел взглядом толпу и с удовлетворением отметил, что многие согласно закивали. Послышался одобрительный гул.
- Нет нужды говорить вам, друзья мои, что подобное создание может устроить в доме, если вдруг Эштон уедет по делам! А каково придется двум старым леди, его тетушкам - ужас какой! Ведь полоумная способна на что угодно! Она и дом может поджечь!
Мысль о двух беспомощных старухах как-то не особенно воодушевила толпу, может быть потому, что все отлично знали чернокожего великана управляющего. К тому же и Эштон Уингейт давно отбил у всех охоту совать нос в его дела, и не только в его собственные, но и в те, что касались его родных, его рабов и его собственности. Все прекрасно помнили, как он однажды вызвал шерифа, когда какая-то подвыпившая компания развлекалась охотой на енотов в его владениях - проведя несколько часов за решеткой, бедняги быстро протрезвели и были рады заплатить несусветную сумму за убитую корову, которая с пьяных глаз показалась им енотом, и поскорее убраться восвояси. Ходили разные слухи, что этот чудак нанимает работников к себе на плантации, и там бок о бок работают и черные, и белые. А уж коли нанялся в Белль Шен, так можешь быть уверен, хлеб там нелегкий и хозяин всех одинаково заставляет трудиться в поте лица. Словом, чтобы появиться во владениях Уингейтов, нужна была серьезная причина, а о такой можно было только мечтать! К тому же совсем недурно будет утереть нос этому наглецу Эштону, раз он сам не видит, что творится в его доме!
Внезапно Хорэс, словно охваченный ужасом, истошно завопил:
- Нельзя позволить, чтобы так продолжалось! Эта полоумная баба, - Он легко сделал переход от предположения к уверенности, - можно зарезать с дюжину ни в чем не повинных людей, если её вовремя не схватить!
Люди одобрительно закивали. Когда стих шум, Хорэс повысил свой и без того высокий пронзительный голос:
- Мы должны выполнить свой долг и позаботиться о том, чтобы все люди в нашем городе могли спокойно спать по ночам, а женщины и дети без страха выходить на улицу!
- Правильно! - раздался чей-то рык. - Кто знает, что ожидать от таких, как они?! Но кто поведет нас?
Уловив нотку сомнения и неуверенности, Хорэс почувствовал смутное беспокойство.
- Я поведу вас! - выкрикнул он и моментально сник, - То есть, я объясню вам, как туда добраться. Или лучше нарисую. - Голос его упал чуть ли не до шепота, - Мне... То есть, я хочу сказать...у меня даже нет лошади.
- Да возьмите мою, мистер! Нам нужен кто-то, кто бы повел нас!
Хорэс обескураженно уставился на свою руку, в которую кто-то чуть ли не насильно втиснул поводья, но когда он обернулся, хозяина и след простыл. К другому концу поводьев была пристегнута костлявая кляча устрашающего вида, которая сейчас таращилась на него с таким же изумлением, как и он на нее. Казалось, какой-то неумеха смеха ради собрал это кошмарное чудовище по частям: длинные, торчащие в разные стороны кости, обтянутые обвислой волосатой шкурой, образовали какого-то монстра самого устрашающего вида. Омерзительное животное водило злобными глазами по сторонам с выражением полной готовности сыграть гадкую шутку с любым, кто дерзнет взгромоздиться на её костлявую спину. Вспомнив фиаско, которым закончилась его предыдущая попытка проехаться верхом, Хорэс почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. В тот самый раз он поклялся страшной клятвой, если не останется калекой, никогда в жизни не садиться в седло.
- Я...мм...не знаю, право, - слабо пробормотал он, поворачиваясь спиной, чтобы не видеть угрозы в глазах лошади, и попытался придать голосу хоть какую-то твердость. - В конце концов, кто знает, что за опасность поджидает нас там! надо, чтобы кто-то ...
- Вот, - Внезапно к своему изумлению он увидел, что держит в руках немыслимо древнюю, проржавевшую винтовку с длинным стволом. - Слушай, приятель, ружьишко и пристреляно, и заряжено, так что ты тово ... поаккуратней, понял?
Увы, к несчастью, огнестрельного оружия Хорэс боялся ничуть не меньше, чем лошади. У него всегда были неприятности по этой части. Сначала отец доводил его чуть было не до слез, твердя то и дело, что каждый настоящий мужчина должен уметь стрелять, а потом, с тем же самым эффектом, пытался научить сына держать в руках оружие. Опыт оказался неудачным - не прошло и часа, а Тич-старший огорченно разглядывал простреленную в нескольких местах шляпу и вконец испорченный сюртук, а подоспевший доктор перевязывал ему спину. К счастью, у отца хватило ума согласиться с мнением доктора, и он решил исключить военное дело из образования сына. На какое-то время Хорэс вздохнул спокойно. Вопрос этот никогда не поднимался...до этого самого времени.
- Пошли! - воскликнул кто-то в толпе. - Пора разобраться с этим делом!
Внезапно все, кто ещё минуту назад толпился вокруг него, оказались верхом, и Хорэсу ничего не оставалось, как последовать их примеру. Каким-то чудом взгромоздившись в седло, он удивленно воззрился на винтовку, удивляясь, что все ещё сжимает её в руке. Сердце у него предательски затрепыхалось, и он украдкой осмотрелся, пытаясь разглядеть свой экипаж. Ему бросился в глаза стоявший неподалеку усатый помощник шерифа, который лениво наблюдал за толпой, но то невозмутимое спокойствие, с которым этот достойный представитель закона жевал табак, убедило его, что на вмешательство властей не приходится рассчитывать. Кое-кто последовал за ними в фургонах, и теперь за нашим героем двигалась целая процессия. Бедняга Хорэс все ещё затравленно озирался по сторонам в расчете на то, что подоспеет его карета, и дал себе клятву поговорить по душам с бездельником-кучером, как только все закончится. Но пока что, судя по всему, мистер Тич попался, и отступать было поздно.
Кто-то сзади звонко шлепнул его лошадь по тощему заду, и под приветственные крики толпы процессия двинулась вперед. Хорэс и представить себе не мог, что эта жуткая костлявая кляча, на которой он сидел, способна развивать такую скорость. Уголки губ у него тоскливо опустились, он мешком подпрыгивал в седле с выражением полной покорности судьбе. Подумав, что не худо было бы заставить своего скакуна перейти на более спокойный аллюр, он было натянул поводья, но чуть было не перелетел через голову лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56