Девушка обхватила его руками за талию, ощущая под пальцами мускулы его живота – упругие, твердые. Эйкен быстро взглянул на нее через плечо.
– Держись крепче, Джорджи!
И они, сорвавшись с места, помчались как ветер.
Глава 48
Шепот, затем молчанье...
То смех я слышу, то вздох:
Девчушки готовят планы
Застигнуть меня врасплох.
Генри Уодсворт Лонгфелло
Джорджина завязала на бант шелковую синюю ленту своей единственной ночной рубашки, потом повернулась – неловко, с трудом. Спина ее и ноги у бедер, с внутренней стороны, болели так, точно были избиты. Она только недавно вернулась и сошла наконец с этого проклятого белого жеребца, и все ее тело так саднило! Завтра боль станет невыносимой.
– Я довезу тебя до дома, – с раздражением пробормотала она, подражая Эйкену, прихрамывая и с трудом ковыляя через комнату. – Хотелось бы мне стукнуть его как следует!
Джорджина, бормоча это, с силой ударила кулачком по ладони. Однако в глубине души девушка знала, что бы она на самом деле хотела дать Эйкену. И это была вовсе не нахлобучка.
Плечи ее опустились, и девушка почувствовала жалость к самой себе. Как бы она ни старалась не обращать на него внимания, как бы ни убеждала себя, что он просто олух, она не могла не замечать одного – он восхищал ее. Как никто из мужчин до него.
С той первой ночи в саду он пробудил в ней все те девичьи мечты и грезы, которым – как Джорджина убеждала себя – она никогда не поддастся. Она и не собиралась им поддаваться – и все же не устояла.
Эйкен оказался достойным противником; он не отступил ни на дюйм. Ей нравилась в нем эта черта, потому что Джорджина знала, что она из тех людей, которые, уступи им на дюйм, продвинутся и на целый ярд – дай им только возможность.
Девушка почти жалела, что воспитана чересчур строго; не будь этого, она, быть может, просто пошла бы в комнату к Эйкену, соблазнила бы его своей неистовой страстью, пока не пресытилась бы, а потом стала бы жить спокойно своей собственной жизнью. Какой бы эта жизнь ни была.
Джорджина огляделась. Если бы эта комната была предзнаменованием того будущего, которое ожидало ее, она бы, пожалуй, сдалась прямо сейчас. Комнатушка была крохотной, и в ней все еще стоял этот затхлый дух, хоть она и держала окно открытым.
Девушка с трудом дотащилась до окна, собираясь закрыть его, но задержалась и выглянула наружу. Она глубоко, с наслаждением вдохнула в себя воздух, потом выдохнула. Свежий воздух, наверное, рассеет ее томление.
Джорджина прислонилась к оконной раме и выглянула наружу. Луна по-прежнему стояла высоко; ветра не было, и облака не закрывали звезд. Они сегодня сияли повсюду.
Джорджина хотела было закрыть окно, но тотчас же передумала. Она снова взглянула на небо. Закусив на секунду губу, она быстро выбрала звезду и загадала желание. Потом резко закрыла окно, чувствуя, как горят ее щеки от смущения, что было не менее глупо, чем загадывать желание, – никто ведь не узнает об этом. Она была совершенно одна.
Девушка доплелась до кровати и откинула одеяло. Наклонившись, она погасила лампу. Джорджина забралась под одеяло, ворочаясь так и этак и пытаясь улечься поудобнее на узкой постели.
Она пару раз ударила кулачком по подушке. Ей не хватало тех плоских подушек, к которым она привыкла; потом снова легла и натянула простыню и одеяло до самого подбородка.
Девушка закрыла глаза, и красивое, улыбающееся, такое дерзкое, надменное лицо всплыло в ее памяти. Джорджина вздохнула и медленно повернулась лицом к подушке, прижавшись к ней губами – бережно, нежно.
В следующую секунду она закричала так громко, что разбудила лебедей на пруду.
Глава 49
Я стройный стан ее обнял,
Я сжал в объятьях милую,
Головка чудная ее
Ко мне на грудь склонилась.
Лишь раз ее поцеловал,
О тысяче мечтая страстно.
– Как это дурно! – прошептал.
Она сказала:
– Как прекрасно!
Неизвестный автор
К тому времени, когда Эйкен вбежал в ее комнату, Джорджина прыгала на одной ноге, отчаянно крича и визжа; на другой ее ноге висел вцепившийся в нее клешнями омар.
– Сними его с меня! Сними его! – Она прыгала по всей комнате. – Сними же!
– Стой спокойно! Я не могу его отцепить, если не смогу тебя поймать!
– Не кричи на меня! Это все из-за тебя!
Девушка упала ничком на кровать, катаясь по ней.
– Ой-ой-о-ой! Сними его! Пожалуйста!
Эйкен опустился на колени рядом с ней, пытаясь разжать клешни омара.
– Силен, маленькое чудовище, – бормотал он сквозь зубы. Девушка снова вскрикнула. – О-оп! Прости, Джорджи! Он выскользнул.
Джорджина дернулась несколько раз, но омар не отпускал ее, а раскачивался в воздухе вместе с ее ногой.
Эйкен обхватил ее за талию, приподнял – бьющую ногами, кричащую – и бросил на постель, потом уселся сверху, прижимая ее бедра и глядя, как она бьет ногами по воздуху.
– Слезь с меня сейчас же!
– Лежи спокойно, черт побери!
Он схватил ее за ногу и отцепил наконец клешни омара.
– Ну вот! Получай!
Эйкен встал на колени, отпуская Джорджину. Они сидели на кровати, глядя друг на друга; Эйкен поднял омара:
– Видишь?
Девушка, держась за ногу, раскачивалась.
– Это так жестоко!
– Как же я мог бы иначе отцепить его?
– При чем тут ты? Я говорю о твоих детях.
– Да уж, с ними просто беда!
– Ты-то откуда знаешь? Тебя ведь никогда не бывает здесь!
Девушка качнулась, потом взялась за свою лодыжку и подняла ногу выше, разглядывая ее. На пальцах остались маленькие глубокие зазубринки от шипов на клешнях омара. Джорджина смотрела на них, нахмурившись, потом пробормотала:
– Они ненавидят меня.
– Вовсе нет.
– Да, ненавидят. Твои дети ненавидят меня!
– Ну-ну, Джорджи! Не плачь! – Эйкен легонько похлопал ее по спине.
– Я и не плачу. – Джорджина повернулась и с плачем уткнулась ему в грудь.
– Конечно... Разумеется. Ты не плачешь.
Эйкен ласково обнял ее и так держал. Он долго держал ее так.
Девушка положила голову к нему на грудь. Нога у нее болела невыносимо, но гордость ее и чувства были уязвлены еще сильнее.
С минуту он поглаживал ее по спине, потом, согнув палец, приподнял подбородок Джорджины, так, что ей пришлось посмотреть на него.
– Ты мне нравишься, Джорджи! – Голос его звучал хрипло, с натугой.
Джорджина вскинула на него глаза, не веря своим ушам; в самом ли деле он это сказал, или это был лишь отзвук ее мыслей, желаний?
– Это правда? – прошептала она.
– Ну да. И я хотел это сделать сегодня вечером там, у моста.
Рот его прижался к ее губам. Поцелуй был нежный, но страстный. Ладонями Эйкен обхватил ее голову, языком раздвинул ее губы. Он скользил, доставая до самых потаенных уголков ее рта; потом одна его рука скользнула вниз по спине Джорджины, и он притянул ее к себе.
Джорджина ответила на его поцелуй, ответила со всей страстью, которую она сдерживала в себе так долго. Она вскинула руки к его волосам. Его руки скользнули к ее груди.
Джорджина застыла, внезапно испугавшись того, что происходит, и происходит так стремительно. Девушка оторвала свой рот от его губ и покачала головой:
– Нет.
С минуту Эйкен пристально смотрел на нее; ей показалось, он пытается понять, на самом ли деле она хочет, чтобы он оставил ее.
– Пожалуйста, не теперь!
Эйкен кивнул; вид у него был слегка разочарованный. Молчание становилось неловким.
– Мне нужно лечь спать, – сказала она как бы в оправдание. Это было все, что девушка могла сейчас придумать. – Мне нужно пользоваться каждой минутой отдыха, чтобы потом иметь силы заниматься с твоими детьми.
Эйкен направился к двери, потом, уже на пороге, обернулся.
– Ты молодчина, Джорджи, – сказал он.
Она и была молодчиной. До тех пор, пока спустя два дня после этого, проснувшись, не обнаружила, что его дети выкрасили ей лицо в синий цвет.
Глава 50
Если ты по неразумию подложил кнопку на стул к соседу, тебе ни в коем случае не следует смеяться, когда он сядет на нее, разве что ты не сможешь удержаться!
Марк Твен
Джорджина шла через луг по тропинке, ведущей к конюшням Эйкена, откуда можно было видеть лошадей, которых выпустили на соседнее поле. Ветер дул с северо-востока – сильный, холодный; он налетал порывами, так что платье ее прилипало к ногам и длинные пряди волос выбивались из прически.
Девушка откинула волосы с синего лица и так же яростно продолжала идти вперед, ни на миг не замедляя шаг. Она распахнула одну из дверей конюшни и остановилась на пороге, а ветер, задувая сквозь открытую дверь, взметнул сено, лежавшее на полу.
Фергюс и Уилл чистили стойла. Она захлопнула дверь и, задвинув засов, повернулась к мужчинам; девушка стояла перед ними, опустив руки и сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.
Мужчины обернулись как по команде.
Глаза Уилла округлились, он поперхнулся. Фергюс так и застыл на месте, точно в землю врос. Он искоса взглянул на Джорджину, потом пробормотал:
– Вот чертенята!
Губы Уилла дрогнули, уголки их тихонько поползли вверх, словно он собирался улыбнуться. Джорджина подняла кверху палец и ткнула в мужчин.
– Один только смешок, одна ухмылка – и можете считать, что вы оба покойники! – Девушка огляделась вокруг. – Где Эйкен?
– В поле, с лошадьми.
Джорджина резко повернулась, отбросила щеколду и ринулась вон – прямиком на поросшее травой поле за конюшнями.
Несколько жеребят гонялись, играя, по широкому кругу вдоль изгороди; другие лошади сгрудились и жались друг к другу, как они делают, когда погода внезапно меняется. Девушка заметила светлые волосы Эйкена по ту сторону табуна.
Она окликнула его, но порыв ветра заглушил ее голос. Джорджина поискала глазами ворота, однако ничего не обнаружила. Тогда она пробралась через прутья ограды и ринулась к Эйкену. Лошадь, стоявшая ближе к ней, взглянула на Джорджину, высоко закинула голову и выкатила глаза. В следующее мгновение она бросилась прочь, как будто увидела самого сатану.
Джорджина тихонько чертыхнулась и побежала через поле; ноги ее проваливались в рыхлые влажные ямы, скрывавшиеся в густой траве. Она дважды споткнулась, и ей пришлось вскинуть руки, чтобы не упасть. Один из жеребят подумал, должно быть, что она с ним играет, так как помчался прямо к ней, высоко задрав голову и хвост. Он стал вертеться вокруг нее, ласково тыча мордой ей в спину и ловя ее руку губами.
Джорджина и в лучшие-то времена была не слишком терпелива. Теперь же терпения у нее не осталось вовсе. Она отогнала от себя жеребенка. Хватит, она уже побывала игрушкой – на сегодня с нее достаточно!
Девушка была уже на середине поля, как раз около самого табуна, когда большой серый жеребец прижал к голове уши и куснул другого – даже больше и крупнее его. Серый нападал на него, толкая и тесня его сбоку.
При том, что Джорджина могла спать, как убитая и разгуливать теперь из-за этого с синим лицом, она была совсем не глупа. Девушка понимала, что между жеребцами вот – вот начнется схватка.
Она и глазом не успела моргнуть, как Эйкен перекинул ее через плечо, словно мешок с овсом, и буквально отбросил к изгороди.
– Стой здесь! – скомандовал он и пошел к лошадям через поле. Он подошел к серому, и тот попятился, потом нагнул голову.
Эйкен, казалось, ничуть не испугался, продолжая идти прямо на него. Ветер доносил его тихие слова, бормотание и шепот, ласковую речь, от которой как будто даже ветер утихал. Совершенно неожиданно жеребец успокоился. Когда Эйкен подошел к нему вплотную, животное стало тыкаться мордой ему в грудь, ведя себя точно верная старая борзая. Другой жеребец стоял неподалеку, преспокойно пощипывая травку и помахивая длинным хвостом.
Эйкен потрепал лошадь по холке, потом направился к девушке. Он остановился у изгороди, глядя на нее таким взглядом, точно заранее предвидел, что ему предстоит сейчас услышать.
– С меня довольно!
– Ну что ты, Джорджи!
– Хватит, я больше не желаю слышать этих «Ну что ты, Джорджи!». Вот, можешь полюбоваться!
Джорджина указала на свое лицо.
– Почему они покрасили тебе лицо в синий цвет?
– Чтобы я была похожа на пиктов! Что это еще за пикты такие?
– Древние шотландские племена. Они красили лица в синий цвет, когда шли на битву. – Он прищурился, внимательно разглядывая ее лицо. – Чем это они?
– Не знаю. Но это не отмывается!
Эйкен стоял, отведя глаза и почесывая затылок. Потом взглянул на Джорджину. Уголки его глаз прищурились – похоже, он с трудом сдерживал смех.
– Не смей! – Джорджина ткнула пальцем ему в грудь. – Я повторю тебе то же, что сказала Фергюсу и Уиллу. Я не потерплю от тебя этих ухмылок! – Эйкен шутливо, словно сдаваясь, поднял руки. – Тут нет ничего смешного, Эйкен.
Эйкену удалось с собой справиться, и он серьезно взглянул на девушку.
– Пойдем в конюшню. Посмотрим, может быть, нам удастся это чем-нибудь оттереть.
Джорджина вошла в конюшню первая; потом, дождавшись Эйкена, она прошла за ним в чуланчик, где хранились сбруя и недоуздки, седла и веревки и прочая упряжь, валявшаяся повсюду.
– Осторожно, смотри себе под ноги! – Эйкен достал с полки тазик, потом указал на скамейку, где лежали два седла, – Сядь сюда.
Он ненадолго вышел; девушка сидела на седле, опершись на руку синим подбородком.
Эйкен вернулся в чуланчик и присел рядом с ней на корточки.
– Закрой глаза, Джорджи! – Он начал оттирать ее лицо. Через некоторое время он сказал: – Не так уж все и плохо, как ты думаешь.
– Еще бы, не у тебя же лицо синее!
Эйкен встал и поставил тазик.
– Ну что? – с надеждой спросила Джорджина. – Как оно? Лучше? – Эйкен молча разглядывал ее. – Эйкен! Как оно выглядит!
Он ответил не сразу, потом наконец проговорил:
– Оно под цвет твоих глаз.
Джорджина вскочила, схватила со скамьи недоуздок и запустила в него, потом, хлопнув дверью, выбежала из конюшни под хохот Эйкена.
Глава 51
Когда б служанка, взяв метлу,
Трудилась дотемна,
Смогла бы вымести песок
За целый день она?
«Ах, если б знать! – заплакал Морж. –
Проблема так сложна!»
Льюис Кэрролл
Дети у Эйкена были сообразительные. В течение следующих нескольких дней они оставались в своих комнатах, готовя уроки, и вели себя тихо, как ангелы.
Как бы там ни было, Джорджина объявила войну – совсем как те синелицые воины – в той части дома, которая принадлежала Эйкену. С нее было достаточно! Она не желала больше терпеть этот хаос.
Синева с ее лица постепенно сходила. Когда она была занята, ей было не до того, чтобы смотреть в зеркало, и так было лучше для всех, кого это касалось – в особенности для Эйкена Мак-Лаклена и его детей.
Джорджина штурмом брала каждую комнату. В главном зале ей удалось намести достаточно ореховой скорлупы для того, чтобы заполнить ею всю постель Эйкена – что она и сделала. Девушка потратила целый день только на то, чтобы сложить в аккуратные стопки все журналы и газеты по коневодству. Этот человек ничего не выбрасывал. Джорджина обнаружила газеты трехлетней давности, еще два хлыста, один сапог – она так и не нашла к нему пары, рубашки, носки, седельное мыло и скребницы для чистки коней.
В одном углу гостиной стоял деревянный ларь, полный орехов, шпингалетов, гвоздей и каких-то металлических штучек, похожих на громадные пряжки от ремней. Здесь были куски кожи и металла, пяток стремян, что-то вроде рубанка, две ложки – одна из них дырявая, рашпиль, молоток, лошадиные подковы, пластина серебристого металла, напоминавшая каминную решетку, три дверные ручки и какая-то трубка.
Заметив, что девушка волоком тащит ларь по ступеням крыльца на улицу, Эйкен остановил ее:
– Что это ты делаешь?
Джорджина заложила руку за спину и выпрямилась.
– Да вот собираюсь все это выкинуть.
– Что? Ты не имеешь права! Это мои вещи!
– Но здесь только хлам. Половину всего просто можно выбросить. Для чего ты все это хранишь?
– Это мой резерв.
– Что, прошу прощения?
– Я держу это все про запас. Да, про запас, – повторил Эйкен твердо. – Если что-нибудь потеряется или выйдет из строя, я смогу подобрать запасную часть в этой коробке.
Джорджина посмотрела на ящик и покачала головой.
– Тогда унеси его куда-нибудь. Ему не место в доме.
Эйкен что-то пробормотал, потом подхватил ящик так, словно он был полон до краев слитками из чистого золота, и удалился с ним.
К четвергу Джорджина убрала во всех комнатах, кроме спальни. Она потратила целую ночь только на то, чтобы переставить мебель. Мягкие кресла она передвинула к двери, а маленький диванчик – поближе к камину.
Все столики стояли в самых неподобающих местах, кресла были разбросаны по комнатам, как попало, далеко друг от друга; в гостиной не было уголка, где можно было бы посидеть и побеседовать. Вся мебель была просто придвинута к стенам как, придется. Воистину здесь царил такой хаос, что Джорджина неожиданно для себя обнаружила фортепьяно – а ведь она даже и не подозревала о его существовании.
Когда Эйкен вошел в комнату, Джорджина сидела у камина, с удовольствием оглядывая плоды своих трудов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32