Джиллиан стремительно обернулась и в ужасе замерла. Одри, все еще стоявшая на узких сходнях и отчаянно тянувшаяся к ней дрожащей рукой, покачнулась, и начала беспомощно оседать…
Кошмар происходящего просто-напросто парализовал Джиллиан, и прежде чем она успела броситься на помощь сестре, к сходням устремился капитан и в самый последний момент подхватил Одри, уже готовую соскользнуть в ледяную воду.
Страх и ярость сошлись воедино в душе Джиллиан, когда она увидела, что капитан все еще стоит рядом с Одри и поддерживает ее рукой за талию. Ее потрясение выплеснулось в придушенном возгласе:
— Уберите руки от моей сестры!
— Вашей сестры?
Какое-то мгновение капитан с явным недоверием переводил взгляд с одного миловидного лица на другое. Они как две капли воды походили друг на друга, за исключением разве что ярости, сверкавшей в прозрачной голубизне глаз Джиллиан, когда она с бешенством повторила:
— Еще раз говорю — уберите от нее руки! — Лицо капитана исказилось от гнева. Он подчеркнуто заложил руки за спину и отвесил легкий насмешливый поклон:
— К вашим услугам, мадам. — Потом повернулся к своему помощнику и резко бросил: — Заканчивайте здесь и займитесь грузом в трюме. Если кто полезет не в свое дело, без разговоров — на цепь!
Занятая своей безудержно рыдающей сестрой, Джиллиан даже не посмотрела вслед капитану. Торопливо вернувшись на свое место в веренице людей, она почувствовала на себе чей-то назойливый давящий взгляд. Джиллиан украдкой глянула в сторону и увидела Джона Барретта. Лицо его не обещало ничего хорошего. Она с презрением посмотрела ему прямо в глаза, и он с деланным равнодушием отвернулся.
Но она не видела, что с верхней палубы за ней внимательно наблюдала еще одна пара темных полных гнева глаз.
Неблагодарная ведьма! Красивая неблагодарная ведьма!
Кипя от негодования, с неимоверной силой стиснув руками поручни, Дерек мрачно смотрел, как ссыльные медленно поднимаются по сходням. В ушах продолжал звучать вопрос, снова и снова задаваемый каждому из них. Капитан с трудом удерживался от того, чтобы не глядеть на стройную высокомерную, теперь уже молчаливую девушку.
Дерек прикрыл глаза и снова мысленно увидел, как налетевший порыв ветра срывает с головы девушки капюшон, открывая ее лицо. Прозрачная глубина широко распахнутых небесно-голубых глаз и поразительно темные длинные ресницы на миг просто ошеломили его. Тонкие, точеные черты лица, волосы, такие белокурые и мерцающие, будто в каждую прядь вплетены светящиеся серебристые нити… И острый как бритва язык…
Каждое слово, отчетливо выговариваемое этой гордячкой, било не хуже кнута. Дерек коротко и язвительно рассмеялся. Столько гордости… пожалуй, многовато для гулящей девки и ее размазни-сестры. Хороши близняшки, ничего не скажешь…
Дерек снова перевел взгляд на сестер. Нет слов, обе потрясающе красивы. И такие разные при всем своем удивительном сходстве. И у каждой своя слабинка. Одна чуть что, так сразу валится в обморок, а вторая безгранично самоуверенна и дерзка.
До Дерека вдруг дошло, что определенная часть его тела по-своему отреагировала на появление белокурой красотки, мало обращая внимания на ее недостатки. Такой неожиданный поворот дела позабавил его. Но он не дурак. Не на такого напали. Будь он самым отчаявшимся из мужчин, а она — единственной из оставшихся в мире женщин, он все равно и пальцем не прикоснулся бы к потаскухе, у которой вместо языка рапира.
Отчего-то застыдившись своих мыслей, Дерек с глубоким вздохом расправил мощные плечи и обратил свое внимание на суету у мачт. Начался прилив, и мысли капитана заняло предстоящее плавание. Настало время поднимать паруса.
Дела больше не могли ждать, и Дерек решительно повернулся спиной к ссыльным на нижней палубе, выкинув из головы красивую высокомерную шлюху.
Глава 2
Это невыносимо… просто невыносимо…
— Невыносимо!
Единственное слово, вертевшееся в голове у Джиллиан, пока она осматривалась в отвратительного вида трюме, все-таки сорвалось с ее губ. Вот здесь они все и станут ютиться, пока корабль будет плыть через океан.
Дрожащая Одри молча стояла рядом. Джиллиан еще раз, уже более внимательно, осмотрела помещение. Вокруг было сумрачно и промозгло. Воздух, казалось, насквозь пропитался запахом дегтя и затхлой вонью трюмной воды. Это место просто-напросто было еще одной тюрьмой, но только намного более страшной, чем та, в которой сестры провели несколько недель заключения. Джиллиан почувствовала, что ее охватывает неудержимая дрожь. Она вдруг поняла, что здесь нет ничего, чтобы защититься от пробирающего до костей холода. И это несмотря на то, что им предстоит плыть, и плыть долго, в самые холодные месяцы года.
Джиллиан, поджав губы, пристально оглядела ряды немилосердно узких и грязных коек. Они стояли так близко друг к другу, что пройти между ними было почти невозможно. С ужасом она приметила низенькую перегородку в одном из углов — явно место для умывания и других дел.
У Джиллиан голова пошла кругом от увиденного. Вот это и есть пристанище для ста двадцати человек? А где здесь можно уединиться по естественной надобности, чтобы не уронить свое человеческое достоинство… постирать одежду… просто немного размять ноги?
Джиллиан потрясенно наблюдала, с какой яростью люди встают на защиту выбранного и захваченного места от посягательств входящих бесконечной чередой все новых и новых ссыльных. Она вдруг с глубоким ужасом поняла, что трюм один на всех! Мужчины и женщины будут спать бок о бок все восемь недель плавания!
Неужели капитан этого судна совсем потерял рассудок?
— Что-то не так, ваше высочество? — проговорил у нее за спиной знакомый голос. Джиллиан стремительно обернулась и увидела перед собой злобную рожу охранника, с которым она повздорила еще на пристани. Его глумливая ухмылка говорила о том, что он отнюдь не забыл о полученной недавно выволочке.
— Квартирка-то нам, похоже, не по вкусу? — с деланным сочувствием посетовал он.
— Боже мой, как вы омерзительны! — воскликнула Джиллиан, бесстрашно глядя прямо в гноящиеся глазки. — Неужели все это доставляет вам удовольствие? — возмущенно продолжила она, указав рукой на с трудом протискивающихся между коек и без удержу ругающихся ссыльных. — Вы преспокойно смотрите, как эти несчастные бьются за место для своих истомленных тел. Этим страдальцам и в голову не приходит, что они, как человеческие существа и граждане Англии, имеют, право на минимум удобств даже в своем незавидном положении. Но ни моя сестра, ни я, мы не забыли, кто мы и что мы! Мы не скот, чтобы нас сгоняли, как стадо, попирая всякое человеческое достоинство! И я требую…
— Все твои требования остались на берегу, красотка! — бесцеремонно перебил ее охранник, грубо толкнув в грудь. И расплылся в довольной улыбке, когда молодая женщина, сделав несколько шагов назад, с размаху села на койку.
— Вот так-то лучше! — загоготал охранник. — Молодец, девка! Вовремя подсуетилась и отхватила себе койку что надо! Спать на палубе-то неохота!
Заметив краем глаза, что Одри торопливо заняла соседнюю койку, Джиллиан резко встала.
— Да по какому праву вы угрожаете мне! Вы всего лишь слуга Короны, тогда как я…
— Тогда как ты всего лишь товар, который надо продать в уплату долгов Короне! — Из-за спины охранника неторопливо выплыла невидимая до этого момента уродливая туша, которую звали Джон Барретт. — Но ты, несмотря на свой мерзкий язык, товар что надо. Да и твоя сестрица не хуже.
Барретт плотоядно посмотрел на Одри, которая молча стояла рядом со своей койкой, и громко захохотал, увидев, как она беспомощно сжалась, сразу став похожей на испуганную пичугу, натолкнувшуюся на гипнотический взгляд удава.
— Я, похоже, приглянулся твоей сестренке, — осклабился Барретт и снова захохотал. Он облизал свои толстые губы и от этого стал очень похож на жабу. — Признаюсь, вы обе одинаково аппетитны.
— Боюсь, что вы неправильно истолковали выражение лица моей сестры, мистер Барретт. Я знаю ее очень хорошо и не ошибусь, если скажу, что вы ей так же отвратительны, как и мне.
За спиной у Джиллиан кто-то испуганно ахнул. Она даже не обернулась, бесстрашно продолжая смотреть прямо в глаза Барретта, которые превратились в две злобные узкие щелочки.
Гнев Джиллиан усилился. Наглый фигляр и набитый дурак! Его бесстыдные намеки ее сестре и ей самой были нестерпимы и оскорбительны. Она поставила его на место, и теперь он пытается запугать ее! Не выйдет, мистер! Она ему покажет! Она не уступит и докажет ему и всем остальным, кто позволит себе неуважительно отнестись к ней и ее сестре, что они не какая-то там чернь, что они не девицы легкого поведения, что…
Размышления Джиллиан прервал Джон Барретт, угрожающе шагнувший вперед. Не желая уступать, Джиллиан осталась стоять на своем месте, молча, слушая то, что говорил ей Барретт:
— Боюсь, ты вела себя весьма легкомысленно и скоро пожалеешь об этом. Понимаешь, твоя жизнь, и жизнь твоей сестры больше уже вам не принадлежат. Такие вот дела.
— Сэр, меня зовут Джиллиан Харкорт Хейг. Имя моей сестры Одри Харкорт Хейг. Мы гражданки Англии! Мы требуем соблюдения наших гражданских прав, которые даны нам…
— Ты что, на самом деле дура или прикидываешься? — язвительно процедил Барретт и угрожающе надвинулся на Джиллиан. — У тебя нет никаких прав! Как официальный агент Лондонской транспортной компании и суперкарго этого судна, я держу твою жизнь в своих руках, подчеркиваю — в своих руках! — пока мы не прибудем к берегам Ямайки! Опять же я буду продавать твой контракт твоему новому господину, когда мы пришвартуемся в порту! — Барретт замолчал, чтобы его слова произвели желаемое действие, и продолжил еще более угрожающим тоном: — И нечего тешить себя иллюзиями о безоблачном будущем после того, как тебя купят. Ты будешь всего лишь собственностью своего господина. А согласно закону тебя можно сдать внаем, перепродать, а то и просто выставить на аукцион, даже если это приведет к тому, что ты навеки расстанешься со своей семьей.
Сдавленные рыдания Одри невольно подчеркнули ужас сказанного. Но Джиллиан промолчала, с трудом сопротивляясь нажиму Барретта.
— Ты собственность господина, и он может делать с тобой все что пожелает! Он может избить тебя, отодрать на конюшне кнутом, выжечь клеймо, в конце концов, если ты рассердишь его. А если ты сбежишь и тебя поймают, то тебе добавят срок или изменят условия контракта, малость продлят его… А может быть и еще хуже! Дура! Какая ты теперь гражданка Англии! Ты движимое имущество — вид денег, которые надо потратить или использовать по усмотрению твоего господина! У тебя нет вообще никаких прав! Ты теперь никто, заруби это себе на носу, поняла?
В наступившей мертвой тишине были слышны только безутешные рыдания Одри. Джиллиан горделиво выпрямилась и не опустила глаз под похотливым взглядом Барретта. Тот посмотрел ей в лицо и неторопливо проговорил:
— Значит, я тебе отвратителен? Я тебе обещаю, что, прежде чем закончится плавание, ты будешь в ногах у меня валяться и умолять о милости. Может, я и откликнусь на твои мольбы… если будешь мила и вежлива. И тогда я, может быть, ублажу тебя — без свидетелей, конечно. Разве что мы пригласим твою сестренку — для полноты удовольствия!
Джиллиан потрясено ахнула. В глазах Барретта загорелось торжество, и он победно захохотал:
— Да, моя гордая красивая шлюшка… будь уверена, мы очень скоро увидимся снова!
Со свойственной ему быстротой Джон Барретт резко развернулся и вышел, оставив позади себя гнетущую звенящую тишину. Хотя внутри у Джиллиан все дрожало, она взяла себя в руки и спокойно повернулась к Одри. В глазах сестры застыл ужас.
— Одри, пожалуйста, вытри слезы, — ровным голосом проговорила Джиллиан. — Тот день, когда ты или я придем умолять этого человека о милости, не наступит никогда.
Кристофер Гибсон все еще никак не мог прийти в себя. Он оказался неподалеку и стал свидетелем столкновения между самоуверенной белокурой ссыльной и Джоном Барреттом. Похоже, девица совсем спятила.
Кристофер с отрешенным видом взъерошил мозолистой, закованной в кандалы рукой свои вьющиеся темно-каштановые волосы, вспоминая, что за несколько часов успела натворить эта безумная. Сначала она умудрилась довести до исступления матерую шлюху, вместе с которой ей предстояло провести все восемь недель нелегкого плавания. Но она и с ним обошлась не лучше, послав подальше вместе с отнюдь не глупым советом. А ведь если бы не он, девица наверняка страшно покалечилась бы, шарахнувшись со всего маху физиономией о землю. Она добавила себе неприятностей, когда пренебрежительно обошлась с капитаном, чье положение требует проявления уважения даже со стороны сумасшедших. И это после того, как капитан оказал ей неоценимую услугу, не дав ее сестре свалиться в воду! Но после этого она превзошла сама себя: с не укладывающейся в голове смелостью довела до бешенства, да нет, хуже — просто в открытую осмеяла человека, от которого полностью зависит ее благополучие. Тем более что он один из самых влиятельных агентов компании!
В голове у Кристофера снова всплыли слова Джона Барретта: «Ты что, на самом деле дура или прикидываешься?» Да Бог ее знает.
Кристофер украдкой наблюдал, как девушка с надменным видом приводит в порядок койку, столь неожиданно ей доставшуюся. И тут он с изумлением увидел, как она вытащила из своего небольшого саквояжа ослепительно белую наволочку и аккуратно натянула на грязную подушку. И все это было проделано с таким видом, будто вообще не было никакой безобразной сцены между нею и Джоном Барреттом.
А может, эта самоуверенная красотка на самом деле круглая дура? Похоже, что так и есть. Кристофер уже готов был от души рассмеяться, как вдруг кто-то грубо дернул его за руку.
— Держись-ка от нее подальше, парень, — прохрипел ему в лицо охранник, поигрывая ключами и как бы собираясь разомкнуть кандалы на руках Кристофера. — Меня послали снять с тебя железо. Отсюда бежать-то некуда.
Коли будет надо, тебя вмиг на цепь посадят. Так что, парень, шевели мозгами. Я нынче добрый. Пользуйся моей добротой, про девку я тебя честно предупредил. — Охранник мотнул головой в сторону белокурой гордячки, что все еще возилась со своей подушкой, и продолжил: — Господин положил глаз на эту аппетитную шлюху и ее сестренку. Кажись, то, что она, как кабаниха, перла на рожон, только раззадорило его. Он страсть как любит баб на место ставить. А эта-то гордая, так что валяться ей у него в ногах, это уж точно. — Охранник снял ручные кандалы, на какой-то миг заколебался, но все же присел на корточки и начал возиться с цепями на ногах. Потом поднял голову и глянул Кристоферу в лицо: — Господин Барретт здесь все в кулаке держит, вот так, понял? Она еще к нему приползет, помяни мое слово! Он свое дело знает!
— Никогда в этом не сомневался! — хмыкнул Кристофер.
Он с наслаждением принялся растирать запястья, дожидаясь, когда и ноги обретут долгожданную свободу. В душе поднималась знакомая горечь. Детство Кристофера прошло в отдаленном поместье, где его отец служил конюхом у титулованного дворянского семейства. И хотя их семья бедствовала, кандальное будущее никогда не приходило ему в голову. Но все изменилось самым решительным образом, когда умер глава дворянской семьи. Юноша унес с собой воспоминания о рыдающей матери и отчаявшемся отце, когда безденежье заставило его покинуть дом еще подростком. Кристофер нанялся матросом на корабль и мог достаточно часто наезжать домой, с болью в сердце, наблюдая, как год за годом нищают его родители. В свой последний приезд он узнал, что мать уже с полгода как в могиле, а заболевший отец «в награду» за свою многолетнюю честную службу хладнокровно выгнан на улицу.
Кристофера бросило в жар, как только он снова вспомнил, что произошло на следующий день после похорон отца. Он тогда пришел в поместье, чтобы забрать жалкое имущество родителей. И высокомерный дворецкий, от которого разило перегаром, презрительно процедил, что этот вонючий хлам давным-давно сожгли. Когда эта пьяная сволочь оплевала, светлую память его родителей, кровь ударила Кристоферу в голову, и он просто не помнил, что случилось потом. Позже ему рассказали, что он избил негодяя до полусмерти. По правде, говоря, Кристофер в этом и не сомневался, хотя кровавая пелена ярости, затмившая тогда его сознание, впоследствии лишила Кристофера полноты радости от воспоминаний о содеянном.
Однако он прекрасно помнил, как пришел в себя уже в тюрьме и обнаружил, что закован в кандалы. Был он молод, крепок здоровьем и признан опасным преступником. И судья, не задумываясь, приговорил сослать его за океан. После этого жизнь Кристофера покатилась, как хорошо смазанная телега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Кошмар происходящего просто-напросто парализовал Джиллиан, и прежде чем она успела броситься на помощь сестре, к сходням устремился капитан и в самый последний момент подхватил Одри, уже готовую соскользнуть в ледяную воду.
Страх и ярость сошлись воедино в душе Джиллиан, когда она увидела, что капитан все еще стоит рядом с Одри и поддерживает ее рукой за талию. Ее потрясение выплеснулось в придушенном возгласе:
— Уберите руки от моей сестры!
— Вашей сестры?
Какое-то мгновение капитан с явным недоверием переводил взгляд с одного миловидного лица на другое. Они как две капли воды походили друг на друга, за исключением разве что ярости, сверкавшей в прозрачной голубизне глаз Джиллиан, когда она с бешенством повторила:
— Еще раз говорю — уберите от нее руки! — Лицо капитана исказилось от гнева. Он подчеркнуто заложил руки за спину и отвесил легкий насмешливый поклон:
— К вашим услугам, мадам. — Потом повернулся к своему помощнику и резко бросил: — Заканчивайте здесь и займитесь грузом в трюме. Если кто полезет не в свое дело, без разговоров — на цепь!
Занятая своей безудержно рыдающей сестрой, Джиллиан даже не посмотрела вслед капитану. Торопливо вернувшись на свое место в веренице людей, она почувствовала на себе чей-то назойливый давящий взгляд. Джиллиан украдкой глянула в сторону и увидела Джона Барретта. Лицо его не обещало ничего хорошего. Она с презрением посмотрела ему прямо в глаза, и он с деланным равнодушием отвернулся.
Но она не видела, что с верхней палубы за ней внимательно наблюдала еще одна пара темных полных гнева глаз.
Неблагодарная ведьма! Красивая неблагодарная ведьма!
Кипя от негодования, с неимоверной силой стиснув руками поручни, Дерек мрачно смотрел, как ссыльные медленно поднимаются по сходням. В ушах продолжал звучать вопрос, снова и снова задаваемый каждому из них. Капитан с трудом удерживался от того, чтобы не глядеть на стройную высокомерную, теперь уже молчаливую девушку.
Дерек прикрыл глаза и снова мысленно увидел, как налетевший порыв ветра срывает с головы девушки капюшон, открывая ее лицо. Прозрачная глубина широко распахнутых небесно-голубых глаз и поразительно темные длинные ресницы на миг просто ошеломили его. Тонкие, точеные черты лица, волосы, такие белокурые и мерцающие, будто в каждую прядь вплетены светящиеся серебристые нити… И острый как бритва язык…
Каждое слово, отчетливо выговариваемое этой гордячкой, било не хуже кнута. Дерек коротко и язвительно рассмеялся. Столько гордости… пожалуй, многовато для гулящей девки и ее размазни-сестры. Хороши близняшки, ничего не скажешь…
Дерек снова перевел взгляд на сестер. Нет слов, обе потрясающе красивы. И такие разные при всем своем удивительном сходстве. И у каждой своя слабинка. Одна чуть что, так сразу валится в обморок, а вторая безгранично самоуверенна и дерзка.
До Дерека вдруг дошло, что определенная часть его тела по-своему отреагировала на появление белокурой красотки, мало обращая внимания на ее недостатки. Такой неожиданный поворот дела позабавил его. Но он не дурак. Не на такого напали. Будь он самым отчаявшимся из мужчин, а она — единственной из оставшихся в мире женщин, он все равно и пальцем не прикоснулся бы к потаскухе, у которой вместо языка рапира.
Отчего-то застыдившись своих мыслей, Дерек с глубоким вздохом расправил мощные плечи и обратил свое внимание на суету у мачт. Начался прилив, и мысли капитана заняло предстоящее плавание. Настало время поднимать паруса.
Дела больше не могли ждать, и Дерек решительно повернулся спиной к ссыльным на нижней палубе, выкинув из головы красивую высокомерную шлюху.
Глава 2
Это невыносимо… просто невыносимо…
— Невыносимо!
Единственное слово, вертевшееся в голове у Джиллиан, пока она осматривалась в отвратительного вида трюме, все-таки сорвалось с ее губ. Вот здесь они все и станут ютиться, пока корабль будет плыть через океан.
Дрожащая Одри молча стояла рядом. Джиллиан еще раз, уже более внимательно, осмотрела помещение. Вокруг было сумрачно и промозгло. Воздух, казалось, насквозь пропитался запахом дегтя и затхлой вонью трюмной воды. Это место просто-напросто было еще одной тюрьмой, но только намного более страшной, чем та, в которой сестры провели несколько недель заключения. Джиллиан почувствовала, что ее охватывает неудержимая дрожь. Она вдруг поняла, что здесь нет ничего, чтобы защититься от пробирающего до костей холода. И это несмотря на то, что им предстоит плыть, и плыть долго, в самые холодные месяцы года.
Джиллиан, поджав губы, пристально оглядела ряды немилосердно узких и грязных коек. Они стояли так близко друг к другу, что пройти между ними было почти невозможно. С ужасом она приметила низенькую перегородку в одном из углов — явно место для умывания и других дел.
У Джиллиан голова пошла кругом от увиденного. Вот это и есть пристанище для ста двадцати человек? А где здесь можно уединиться по естественной надобности, чтобы не уронить свое человеческое достоинство… постирать одежду… просто немного размять ноги?
Джиллиан потрясенно наблюдала, с какой яростью люди встают на защиту выбранного и захваченного места от посягательств входящих бесконечной чередой все новых и новых ссыльных. Она вдруг с глубоким ужасом поняла, что трюм один на всех! Мужчины и женщины будут спать бок о бок все восемь недель плавания!
Неужели капитан этого судна совсем потерял рассудок?
— Что-то не так, ваше высочество? — проговорил у нее за спиной знакомый голос. Джиллиан стремительно обернулась и увидела перед собой злобную рожу охранника, с которым она повздорила еще на пристани. Его глумливая ухмылка говорила о том, что он отнюдь не забыл о полученной недавно выволочке.
— Квартирка-то нам, похоже, не по вкусу? — с деланным сочувствием посетовал он.
— Боже мой, как вы омерзительны! — воскликнула Джиллиан, бесстрашно глядя прямо в гноящиеся глазки. — Неужели все это доставляет вам удовольствие? — возмущенно продолжила она, указав рукой на с трудом протискивающихся между коек и без удержу ругающихся ссыльных. — Вы преспокойно смотрите, как эти несчастные бьются за место для своих истомленных тел. Этим страдальцам и в голову не приходит, что они, как человеческие существа и граждане Англии, имеют, право на минимум удобств даже в своем незавидном положении. Но ни моя сестра, ни я, мы не забыли, кто мы и что мы! Мы не скот, чтобы нас сгоняли, как стадо, попирая всякое человеческое достоинство! И я требую…
— Все твои требования остались на берегу, красотка! — бесцеремонно перебил ее охранник, грубо толкнув в грудь. И расплылся в довольной улыбке, когда молодая женщина, сделав несколько шагов назад, с размаху села на койку.
— Вот так-то лучше! — загоготал охранник. — Молодец, девка! Вовремя подсуетилась и отхватила себе койку что надо! Спать на палубе-то неохота!
Заметив краем глаза, что Одри торопливо заняла соседнюю койку, Джиллиан резко встала.
— Да по какому праву вы угрожаете мне! Вы всего лишь слуга Короны, тогда как я…
— Тогда как ты всего лишь товар, который надо продать в уплату долгов Короне! — Из-за спины охранника неторопливо выплыла невидимая до этого момента уродливая туша, которую звали Джон Барретт. — Но ты, несмотря на свой мерзкий язык, товар что надо. Да и твоя сестрица не хуже.
Барретт плотоядно посмотрел на Одри, которая молча стояла рядом со своей койкой, и громко захохотал, увидев, как она беспомощно сжалась, сразу став похожей на испуганную пичугу, натолкнувшуюся на гипнотический взгляд удава.
— Я, похоже, приглянулся твоей сестренке, — осклабился Барретт и снова захохотал. Он облизал свои толстые губы и от этого стал очень похож на жабу. — Признаюсь, вы обе одинаково аппетитны.
— Боюсь, что вы неправильно истолковали выражение лица моей сестры, мистер Барретт. Я знаю ее очень хорошо и не ошибусь, если скажу, что вы ей так же отвратительны, как и мне.
За спиной у Джиллиан кто-то испуганно ахнул. Она даже не обернулась, бесстрашно продолжая смотреть прямо в глаза Барретта, которые превратились в две злобные узкие щелочки.
Гнев Джиллиан усилился. Наглый фигляр и набитый дурак! Его бесстыдные намеки ее сестре и ей самой были нестерпимы и оскорбительны. Она поставила его на место, и теперь он пытается запугать ее! Не выйдет, мистер! Она ему покажет! Она не уступит и докажет ему и всем остальным, кто позволит себе неуважительно отнестись к ней и ее сестре, что они не какая-то там чернь, что они не девицы легкого поведения, что…
Размышления Джиллиан прервал Джон Барретт, угрожающе шагнувший вперед. Не желая уступать, Джиллиан осталась стоять на своем месте, молча, слушая то, что говорил ей Барретт:
— Боюсь, ты вела себя весьма легкомысленно и скоро пожалеешь об этом. Понимаешь, твоя жизнь, и жизнь твоей сестры больше уже вам не принадлежат. Такие вот дела.
— Сэр, меня зовут Джиллиан Харкорт Хейг. Имя моей сестры Одри Харкорт Хейг. Мы гражданки Англии! Мы требуем соблюдения наших гражданских прав, которые даны нам…
— Ты что, на самом деле дура или прикидываешься? — язвительно процедил Барретт и угрожающе надвинулся на Джиллиан. — У тебя нет никаких прав! Как официальный агент Лондонской транспортной компании и суперкарго этого судна, я держу твою жизнь в своих руках, подчеркиваю — в своих руках! — пока мы не прибудем к берегам Ямайки! Опять же я буду продавать твой контракт твоему новому господину, когда мы пришвартуемся в порту! — Барретт замолчал, чтобы его слова произвели желаемое действие, и продолжил еще более угрожающим тоном: — И нечего тешить себя иллюзиями о безоблачном будущем после того, как тебя купят. Ты будешь всего лишь собственностью своего господина. А согласно закону тебя можно сдать внаем, перепродать, а то и просто выставить на аукцион, даже если это приведет к тому, что ты навеки расстанешься со своей семьей.
Сдавленные рыдания Одри невольно подчеркнули ужас сказанного. Но Джиллиан промолчала, с трудом сопротивляясь нажиму Барретта.
— Ты собственность господина, и он может делать с тобой все что пожелает! Он может избить тебя, отодрать на конюшне кнутом, выжечь клеймо, в конце концов, если ты рассердишь его. А если ты сбежишь и тебя поймают, то тебе добавят срок или изменят условия контракта, малость продлят его… А может быть и еще хуже! Дура! Какая ты теперь гражданка Англии! Ты движимое имущество — вид денег, которые надо потратить или использовать по усмотрению твоего господина! У тебя нет вообще никаких прав! Ты теперь никто, заруби это себе на носу, поняла?
В наступившей мертвой тишине были слышны только безутешные рыдания Одри. Джиллиан горделиво выпрямилась и не опустила глаз под похотливым взглядом Барретта. Тот посмотрел ей в лицо и неторопливо проговорил:
— Значит, я тебе отвратителен? Я тебе обещаю, что, прежде чем закончится плавание, ты будешь в ногах у меня валяться и умолять о милости. Может, я и откликнусь на твои мольбы… если будешь мила и вежлива. И тогда я, может быть, ублажу тебя — без свидетелей, конечно. Разве что мы пригласим твою сестренку — для полноты удовольствия!
Джиллиан потрясено ахнула. В глазах Барретта загорелось торжество, и он победно захохотал:
— Да, моя гордая красивая шлюшка… будь уверена, мы очень скоро увидимся снова!
Со свойственной ему быстротой Джон Барретт резко развернулся и вышел, оставив позади себя гнетущую звенящую тишину. Хотя внутри у Джиллиан все дрожало, она взяла себя в руки и спокойно повернулась к Одри. В глазах сестры застыл ужас.
— Одри, пожалуйста, вытри слезы, — ровным голосом проговорила Джиллиан. — Тот день, когда ты или я придем умолять этого человека о милости, не наступит никогда.
Кристофер Гибсон все еще никак не мог прийти в себя. Он оказался неподалеку и стал свидетелем столкновения между самоуверенной белокурой ссыльной и Джоном Барреттом. Похоже, девица совсем спятила.
Кристофер с отрешенным видом взъерошил мозолистой, закованной в кандалы рукой свои вьющиеся темно-каштановые волосы, вспоминая, что за несколько часов успела натворить эта безумная. Сначала она умудрилась довести до исступления матерую шлюху, вместе с которой ей предстояло провести все восемь недель нелегкого плавания. Но она и с ним обошлась не лучше, послав подальше вместе с отнюдь не глупым советом. А ведь если бы не он, девица наверняка страшно покалечилась бы, шарахнувшись со всего маху физиономией о землю. Она добавила себе неприятностей, когда пренебрежительно обошлась с капитаном, чье положение требует проявления уважения даже со стороны сумасшедших. И это после того, как капитан оказал ей неоценимую услугу, не дав ее сестре свалиться в воду! Но после этого она превзошла сама себя: с не укладывающейся в голове смелостью довела до бешенства, да нет, хуже — просто в открытую осмеяла человека, от которого полностью зависит ее благополучие. Тем более что он один из самых влиятельных агентов компании!
В голове у Кристофера снова всплыли слова Джона Барретта: «Ты что, на самом деле дура или прикидываешься?» Да Бог ее знает.
Кристофер украдкой наблюдал, как девушка с надменным видом приводит в порядок койку, столь неожиданно ей доставшуюся. И тут он с изумлением увидел, как она вытащила из своего небольшого саквояжа ослепительно белую наволочку и аккуратно натянула на грязную подушку. И все это было проделано с таким видом, будто вообще не было никакой безобразной сцены между нею и Джоном Барреттом.
А может, эта самоуверенная красотка на самом деле круглая дура? Похоже, что так и есть. Кристофер уже готов был от души рассмеяться, как вдруг кто-то грубо дернул его за руку.
— Держись-ка от нее подальше, парень, — прохрипел ему в лицо охранник, поигрывая ключами и как бы собираясь разомкнуть кандалы на руках Кристофера. — Меня послали снять с тебя железо. Отсюда бежать-то некуда.
Коли будет надо, тебя вмиг на цепь посадят. Так что, парень, шевели мозгами. Я нынче добрый. Пользуйся моей добротой, про девку я тебя честно предупредил. — Охранник мотнул головой в сторону белокурой гордячки, что все еще возилась со своей подушкой, и продолжил: — Господин положил глаз на эту аппетитную шлюху и ее сестренку. Кажись, то, что она, как кабаниха, перла на рожон, только раззадорило его. Он страсть как любит баб на место ставить. А эта-то гордая, так что валяться ей у него в ногах, это уж точно. — Охранник снял ручные кандалы, на какой-то миг заколебался, но все же присел на корточки и начал возиться с цепями на ногах. Потом поднял голову и глянул Кристоферу в лицо: — Господин Барретт здесь все в кулаке держит, вот так, понял? Она еще к нему приползет, помяни мое слово! Он свое дело знает!
— Никогда в этом не сомневался! — хмыкнул Кристофер.
Он с наслаждением принялся растирать запястья, дожидаясь, когда и ноги обретут долгожданную свободу. В душе поднималась знакомая горечь. Детство Кристофера прошло в отдаленном поместье, где его отец служил конюхом у титулованного дворянского семейства. И хотя их семья бедствовала, кандальное будущее никогда не приходило ему в голову. Но все изменилось самым решительным образом, когда умер глава дворянской семьи. Юноша унес с собой воспоминания о рыдающей матери и отчаявшемся отце, когда безденежье заставило его покинуть дом еще подростком. Кристофер нанялся матросом на корабль и мог достаточно часто наезжать домой, с болью в сердце, наблюдая, как год за годом нищают его родители. В свой последний приезд он узнал, что мать уже с полгода как в могиле, а заболевший отец «в награду» за свою многолетнюю честную службу хладнокровно выгнан на улицу.
Кристофера бросило в жар, как только он снова вспомнил, что произошло на следующий день после похорон отца. Он тогда пришел в поместье, чтобы забрать жалкое имущество родителей. И высокомерный дворецкий, от которого разило перегаром, презрительно процедил, что этот вонючий хлам давным-давно сожгли. Когда эта пьяная сволочь оплевала, светлую память его родителей, кровь ударила Кристоферу в голову, и он просто не помнил, что случилось потом. Позже ему рассказали, что он избил негодяя до полусмерти. По правде, говоря, Кристофер в этом и не сомневался, хотя кровавая пелена ярости, затмившая тогда его сознание, впоследствии лишила Кристофера полноты радости от воспоминаний о содеянном.
Однако он прекрасно помнил, как пришел в себя уже в тюрьме и обнаружил, что закован в кандалы. Был он молод, крепок здоровьем и признан опасным преступником. И судья, не задумываясь, приговорил сослать его за океан. После этого жизнь Кристофера покатилась, как хорошо смазанная телега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45