Возможно, собака больная. Ее не пустят на берег. Я вынужден отказать.
— Видели бы вы, как они неразлучны, как привязаны друг к другу…
— И все же есть правила и законы, — повторил капитан.
Аллен решил прибегнуть к последнему аргументу:
— Помните, вы просили познакомить вас с мальчиком, который сказал крылатую фразу?
— Это какую же?
— Деньги — американские, судно — японское, а товар — русский.
Каяхара рассмеялся:
— Автор такого блестящего афоризма заслуживает какой угодно награды. Так и быть… Давайте сообща возьмем покровительство над этим мальчиком и его четвероногим другом.
— Ну что же, капитан. В таком случае и вас ждет награда.
— Интересно, какая?
— Сейчас узнаете.
Аллен пригласил бухгалтера Кларенса Роуленда, совмещавшего и должность кассира.
— Капитан, — сказал Роуленд, — распишитесь в ведомости о получении денег. Мы решили выдать команде зарплату за месяц вперед. Здесь положенные вам лично шесть тысяч сто сорок иен.
— Но это куда больше, чем оговорено нашим соглашением.
— Вы заслужили двойное вознаграждение, господин Каяхара. Мы знаем, сколько стараний вы положили, чтобы подготовить «Йоми Мару» к приему пассажиров, — сказал Роуленд.
— Могу ответить только одно: я сделаю все возможное, чтобы наше совместное путешествие было спокойным и безопасным.
— Капитан, есть ли у вас замечания или просьбы? — спросил Аллен.
— Да, есть. В ведомости я вижу имена и других членов экипажа. Будет лучше, если они получат свои деньги не сегодня, а после выхода в море. Конечно, это не касается первого офицера и других моих помощников.
— Почему вы считаете это необходимым?
— Сомневаюсь, что мои матросы и кочегары сумеют распорядиться своим заработком наилучшим образом. Есть и другая причина. Получив деньги вперед, кто-то не захочет вернуться на пароход. С кем я тогда выйду в море?
— Теперь понимаю, что вас беспокоит. Мне казалось, японские моряки куда благоразумнее наших, американских.
— Моряк — самая интернациональная профессия, — ответил Каяхара. — Есть немало судовых экипажей, где люди разных стран работают рядом. Они учатся друг у друга хорошему и плохому. Американцы пьют саке, а японцы любят виски. Но последствия одинаковы.
Райли Аллен вспомнил свою встречу с другим моряком — Робинсом. Выходит, у всех моряков одинаковые заботы и тревоги.
* * *
14 июля 1920 г. Порт Муроран.
Прошу подготовить для парохода «Йоми Мару» следующие продукты:
Свежей рыбы — 6850 кг.
Говядины — 1270 кг.
Моркови — 5500 кг.
Японской редьки — 1100 кг.
Из радиограммы Б. Бремхолла.
Дети никогда не были так счастливы, как на борту парохода «Йоми Мару», увозящего их домой. А тут привалила новая радость. Они побывают в Японии.
Петя Александров вспомнил красивые коробки из-под китайского и японского чая, которые собирал, как и другие мальчишки Гатчины. Он радовался, когда мама посылала его в бакалейную лавку. Значит, коллекция пополнится. На глянцевых коробках были нарисованы пагоды, рикши, женщины в кимоно и с высокой прической. Коробки еще долго хранили терпкий аромат заморской страны. Он и не мечтал встретить все это наяву. Но, проезжая Манчжурию, они видели китайцев. А завтра-послезавтра увидят настоящих японцев. Почему-то Петя не считал вполне настоящими японцами тех, которые встречались ему на улицах Владивостока, острове Русском и здесь, на пароходе.
…Аллену принесли несколько радиограмм. Одна из них прибыла из Токио. От Рудольфа Тойслера. Он поздравил колонию с началом рейса и просил денежного отчета о стоимости ремонта и фрахта. Райли не любил возни со сметой и, если была возможность, перепоручал финансовые дела Бремхоллу. Вот почему он решительно отложил эту радиограмму в сторону.
Второе сообщение пришло из Мурорана. Местные школы, мужская и женская, приглашают русских детей послушать японские песни. «Почему бы нам не выступить с ответным концертом? — подумал Райли. — Надо поговорить с миссис Цорн».
Среди колонистов Цорн получила прозвище Наседка. За чрезмерную опеку над девочками своей группы. Но сама она считала, что любовь к детям не бывает чрезмерной. Возможно, поэтому воспитатели избрали ее председателем своего совета.
— Елизавета Андреевна, — Райли иногда любил обращаться к русским воспитателям по имени-отчеству. — Прочтите, пожалуйста.
Цорн достала из сумочки очки и углубилась в содержание радиограммы.
— Но какое это имеет отношение ко мне?
— Наши дети должны показать себя. А вы председатель совета.
— Согласна с вами. У нас и в самом деле прекрасный хор. И музыканты хоть куда. И танцуют девушки превосходно. Но давайте поручим кому-нибудь другому. Я слишком стара, чтобы заниматься этим.
— Тогда кому же?
— Я к вам пришлю самую молодую воспитательницу, Марию Леонову. Из группы приюток. Она все организует.
Услышав это имя, Райли на какое-то время потерял дар речи. Последние два года его окружало много женщин. Молоденькие медсестры, прибывшие во Владивосток из различных американских штатов… У двери его кабинета всегда стоят просительницы, готовые на что угодно, только бы оставить несчастную Россию и устроить свою судьбу на чужом берегу. Почему же ему запала в душу эта тоненькая и светлая девушка? Он, кажется, начал верить в амуров с их стрелами… Что-то пронзило его сердце — остро и надолго. Он искал и вместе с тем избегал встреч с Марией. Райли знал: каждый его шаг и слово на виду. Он не мог себе позволить поставить девушку в двусмысленное положение. У нее младшая сестра. А воспитанницы Марии не намного моложе ее. Волновала его и собственная репутация. И репутация Красного Креста.
— Добрый день, мистер Аллен.
— Здравствуйте, Мария.
— Извините, что без стука. Ваша дверь была открыта.
— Выгоняю дым.
— Когда я ругаю мальчишек за то, что курят, они ссылаются на вас.
— Я — плохой пример. Трубка стала частью меня самого. Наверно, тому виной профессия журналиста. Но помню слова бабушки. Она говорила: у каждого человека должен быть хотя бы один недостаток. Иначе с ним скучно.
— Думаете, курение — ваш единственный недостаток?
— Вы уже начинаете меня воспитывать?
— Простите…
— Наоборот, я хотел бы стать одним из ваших воспитанников.
— Почему?
— Чтобы чаще видеть вас. Быть рядом.
Мария покраснела:
— Хорошо, что нас никто не слышит.
— Я об этом готов сказать громко. Даже слишком громко.
— Райли. — Она впервые назвала его по имени.
— Что, Мария?
— Думаю, вы забыли, зачем позвали меня.
— Нет, не забыл. Я вас приглашаю отужинать со мной в ресторане. В японском ресторане, — уточнил он.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МУРОРАН
За двое суток пароход прошел 495 миль. На рассвете 15 июля он достиг берегов Японии и вошел в Сангарский пролив, разделяющий острова Хоккайдо и Хонсю. На южной оконечности первого из них и находится Муроран.
Лоцман распорядился бросить якорь в миле от порта. Дальше начиналось мелководье. Вскоре подошел полицейский катер, и начались обычные формальности. В полицейском управлении не скрывали своего нежелания принимать колонистов:
— Наш город небольшой. И появление тысячи чужестранцев на его улицах может привести ко всяким неожиданностям.
Аллен вынужден был признать, что эти опасения небезосновательны. Но решил не уступать. К нему обратился представитель от военнопленных. Еще сто человек заявили о желании сойти на берег. Их тоже надо понять. Впереди долгий переход через Великий океан. Хочется постоять на земле. И при этом увидеть экзотическую страну.
Помощь пришла с неожиданной стороны.
— Мистер Аллен, — сказал Каяхара. — У меня добрые отношения с торговой фирмой «Курибаяши Шоквай». Я готов связаться с их агентством в Муроране. Это влиятельные люди. Они помогут.
Райли с благодарностью посмотрел на капитана. Уже в первый день их знакомства он понял, что в лице Каяхара встретил не только навигатора, единственная цель которого вести судно в заданном направлении. Он способен видеть больше, чем пункт назначения. Он видит цель.
— Спасибо, капитан. Вы дарите нам надежду. Дети очень хотят посмотреть Японию. Пусть их не покидает доброе настроение.
— Я хочу того же. Они мои пассажиры. Вы отвечаете за быт и здоровье. Я же несу ответственность за их безопасность и жизни.
Переговоры шли трудно. Начавшись на берегу, они были продолжены на судне. Несколько чинов из полицейского управления прибыли на «Йоми Мару», желая увидеть детей собственными глазами. А они, чувствуя, что многое зависит от их сдержанности, вели себя чинно.
И все же разрешение поступило на пароход только через несколько часов. Колонисты смогут находиться в городе до шести вечера.
Пока взрослые решали свои дела, дети свесились за борт, вглядываясь в чистую гладь залива, отражавшую их лица. Они сгорали от нетерпения, так хотелось им добраться до берега. Надо охладить их пыл, решил Бремхолл. И вот что придумал. По его просьбе в воду опустили легкую металлическую сеть. На довольно большую глубину, чтобы дети могли не только купаться, но и прыгать. К тому же это не лишняя предосторожность от акул.
Младшие спускались в воду по трапу, а старшие бросались в море с семиметровой высоты. И вновь блеснули мастерством Коля Егоров и австриец по прозвищу Белый Дьявол. Прежде чем коснуться поверхности моря, они успевали несколько раз перевернуться в воздухе, вызывая восторг не только товарищей, но и японской команды.
Сотня детей барахталась в воде, оглашая бухту криками радости. «За них нечего беспокоиться, — подумал Бремхолл. — Еще немного, и они распугают всех акул».
На следующий день к пароходу подошли четыре баржи. Высадка десанта прошла быстро и уверенно. Овладев берегом, колонисты построились в две колонны и пошли на приступ города.
Но, оказавшись на его улицах, растерялись от разнообразия впечатлений. Как кадры кино, мелькала перед ними чужая, незнакомая жизнь. Крестьянин в плоской шляпе из камыша… Женщина с ребенком за спиной… Другая женщина, в ярком кимоно и с белыми заколками в черных волосах… Широколицый Будда, невозмутимо восседающий на каменной плите… Голые дети, нисколько не стесняющиеся своей наготы… Красные ворота, напоминающие иероглиф… Мужчина в пестром халате и повязкой на лбу… Бамбуковые вешала, на которых сушатся водоросли… Парень на велосипеде, балансирующий с блюдом в руке…
У колонистов не было фотографического аппарата. И все увиденное они запечатлели позже в своих альбомах. В ту пору как у девчонок, так и у мальчиков был замечательный обычай (вспомним Пушкина) иметь альбом и вести дневник. А что может быть более искренним, чем живые свидетельства юности… Кстати, дневники колонистов очень помогли мне при написании этой книги.
Когда «Йоми Мару» покинул Муроран и уже следовал по океану, учитель рисования Гурский предложил колонистам запечатлеть увиденное с помощью карандаша и кисти. Показывая эти рисунки и акварели другим учителям, он говорил:
— Посмотрите, какая у детей зрительная память, какая наблюдательность! Они едва-едва познакомились с Японией, видели ее всего-то три дня, а как сумели передать колорит и характеры!..
…Но это будет потом. А пока что колонна детей вошла во двор мужской школы. Здесь гостям показали гимнастические упражнения и борьбу дзюдо. После чего мальчики с той и другой стороны захотели померяться силами.
В женской гимназии спорт уступил место музыке. В ответ хор колонистов, которым руководила Мария Леонова, с блеском исполнил песню «Гей, славяне!».
Ханна Кемпбелл с умилением смотрела на смешанную толпу детей — смуглые, черноглазые японцы и светловолосые русские.
Как бы ни были бдительны воспитатели, а не заметили улизнувшую группу мальчиков. Тех самых, что любили посещать владивостокские базары. Ими двигало не только любопытство, но и то, что в карманах остались кое-какие деньги.
Подростки были поражены разнообразием рыбного рынка. Казалось, море единым махом выплеснуло на эту площадь все свои богатства. Многочисленные моллюски и королевский краб. Плавники акулы и толстые пласты китового мяса… Морской рак и зернистая икра… Бочки с сельдью и вяленый тунец… Разнообразные ракушки и нежно-розовый лосось… Корзины с серебристой мерлузой и полосатым окунем… Змееподобный угорь и загадочный осьминог… Неужто и его можно есть?
Мальчикам хотелось чего-то попробовать. И они купили суси. И что-то еще светло-коричневое, чему не знали названия, похожее на недоваренную лапшу. Оказалось, это сушеный кальмар. Прекрасное лакомство!
Бывают же на свете чудеса! Совершенно неожиданно Райли Аллен встретил мистера Хатума, которого знал по Гонолулу и даже учился у него японскому языку. Старый джентльмен, всеми любимый и уважаемый. Он приехал на Хоккайдо, чтобы организовать здесь среднюю школу.
Хатума был в восторге от встречи, а еще больше — от морской одиссеи.
— Будь я моложе, непременно напросился бы в вашу команду. Но придется обойтись малым. Я хочу пройтись вместе с русскими детьми по улицам Мурорана. Не возражаете, Райли?
— Напротив. Это замечательно. А вечером… Почему бы не отметить нашу встречу в ресторане?
— Мы будем вдвоем?
— Зачем же вдвоем? Надеюсь, наше застолье украсят женщины. У вас будет возможность познакомиться и поговорить с воспитательницами колонии.
Пока дети были на берегу, пароход загружался. Сначала глубокое хранилище приняло десять тонн льда, а затем — и запас мяса. После чего сверху был спущен огромный торт. Жаль, что в то время Гиннесс не фиксировал мировые рекорды.
Но больше всего хлопот доставила погрузка угля. Его требовалось много — на двадцать дней перехода до Сан-Франциско. Бункеры не вместили всего топлива. И часть его пришлось поместить на палубе. Ничего хорошего, если учесть, что множество ног разнесет угольную пыль по всем помещениям.
Судовая команда торопилась с погрузкой, зная, что вскоре пассажиры должны вернуться из города. Но все ли они вернутся вовремя? Вопрос этот заботил Бремхолла, ожидавшего детей у трапа. Ведь в соглашении оговорено, что колонисты должны быть на судне в шесть вечера. Тех же, кто задержится в городе, отошлют на пароход в сопровождении полиции. А это неприятно.
Но таких оказалось немного — только те, кто предпочел посещению школы базар. Зато свои йены и доллары они истратили без остатка. Василий Смирнов купил целую ветку бананов. Как же он был разочарован, когда узнал, что на судно уже привезли фрукты, в том числе и любимые им бананы. «Лучше бы я купил какой-нибудь сувенир, — подумал мальчик. — Вот бы мама обрадовалась…»
Но огорчался Смирнов недолго. К пароходу подъехал очередной автомобиль, и стали выгружать подарки: деревянные игрушки, куклы, веера, зонты, сандалии и многое другое. А мэр прислал кульки ароматных конфет и открытки с видом города.
Судовой колокол оповестил, что уже восемь часов. Дети проголодались. Они сидели за столами на дне своих трюмов в ожидании, когда к ним спустят бачки с кашей и горячим шоколадом.
Мария Леонова тоже проголодалась. Но усталость была куда сильнее. Сначала прощание с Владивостоком, потом устройство на «Йоми Мару», переход на Хоккайдо, бессонная ночь перед Японией, сегодняшние встречи в Муроране — все это, как только девушка поднялась по трапу, вдруг, в одну минуту, соединилось в непомерную тяжесть. Потяжелели веки, налились свинцом ноги, стало непослушным все тело… И она провалилась в беспамятство, в то состояние, когда и сны не снятся. И спала бы до утра, если бы кто-то не тронул ее за плечо, а потом начал и трясти. Все сильнее и сильнее.
Она услышала чей-то голос.
— Мария, Мария… — повторял этот голос. — Проснитесь! Прошу вас, проснитесь!..
Она подумала, что они уже в море и объявлена учебная тревога, о которой их, воспитателей, предупредили заранее. Рука невольно потянулась к стене, где висел спасательный пояс. Сдернув его, она увидела, что перед ней стоит Ханна Кемпбелл.
— Дорогая моя, я подняла вас совсем по другому поводу. Мы обе приглашены в ресторан. Мистеру Аллену было неловко стучаться к вам. И он поручил это мне.
— Ресторан? — удивленно повторила еще не вполне проснувшаяся Мария. — Но разве сейчас не ночь? К тому же я не готова. У меня даже нет подходящей обуви.
— О, за это не волнуйтесь. Что-нибудь придумаем.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В РЕСТОРАНЕ
Аллен и Хатума ожидали женщин на набережной.
— Миссис Кемпбелл и мисс Леонова, — представил их Аллен японцу. А потом, наклонившись к Марии, сказал: — Извините, ради Бога, за прерванный сон. Но так хотелось вас увидеть… К тому же я пригласил вас в ресторан еще вчера. Или забыли?..
— Как забыть? Но я подумала, вы шутите. И, кроме того… — Мария смутилась.
— Что, кроме того?
— Я ни разу не была в ресторане. Только читала об этом. Там много людей… Женщины в нарядных платьях… А я — как Золушка.
Райли не смог сдержать улыбки:
— Не думайте об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Видели бы вы, как они неразлучны, как привязаны друг к другу…
— И все же есть правила и законы, — повторил капитан.
Аллен решил прибегнуть к последнему аргументу:
— Помните, вы просили познакомить вас с мальчиком, который сказал крылатую фразу?
— Это какую же?
— Деньги — американские, судно — японское, а товар — русский.
Каяхара рассмеялся:
— Автор такого блестящего афоризма заслуживает какой угодно награды. Так и быть… Давайте сообща возьмем покровительство над этим мальчиком и его четвероногим другом.
— Ну что же, капитан. В таком случае и вас ждет награда.
— Интересно, какая?
— Сейчас узнаете.
Аллен пригласил бухгалтера Кларенса Роуленда, совмещавшего и должность кассира.
— Капитан, — сказал Роуленд, — распишитесь в ведомости о получении денег. Мы решили выдать команде зарплату за месяц вперед. Здесь положенные вам лично шесть тысяч сто сорок иен.
— Но это куда больше, чем оговорено нашим соглашением.
— Вы заслужили двойное вознаграждение, господин Каяхара. Мы знаем, сколько стараний вы положили, чтобы подготовить «Йоми Мару» к приему пассажиров, — сказал Роуленд.
— Могу ответить только одно: я сделаю все возможное, чтобы наше совместное путешествие было спокойным и безопасным.
— Капитан, есть ли у вас замечания или просьбы? — спросил Аллен.
— Да, есть. В ведомости я вижу имена и других членов экипажа. Будет лучше, если они получат свои деньги не сегодня, а после выхода в море. Конечно, это не касается первого офицера и других моих помощников.
— Почему вы считаете это необходимым?
— Сомневаюсь, что мои матросы и кочегары сумеют распорядиться своим заработком наилучшим образом. Есть и другая причина. Получив деньги вперед, кто-то не захочет вернуться на пароход. С кем я тогда выйду в море?
— Теперь понимаю, что вас беспокоит. Мне казалось, японские моряки куда благоразумнее наших, американских.
— Моряк — самая интернациональная профессия, — ответил Каяхара. — Есть немало судовых экипажей, где люди разных стран работают рядом. Они учатся друг у друга хорошему и плохому. Американцы пьют саке, а японцы любят виски. Но последствия одинаковы.
Райли Аллен вспомнил свою встречу с другим моряком — Робинсом. Выходит, у всех моряков одинаковые заботы и тревоги.
* * *
14 июля 1920 г. Порт Муроран.
Прошу подготовить для парохода «Йоми Мару» следующие продукты:
Свежей рыбы — 6850 кг.
Говядины — 1270 кг.
Моркови — 5500 кг.
Японской редьки — 1100 кг.
Из радиограммы Б. Бремхолла.
Дети никогда не были так счастливы, как на борту парохода «Йоми Мару», увозящего их домой. А тут привалила новая радость. Они побывают в Японии.
Петя Александров вспомнил красивые коробки из-под китайского и японского чая, которые собирал, как и другие мальчишки Гатчины. Он радовался, когда мама посылала его в бакалейную лавку. Значит, коллекция пополнится. На глянцевых коробках были нарисованы пагоды, рикши, женщины в кимоно и с высокой прической. Коробки еще долго хранили терпкий аромат заморской страны. Он и не мечтал встретить все это наяву. Но, проезжая Манчжурию, они видели китайцев. А завтра-послезавтра увидят настоящих японцев. Почему-то Петя не считал вполне настоящими японцами тех, которые встречались ему на улицах Владивостока, острове Русском и здесь, на пароходе.
…Аллену принесли несколько радиограмм. Одна из них прибыла из Токио. От Рудольфа Тойслера. Он поздравил колонию с началом рейса и просил денежного отчета о стоимости ремонта и фрахта. Райли не любил возни со сметой и, если была возможность, перепоручал финансовые дела Бремхоллу. Вот почему он решительно отложил эту радиограмму в сторону.
Второе сообщение пришло из Мурорана. Местные школы, мужская и женская, приглашают русских детей послушать японские песни. «Почему бы нам не выступить с ответным концертом? — подумал Райли. — Надо поговорить с миссис Цорн».
Среди колонистов Цорн получила прозвище Наседка. За чрезмерную опеку над девочками своей группы. Но сама она считала, что любовь к детям не бывает чрезмерной. Возможно, поэтому воспитатели избрали ее председателем своего совета.
— Елизавета Андреевна, — Райли иногда любил обращаться к русским воспитателям по имени-отчеству. — Прочтите, пожалуйста.
Цорн достала из сумочки очки и углубилась в содержание радиограммы.
— Но какое это имеет отношение ко мне?
— Наши дети должны показать себя. А вы председатель совета.
— Согласна с вами. У нас и в самом деле прекрасный хор. И музыканты хоть куда. И танцуют девушки превосходно. Но давайте поручим кому-нибудь другому. Я слишком стара, чтобы заниматься этим.
— Тогда кому же?
— Я к вам пришлю самую молодую воспитательницу, Марию Леонову. Из группы приюток. Она все организует.
Услышав это имя, Райли на какое-то время потерял дар речи. Последние два года его окружало много женщин. Молоденькие медсестры, прибывшие во Владивосток из различных американских штатов… У двери его кабинета всегда стоят просительницы, готовые на что угодно, только бы оставить несчастную Россию и устроить свою судьбу на чужом берегу. Почему же ему запала в душу эта тоненькая и светлая девушка? Он, кажется, начал верить в амуров с их стрелами… Что-то пронзило его сердце — остро и надолго. Он искал и вместе с тем избегал встреч с Марией. Райли знал: каждый его шаг и слово на виду. Он не мог себе позволить поставить девушку в двусмысленное положение. У нее младшая сестра. А воспитанницы Марии не намного моложе ее. Волновала его и собственная репутация. И репутация Красного Креста.
— Добрый день, мистер Аллен.
— Здравствуйте, Мария.
— Извините, что без стука. Ваша дверь была открыта.
— Выгоняю дым.
— Когда я ругаю мальчишек за то, что курят, они ссылаются на вас.
— Я — плохой пример. Трубка стала частью меня самого. Наверно, тому виной профессия журналиста. Но помню слова бабушки. Она говорила: у каждого человека должен быть хотя бы один недостаток. Иначе с ним скучно.
— Думаете, курение — ваш единственный недостаток?
— Вы уже начинаете меня воспитывать?
— Простите…
— Наоборот, я хотел бы стать одним из ваших воспитанников.
— Почему?
— Чтобы чаще видеть вас. Быть рядом.
Мария покраснела:
— Хорошо, что нас никто не слышит.
— Я об этом готов сказать громко. Даже слишком громко.
— Райли. — Она впервые назвала его по имени.
— Что, Мария?
— Думаю, вы забыли, зачем позвали меня.
— Нет, не забыл. Я вас приглашаю отужинать со мной в ресторане. В японском ресторане, — уточнил он.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МУРОРАН
За двое суток пароход прошел 495 миль. На рассвете 15 июля он достиг берегов Японии и вошел в Сангарский пролив, разделяющий острова Хоккайдо и Хонсю. На южной оконечности первого из них и находится Муроран.
Лоцман распорядился бросить якорь в миле от порта. Дальше начиналось мелководье. Вскоре подошел полицейский катер, и начались обычные формальности. В полицейском управлении не скрывали своего нежелания принимать колонистов:
— Наш город небольшой. И появление тысячи чужестранцев на его улицах может привести ко всяким неожиданностям.
Аллен вынужден был признать, что эти опасения небезосновательны. Но решил не уступать. К нему обратился представитель от военнопленных. Еще сто человек заявили о желании сойти на берег. Их тоже надо понять. Впереди долгий переход через Великий океан. Хочется постоять на земле. И при этом увидеть экзотическую страну.
Помощь пришла с неожиданной стороны.
— Мистер Аллен, — сказал Каяхара. — У меня добрые отношения с торговой фирмой «Курибаяши Шоквай». Я готов связаться с их агентством в Муроране. Это влиятельные люди. Они помогут.
Райли с благодарностью посмотрел на капитана. Уже в первый день их знакомства он понял, что в лице Каяхара встретил не только навигатора, единственная цель которого вести судно в заданном направлении. Он способен видеть больше, чем пункт назначения. Он видит цель.
— Спасибо, капитан. Вы дарите нам надежду. Дети очень хотят посмотреть Японию. Пусть их не покидает доброе настроение.
— Я хочу того же. Они мои пассажиры. Вы отвечаете за быт и здоровье. Я же несу ответственность за их безопасность и жизни.
Переговоры шли трудно. Начавшись на берегу, они были продолжены на судне. Несколько чинов из полицейского управления прибыли на «Йоми Мару», желая увидеть детей собственными глазами. А они, чувствуя, что многое зависит от их сдержанности, вели себя чинно.
И все же разрешение поступило на пароход только через несколько часов. Колонисты смогут находиться в городе до шести вечера.
Пока взрослые решали свои дела, дети свесились за борт, вглядываясь в чистую гладь залива, отражавшую их лица. Они сгорали от нетерпения, так хотелось им добраться до берега. Надо охладить их пыл, решил Бремхолл. И вот что придумал. По его просьбе в воду опустили легкую металлическую сеть. На довольно большую глубину, чтобы дети могли не только купаться, но и прыгать. К тому же это не лишняя предосторожность от акул.
Младшие спускались в воду по трапу, а старшие бросались в море с семиметровой высоты. И вновь блеснули мастерством Коля Егоров и австриец по прозвищу Белый Дьявол. Прежде чем коснуться поверхности моря, они успевали несколько раз перевернуться в воздухе, вызывая восторг не только товарищей, но и японской команды.
Сотня детей барахталась в воде, оглашая бухту криками радости. «За них нечего беспокоиться, — подумал Бремхолл. — Еще немного, и они распугают всех акул».
На следующий день к пароходу подошли четыре баржи. Высадка десанта прошла быстро и уверенно. Овладев берегом, колонисты построились в две колонны и пошли на приступ города.
Но, оказавшись на его улицах, растерялись от разнообразия впечатлений. Как кадры кино, мелькала перед ними чужая, незнакомая жизнь. Крестьянин в плоской шляпе из камыша… Женщина с ребенком за спиной… Другая женщина, в ярком кимоно и с белыми заколками в черных волосах… Широколицый Будда, невозмутимо восседающий на каменной плите… Голые дети, нисколько не стесняющиеся своей наготы… Красные ворота, напоминающие иероглиф… Мужчина в пестром халате и повязкой на лбу… Бамбуковые вешала, на которых сушатся водоросли… Парень на велосипеде, балансирующий с блюдом в руке…
У колонистов не было фотографического аппарата. И все увиденное они запечатлели позже в своих альбомах. В ту пору как у девчонок, так и у мальчиков был замечательный обычай (вспомним Пушкина) иметь альбом и вести дневник. А что может быть более искренним, чем живые свидетельства юности… Кстати, дневники колонистов очень помогли мне при написании этой книги.
Когда «Йоми Мару» покинул Муроран и уже следовал по океану, учитель рисования Гурский предложил колонистам запечатлеть увиденное с помощью карандаша и кисти. Показывая эти рисунки и акварели другим учителям, он говорил:
— Посмотрите, какая у детей зрительная память, какая наблюдательность! Они едва-едва познакомились с Японией, видели ее всего-то три дня, а как сумели передать колорит и характеры!..
…Но это будет потом. А пока что колонна детей вошла во двор мужской школы. Здесь гостям показали гимнастические упражнения и борьбу дзюдо. После чего мальчики с той и другой стороны захотели померяться силами.
В женской гимназии спорт уступил место музыке. В ответ хор колонистов, которым руководила Мария Леонова, с блеском исполнил песню «Гей, славяне!».
Ханна Кемпбелл с умилением смотрела на смешанную толпу детей — смуглые, черноглазые японцы и светловолосые русские.
Как бы ни были бдительны воспитатели, а не заметили улизнувшую группу мальчиков. Тех самых, что любили посещать владивостокские базары. Ими двигало не только любопытство, но и то, что в карманах остались кое-какие деньги.
Подростки были поражены разнообразием рыбного рынка. Казалось, море единым махом выплеснуло на эту площадь все свои богатства. Многочисленные моллюски и королевский краб. Плавники акулы и толстые пласты китового мяса… Морской рак и зернистая икра… Бочки с сельдью и вяленый тунец… Разнообразные ракушки и нежно-розовый лосось… Корзины с серебристой мерлузой и полосатым окунем… Змееподобный угорь и загадочный осьминог… Неужто и его можно есть?
Мальчикам хотелось чего-то попробовать. И они купили суси. И что-то еще светло-коричневое, чему не знали названия, похожее на недоваренную лапшу. Оказалось, это сушеный кальмар. Прекрасное лакомство!
Бывают же на свете чудеса! Совершенно неожиданно Райли Аллен встретил мистера Хатума, которого знал по Гонолулу и даже учился у него японскому языку. Старый джентльмен, всеми любимый и уважаемый. Он приехал на Хоккайдо, чтобы организовать здесь среднюю школу.
Хатума был в восторге от встречи, а еще больше — от морской одиссеи.
— Будь я моложе, непременно напросился бы в вашу команду. Но придется обойтись малым. Я хочу пройтись вместе с русскими детьми по улицам Мурорана. Не возражаете, Райли?
— Напротив. Это замечательно. А вечером… Почему бы не отметить нашу встречу в ресторане?
— Мы будем вдвоем?
— Зачем же вдвоем? Надеюсь, наше застолье украсят женщины. У вас будет возможность познакомиться и поговорить с воспитательницами колонии.
Пока дети были на берегу, пароход загружался. Сначала глубокое хранилище приняло десять тонн льда, а затем — и запас мяса. После чего сверху был спущен огромный торт. Жаль, что в то время Гиннесс не фиксировал мировые рекорды.
Но больше всего хлопот доставила погрузка угля. Его требовалось много — на двадцать дней перехода до Сан-Франциско. Бункеры не вместили всего топлива. И часть его пришлось поместить на палубе. Ничего хорошего, если учесть, что множество ног разнесет угольную пыль по всем помещениям.
Судовая команда торопилась с погрузкой, зная, что вскоре пассажиры должны вернуться из города. Но все ли они вернутся вовремя? Вопрос этот заботил Бремхолла, ожидавшего детей у трапа. Ведь в соглашении оговорено, что колонисты должны быть на судне в шесть вечера. Тех же, кто задержится в городе, отошлют на пароход в сопровождении полиции. А это неприятно.
Но таких оказалось немного — только те, кто предпочел посещению школы базар. Зато свои йены и доллары они истратили без остатка. Василий Смирнов купил целую ветку бананов. Как же он был разочарован, когда узнал, что на судно уже привезли фрукты, в том числе и любимые им бананы. «Лучше бы я купил какой-нибудь сувенир, — подумал мальчик. — Вот бы мама обрадовалась…»
Но огорчался Смирнов недолго. К пароходу подъехал очередной автомобиль, и стали выгружать подарки: деревянные игрушки, куклы, веера, зонты, сандалии и многое другое. А мэр прислал кульки ароматных конфет и открытки с видом города.
Судовой колокол оповестил, что уже восемь часов. Дети проголодались. Они сидели за столами на дне своих трюмов в ожидании, когда к ним спустят бачки с кашей и горячим шоколадом.
Мария Леонова тоже проголодалась. Но усталость была куда сильнее. Сначала прощание с Владивостоком, потом устройство на «Йоми Мару», переход на Хоккайдо, бессонная ночь перед Японией, сегодняшние встречи в Муроране — все это, как только девушка поднялась по трапу, вдруг, в одну минуту, соединилось в непомерную тяжесть. Потяжелели веки, налились свинцом ноги, стало непослушным все тело… И она провалилась в беспамятство, в то состояние, когда и сны не снятся. И спала бы до утра, если бы кто-то не тронул ее за плечо, а потом начал и трясти. Все сильнее и сильнее.
Она услышала чей-то голос.
— Мария, Мария… — повторял этот голос. — Проснитесь! Прошу вас, проснитесь!..
Она подумала, что они уже в море и объявлена учебная тревога, о которой их, воспитателей, предупредили заранее. Рука невольно потянулась к стене, где висел спасательный пояс. Сдернув его, она увидела, что перед ней стоит Ханна Кемпбелл.
— Дорогая моя, я подняла вас совсем по другому поводу. Мы обе приглашены в ресторан. Мистеру Аллену было неловко стучаться к вам. И он поручил это мне.
— Ресторан? — удивленно повторила еще не вполне проснувшаяся Мария. — Но разве сейчас не ночь? К тому же я не готова. У меня даже нет подходящей обуви.
— О, за это не волнуйтесь. Что-нибудь придумаем.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В РЕСТОРАНЕ
Аллен и Хатума ожидали женщин на набережной.
— Миссис Кемпбелл и мисс Леонова, — представил их Аллен японцу. А потом, наклонившись к Марии, сказал: — Извините, ради Бога, за прерванный сон. Но так хотелось вас увидеть… К тому же я пригласил вас в ресторан еще вчера. Или забыли?..
— Как забыть? Но я подумала, вы шутите. И, кроме того… — Мария смутилась.
— Что, кроме того?
— Я ни разу не была в ресторане. Только читала об этом. Там много людей… Женщины в нарядных платьях… А я — как Золушка.
Райли не смог сдержать улыбки:
— Не думайте об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82