Вот уже целую жизнь птица желаний моих
Жаждет слияния с ним. В горе души берега;
Их покрывают теперь капли сверкающих слез.
Всюду слезинки блестят, чистые, как жемчуга.

— Ради бога, — стала умолять Бахравар-бану няню, — постарайся оросить дождем твоих благодеяний семена моих чаяний, которые почти совсем высохли под самумом рока.
Старая няня, разузнав тайну царевны, пришла в сильное негодование, стала читать ей наставления.
— Горе тебе, о царевна! — воскликнула она. — Что это за блажь глупая? Что за бредни? Подумай-ка на миг, какие отношения могут быть между отпрысками царственных родов и нищими? Какое родство между лучезарным солнцем и презренной песчинкой? Берегись, не соблазняйся такими пустыми мечтами, а не то погибнешь и растопчешь честь отца. Не поступай так, берегись, ибо родовитые люди так не поступают.
Но Бахравар-бану уже давно была жертвой когтей любви, которая сокрушает даже львов; душа и сердце ее были опутаны цепями страсти к Джахандару, она не обратила никакого внимания на слова строгой няни и пропустила мимо ушей ее советы, только сказав:
— О простодушная! Разве ты не знаешь, что любовь — владыка, природу которого трудно познать, властелин, честь которого не оскверняется обычной грязью. Во дворце этого владыки нет сора и мусора, то есть богатства и бедности, для него равны жемчужная и простая раковина, любовь не различает розу в мантии и шипы в простой рубашке. Каждый, кто устремился к его величеству владыке любви, не станет рассуждать о том, почему да сколько, каждый, кто стал приближенным его, не будет думать о знатности и родовитости. Благодаря любви пылинка лобзает солнце, а капля заключает в свои объятия море. И потом, не следует думать, что этот юноша низок, ведь вполне вероятно, что он окажется самым благородным, ибо достоинство и цена мужа в величии его души, а не в роскошном одеянии. Если ты наделена прозорливостью, то смотри в суть дела, а не на внешность, зри внутреннее благородство, а не наружные разрушения, ведь лишь тот, кто лишен достоинств, начинает искать недостатки в других.
Но старая няня еще сильнее рассердилась на царевну, стала в ярости кричать на нее.
— О тюльпан, взращенный в саду властелина! — воскликнула она. — О безупречная газель в степи неги! От зависти к твоим благоухающим кудрям обливается кровью сердце татарской серны. Что за пламя ты хочешь зажечь на гумне чести своего отца? Что за прах ты хочешь посыпать на голову своего доброго имени? Подумай сама, может ли снести твой царственный дом такой позор? Разве самолюбие твоего отца снесет такое бесчестие? Ведь пуститься в путь страданий и мучений не означает избрать себе покой, ведь скитания среди миражей пустыни не приносят пользы жаждущим!
Истинная любовь и подлинная страсть выглядывают то из кармана влюбленного, то из-за ворота возлюбленной, и Бахравар-бану вдруг из Лейли превратилась в Меджнуна, беззаботно позабыла о добром имени и воскликнула:
— О неразумная старуха! Не пытайся поймать горстью ветер! Не куй холодное железо! Твой хваленый ум ничего не ведает о любви. Хоть бы разок любовь задела тебя! Уж тогда ты постигла бы ее всепоглощающую власть, и я избавилась бы от твоей пустой болтовни. Ты ведь человек, к чему тебе эта сатанинская гордость? Зачем ты стремишься превзойти других людей? Посмотри хорошенько, узри сей блаженный миг: сколь прекрасен побег любви к этому юноше в моем сердце, как нить любви к нему обвила мою шею… Каждая слезинка, которая льется из моих глаз, чертит письмена о верности в любви. Писец судьбы скрепил своей печатью указ о моей жизни, а стряпчий рока изгнал из моего сердца мысли об одиночестве. И твои пустые советы не принесут теперь никакой пользы — разве только еще больше укрепят меня в моем решении. Ведь звуки пустого барабана не заслуживают того, чтобы к ним прислушивались.
В делах любви учености и разуму не место.
Зачем ты пристаешь ко мне, несносный надоеда

Старая няня поняла, что сердце царевны разбило шатер в ставке владыки любви, что советы уж не помогут и предостережения тщетны. Поневоле она перестала наставлять ее и велела отнести паланкин той, что была верна своей любви, из опасного сада в город.
Предосторожностей щитом не заслонишься ты.
Когда падет стрела любви на землю с высоты.

Бутон чаяний Джахандара улыбается под ветерком надежды, и он срывает желанные розы на лужайке свидания с Бахравар-бану
Когда в помыслах Бахравар-бану стал расти побег любви к Джахандару и чаша ее мечтаний переполнилась напитком желания, та старуха выбрала удобный момент и доложила обо всем падишаху, прося освободить ее от обязанности охранять царевну от греха. Падишах призадумался на некоторое время, а потом созвал мудрых везиров и прозорливых надимов, все помыслы которых были исполнены доброжелательством и расположением к нему. Он поведал им сию великую тайну и попросил их приложить усилия и придумать такое решение, которое помогло бы ему справиться с этой бедой.
Ученые доброжелатели и прозорливые мудрецы вникли в суть дела, прощупали его разумом, словно пальцем пульс больного, и заявили в один голос:
— Это всепоглощающее и непослушное пламя загорелось в очаге любви, его невозможно погасить водой всяких предосторожностей, тут не поможешь советами и наставлениями, упреки и укоры здесь не к месту, напротив, все это будет только способствовать усилению чувства, разжигая огонь страсти, словно ветер костер. Самое разумное теперь — это сочетать их узами законного брака, пока тайна эта не разгласится среди знатных и простых. Иными словами, пламя ожидания царевны надо погасить удовлетворением желания. Если же в этом деле проявить медлительность, то в ближайшем будущем с лица той жемчужины из царской шкатулки может упасть завеса стыда и скромности, и она в силу свойственной любви беспечности и смелости совершит такие поступки, которые навлекут на падишаха позор и бесчестие. Тогда уж все узнают об этом, молва побежит из уст в уста. Всякие болтуны и пустобрехи, которые только и ждут удобного случая, распустят языки, так что родным падишаха придется огорчиться, а враги будут ликовать. Ведь хорошо известно, что малейшее слово хулы о падишахах, которые являются лучшими среди людей, достигает самых отдаленных окраин горизонта в мгновение ока, так же как и их слава доходит до самых дальних стран и к самым разнообразным народам.
Когда доверенные советники вынесли по этому поводу такое решение, падишах не счел возможным пренебречь их советом и велел самому мудрому из них пойти к Джахандару, чтобы выяснить, из какого тот рода и что за человек. Прозорливый мудрец по приказу властелина испытал пробным камнем своего ума природу и характер Джахандара и нашел, что он совершенен во всех отношениях. У него не осталось сомнений, что Джахандар происходит из шахов.
Мудрец вернулся к властелину венца и престола, оказал ему подобающие почести и доложил свое мнение.
— Поскольку, — начал он, — мудрые мужи, эти избранники нашего мира, считают брак и союз с равным по происхождению даром всевышнего, то в нашем деле нет места упрекам болтунов и хуле недоброжелателей. Теперь уже неразумно откладывать это благословенное свершение, ибо в добрых делах не должно быть места промедлению.
Тогда падишах по совету мудрецов повелел в благоприятный час совершить бракосочетание. Знатоки законов вращающегося неба, звездочеты и астрологи — все, кто разбирается в расположении звезд, планет и созвездий, долго наблюдали за восхождением и заходом светил, вычислили сочетания звезд, расположение солнца и луны и выбрали наилучшее время. Об этом решении громогласно возвестили по всей стране, во дворце падишаха стали готовиться к свадебному празднеству, по приказу падишаха устроили великолепный пир. Роскошные яства были достойны могущественного властелина, кравчие с лицами, как у Азры, лили в чаши пурпурные вина, прекрасные музыканты наигрывали на своих инструментах. Украшавшие своим присутствием пир смыли с себя прах огорчения прозрачным вином, их лица от радости уподобились тюльпанам, сердца расцвели в саду желания, словно бутоны. Певцы с голосами, как у горлинок, стали развлекать пирующих своими пленительными песнями, а музыканты, последователи Зухры, своими шелковыми струнами веселили сердца. Звуки флейты говорили о наслаждении, напевы арфы пленяли сердца знатоков музыки и утоляли жажду мудрецов, лютня заставляла души охмелевших гореть, словно тлеющее алоэ. Кеманча, изогнутая, словно брови красавиц, пленяла сердца пирующих, барбат туманил головы уважаемых мужей. От музыки и вина круг пирующих уподобился весне, опьянение и веселие смешались воедино, словно любовь и красота. Пенное вино радовало пьяных, пленительные мелодии опьяняли трезвых. Вино было водой, музыка — бурей, так что во дворце бушевало море веселия, в воздухе парили сердца, влюбленные в кувшины с вином и в окружающую красоту.
Когда светоч, озаряющий пиршество дня, опустился в свои покои на западе, показалась невеста-ночь в черном шелковом покрывале. Ради ее благоухающих локонов время рассыпало татарский мускус, ради ее упоительной прелести утро готово было пожертвовать жизнью. Светлое солнце, чтобы лучше видеть, покрыло свои глаза сурьмой ночи: ведь и Меджнун был опутан любовью к Лейли только потому, что ее имя созвучно ночи, и вода жизни поселилась в вечном мраке из страсти к ее мускусно-черным кудрям. Словом, пришла упоительная ночь, и весь мир стал скорбеть, словно Ширин над поверженным Фархадом. Периликие невольницы прекрасными опахалами освежили души нежных красавиц, словно ветерок из цветника, стройные рабыни воскурили благовония, сребротелые пленительные певицы нежными голосами похитили разум у пирующих, танцовщицы, подобные павам, пустились в пляс, увеличив радость и удовольствие гостей.
Наконец, проворная машшате семь раз омыла руки розовой водой и принялась украшать на семь ладов красавицу-царевну. Гребнем из сандалового дерева она причесала благоухающие косы, подвесила серьги, так что лицо невесты заблистало, словно луна среди Плеяд. Она обвила вокруг ее шеи жемчужную нить, перетянула шитым поясом тонкий стан, разодела и разубрала невесту и усадил ее на трон. По правде говоря, драгоценности и украшения обрели на Бахравар-бану новую прелесть и красоту. Ее прекрасное лицо, как солнце, не нуждалось в прикрасах машшате, ее совершенному стану не было надобности в украшениях. Художник-творец в небесной мастерской создал ее изображение без изъянов и недостатков, он выделил ее среди всех остальных, и к ней вполне подходил этот бейт:
Равную ей наяву только зеркало может увидеть,
Сердце увидеть ее может только в мечтах и во сне.

Древнее небо при всей своей придирчивости от созерцания ее красоты обезумело и, чтобы не сглазить ее, вместо руты стало сыпать звезды в горнило солнца.
Слуги и рабы, которые знали обычаи и законы свадебных торжеств, облачили Джахандара в роскошные одеяния Фаридуна и Сулеймана и ввели к той, что была прекрасна, как Билкис. Между ними положили Коран и зеркало. Когда Джахандар взглянул в зеркало, то он увидел весну в разгаре и обнял красавицу, о которой мечтал. Потом он положил руку на Коран, подтверждая, что он, словно Юсуф, купленный раб этой Зулейхи из брачной комнаты красоты. А Бахравар-бану сделала знак, что она — самая последняя раба этого египетского Азиза. Царственных новобрачных осыпали розами и жасмином, жемчугами и рубинами. Потом все покинули брачный покой, оставив вдвоем кипарис и пальму. Когда влюбленные взглянули друг на друга, они от избытка чувств застыли в неподвижности, словно статуи. Потом от охватившего их страстного томления они бросились в объятия друг друга, а от тесных объятий и лобзаний воспламенились желанием. Она, словно роза от утреннего ветерка, готова была расцвести, он же, словно соловей весной, напевал мелодию страсти. Наконец, бутон жасмина распустился, и лепестки розы прорвались. Иными словами, он просверлил нетронутый жемчуг алмазным буравом и опустил слиток расплавленного серебра в золотой тигель.
Сел соловей на бутон, трон отыскав меж ветвей.
Тотчас раскрылся бутон и опьянел соловей.

По прошествии положенного времени Джахандар заговорил о своей стране и попросил падишаха отпустить его к отцу. Но в те края уже начали вторгаться полчища зимы, и потому шаханшах не решился отпустить дочь в такое время, когда вот-вот должны были начать наступление холода, так как опасался, что царевна не снесет стужу на зимних дорогах, и отложил их отъезд на то время, когда на зеленом престоле ветвей воцарится владыка роз.
Описание некоторых свойств властелина зимы, а также о том, как султан холода напал на обитателей земли
Вскоре после того как Джахандар по повелению властелина мира остался в городе Мину-Савад, время изменилось и начало отступать, так как владыка царства звезд разорвал нить равновесия и протянул к ниве времени руку насилия. Дни стали укорачиваться, а царство ночей — расти. Рать холода, которая уже давно сидела в засаде, узнав об этом, ринулась, чтобы полонить весь мир, она все предавала разграблению: от морозов в поле не осталось и соломинки, красавицы в садах разом лишились листьев и зеленых ветвей. Люди на земле от страха перед ее яростными атаками дрожали, как осиновый лист на ветру. Словно лисицы, они кутались в шкуры и разбегались по домам. Земля, чтобы не видеть воинов холода, укрылась под слоем ваты-снега, а сила, побуждающая прорастать и цвести растения, оставила обычные занятия, превратилась в отшельника и спряталась от глаз людских. Вода, которая притязала на то, чтобы обойти весь мир, выбросила из головы мысль о странствиях и застыла на месте. Ветер, выводивший своей кистью узоры на водной глади, разбил кисть о лед, деревья оголились и, словно люди в Судный день, подняли в мольбе руки к небу. Соловьи из-за насилия стужи покинули сады и оставили лужайки на произвол воронов. Время ослепло в ожидании, когда весна поднимет свои знамена. Садовник начертал грамоту для садов, словно на льду, обитатели лужаек, выслушав от зимних ветров суровый приговор, отправились в небытие. Розы и тюльпаны оставили землю во власти сов и бежали в страхе перед насилием месяцев бахмана и дея, захватив с собой лишь обрывки лепестков. Стройный кипарис, владыка цветников, превратился в лубок для сломанных ног реки, лилия, эта праведница садов, вручила свое рубище аскета грабителю-осени и отошла в небытие. Ветерок стал рвать волосы с завитых головок гиацинтов и тугих кос пальм, и даже сосне пришлось уступить свою хвою разбойнику — месяцу дею и остаться с пустыми руками, как чинара . Розы уподобили свою жизнь единому мигу и расстались с ней, и вот уже жестокий ветер разорвал их лепестки и развеял по сторонам.
Джахандар, видя разительные перемены на земле, происшедшие от смены погоды, предпочел оставаться в покоях дворца со своим кумиром, напевая такую песню:
Если роза ушла, пожелай ей удачи в пути,
И запей поскорее печаль благовонным вином.
Песен горлинки нам не услышать уже никогда, -
Пусть журчанье вина говорит нам о счастье ином.

Вопреки свирепствовавшей природе он стал коротать время в веселии, отдавшись сердцем вину и музыке, начертал в душе письмена радости, украсил чашу пламенным напитком, по яркости превосходившим розы, и стал наслаждаться обществом своей возлюбленной. Музыкантши, последовательницы Нахид, на красоту которых зарилось само солнце, пели и танцевали, вызывая зависть стройных кипарисов и позоря пав. Веселящее вино увеличивало прелесть тюльпаноликих красоток, вино булькало в такт пению, и сердца музыкантов, в предвкушении наполненных чаш, расцветали розами. Окрашенные хной пальчики сребротелых дев дразнили яркостью тюльпаны и базилики, словом, пиршество было в разгаре. В груди загоралось пламя, словно в капище огнепоклонников, и Джахандар смеялся, словно роза от весеннего дождя, волшебный напиток кружил головы красоткам, так что на лицах их расцветали тысячи роз, звук льющегося из горлышка кувшина напитка напоминал трели соловья, а зажаренные птицы от жажды соединиться с бутылью вина шипели и трещали, кувшин, похожий на соловья, распевал пьяные песни от страсти к тем розоликим девам.
Солнце знаменует весеннее равноденствие, мир облачается в новый наряд под разноцветными знаменами властелина весны
Когда златовенчанный властелин девяти небес, завоевав страны юга, поднял знамена в созвездии Овна, то гром его барабанов донесся до слуха насильника зимы, и она стремительно бросилась бежать в тайник небытия, а служители владыки-весны стали готовить и наряжать страдальцев лужаек, так что по всем горизонтам разнеслись звуки литавр справедливости. Благодаря воздействию небесных отцов-планет на мир четырех стихий-матерей земля стала вновь оживать, после того как пробыла всю зиму в плену смерти, а ткачиха-судьба начала выводить удивительные узоры в мастерской месяца фарвардин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46