И они поневоле открыли ворота и выгнали его из города. А в городе был другой искусный вор, состоявший в любовных сношениях с одной блудницей. В ту ночь он бодрствовал и, услышав притворные причитания первого вора, сразу смекнул, в чем дело. Он не раздумывая побежал за ним и поспел к воротам до того, как их успели закрыть.
— Что тебе нужно? — спросили его стражники. — Зачем ты хочешь так поздно выйти из города?
— Человек, который только что вышел отсюда, — мой брат, — ответил он. — Его сын, который учил красноречию самих попугаев, в младенческом возрасте покинул этот тесный мир и отправился в просторный мир вечности, повергнув своего отца в скорбь и горести. Я хочу последовать за братом, чтобы помочь ему похоронить сына.
С помощью этой выдумки он тоже вышел из города и побежал за первым вором. Тот же отправился прямо к виселице, где висело три вора. Одна перекладина была пустая. Вор отсчитал от виселицы несколько шагов в сторону, зарыл там золотую рыбу, поднял из-под виселицы окровавленный камень и положил сверху, для приметы, чтобы потом не искать и не трудиться. А второй вор, когда первый копался в земле и зарывал рыбу, поднялся на виселицу и повис на свободной перекладине. Когда вор покончил с золотой рыбой, он из предосторожности снова вернулся к виселице. На этот раз там висело уже четыре человека, и его изумлению не было границ. «Ведь только что эта перекладина была пуста» — подумал он. — Как же теперь там очутились четыре человека? Может, сначала я ошибся? Или память мне изменяет?» Изумление охватило его, он решил проверить все и выяснить, в чем тут дело, провел рукой по груди и носу повешенных, чтобы убедиться, все ли они мертвы и не дышит ли кто-нибудь. Все четыре повешенных были на один лад и ничем не отличались друг от друга. Вор удивился пуще прежнего и остановился как вкопанный, а потом вновь подошел к перекладине, которая вызывала его сомнения, крепко схватил повешенного за нос и продержал целый час, не давая дышать. Но второй вор приучил себя подолгу не дышать и останавливать пульс, так что даже Ифлатун не мог бы почувствовать его. Первый вор, испробовав все возможности, решил прибегнуть к крайнему средству и согласно изречению «последнее лекарство — прижигание, а последняя хитрость — меч» , он обнажил свой кинжал и исполосовал лицо висевшего. А тот плут и виду не подал и терпеливо снес удары кинжала, не шелохнувшись. Тогда первый вор отринул сомнения, убедился в полной безопасности и пошел своей дорогой.
После его ухода второй слез с перекладины и откопал рыбу, молва о сказочной стоимости которой распространилась от Рыбы до Луны. Ликуя, он похвалил свою расторопность и сообразительность, потом зарыл рыбу в другом месте, сел в уголке и стал перевязывать раны на лице. Когда же рыба-день выплыла на поверхность из глубин моря и осветила мир своими блестящими жемчугами, он вошел в город и отправился к своей любовнице. Блудница, увидев раны на лице любовника, стала расспрашивать его, но он, соблюдая осторожность, не открыл ей своей тайны.
— Что толку распространяться об этом, — сказал он, — вели-ка лучше привести лекаря, пусть он перевяжет мои раны.
Блудница позвала своих служанок, которые занимались тем же, что и хозяйка.
— Вы уже долгое время промышляете этим ремеслом, — обратилась она к ним. — Нет ли среди ваших посетителей искусного лекаря?
Одна служанка с ужимками и гримасами вышла вперед и сказала:
— Ко мне приходит один искусный лекарь, прославившийся своим умением лечить раны. Каждую ночь он прикладывает бальзам надежды к ранам моих желаний и перевязывает мои внутренние раны.
Госпожа расспросила ее как следует, а потом велела скорей привести лекаря. Тот осмотрел раны вора, похвалил его за стойкость и выносливость и принялся лечить.
А тот вор, который стащил рыбу из падишахских покоев, чтобы убедиться в ее сохранности, отправился однажды туда, где он зарыл рыбу, но увидел, что ее словно водой смыло и что все его труды пошли прахом. Поскольку с перекладины исчез, словно Анка, висельник, лицо которого он исполосовал, он понял, что сам попал, словно рыба, в сети скорби и вернулся в город печальный и горестный, подобно человеку, придавленному великим несчастием. Согнувшись в три погибели, пораженный насилием вращающегося небосвода, он сел в отдаленном уголке, потрясенный печалью и горем, положил голову на колени, словно мяч, по которому ударили чоуганом. Он стал придумывать всякие неразумные решения и выискивать необдуманные шаги, как вдруг услышал громкие крики глашатая, который объявлял, что из падишахского дворца украли бесценную рыбу и что нашедшему ее падишах окажет великие почести и одарит несметными дарами. Несчастный и скорбный вор встал с места и побежал к падишахскому дворцу. Он попросил начальника стражи допустить его во дворец, вымолил сначала пощады, а потом рассказал падишаху все как было.
— Рубцы тех ран, которые я нанес негодяю, — заявил вор, — служат прямой уликой и помогут поймать этого ловкого мошенника. Но пусть властелин наш, которому подчиняется весь мир, издаст указ, чтобы мне никто не мешал разыскивать его.
Падишах предоставил вору в помощь начальника стражи и дал ему полную свободу действий.
Вор начал ходить по городу, он заглядывал во все дворы и закоулки, разузнавая, кого лечат городские лекари. Наконец, в один прекрасный день вслед за тем лекарем он вошел в дом блудницы и увидел ее любовника, который восседал, словно царь, на ложе, вытянув небрежно ноги, и пил одну за другой чаши вина. Раны его уже почти зажили. Первый вор, как только завидел его, рассыпался в похвалах.
— Тысяча славословий такому искусному и ловкому вору, как ты, — говорил он. — В этом мире еще не рождался такой способный человек. Сама судьба никогда не видала столь умелого и совершенного мошенника, как ты. В этом мире искусство воровства благодаря тебе достигло вершины и совершенства. Воистину, мастерство увеличивается исполнителем! А теперь вставай и ступай в шаханшахский дворец, подобный раю, ибо властелин всего мира дожидается твоей милости.
Этот мошенник понял, что нет иного пути, кроме правды, и сказал:
— Слава Аллаху и благодарность, что я заслужил похвалы от такого прославленного и искусного вора, как ты, который обучает воровскому ремеслу всех других воров, поднимается по лестнице во дворец небес и крадет у этого фокусника-небосвода солнце. Ты воздал мне по справедливости, и пусть процветает мое счастье, пусть процветает мой удел. Но благородство и великодушие требовали оставить меня в покое и пощадить, пока не заживут мои раны, так поступили бы великие мужи. Тогда я бы сам по велению своей счастливой звезды и по твоему указанию отнес бы рыбу к падишаху, чье сердце щедро, как море. Но раз ты поступил не по-человечески, а скорей всего глупо, то мне не остается ничего другого, как смириться. По-видимому, кровожадная судьба решила, что жемчужина моей жизни должна быть разбита мечом. Поскольку в воровском искусстве я победил всех, то рок окропил моей кровью перекладину виселицы.
Проговорив это, вор встал и отправился к падишаху, плечом к плечу со смертью, и рыба его жизни поплыла в его собственной крови.
Те, кто следует по стезе разума, кто измерил пробным камнем каждую вершину и низину человеческих отношений и достиг тем самым конечного пункта истины, хорошо знают, что если бы второй вор был в безопасности от мести первого и поселился бы в таком месте, где тот не мог его найти, то жизнь его не оборвалась бы.
Если ты зло совершил, не дожидайся прощенья,
Ибо не сможет никто жить, отказавшись от мщенья .
Попугай возвращается и ведет Джахандар-султана к цели
Когда истинный хозяин положения хочет исполнить желание своего раба без усилий с его стороны, он позаботится о средствах и орудиях к достижению цели. Иными словами, когда попугай распрощался с Джахандаром, который, казалось, восседал на престоле скорби в тронном зале чужбины, то он, расправив свои крылья и влекомый благородными чувствами, полетел в поисках того, что было желанием его властелина. В скором времени попугай прилетел на лужайку, которой мог бы позавидовать рай. В той райской местности жили два брата. Они поспорили и ждали третьего, который решил бы их тяжбу, полагаясь на изречение «появится посторонний человек и разрешит ваше Дело». А дело было в том, что отец оставил им в наследство четыре вещи и при дележе они повздорили, ибо никак не могли поделить поровну старое залатанное ведро, льняную подушку, деревянную миску каландара и деревянные башмаки. Хотя эти вещи и были ничтожны по своей стоимости и свидетельствовали только о нищете, но даже сорок сокровищниц Каруна не стоили их и сокровища Хосрова Парвиза перед ними казались пустым звуком. Из того дырявого ведра каждую минуту можно было извлечь в любом количестве самые дорогие ткани, благовония и драгоценности, какие только производились во всех странах мира. Из подушки можно было вытащить самые отборные жемчуга и ценные каменья, которые добывают под этим голубым небосводом из моря россыпей. Из деревянной миски можно было достать в любой миг самые изысканные яства и напитки, какие бывают на столе у властелинов, и она была не чем иным, как морем щедрот и благ божественных. А деревянные башмаки были подобны трону Сулеймана — да приветствует его Аллах. Стоило только их надеть, как человек в мгновение ока мог пролететь пространство от востока до запада.
Когда попугаю рассказали об этих вещах, он сильно обрадовался, расправил в ликовании крылья и в один миг вернулся к шахзаде, рассказав ему, что он узнал о тех вещах и юношах.
— Теперь, — говорил попугай, — когда тебе предстоит длинный и долгий путь, сопряженный с трудностями, когда тебе нужно решить великие дела, когда ты еще не знаешь, чем кончится твой путь, следует во что бы то ни стало добыть у них те четыре вещи, которые и описать-то трудно. И тогда ты без усилий и стараний сможешь прибыть в страну своей возлюбленной. Хотя человеку такого сана, как ты, не подобает осквернять себя обманом и коварством, хотя это не одобряется религией, тем не менее было бы неразумно упустить из рук такие нежданные блага, которые посланы богом в этот мир только из милосердия, только ради наших насущных нужд.
От скорби и печали шахзаде кипел, словно вино в хуме, и он не раздумывая двинулся по указанному попугаем пути. Спустя три дня и три ночи он прибыл в тот край. Братья ждали его с нетерпением, обрадовались его прибытию, словно счастливому предзнаменованию, и изложили ему свою тяжбу. Шахзаде призадумался на некоторое время, а потом сказал:
— О дорогие друзья! Сколько ни судить, ни рядить, а лучшего не придумать: я пущу из лука две стрелы — одну на восток, другую на запад. Вы побежите за стрелами. Тот, кто вернется первым, возьмет себе две вещи, которые он облюбовал, а тот, кто придет вторым, — возьмет себе оставшиеся.
Братья согласились и побежали за стрелами, словно сами вылетели из лука. А шахзаде не стал терять даром времени, схватил ведро, перебросил через плечо подушку, повесил миску на ремень, надел башмаки и направился прямо в Мину-Савад, где жила Бахравар-бану. По воле всемогущего творца, для которого самые трудные дела — пустяк, шахзаде в мгновение ока оказался у ворот города Мину-Савад, пройдя за единый миг несколько тысяч фарсахов без усилия и труда, — а ведь для этого требовались многие годы! А его благословенный попугай прибыл в те края, словно сказочная птица Хумай, сидя на голове шахзаде.
Джахандар султан прибывает во дворец отца Бахравар-бану в рубище дервиша
Когда Джахандар в одежде дервиша прибыл к воротам того райского города и хотел было войти внутрь, шахские стражники схватили его и отвели во дворец. В той благословенной стране был установлен обычай: когда из чужих стран прибывал человек, то, будь он даже Фаридуном, сначала его отводили в падишахский дворец, где его заставляли рассказать о себе приближенным падишаха. Рассудительный шах, внимательно взглянув на чело Джахандара, который шел прямым путем по майдану любви и арене страсти, заключил, что пришелец не нищий, хотя одет в рубище. Он ясно увидел на его челе черты величия и фарр благородства. Падишах удивился и спросил:
— Откуда прибыл ты в нашу страну, о каландар, равного которому нет? Зачем ты приехал в наши края?
Шахзаде снял с красавицы своих речей покрывало, пустил ее покрасоваться в этом собрании и ответил по всем правилам.
— Я, — сказал он, — наследник престола и перстня Хин-Дустана, которому завидует сам рай. Я был взращен и взлелеян в неге и под сенью счастья. Но поскольку все наши дела зависят от судьбы, то я по воле рока и велению сердца избрал уделом служение этому порогу, дарующему блага, мне запала в голову мечта быть слугой твоего величества. Я расстался со своими родными, ведь сказано: «Для меня быть твоим рабом лучше, чем быть властелином», предпочел удел каландара царствованию и отрекся от царской власти. Я смирился с тяготами пути и устремился вдаль в поисках своего счастья. Слава и благодарность Аллаху, мне посчастливилось выразить свою покорность пред твоим возвышенным престолом и удалось после тысячи бедствий поцеловать прах у твоего священного порога. Теперь твои милости, быть может, заставят меня забыть о горечи чужбины, ведь
Все оправданья паломников лишь в совершенстве Каабы,
Ибо скорбящие души сгорают в пустыне ее .
Умный и рассудительный падишах, выслушав разумные и почтительные слова-жемчужины шахзаде, убедился в том, что тот знает правила учтивости и вежливого обращения, и вспомнил, как к нему прибыл раньше посол от отца царевича с просьбой отдать замуж Бахравар-бану и с предложением союза и дружбы. По его смятенному виду и угнетенному состоянию он понял, что подразумевает этот шахзаде в рубище каландара, но разум и опыт не позволили ему признаться в этом и раскрыть присутствующим значение слов и намеков пришельца. И, притворившись, что он не ведает, о чем идет речь, шах приказал своим стражникам:
— Гоните прочь этого лживого каландара и дерзкого нищего! Он захотел обмануть меня, воспользовавшись сутолокой, и выдал себя за того, кем он не является. Чтобы обрести в глазах людей почет и уважение, он украсил свой рукав фальшивыми нашивками, но по чрезмерной глупости не догадался, что его ложь не засверкает там, где светит светильник разума.
Хотя падишах и прогнал шахзаде, опозорив и обесславив его, он поручил своим тайным слугам все время следить за ним и докладывать подробно, с кем тот встречается и с кем водится.
Джахандар-султан встречает Хурмуза, сына везира своего отца, и слышит от него приятные вести
Выйдя из падишахского дворца, Джахандар увидел Хурмуза, который облачился в скромное одеяние нищего и избрал уделом жизнь скитальца. На челе его виднелись приметы скорби и печали. Шахзаде удивился ему и спросил:
— Ради чего ты поселился в этой чужой стране, где у тебя нет ничего? Зачем ты покинул своих родных и живешь в бедности? Чего ради подвергаешь себя этим бедствиям и тяготам?
Хурмуз же, согласно выражению: «Какое дело ринду, сжигающему весь мир, до рассудка? », тотчас высказал все, что было у него на уме.
— У правителя этой страны, — сказал он, — есть дочь Бахравар-бану. Это не девушка, а блистающая звезда Солнце на небе заимствует лучи у сияния ее щек, а луна тем и хороша, что служит ей. Ни разу ее не видав, я, словно рыба, попал в сеть ее благоухающих кудрей и, покинув пиршество разума, устремился в долину безумия. И вот, влекомый пылающим сердцем, я прибыл в эту страну, потеря разума грозит мне гибелью, а душа моя сгорела, как свеча, в пламени сердца. Я так ничего и не добился, даже не понюхал ветерка надежды, чаша моих желаний не наполнилась, ибо эта несправедливая разбойница и солнцеликая владычица пренебрегает такой добычей, как я, полагая, что, обратив внимание на меня, презренного, она нарушит законы любви.
Сердце расплавилось, чтоб умереть — напрасно!
Ради мечты я пытался сгореть — напрасно!
Я в опьяненье хотел целовать губы-рубины.
Сердце пытался вином отогреть — напрасно!
— Но сообщаю тебе приятную весть, — продолжал Хурмуз, — Та луна апогея счастья будет в твоих тенетах и без твоих усилий. Уже давно ее сердце тешится любовью к тебе, словно играет в нарды и скачет на коне желания по арене любви к тебе. Не знаю, ветер ли принес ей вести о тебе или же она увидела твое лучезарное лицо во сне… А теперь расскажи мне, что низвергло тебя с паланкина счастья во прах горя, как сошел ты с царского трона на циновку нищего, почему предпочел клобук дервиша шахскому венцу.
Услышав историю того, как Хурмуз попал в тенета любви к Бахравар-бану, как опутали его ее локоны, как он сгорал от страсти к ней, Джахандар загорелся было ревностью, но узнав, что семена его страсти дали всходы на ниве Бахравар-бану, что побег любви к нему вырос в сердце царевны, он успокоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Что тебе нужно? — спросили его стражники. — Зачем ты хочешь так поздно выйти из города?
— Человек, который только что вышел отсюда, — мой брат, — ответил он. — Его сын, который учил красноречию самих попугаев, в младенческом возрасте покинул этот тесный мир и отправился в просторный мир вечности, повергнув своего отца в скорбь и горести. Я хочу последовать за братом, чтобы помочь ему похоронить сына.
С помощью этой выдумки он тоже вышел из города и побежал за первым вором. Тот же отправился прямо к виселице, где висело три вора. Одна перекладина была пустая. Вор отсчитал от виселицы несколько шагов в сторону, зарыл там золотую рыбу, поднял из-под виселицы окровавленный камень и положил сверху, для приметы, чтобы потом не искать и не трудиться. А второй вор, когда первый копался в земле и зарывал рыбу, поднялся на виселицу и повис на свободной перекладине. Когда вор покончил с золотой рыбой, он из предосторожности снова вернулся к виселице. На этот раз там висело уже четыре человека, и его изумлению не было границ. «Ведь только что эта перекладина была пуста» — подумал он. — Как же теперь там очутились четыре человека? Может, сначала я ошибся? Или память мне изменяет?» Изумление охватило его, он решил проверить все и выяснить, в чем тут дело, провел рукой по груди и носу повешенных, чтобы убедиться, все ли они мертвы и не дышит ли кто-нибудь. Все четыре повешенных были на один лад и ничем не отличались друг от друга. Вор удивился пуще прежнего и остановился как вкопанный, а потом вновь подошел к перекладине, которая вызывала его сомнения, крепко схватил повешенного за нос и продержал целый час, не давая дышать. Но второй вор приучил себя подолгу не дышать и останавливать пульс, так что даже Ифлатун не мог бы почувствовать его. Первый вор, испробовав все возможности, решил прибегнуть к крайнему средству и согласно изречению «последнее лекарство — прижигание, а последняя хитрость — меч» , он обнажил свой кинжал и исполосовал лицо висевшего. А тот плут и виду не подал и терпеливо снес удары кинжала, не шелохнувшись. Тогда первый вор отринул сомнения, убедился в полной безопасности и пошел своей дорогой.
После его ухода второй слез с перекладины и откопал рыбу, молва о сказочной стоимости которой распространилась от Рыбы до Луны. Ликуя, он похвалил свою расторопность и сообразительность, потом зарыл рыбу в другом месте, сел в уголке и стал перевязывать раны на лице. Когда же рыба-день выплыла на поверхность из глубин моря и осветила мир своими блестящими жемчугами, он вошел в город и отправился к своей любовнице. Блудница, увидев раны на лице любовника, стала расспрашивать его, но он, соблюдая осторожность, не открыл ей своей тайны.
— Что толку распространяться об этом, — сказал он, — вели-ка лучше привести лекаря, пусть он перевяжет мои раны.
Блудница позвала своих служанок, которые занимались тем же, что и хозяйка.
— Вы уже долгое время промышляете этим ремеслом, — обратилась она к ним. — Нет ли среди ваших посетителей искусного лекаря?
Одна служанка с ужимками и гримасами вышла вперед и сказала:
— Ко мне приходит один искусный лекарь, прославившийся своим умением лечить раны. Каждую ночь он прикладывает бальзам надежды к ранам моих желаний и перевязывает мои внутренние раны.
Госпожа расспросила ее как следует, а потом велела скорей привести лекаря. Тот осмотрел раны вора, похвалил его за стойкость и выносливость и принялся лечить.
А тот вор, который стащил рыбу из падишахских покоев, чтобы убедиться в ее сохранности, отправился однажды туда, где он зарыл рыбу, но увидел, что ее словно водой смыло и что все его труды пошли прахом. Поскольку с перекладины исчез, словно Анка, висельник, лицо которого он исполосовал, он понял, что сам попал, словно рыба, в сети скорби и вернулся в город печальный и горестный, подобно человеку, придавленному великим несчастием. Согнувшись в три погибели, пораженный насилием вращающегося небосвода, он сел в отдаленном уголке, потрясенный печалью и горем, положил голову на колени, словно мяч, по которому ударили чоуганом. Он стал придумывать всякие неразумные решения и выискивать необдуманные шаги, как вдруг услышал громкие крики глашатая, который объявлял, что из падишахского дворца украли бесценную рыбу и что нашедшему ее падишах окажет великие почести и одарит несметными дарами. Несчастный и скорбный вор встал с места и побежал к падишахскому дворцу. Он попросил начальника стражи допустить его во дворец, вымолил сначала пощады, а потом рассказал падишаху все как было.
— Рубцы тех ран, которые я нанес негодяю, — заявил вор, — служат прямой уликой и помогут поймать этого ловкого мошенника. Но пусть властелин наш, которому подчиняется весь мир, издаст указ, чтобы мне никто не мешал разыскивать его.
Падишах предоставил вору в помощь начальника стражи и дал ему полную свободу действий.
Вор начал ходить по городу, он заглядывал во все дворы и закоулки, разузнавая, кого лечат городские лекари. Наконец, в один прекрасный день вслед за тем лекарем он вошел в дом блудницы и увидел ее любовника, который восседал, словно царь, на ложе, вытянув небрежно ноги, и пил одну за другой чаши вина. Раны его уже почти зажили. Первый вор, как только завидел его, рассыпался в похвалах.
— Тысяча славословий такому искусному и ловкому вору, как ты, — говорил он. — В этом мире еще не рождался такой способный человек. Сама судьба никогда не видала столь умелого и совершенного мошенника, как ты. В этом мире искусство воровства благодаря тебе достигло вершины и совершенства. Воистину, мастерство увеличивается исполнителем! А теперь вставай и ступай в шаханшахский дворец, подобный раю, ибо властелин всего мира дожидается твоей милости.
Этот мошенник понял, что нет иного пути, кроме правды, и сказал:
— Слава Аллаху и благодарность, что я заслужил похвалы от такого прославленного и искусного вора, как ты, который обучает воровскому ремеслу всех других воров, поднимается по лестнице во дворец небес и крадет у этого фокусника-небосвода солнце. Ты воздал мне по справедливости, и пусть процветает мое счастье, пусть процветает мой удел. Но благородство и великодушие требовали оставить меня в покое и пощадить, пока не заживут мои раны, так поступили бы великие мужи. Тогда я бы сам по велению своей счастливой звезды и по твоему указанию отнес бы рыбу к падишаху, чье сердце щедро, как море. Но раз ты поступил не по-человечески, а скорей всего глупо, то мне не остается ничего другого, как смириться. По-видимому, кровожадная судьба решила, что жемчужина моей жизни должна быть разбита мечом. Поскольку в воровском искусстве я победил всех, то рок окропил моей кровью перекладину виселицы.
Проговорив это, вор встал и отправился к падишаху, плечом к плечу со смертью, и рыба его жизни поплыла в его собственной крови.
Те, кто следует по стезе разума, кто измерил пробным камнем каждую вершину и низину человеческих отношений и достиг тем самым конечного пункта истины, хорошо знают, что если бы второй вор был в безопасности от мести первого и поселился бы в таком месте, где тот не мог его найти, то жизнь его не оборвалась бы.
Если ты зло совершил, не дожидайся прощенья,
Ибо не сможет никто жить, отказавшись от мщенья .
Попугай возвращается и ведет Джахандар-султана к цели
Когда истинный хозяин положения хочет исполнить желание своего раба без усилий с его стороны, он позаботится о средствах и орудиях к достижению цели. Иными словами, когда попугай распрощался с Джахандаром, который, казалось, восседал на престоле скорби в тронном зале чужбины, то он, расправив свои крылья и влекомый благородными чувствами, полетел в поисках того, что было желанием его властелина. В скором времени попугай прилетел на лужайку, которой мог бы позавидовать рай. В той райской местности жили два брата. Они поспорили и ждали третьего, который решил бы их тяжбу, полагаясь на изречение «появится посторонний человек и разрешит ваше Дело». А дело было в том, что отец оставил им в наследство четыре вещи и при дележе они повздорили, ибо никак не могли поделить поровну старое залатанное ведро, льняную подушку, деревянную миску каландара и деревянные башмаки. Хотя эти вещи и были ничтожны по своей стоимости и свидетельствовали только о нищете, но даже сорок сокровищниц Каруна не стоили их и сокровища Хосрова Парвиза перед ними казались пустым звуком. Из того дырявого ведра каждую минуту можно было извлечь в любом количестве самые дорогие ткани, благовония и драгоценности, какие только производились во всех странах мира. Из подушки можно было вытащить самые отборные жемчуга и ценные каменья, которые добывают под этим голубым небосводом из моря россыпей. Из деревянной миски можно было достать в любой миг самые изысканные яства и напитки, какие бывают на столе у властелинов, и она была не чем иным, как морем щедрот и благ божественных. А деревянные башмаки были подобны трону Сулеймана — да приветствует его Аллах. Стоило только их надеть, как человек в мгновение ока мог пролететь пространство от востока до запада.
Когда попугаю рассказали об этих вещах, он сильно обрадовался, расправил в ликовании крылья и в один миг вернулся к шахзаде, рассказав ему, что он узнал о тех вещах и юношах.
— Теперь, — говорил попугай, — когда тебе предстоит длинный и долгий путь, сопряженный с трудностями, когда тебе нужно решить великие дела, когда ты еще не знаешь, чем кончится твой путь, следует во что бы то ни стало добыть у них те четыре вещи, которые и описать-то трудно. И тогда ты без усилий и стараний сможешь прибыть в страну своей возлюбленной. Хотя человеку такого сана, как ты, не подобает осквернять себя обманом и коварством, хотя это не одобряется религией, тем не менее было бы неразумно упустить из рук такие нежданные блага, которые посланы богом в этот мир только из милосердия, только ради наших насущных нужд.
От скорби и печали шахзаде кипел, словно вино в хуме, и он не раздумывая двинулся по указанному попугаем пути. Спустя три дня и три ночи он прибыл в тот край. Братья ждали его с нетерпением, обрадовались его прибытию, словно счастливому предзнаменованию, и изложили ему свою тяжбу. Шахзаде призадумался на некоторое время, а потом сказал:
— О дорогие друзья! Сколько ни судить, ни рядить, а лучшего не придумать: я пущу из лука две стрелы — одну на восток, другую на запад. Вы побежите за стрелами. Тот, кто вернется первым, возьмет себе две вещи, которые он облюбовал, а тот, кто придет вторым, — возьмет себе оставшиеся.
Братья согласились и побежали за стрелами, словно сами вылетели из лука. А шахзаде не стал терять даром времени, схватил ведро, перебросил через плечо подушку, повесил миску на ремень, надел башмаки и направился прямо в Мину-Савад, где жила Бахравар-бану. По воле всемогущего творца, для которого самые трудные дела — пустяк, шахзаде в мгновение ока оказался у ворот города Мину-Савад, пройдя за единый миг несколько тысяч фарсахов без усилия и труда, — а ведь для этого требовались многие годы! А его благословенный попугай прибыл в те края, словно сказочная птица Хумай, сидя на голове шахзаде.
Джахандар султан прибывает во дворец отца Бахравар-бану в рубище дервиша
Когда Джахандар в одежде дервиша прибыл к воротам того райского города и хотел было войти внутрь, шахские стражники схватили его и отвели во дворец. В той благословенной стране был установлен обычай: когда из чужих стран прибывал человек, то, будь он даже Фаридуном, сначала его отводили в падишахский дворец, где его заставляли рассказать о себе приближенным падишаха. Рассудительный шах, внимательно взглянув на чело Джахандара, который шел прямым путем по майдану любви и арене страсти, заключил, что пришелец не нищий, хотя одет в рубище. Он ясно увидел на его челе черты величия и фарр благородства. Падишах удивился и спросил:
— Откуда прибыл ты в нашу страну, о каландар, равного которому нет? Зачем ты приехал в наши края?
Шахзаде снял с красавицы своих речей покрывало, пустил ее покрасоваться в этом собрании и ответил по всем правилам.
— Я, — сказал он, — наследник престола и перстня Хин-Дустана, которому завидует сам рай. Я был взращен и взлелеян в неге и под сенью счастья. Но поскольку все наши дела зависят от судьбы, то я по воле рока и велению сердца избрал уделом служение этому порогу, дарующему блага, мне запала в голову мечта быть слугой твоего величества. Я расстался со своими родными, ведь сказано: «Для меня быть твоим рабом лучше, чем быть властелином», предпочел удел каландара царствованию и отрекся от царской власти. Я смирился с тяготами пути и устремился вдаль в поисках своего счастья. Слава и благодарность Аллаху, мне посчастливилось выразить свою покорность пред твоим возвышенным престолом и удалось после тысячи бедствий поцеловать прах у твоего священного порога. Теперь твои милости, быть может, заставят меня забыть о горечи чужбины, ведь
Все оправданья паломников лишь в совершенстве Каабы,
Ибо скорбящие души сгорают в пустыне ее .
Умный и рассудительный падишах, выслушав разумные и почтительные слова-жемчужины шахзаде, убедился в том, что тот знает правила учтивости и вежливого обращения, и вспомнил, как к нему прибыл раньше посол от отца царевича с просьбой отдать замуж Бахравар-бану и с предложением союза и дружбы. По его смятенному виду и угнетенному состоянию он понял, что подразумевает этот шахзаде в рубище каландара, но разум и опыт не позволили ему признаться в этом и раскрыть присутствующим значение слов и намеков пришельца. И, притворившись, что он не ведает, о чем идет речь, шах приказал своим стражникам:
— Гоните прочь этого лживого каландара и дерзкого нищего! Он захотел обмануть меня, воспользовавшись сутолокой, и выдал себя за того, кем он не является. Чтобы обрести в глазах людей почет и уважение, он украсил свой рукав фальшивыми нашивками, но по чрезмерной глупости не догадался, что его ложь не засверкает там, где светит светильник разума.
Хотя падишах и прогнал шахзаде, опозорив и обесславив его, он поручил своим тайным слугам все время следить за ним и докладывать подробно, с кем тот встречается и с кем водится.
Джахандар-султан встречает Хурмуза, сына везира своего отца, и слышит от него приятные вести
Выйдя из падишахского дворца, Джахандар увидел Хурмуза, который облачился в скромное одеяние нищего и избрал уделом жизнь скитальца. На челе его виднелись приметы скорби и печали. Шахзаде удивился ему и спросил:
— Ради чего ты поселился в этой чужой стране, где у тебя нет ничего? Зачем ты покинул своих родных и живешь в бедности? Чего ради подвергаешь себя этим бедствиям и тяготам?
Хурмуз же, согласно выражению: «Какое дело ринду, сжигающему весь мир, до рассудка? », тотчас высказал все, что было у него на уме.
— У правителя этой страны, — сказал он, — есть дочь Бахравар-бану. Это не девушка, а блистающая звезда Солнце на небе заимствует лучи у сияния ее щек, а луна тем и хороша, что служит ей. Ни разу ее не видав, я, словно рыба, попал в сеть ее благоухающих кудрей и, покинув пиршество разума, устремился в долину безумия. И вот, влекомый пылающим сердцем, я прибыл в эту страну, потеря разума грозит мне гибелью, а душа моя сгорела, как свеча, в пламени сердца. Я так ничего и не добился, даже не понюхал ветерка надежды, чаша моих желаний не наполнилась, ибо эта несправедливая разбойница и солнцеликая владычица пренебрегает такой добычей, как я, полагая, что, обратив внимание на меня, презренного, она нарушит законы любви.
Сердце расплавилось, чтоб умереть — напрасно!
Ради мечты я пытался сгореть — напрасно!
Я в опьяненье хотел целовать губы-рубины.
Сердце пытался вином отогреть — напрасно!
— Но сообщаю тебе приятную весть, — продолжал Хурмуз, — Та луна апогея счастья будет в твоих тенетах и без твоих усилий. Уже давно ее сердце тешится любовью к тебе, словно играет в нарды и скачет на коне желания по арене любви к тебе. Не знаю, ветер ли принес ей вести о тебе или же она увидела твое лучезарное лицо во сне… А теперь расскажи мне, что низвергло тебя с паланкина счастья во прах горя, как сошел ты с царского трона на циновку нищего, почему предпочел клобук дервиша шахскому венцу.
Услышав историю того, как Хурмуз попал в тенета любви к Бахравар-бану, как опутали его ее локоны, как он сгорал от страсти к ней, Джахандар загорелся было ревностью, но узнав, что семена его страсти дали всходы на ниве Бахравар-бану, что побег любви к нему вырос в сердце царевны, он успокоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46