– О чем?
– Одолжи мне пиджак. Какой-нибудь попроще. И галстук.
– Хорошо. А куда ты собрался?
– Нельзя мне шататься в этих местах в прежней одежде. Меня же разыскивают в связи с нанесением телесных.
Асаи засмеялся.
– Ты прав. Подожди, – сказал он и ушел в соседнюю комнату.
Я взял револьвер со стола и положил в карман пальто. Пальцы коснулись копии квартального отчета, которую он мне дал. Я вытащил ее из кармана и посмотрел.
Асаи принес пиджак. Я спросил, натягивая рубашку:
– А «Фартек» новое название, да?
Асаи посмотрел на меня с подозрением:
– Ты о чем?
Я показал пальцем на копию:
– Здесь написано: дата основания тысяча девятьсот пятьдесят шестой год. Вряд ли в те времена были в ходу такие названия компаний. Наверное, изменилась политика фирмы или просто дали новое название. Ты не знаешь, как она называлась раньше?
– Знаю. Единственное, что удалось узнать. Раньше она называлась «Хорида Индастриз». Ее основателем и владельцем был Харуо Хорида. Наверное, «Фару» в «Фартеке» от Харуо. А «тек» – технологии. А зачем тебе?
Я остановился. Протянул руку к белой рубашке.
– Вот оно что, – сказал я.
Половина двенадцатого. Выходя из комнаты, я заметил, что Асаи посмотрел на стол. Но он ничего не сказал. Спросил вместо этого:
– Куда это ты собрался?
– Пойду к девчонке своей зайду.
– Думаешь, оставит на ночь у себя?
– Да я и не собираюсь у нее оставаться. Я не уверен, пустит ли она меня вообще.
– Если не получится, можешь вернуться ко мне.
Я кивнул и собирался закрыть дверь, когда он тихим голосом произнес:
– Ты взял у меня без спросу одну вещь. Не знаю, что ты задумал, но я сделал вид, что не заметил. У Мики тоже есть пистолет. Понял? Я не могу принять чью-либо сторону.
– Понял, – ответил я.
– Я считал, тебе лучше не знать. Поэтому скрывал от тебя неприятные подробности. Но, видно, ты не из тех, кому достаточно полуправды. Одно только скажу. В кого бы ты ни метил, не убивай. И ни за что не позволяй убить себя.
– Хорошо, – пробормотал я, закрыв дверь. – Надеюсь, так и будет.
18
– Чего это ты притащился на ночь глядя? – сурово спросила Токо, высунувшись из-за двери. Судя по выражению ее лица, она была не в духе.
Я не ошибся.
– Есть разговор. Не бойся, кидаться на тебя не буду.
Но, похоже, сейчас лучше обойтись без шуток. Она бросила на меня взгляд, полный злости, и выпалила с ненавистью:
– Хорош гусь. Бросил бедную девушку на произвол судьбы, а теперь приперся как ни в чем не бывало.
– Я с тобой согласен. В моем престарелом возрасте все становятся черствыми.
– Черствыми? Да ты тот еще сухарь! Если хочешь войти, выполни два условия.
– Говори.
– В моей квартире больше нет места для алкоголиков. Никакого спиртного.
– Утром у тебя в кабинете оставалась бутылка виски.
– Я ее разбила. Девушка в ярости может позволить себе такую мелочь, ты так не думаешь?
– Думаю, – ответил я. – Хорошо, я потерплю. А второе условие?
– Что ты думаешь о людях, которые по собственной воле пытаются тебе помочь? Ну-ка, скажи.
– У меня не очень-то богатый опыт. Не могу отвечать за всех людей. Но лично тебе я благодарен. К тому же ты хорошенькая и притягиваешь к себе. До сих пор я ни разу не встречал таких очаровательных девушек, как ты. Поэтому и не знаю, как себя вести с тобой.
Дверь открылась. Я почувствовал себя Али-Бабой, произнесшим волшебное слово.
Я аккуратно свернул пальто, в котором лежал револьвер, и положил его в углу комнаты так, чтобы оно не привлекало внимания. Она стояла, уперев руки в бока, медленно скользя по мне взглядом сверху вниз. А потом сказала разочарованно:
– Где ты взял этот пиджак? Совершенно тебе не идет.
– Что поделаешь. Какой дали. Я вообще никогда в жизни пиджаков не носил.
– Тогда рассказывай. Все рассказывай. Выкладывай на чистоту. Попробуешь что-нибудь утаить – не будет тебе прощения, – изрекла она и налила кофе.
Мой организм сейчас не воспринимал ничего, кроме алкоголя. Но, превозмогая себя, я отпил глоток. Нельзя было подливать еще больше масла в огонь ее гнева. Я начал рассказывать, повинуясь ее требованиям. О домишке из картона, о Тацу, об Асаи. Как всегда, я следовал устоявшейся привычке. Я не говорил ей всего. Промолчал о пистолете и еще о некоторых вещах. Но она смотрела на меня со скучающим видом. Только когда я сказал: «Ты общалась с Асаи», она, встрепенувшись, ответила:
– Да. У тебя же в мозгу винтиков не хватает.
Я не смог ей возразить. Рассказал ей и об анонимном звонке в штаб расследований.
– В тот день я был на волосок от ареста. Если бы ты не пришла ко мне в бар, меня могли бы поймать.
Наконец ее лицо смягчилось.
– Интересно, кто звонил?
– Не знаю, Асаи сказал, что это не Мотидзуки. Даже представить себе не могу.
– Но кто-то хочет тебе отомстить. Может, взрыв – его рук дело?
– Может быть. Но остается много непонятного. Если это и так, зачем убивать такое количество невинных людей? И потом, откуда он достал военную взрывчатку? Все покрыто туманом.
– Значит, это все, что ты хотел мне рассказать? И за этим ты ко мне пришел?
– Да, – соврал я. – Хотел сначала все проверить, прежде чем рассказать тебе. Но у меня есть несколько вопросов. О твоем отце. Ты не могла бы мне как можно подробней рассказать о его последних днях.
Она послушно стала отвечать на мои вопросы, вспоминая на ходу. Я слушал ее. Когда она закончила говорить, я посмотрел на часы. Шел третий час ночи.
– Спасибо, – сказал я. – Что ж, мне пора.
В это мгновение ее лицо изменилось. Вернулось прежнее злое выражение, с которым она меня встретила. Все-таки перемены настроения у девушек лежат за гранью моего воображения.
– Куда ты собрался?
– Я пока еще не придумал.
– Но на Западный выход Синдзюку тебе нельзя возвращаться. Если ты решил поехать к якудза Асаи, то поймаешь такси – и водитель запомнит твое лицо и адрес.
– Ты вообще-то права… Я хотел прогуляться.
– Идиот. Хочешь, чтобы тебя остановили на улице для выяснения личности? Сейчас есть только одно безопасное место. Тебе придется остаться у меня.
– Но здесь живет молодая женщина, одна.
– Не стоит меня недооценивать. Только попробуй ко мне пристать, не поздоровится.
– Понял. – Я засмеялся. – Ты права. Останусь у тебя до первой электрички. Тебе пора спать. Да и я уже устал.
Токо улыбнулась. Впервые за сегодняшний вечер.
Она резко повернулась ко мне спиной и направилась в ванную комнату. Было слышно, как она чистит зубы. Затем отправилась в спальню. Перед тем как закрыть дверь, она пожелала мне спокойной ночи. Я пожелал ей в ответ.
Я погрузился в раздумья. О том, что предстоит сделать завтра. Постепенно меня одолела дремота. Вчера я ни на минуту глаз не сомкнул. Я лег на ковер. В комнате было тепло, работал обогреватель. Я немного посопротивлялся приходящему ко мне очарованию сна, но вскоре сдался. В одно мгновение сон необычайной силы потащил меня за собой.
Я не знал, сколько времени. Щекой я чувствовал дыхание, более горячее, чем дуновение обогревателя. Влажные, нежные волны.
– Ты спишь? – послышался шепот.
– Сплю, – ответил я, не открывая глаз.
– Эй, почему ты до сих пор на меня не набросился?
– Не хочу, чтобы мне не поздоровилось.
– Открой глаза.
– Наверное, это сон. Не хочу открывать глаза и просыпаться.
Наступила долгая пауза. Свист ветра и звонкий хлопок. По моей щеке. Сильнейшая пощечина. Мощнее моего удара правой.
– Ты сказал, что я хорошенькая, очаровательная и притягиваю к себе. Ты мне врал?
– Нет, не врал. Просто, как говорят, я тот еще сухарь.
На этот раз паузы не последовало. Моя щека снова зазвенела. Затем послышался звук удаляющихся шагов по ковру. Громко хлопнула дверь. Я открыл глаза и тут же снова их закрыл. Щека горела. Мной снова овладел сон. Но такой тихий и мирный, какого я никогда раньше не испытывал.
Сквозь щель в занавесках проглядывал рассвет. На часах – половина шестого. Вопреки обыкновению, мои внутренние часы сдвинулись. Я посмотрел на дверь в спальню Токо. Она была плотно закрыта, будто створки раковины моллюска, и погружена в тишину. Особых надежд я не питал, но может, смогу реализовать одну из целей, с которой пришел сюда. Я встал и сел за компьютер Токо. Включил его. Перед глазами появился экран с непонятными надписями. Я попытался вспомнить, что она вчера делала. Точно. Сначала пароль. «Огромное Спасибо Тебе за Все, Токо». Так кажется. Поводив пальцем по клавиатуре, я наконец-то ввел нужную комбинацию. Но на экране ничего не появилось. Я потыкал в разные клавиши без разбору – никакого эффекта. Отчаявшись, я выключил компьютер и снова включил его. Несколько раз повторил то же самое. Я разозлился, но клавиши нажимать не перестал. Через какое-то время я увидел на экране знакомое меню. Выбор газеты. Ключевое слово. Чтобы набрать необходимые комбинации, я потратил уйму времени. Наконец-то появились статьи. Опять нажал на клавиши. Следующая статья. На чтение уходило время. Вскоре мой взгляд остановился на одном слове. Я задумался. Посмотрел на книжные полки, нашел там словарь. Давно в руках не держал. Вот нужное слово! Вернулся к компьютеру и выключил его. В комнате Токо по-прежнему тихо. Уже восьмой час. Я прочитал не так-то много статей. А времени убил кучу и устал к тому же. Все-таки не умею я обращаться с технологиями нашей эпохи. Я взял пальто. Надел ботинки и хотел было тихонько выскользнуть из квартиры, но тут на глаза попались сборники стихов, лежавшие на столе. Наверное, больше я их никогда не открою.
В полдевятого я вошел в больницу при Медицинском университете Тоё. Больных в амбулаторном отделении было немного, впрочем, как и посетителей, пришедших навестить лежавших в больнице. По телефону мне сказали, что свидания разрешены с десяти часов.
Я встал у регистратуры хирургического отделения. Серьезного вида мужчина средних лет в голубой форме посмотрел на меня. Мой ровесник, но по лицу заметно: жизнь у него совсем не такая, как у меня. Форму он начал носить в молодости, так что она стала частью его тела. Наверное, непривычный пиджак навел меня на эти странные мысли. Если бы не Асаи, я бы даже галстук себе завязать не смог.
Я обратился к работнику регистратуры:
– Я хотел бы узнать номер палаты одной из ваших пациенток. Маю Миядзака, шести лет. Где она лежит?
Почему-то он насторожился:
– А кто вы?
– Первый отдел расследований Управления полиции. Синто моя фамилия.
Он перестал хмуриться. Даже удостоверения не проверил.
– Виноват. К нам часто приходят журналисты. Полиция строго-настрого запретила сообщать номера палат. А они все ходят, надоедают. Происшествие серьезное, понятное дело.
– Я вообще-то первый раз здесь. Потерял записную книжку. Но спрашивать по телефону из управления как-то неловко, вот я и пришел сюда сам.
Он радушно улыбнулся:
– Триста шестая палата в корпусе «Ц».
– А ребята из участка Синдзюку еще дежурят?
– Вот не знаю. До позавчерашнего дня дежурный полицейский сидел даже ночью, чтобы никто не ходил. А сейчас? Могу позвонить на пост медсестер и спросить у них.
– Не надо. Я как раз туда собираюсь. Большое спасибо.
Больничный корпус был новый, просторный, чистый. Мимо проходили врачи и медсестры, но никто из них не обращал на меня внимания. Я стоял в конце коридора с палатами трехсотых номеров. Полицейских видно не было. Нужная мне палата находилась вне зоны видимости поста медсестры. Я пошел по коридору, встал перед триста шестой. На двери – имя «Маю Миядзака» и больше ничего. Отдельная палата. Я прислушался. Изнутри не доносилось никаких звуков.
Я тихонько открыл дверь. Никого. Только маленькое тельце на кровати. Девочка лежала, закутавшись в одеяло, повернувшись к окну. Капельницу сняли. Я бесшумно подошел к кровати и встал рядом.
Тельце перевернулось на бок. Я посмотрел на девочку. Рана на лбу заметно уменьшилась. Когда-нибудь ее вообще не будет видно. Девочка тихо спала. Я взял складной стул, прислоненный рядом, и сел на него. Девочка приоткрыла глаза, наверное, ее разбудил скрип стула. Поморгала и с удивлением посмотрела на меня.
– Доброе утро, – негромко сказал я проснувшейся девочке.
– Дядечка? – тонким голоском спросила она. – Дядечка из парка? – Голосок ее стал погромче.
Я приложил палец к губам.
– Не забыла. Да, тот самый дядечка-алкаш. Еще рано. Говори тихо.
– Дядечка, а ты сегодня опять пьешь?
Внезапно я понял. Не пью. Со вчерашнего вечера, когда я пришел к Токо, я не брал в рот ни капли. Я посмотрел на руки. Дрожи не было. Я бессильно улыбнулся.
– Нет. Похоже, я забыл сегодня выпить. С тобой все в порядке?
– Ага, – ответила девочка. На щеках появился румянец. – Голова как в тумане. Но ничего страшного. Все в порядке.
– Вот и хорошо, – сказал я. – Скоро опять сможешь играть на скрипке. Говорят, ты получила премию на конкурсе.
Она кивнула. И тихонько проговорила, будто вспомнила впервые:
– Точно. Я и забыла, что нужно заниматься.
– Давно забыла, не помнишь?
– Даже не знаю. Сегодня какой день недели?
– Четверг.
– Значит, я с субботы не занималась.
– Да. Ты долго спала, с самой субботы. Хочу спросить тебя: ты не помнишь, что случилось в тот день?
– Ага. Сейчас увидела тебя и вспомнила. А до сих пор все было как в тумане… Скажи, где мой папа?
Ей не сказали о смерти отца. Можно только посочувствовать тому, кто первым объявит ей об этом.
– Он лежит в другом месте. – Когда я вру, на языке появляется привкус ржавчины. – У него небольшая травма. Но он скоро поправится. Ты часто ходила с папой в парк?
– Да, иногда. Но когда он повстречался с тетей, он стал ходить в парк по субботам.
– С тетей?
– С тетей Юко. Она красивая. Дядечка, ты не скажешь папе? Я знаю его тайну.
– Не скажу. А что у папы за тайна?
– Папа влюблен в тетю Юко. Поэтому в этот день он всегда наряжается и берет меня с собой в парк.
– Каждую третью субботу месяца, да?
– Да. Третья суббота месяца – особый день. Я называю его парковым.
– И давно так?
– Э-э, с начала лета.
– А почему папа берет тебя с собой?
– Ну, как объяснить. Я же… не Кюпи-тян… а… Ну кто соединяет мужчину и женщину…
– Купидон.
– Точно, Купидон. Я Купидон. Это я первая заговорила с тетей Юко в парке. Мы с ней подружились, и папа стал ходить в парк вместе со мной. Я была с ним, и он мог разговаривать с тетей Юко. Дядечка, почему ты смеешься?
– Да так. Смешной у тебя папа. А тетя Юко? Она тоже влюбилась в папу?
– Папе, по-моему, не на что было надеяться. Безнадежная любовь.
Я давился от смеха. Маленькие девочки быстро растут. Я проникся симпатией к ее отцу, которого больше не было на этом свете. Мужчина моего поколения испытывал платоническое чувство. Скромная безнадежная любовь высшего чина Управления полиции. Я вспомнил его галстук с узором «огурцами».
– Значит, в ту субботу вы опять встретились с тетей Юко, да?
– Да. Только тетя Юко всегда приходила вместе с другими тетями. Папа разговаривал с ними, но на самом деле ему хотелось общаться с одной тетей Юко. Я видела, как он пытался договориться с ней о свидании. Но у него не получилось.
– Они собирались на площади с водопадом?
– Да.
– А что было потом в тот день?
– Тетя стала странная.
– Странная?
– Она отпихнула меня.
– Почему?
– Я не знаю. А дальше совсем ничего не помню.
– Эх, – сказал я. – А что было до этого, помнишь? Около водопада лежала большая сумка.
– Лежала, – тут же ответила она. – Я села на нее верхом и играла, но папа накричал на меня. Перед тем как пришли тети, когда я играла одна, сумку забрал дедушка. Он лег на нее и уснул.
– Дедушка? А какой дедушка, не помнишь?
– Такой, как ты. В галстуке. Дядечка, только тебе совсем не идет этот галстук.
– Мне тоже так кажется. И для чего придумали эти удавки? Ты помнишь лицо того дедушки?
– Ну, у него был шрам вместо уха.
– Какая у тебя хорошая память.
– Еще бы. Ведь тот дедушка был такой странный. Как будто наполовину уснул. Может быть, пьяный? Дядечка, ты тоже бываешь пьяный?
– Бываю. Но днем я не сплю. Как же этот дедушка дошел до парка, если он спал?
– Его дядя привел.
– Дядя? Какой?
– Невысокого роста. А потом оставил дедушку, а сам куда-то ушел.
– А ты не помнишь его лица?
– Нет, не помню. Он тоже был в галстуке… А, вспомнила. На нем были темные очки.
В этот момент послышался стук открываемой двери. Я оглянулся – на меня уставилась пожилая медсестра с подносом в руках.
– Как же можно! Вы ведь обещали предупреждать нас, когда будете брать показания.
– Простите. Я заглянул на пост, но вы отсутствовали. – Я посмотрел на девочку. – Что ж, на сегодня закончим.
– Ты уже уходишь?
Я кивнул, уже вставая, а девочка сказала:
– Дядечка.
Я оглянулся:
– Ну, чего тебе?
– Ты придешь на мой концерт?
– Приду. Обязательно.
– Тогда скажи, какую музыку ты любишь.
Немного подумав, я ответил:
– Японские рок-группы шестидесятых.
– Японские рок-группы шестидесятых? А что это за музыка?
– Чем-то похожа на этно. Только они давным-давно распались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25