– Ну, да… – протянул Мичелз.С явно возрастающим раздражением Картер сказал:– Может показаться, что речь идет только о завершении серии заданных экспериментов, позволивших осуществить столь значительную миниатюризацию. Мы не можем осуществить программу таких экспериментов, поэтому мы должны рискнуть. Если корабль не выдержит значит не выдержит.– Это меня очень подбадривает, – пробормотал Грант.Кора Петерсон наклонилась к нему и сдержанно прошептала:– Пожалуйста, мистер Грант, мы не на футбольном поле.– О, вам неизвестен мой послужной список, мисс?– Шшш…Картер продолжал:– Мы принимаем все меры, какие возможны. Бенеш находится в состоянии глубокой гипотермии для его же пользы. Заморозив его, мы резко снизим потребность в кислороде. Это означает, что будет значительно сокращена частота сердцебиений, так же, как и скорость потока крови.– Даже в этом случае сомневаюсь, что мы справимся с турбулентностью, – сказал Оуэнс.– Капитан, если вы будете держаться подальше от стенок артерии, – сказал Мичелз, – вы будете находиться в области ламинарного течения, так что о турбулентности нечего и говорить. Мы будем находиться в артерии только одну минуту и сразу же перейдем в меньшие сосуды, где у нас не будет никаких проблем. Единственное место, где мы не сможем избежать убийственной турбулентности, это само сердце, но мы нигде не проходим вблизи сердца. Могу я продолжать?– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Картер.– Добравшись до тромба, мы уничтожим его с помощью лазерного луча. Лазер и его излучение, соответственно уменьшенные, не будут способны при соответствующем обращении с ними – а в руках Дьювала именно так и будет – каким-то образом повредить мозг или кровеносные сосуды. Не будет необходимости уничтожать тромб полностью. Достаточно разбить его на отдельные части. О них позаботятся белые кровяные тельца. Мы, конечно, немедленно после этого покинем это место и через венозную систему вернемся к основанию шеи, где будем извлечены из яремной вены.– А как будет известно где и в какое время мы находимся? – спросил Грант.– Мичелз будет прокладывать вам путь и следить за тем, чтобы все время находиться в нужном месте, – ответил Картер. – Вы будете связаны с нами по радио…– Вы не знаете, будет ли оно работать, – вставил Оуэнс. – Это проблема – передать радиоволны через миниатюризированную зону, и еще никто никогда даже не пытался это сделать.– Действительно, но мы попытаемся. Кроме того, «Протерус» имеет атомные двигатели, и мы можем проследить за из радиоактивным излучением через ту же зону. У вас будет 60 минут, джентльмены. Всего.– Вы имеете в виду, что мы должны закончить работу и выйти наружу за 60 минут? – спросил Грант.– Ровно за 60. При выбранном уровне миниатюризации это предельное время. Если вы задержитесь на более длительный промежуток времени, вы автоматически начнете увеличиваться. Мы не можем держать вас внутри дольше. Если бы мы знали то, что знает Бенеш, мы могли бы держать вас внутри бесконечно долго, но если бы мы знали то, что знает Бенеш…– В этом путешествии не было бы необходимости, – насмешливо закончил Грант.– Совершенно верно. Если вы начнете увеличиваться в теле Бенеша, вы станете достаточно большими, чтобы привлечь внимание защитных сил организма, и вскоре после этого вы убьете Бенеша. Вы должны следить, чтобы этого не случилось.Картер посмотрел вокруг.– Есть еще замечания? В таком случае вы должны начать готовиться. Мы хотели бы, чтобы вход в тело Бенеша осуществился как можно скорее. 5. Подводная лодка Уровень активности в госпитальной палате достиг видимого сходства с бурным потоком.Все передвигались быстрым шагом, почти бегом, только фигура на операционном столе была неподвижной. На ней лежало тяжелое термическое одеяло, через которое проходили многочисленные змеевики, заполненные циркулирующей охлаждающей жидкостью.Под ним находилось обнаженное тело, охлажденное до такой степени, что огонек жизни в нем едва теплился.Голова Бенеша была выбрита и размечена, как мореходная карта, линиями широты и долготы. На его погруженном в сон лице застыло выражение глубокой печали.На стене позади него была еще одна репродукция системы кровообращения, увеличенная до такой степени, что грудная клетка, шея и голова покрывали стену от одного конца до другого и от пола до потолка. Она превратилась в лес, в котором большие сосуды были толщиной в человеческую руку, а тонкие капилляры занимали все пространство между ними.Картер и Рейд наблюдали за всем, сидя в обзорной башне, нависшей над операционной.Им были видны установленные на столах на одном уровне ряды мониторов, за каждым из которых сидел техник в форме ОМСС, затянутой «молниями» – симфония белого цвета.Картер подошел к окну, а Рейд тихо сказал в микрофон:– Внести «Протерус» в комнату миниатюризации.Отдавать такие приказания тихим голосом было обычным правилом, тишина стояла во всех помещениях, отсутствие звука было обычным требованием. В термическом одеяле лихорадочно производились последние регулировки. Каждый техник изучал свой монитор, словно эта была наконец-то выбранная невеста. Сестры порхали возле Бенеша, как большие бабочки с накрахмаленными крыльями.С момента начала подготовки «Протеруса» к миниатюризации все вокруг поняли, что началась последняя стадия отсчета времени.Рейд нажал кнопку.– Сердце!Сектор сердца обозначился во всех подробностях на экране телевизора, расположенного перед Рейдом. В секторе доминировали электрокардиографы, и биение сердца звучало двойным ударом в траурном ритме.– Как оно себя ведет, Генри?– Безупречно. Устойчиво держит 32 удара в минуту. Никаких отклонений от нормы как на слух, так и по данным электроники. Пусть бы и все остальное у него работало так же.– Хорошо.Рейд отключился. Что может быть плохого у человека с сердцем, если оно работает, как надо?Он включил сектор легких. Картина на экране внезапно выхватила момент вдоха.– Все в порядке, Джек?– Все в порядке, доктор Рейд. Я снизил дыхание до шести в минуту. Могу снизить еще больше.– Я не прошу вас об этом. Продолжайте работу.Следующий – гипотермия. Этот сектор был больше остальных. Он должен был заниматься всем телом, и здесь основным инструментом был термометр. Данные о температуре в конечностях, в различных точках туловища, в чувствительных контактах, измеряющих температуру на определенной глубине под кожей. Здесь были постоянно ползущие ленты с записью температурных кривых, причем над каждой извивавшейся лентой была своя табличка: «Кровеносная», «Дыхательная», «Сердечная», «Кишечная», «Почечная» и так далее.– Какие-нибудь проблемы, Сойер? – спросил Рейд.– Нет, Сэр. Общая средняя температура составляет 28 градусов по Цельсию – 82 градуса по Фаренгейту.– Можете не переводить, спасибо.– Да, Сэр.Рейд словно ощутил уколы гипотермии на своих собственных, жизненно важных органах.60 градусов по Фаренгейту ниже нормы, 60 решающих градусов, замедлявших процессы метаболизма до 1/3 нормальных и до такой же степени уменьшающих потребность в кислороде, замедляющих сердцебиение, скорость течения крови, все жизненные функции, а также напряженность в блокированном тромбом мозге, и делающих окружающую среду более приятной для корабля, который вскоре войдет в джунгли человеческих внутренностей.Картер повернулся к Рейду.– Все сделано, Дон?– Настолько, насколько это было возможно, учитывая, что во всем пришлось импровизировать.– Я в этом только сомневаюсь.Рейд вспыхнул.– Что это должно означать, генерал?– Никакая импровизация не была нужна. Для меня не секрет, что вы уже заложили фундамент для биологических экспериментов с помощью миниатюризации. Разве вы не планировали специально исследования кровообращения человека?– Специально не планировали, нет. Но моя группа занималась этой проблемой, что вполне естественно. Это их работа.– Дон…Картер заколебался, а затем медленно продолжал:– Если это дело сорвется, Дон, для правительственной Комнаты Трофеев понадобится чья-то голова, и моя будет самой подходящей. Если оно закончится успешно, вы и ваши люди вернутся, пахнущие как лилии долины. Если это случится, не пытайтесь слишком далеко протолкнуть свои дела.– Военные все еще будут более нужными, а? Вы советуйте мне не заниматься этим?– Разумнее было бы не заниматься. Ладно, поговорим о другом. Что там случилось с этой девушкой, с Корой Петерсон?– Ничего. А что?– Ваш голос был довольно громок. Я слышал его еще до того, как вошел в комнату для заседаний. Вам известна какая-либо причина, по которой она не могла бы отправиться в это путешествие?– Она женщина. На нее нельзя положиться в исключительных обстоятельствах. Кроме того…– Да?– Если хотите причину, Дьювал напустил на себя свою обычную мину законодателя, и я автоматически возразил. Насколько вы доверяете Дьювалу?– Что вы понимаете под словом «доверяете»?– Какова настоящая причина вашего решения послать Гранта с этой миссией? За кем, вы полагаете, он должен следить?– Я не приказывал ему следить ни за кем, – ответил Картер низким хриплым голосом. – Команда уже должна сейчас проходить стерилизующий коридор. * * * Грант втягивал носом слабый медицинский запах, чувствовавшийся в воздухе, и был благодарен за возможность быстро побриться. Когда на борту женщина, не мешает выглядеть наилучшим образом. И форма ОМСС была совсем неплоха: цельный комбинезон, перехваченный ремнем, странная смесь научности и франтоватости. Тот, который нашли для него, жал ему под мышками, но ему, вероятно, придется носить его не больше часа.Он и другие члены команды проходили один за другим через коридор, пронизанный тусклым светом с богатым содержанием ультрафиолетовых лучей. Для защиты глаз от облучения они надели черные очки.Кора Петерсон шла непосредственно перед Грантом, так что он тихонечко сожалел, что перед его глазами черные линзы, через которые не так видна ее красивая походка.Желая начать разговор, он спросил:– Разве эта прогулка действительно достаточна для того, чтобы стерилизовать нас, мисс Петерсон?Она быстро повернула голову и сказала:– Я думаю, вам не следует беспокоиться за свои мужские достоинства.У Гранта искривился рот. Он сам на это напросился.– Вы недооцениваете моей наивности, мисс Петерсон, и я получаю несправедливый прокол из-за вашей софистики.– Я не хотела вас обидеть.Дверь в конце коридора автоматически открылась, и Грант, тоже автоматически, приблизился к девушке и предложил ей руку.Она уклонилась и переступила порог вслед за Дьювалом.– Я не обиделся, – сказал Грант. – Я просто считаю, что мы не являемся по настоящему стерильными. С точки зрения микробов, я имею в виду. В лучшем случае мы стерильны только снаружи. Внутри же у нас просто кишат микробы.– В этом случае, – возразила Кора, – и Бенеш тоже не стерилен. Я имею в виду, с точки зрения микробов. Но каждая бацилла, которую мы убьем – это на одну бациллу меньше, чем мы внесли бы внутрь иначе. Наши бациллы будут миниатюризированы вместе с нами, конечно, и мы не знаем, как такие миниатюризированные бациллы будут действовать на человека, когда попадут в его кровь. С другой стороны, через час все миниатюрные бациллы в его крови увеличатся до нормальной величины, и это увеличение может оказаться более опасным, чем все остальное. Чем меньше Бенеш будет подвержен неизвестным факторам, тем лучше.Она покачала головой.– Очень многого мы не знаем. Это действительно не подходящий случай для экспериментов.– Но ведь у нас нет выбора, не правда ли, мисс Петерсон? Можно я буду называть вас на это время Корой?– Мне все равно.Они вошли в большую круглую комнату, застекленную со всех сторон. Пол в ней был весь покрыт шестиугольными плитами около трех футов в поперечнике, на них выступали часто расположенные полукруглые пузыри, сделанные из какого-то стекловидного материала молочного цвета. В центре комнаты находилась такая же плита, но ярко красного цвета.Большую часть комнаты занимало белое судно около пятидесяти футов длиной, по форме напоминавшее лошадиную подкову.Наверху судна была выпуклость, передняя часть которой была застеклена и которая заканчивалась наверху меньшей выпуклостью, полностью прозрачной. Судно находилось на гидравлическом подъемнике и перемещалось к центру комнаты.Мичелз вошел вслед за Грантом.– Это «Протерус», – сказал он, – наш дом вдали от дома на ближайший час или около того.– Какая огромная комната, – сказал Грант.Он огляделся.– Это наше помещение для миниатюризации. Оно используется для миниатюризации артиллерийских орудий и небольших атомных бомб. Оно может быть использовано для деминиатюризации насекомых – знаете, блох для лучшего изучения увеличивают до размеров локомотива. Такие биологические эксперименты еще не санкционированы, но протащили их по другой линии при помощи тихих нажимов. «Протерус» устанавливают на исходный модуль, вот он, красного цвета. Тогда, я думаю, мы войдем. Нервничайте, Грант?– Еще как! А вы?– Еще как!Мичелз печально кивнул.«Протерус» уже был установлен на свое место, и устанавливающий его гидравлический подъемник отвели. С одной стороны корабля была лестница, ведущая внутрь.Корабль сверкал стерильной белизной от тупого невыразительного носа до сдвоенных реактивных сопел и прямого киля на корме.Оуэнс сказал:– Я войду первым. Остальные войдут, когда я подам сигнал.Он поднялся по лестнице.– Это его корабли, – пробормотал Грант. – Почему бы и нет?Потом он обратился к Мичелзу:– Он, кажется, больше нервничает, чем мы.– Просто у него такая манера. Впрочем, если он действительно нервничает, то не без причины. У него жена и двое маленьких детей, дочери. Дьювал и его ассистентка одиноки.– Я тоже, – сказал Грант. – А вы?– Разведенный, детей нет. Вот так.Теперь Оуэнс был ясно виден в верхнем куполе. Он, казалось, пристально рассматривал предметы, находившиеся прямо перед ним. Затем он знаком пригласил их войти. Мичелз ответил и поднялся по лестнице. Дьювал последовал за ним, Грант пропустил Кору перед собой.Все уже были на своих местах, когда Грант пронырнул через маленькую, на одного человека, камеру, образующую входной тамбур.Наверху, на отдельном круглом сидении расположился за пультом управления Оуэнс. Внизу были еще 4 кресла. Два располагались сзади по разные стороны помещения. Их заняли Кора и Дьювал: Кора справа около лестницы, ведущей к прозрачному куполу, Дьювал слева.На носу тоже было два сидения, расположенных вплотную друг к другу. Мичелз уже занял левое сидение, Грант сел рядом с ним.С каждой стороны стояли рабочие столы с устройствами; выглядевшими, как вспомогательные пульты управления. Под крышками столов были шкафчики. На корме находились две небольшие комнаты, одна – маленькая лаборатория, другая – склад.Внутри было еще темно.– Мы привлечем вас к работе, Грант, – сказал Мичелз. – Обычно на вашем месте сидит связист – один из наших, я имею в виду. Так как у вас есть опыт радиста, вы будете заниматься радиосвязью. Никаких проблем, я надеюсь, не будет.– Я сейчас не могу как следует разглядеть рацию…– Послушайте, Оуэнс, – крикнул Мичелз наверх, – что там с энергопитанием?– В исправности. Я проверяю некоторые узлы.Мичелз снова обратился к Гранту:– Я не думаю, что в ней есть что-нибудь необычное. Это единственный прибор на корабле, не работающий на ядерной энергии.– Я не ожидаю, что возникнут какие-нибудь проблемы.– Хорошо. Тогда отвлечемся. Есть еще пять минут до начала миниатюризации. Другие заняты делом, а я, если не возражаете, поболтаю.– Давайте.Мичелз поудобнее устроился на сидении.– У всех имеется своя специфическая реакция при волнении. Некоторые курят сигареты. На борту не курят, между прочим.– Я не курю.– Некоторые поют, некоторые кусают ногти. Я болтаю, если, конечно, у меня не полностью перехватывает дыхание. Сейчас я как раз нахожусь между болтовней и удушьем. Вы спрашивали об Оуэнсе. Вы волнуетесь за него?– Почему я должен за него волноваться?– Я уверен, что Картер этого от вас ожидает. Подозрительный человек этот Картер. С параноидальными наклонностями. Я полагаю, что Картер учитывает этот факт, что Оуэнс – единственный человек, который был с Картером в автомашине, когда произошел несчастный случай.– Эта мысль приходила в голову даже мне, – сказал Грант. – Но что же из этого следует? Если вы намекаете на то, что Оуэнс мог подстроить этот несчастный случай, то находится в этот миг в автомашине было бы слишком рискованно.– Я ни на что не намекаю, – сказал Мичелз.Он энергично покачал головой.– Я пытаюсь проникнуть в рассуждения Картера. Предположим, Оуэнс – секретный вражеский агент, перешедший на ту сторону во время одной из заокеанских поездок на научную конференцию.– Как драматично, – сухо заметил Грант. – Кто-нибудь еще из находящихся на борту присутствовал на таких конференциях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23