Грант затаил дыхание. В тишине раздался удар диастолы – и ничего.Наступила мертвая тишина.– Дайте мне посмотреть! – закричал Дьювал.Он поднялся по лестнице и всунул голову в купол – единственное место на корабле, из которого можно было свободно смотреть назад.– Сердце остановилось! – крикнул он. – Идите и смотрите!Сначала Кора последовала его примеру, а затем и Грант.Трехстворчатый клапан висел, наполовину открытый и вялый. На его внутренней поверхности были огромные соединительный волокна, которые прикрепляли его к внутренней поверхности желудочка, волокна, которые оттягивали лепестки клапана назад при расслаблении желудочка и прочно удерживали в этом положении, когда сокращение желудочка заставляло их сблизиться, предотвращая их выпучивание внутрь и образование обратного прохода.– Архитектура удивительная, – сказал Дьювал. – Должно быть, восхитительно наблюдать закрытие этого клапана с этой стороны, когда он удерживается живыми опорами, сконструированный для выполнения своей работы столь тонко и одновременно столь прочно, что человек, при всей его учености, еще не может это повторить.– Если бы мы увидели это зрелище сейчас, оно было бы для нас последним, – сказал Мичелз. – Увеличьте скорость, Оуэнс, и держитесь левой стороны ближе к полулунному клапану. У нас есть 30 секунд, чтобы миновать эту смертельную ловушку.Если это даже и была смертельная ловушка, а, несомненно, так оно и было, то она была мрачно-прекрасной ловушкой.Стенки поддерживались мощными колоннами, разветвляющимися словно корни, которыми они прикреплялись к дальним стенкам.Это выглядело так, как если бы они видели гигантский лес сучковатых, лишенных листьев деревьев, скорчившихся и образовавших сложную конструкцию, усиливавшую и поддерживавшую наиболее жизненно важный мускул человеческого тела.Этот мускул, сердце, представлял собой сдвоенный насос, который должен стучать с момента, намного предшествующего рождению, и до последнего момента перед смертью и делать это с постоянным ритмом и неизменной силой при любых обстоятельствах. Это сердце было самым большим сердцем в мире животных. Ни у одного из млекопитающих сердце не делает более миллиарда или около того ударов с момента рождения до смерти, даже в случае самого позднего ее прихода, а сердце человека после миллиарда ударов находится всего лишь в начале среднего возраста, в расцвете сил и могущества. А продолжительность жизни мужчин и женщин такова, что их сердце успевает сделать более трех миллиардов ударов.Голос Оуэнса нарушил тишину.– Осталось только 12 секунд, доктор Мичелз, а я не вижу еще никакого признака клапана.– Так продолжайте смотреть, черт побери! И было бы лучше, если бы он был открыт.– Вот он! – напряженно произнес Грант. – Или это не он? Эта черная точка?Мичелз оторвался от своей карты, чтобы бросить туда, куда указывал Грант, беглый взгляд.– Да, это он. И он к тому же частично открыт, вполне достаточно для нас. Сердце находилось в самом начале систолы, когда было остановлено. Теперь все пусть тщательно пристегнутся ремнями. Мы вылетим через это отверстие, но удар сердца последует тут же, и когда оно начнет биться…– Если оно начнет, – заметил Оуэнс тихо.– Когда оно начнет биться, – повторил Мичелз, – поднимется страшная волна крови. Нам нужно в этот момент находиться как можно дальше.Решительно и отчаянно Оуэнс бросил корабль вперед, к крошечному отверстию в центре серповидной щели (поэтому клапан и назвали «полулунным»), характерной для закрытого клапана. * * * В операционной наступила напряженная тишина. Хирурги, столпившиеся вокруг Бенеша, были так же неподвижны, как и он.Холодное тело Бенеша и остановленное сердце словно принесли дыхание смерти в эту комнату. Только непрерывно гудевшие датчики оставались единственными знаками жизни.В наблюдательной башне Рейд говорил:– Очевидно, пока все в порядке. Они прошли трехстворчатый клапан и двигаются по кривой, направляясь к полулунному клапану. Это осмысленное и управляемое движение.– Да, – сказал Картер.Он следил за своими часами с отчаянным напряжением.– Осталось 24 секунды.– Они уже почти на месте.– Осталось 16 секунд, – неумолимо произнес Картер.Техники у электронного аппарата бесшумно заняли свои места.– Они направляются прямо в полулунный клапан!– Осталось 6 секунд, 5, 4…– Они прошли!Как только он это сказал, прозвучал предупреждающий зуммер, зловещий, как сигнал смерти.– Восстановить сердцебиение! – раздался голос из одного из громкоговорителей.Тут же была нажата красная кнопка.Синусоидный узел заработал, и ритмическая волна напряжения появилась на соответствующем экране в форме пульсирующего качания светового луча.– Его заставят работать, – сказал Картер.Все его тело напряглось и подалось вперед, мышцы сокращались, словно сами разгоняли сердце. * * * «Протерус» вошел в проем, который выглядел как пара слегка открытых губ, изогнутых в гигантской обвисшей улыбке.Он протиснулся между верхней и нижней мембранами, задержался на мгновение, когда двигатель заревел, вначале тщетно пытаясь освободить корабль от липких объятий, а затем ринулся вперед.– Мы вышли из желудочка, – сказал Мичелз.Он посмотрел на ставшую влажной руку.– Мы вошли в легочную артерию. Продолжайте двигаться на максимальной скорости, Оуэнс. Удар сердца должен произойти через 3 секунды.Оуэнс огляделся. Он один мог сделать это, другие сидели, беспомощно привязанные в своих креслах, и могли смотреть только вперед. Полулунный клапан удалялся, все еще закрытый, его вытянутые волокна были прикреплены к присоскам напряженной ткани. По мере удаления клапан становился все меньше и продолжал оставаться закрытым.– Сердце не начнет биться, – сказал Оуэнс. – Оно не… Постойте, вот он.Обе створки клапана расслабились, волоконные опоры отошли, и их напряженные корневища сморщились и отвисли.Проем расширялся, кровь приливали и обгоняла их, раздалось могучее «бар-румм» систолы.Проливная волна подхватила «Протерус» и бросила его вперед с головокружительной быстротой. 11. Капилляр Первый удар сердца развеял чары в контрольной башне. Картер поднял обе руки вверх и потряс ими в немом заклинании, обращенном к богу:– Сделай это, черт возьми! Помоги нам все преодолеть!Рейд кивнул.– Вы победили на этот раз, генерал. У меня не хватило бы духа приказать пройти через сердце.Глаза Картера налились кровью.– У меня не хватило духа не отдавать такой приказ. Теперь, если они сумеют выстоять в артериальном потоке…Его голос прозвучал в громкоговорителе:– Свяжитесь с «Протерусом», когда их скорость уменьшится.– Они снова в артериальной системе, – сказал Рейд, – но, как вы знаете, они не направляются к мозгу. Первоначальный вход был сделан в соматическую систему кровообращения, в одну из главных артерий, ведущих из левого желудочка к мозгу. Легочная артерия ведет из правого желудочка к легкому.– Это означает задержку. Я знаю это, – сказал Картер. – Но у нас еще есть время.Он показал на отметчик времени, на котором стояла цифра 48.– Хорошо, но тогда нам лучше переключить максимальное внимание на респираторную группу.Он произвел необходимые переключения, и на экране монитора появился интерьер респирационного поста.– Какова частота дыхания? – спросил Рейд.– Вернулась к шести в минуту, полковник. Я не думал, что мы сумеем сделать это вторично.– Мы тоже не думали. Поддерживайте ее постоянной. Вам придется позаботиться о корабле. Он вот-вот будет в вашем секторе.– Сообщение от «Протеруса», – прозвучал другой голос. – «Все хорошо». А, сэр? Это больше, чем вы бы хотели услышать?– Конечно, я хотел это услышать.– Да, сэр. Дальше говориться: «Хотел бы, что бы вы были здесь, а я был там».– Ладно, – сказал Картер, – скажите Гранту, что мне было бы в сто раз лучше быть… нет, не говорите ему ничего. Забудьте об этом. * * * В конце удара сердца волна крови стала двигаться с приемлемой скоростью, и «Протерус» снова поплыл плавно, достаточно плавно, чтобы можно было чувствовать мягкое, колеблющееся Броуновское движение.Грант с радостью встретил это ощущение, тек как оно появлялось только в момент затишья, а именно такие моменты были ему по душе.Все снова освободились от своих привязных ремней. И Грант обнаружил, что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной вене. Преобладали все те же сине-зелено-фиолетовые тельца. Далекие стены были несколько более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.Они прошли мимо какого-то проема.– Не этот, – сказал Мичелз.Он трудился над своими картами.– Можете ли вы следить за моими отметками, Оуэнс?– Да, док.– Хорошо. Сосчитайте повороты, которые я отмечаю, а затем сюда, направо. Это ясно?Грант смотрел на ответвления, встречающиеся через все более короткие интервалы, уходившие влево, вправо, вверх и вниз, в то время как канал, по которому они двигались, становился все уже, стенки виднелись все яснее и ближе.– Было бы противно заблудиться на этом шоссе, – сказал Грант задумчиво.– Вы не смогли бы заблудиться, – ответил Дьювал. – Все дороги в этой части тела ведут к легким.Голос Мичелза стал еще более скучным.– Теперь вверх и вправо, Оуэнс, прямо вперед, а потом четвертый слева.– Я надеюсь, Мичелз, что мы больше не попадем в артериально-венозную фистулу, – сказал Грант.Мичелз раздраженно пожал плечами. Он был слишком поглощен своим делом, что бы что-нибудь ответить.– Это невероятно, – сказал Дьювал. – Наткнуться волею случая на две фистулы было бы слишком. Кроме того, мы приближаемся к капиллярам.Скорость потока крови резко упала, и, соответственно упала скорость «Протеруса».– Кровеносный сосуд сузился, доктор Мичелз, – сказал Оуэнс.– Так и должно быть. Капилляры – самые маленькие сосуды из всех, совсем микроскопические по размерам. Продолжайте двигаться, Оуэнс.В свете носового прожектора можно было видеть, как стенки, теперь достаточно близкие, потеряли свои складки и борозды и сделались гладкими. Их желтизна побледнела до кремового оттенка, а затем они стали бесцветными. Они приобрели рисунок четкого мозаичного образца, разбитого на криволинейные многоугольники, каждый из которых ниже центра был слегка суженным.– Так красиво, – сказала Кора. – Можно увидеть каждую клетку стенки капилляра. Посмотрите, Грант.Затем, словно что-то вспомнив, она добавила:– Как ваш бок?– С ним все в порядке, отлично, правда. Вы наложили очень хорошую повязку, Кора. Я надеюсь, что мы все еще в достаточно дружеских отношениях, что бы называть вас Корой?– Я полагаю, было бы просто неблагодарным с моей стороны отрицать это.– И бесполезно к тому же.– А как ваша рука?Грант осторожно прикоснулся к ней.– Дьявольски болит.– Мне очень жаль.Не сожалейте. Только – когда придет время – будьте очень благодарны.Губы Коры слегка сжались, и Грант поспешно добавил:– Это просто у меня такая несчастная манера казаться веселым. А как вы себя чувствуйте?– Я пришла в норму. Бок еще побаливает, но не сильно. И я не обиделась. Но послушайте, Грант…– Когда вы говорите, Кора, я слушаю.– Повязка отнюдь не последнее достижение медицины, как вам известно, и не является всеобщей панацеей. Вы что-нибудь сделали, что бы предотвратить заражение?– Я помазал йодом.– Ну, а вы не хотите посетить врача, когда мы вернемся?– Дьювала?– Вы знаете, что я имею ввиду.– Хорошо. Я сделаю это, – обещал Грант.Он снова вернулся к наблюдениям за клеточной мозаикой. «Протерус» теперь еле двигался, продираясь по капилляру. В лучах его носового прожектора через клетки просвечивали какие-то странные очертания.– Стенки кажутся прозрачными, – сказал Грант.– Не удивительно, – заметил Дьювал. – Эти стенки толщиной меньше одной десятичной дюйма. К тому же они усеяны порами. Для жизни необходим материал, проходящий через эти стенки, а так же через стенки, образующие альвеолы.– Какие стенки?Некоторое время он смотрел на Дьювала, тщетно ожидая ответа. Хирург, казалось, больше интересовался тем, что видит, чем вопросом Гранта. Кора поспешила заполнить паузу.– Воздух попадает в легкие через трахею, – пояснила она. – Знаете, это воздушная трубка. Она разделяется, как и кровеносные сосуды, на все меньшие и меньшие трубки, до тех пор, пока они, к конце концов, не достигают микроскопических размеров, углубленных в легкие, где приходящий воздух отделяется от внутренностей тела только узкой мембраной. Эта мембрана такая же узкая, как и капилляры. Вот эти камеры и называются альвеолами. В легких их около шестисот миллионов.– Сложный механизм.– Великолепный. Кислород просачивается через альвеолярные мембраны и через капиллярные мембраны. Он попадает в поток крови, и, прежде чем он успевает просочиться назад, его захватывают красные кровяные тельца. А тем временем отходы в виде двуокиси углерода просачиваются в противоположном направлении, из крови в легкие. Доктор Дьювал ожидает увидеть, как это происходит. Вот почему он не ответил на ваш вопрос.– Нет необходимости извиняться. Я знаю, что такое быть поглощенным чем-нибудь одним до такой степени, что бы не реагировать ни на что другое.Он широко улыбнулся.– Правда, я боюсь, что у меня и доктора Дьювала разные увлечения.Кора недовольно посмотрела на него, но голос Оуэнса помешал ей ответить.– Прямо впереди! – закричал он. – Посмотрите, что происходит!Все глаза обратились вперед. Зелено-голубое тельце подпрыгивало, словно на ухабах, и медленно скреблось своими кромками о стенки капилляра. Волна бледного соломенного цвета, появившись на кромках, двигалась внутрь, пока темный цвет не пропал совсем.Другие сине-зеленые тельца, двигавшиеся за ним, таким же образом меняли свой цвет. Носовые огни выхватывали впереди только соломенный оттенок, но в отдалении цвет углублялся до красно-оранжевого.– Видите, – сказала Кора взволнованно, – когда они поглощают кислород, гемоглобин превращается в оксигемоглобин, и кровь осветляется до красной. Теперь они отправятся назад, в левый желудочек сердца, и обогащенная кислородом кровь будет под давлением направлена по всему телу.– Вы имеете в виду, что мы должны будем снова пройти через сердце? – спросил Грант.Он немедленно забеспокоился.– О, нет, – сказала Кора. – Сейчас мы находимся в капиллярной системе и сумеем обойти его.Однако ее голос звучал не очень уверенно.– Взгляните на это богом данное чудо, – сказал Дьювал.– Это всего лишь замена газа, – ответил Мичелз твердо. – Механический процесс, выработанный случайными силами эволюции за два миллиарда лет.Дьювал с горячностью повернулся к нему.– Так вы утверждаете, что это случайность, что этот изумительный механизм, доведенный до совершенства в тысяче узлов и полностью синхронизированный, создан ничем больше, как только случайными столкновениями атомов?– Да, именно это я и хотел сказать, – подтвердил Мичелз.В этот момент оба, стоя друг против друга в воинственных позах, быстро обернулись на неожиданный пронзительный звук зуммера.– Что за дьявол, – произнес Оуэнс.Он с отчаянием стукнул по переключателю, но стрелка на одном из приборов быстро упала к красной горизонтальной черте. Он выключил зуммер и позвал:– Грант!– Что там?– Что-то не в порядке. Проверьте ручное управление вон там, справа наверху.Грант быстро направился туда, куда указывал палец Оуэнса. Кора последовала за ним.– Стрелка находится в красной зоне над чем-то, обозначенным «Левый танк». Очевидно, левый танк теряет давление.Оуэнс застонал и оглянулся назад.– И еще как. Мы пускаем воздушные пузыри в поток крови. Грант, быстро поднимитесь сюда.Он отстегнул свои привязные ремни.Грант вскарабкался по лестнице, уступая место Оуэнсу, проскользнувшему мимо него вниз.Кора ухитрилась обнаружить пузырьки через маленькое заднее окошко.– Воздушные пузырьки в потоке крови могут оказаться губительными, – сказала она.– Но не эти, – быстро произнес Дьювал. – В нашем миниатюризированном масштабе мы выпускаем пузыри, которые слишком малы, чтобы причинить вред. А когда они деминиатюризируются, то окажутся слишком раздробленными, чтобы быть по настоящему опасными.– Причем тут опасность для Бенеша, – сурово сказал Мичелз. – Воздух нужен нам.Оуэнс снова обратился к Гранту, который снова сел за пульт управления:– Оставьте все, как есть сейчас, и следите только за красным сигналом, который может вспыхнуть где-нибудь на пульте.Проходя мимо Мичелза, он сказал:– Это, должно быть, поврежден клапан. Я не могу предположить что-либо еще.Он направился в заднюю часть корабля и открыл панель, быстро дернув ее за один конец с помощью небольшого инструмента, который он вынул из кармана форменной одежды. Лабиринт приводов и реле обнаружился во всей своей устрашающей сложности.Умелые пальцы Оуэнса быстро пробежали по ним, проверяя и отбрасывая их с легкостью и проворством, которые могли быть присущи только конструктору этого корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23